Неоткрытые письма попадают в Рай. Или по ту сторону Опенрейта

Ну подзадорил чуваков, а 370 подписчиков-то не из моей базы, из Лискиной. Моим подписчикам досталось только 3 новостных выпуска на полбазы – открываемость 27%…35%

(В руках появляется чашка, помещаю на лоток эспрессо-машины. Кругляк регулятора дозы откручиваю ближе к нулю.

Впереди прогон 7 порций эспрессо просто для запаха, чтобы заполнить всю квартиру. Продавить кофейный дух от кухни по коридору до компа в зале. Предвкушая, жму кнопку с рисунком парующей чашки. Молоти, молотилка!)

Август весь за рулем – по горам карпатским да по городам-селам Украины колесили, по 4—17 часов каждый день:

От поляны <вырезано> до магазина с овечьим сыром, упрятанного за три горы разбитыми дорогами, и дальше – до бани-бочки под открытым небом на берегу ручья, до бани – чана с минералкой да на открытом огне.

И даже рейс-бросок на 800 км от пасеки с ульями-лежанками до сельской хаты ради молочной бани. Рассылки в августе не трогал вовсе. Ни разу. Ни письма. Только твитил да фотки в мордокнижье пулял. Наверно, это называется «загул» :-)

В таком загуле – не до своих продаж. В сентябре засел за письма – запулил десяток выпусков. Открываемость близка к плинтусу – рухнула с привычных 35…45% летом до 12…20% осенью. Катастрофа…

(Пнн-Пн-н… Двумя ударам машинка прессует кофейный помол в таблетку. Две густые струйки зажурчали из краника кофе-агрегата. Парок от пены, тёмной и мелкопузыристой, выносит из чашки нарастающий аромат эспрессо с тонкой ноткой свежевыпеченной булочки, точнее даже горячей корочки.)

Отзывчивость подписчиков на прочитанные тексты огромная – количество просмотров видео, куда приглашал, просто зашкаливает. То бишь, кабы открывали письма как раньше, – счастья стало бы в 2 раза больше. Значит…

(Пнн… таблетку кофейного жмыха отбрасывает в боковой приемник, пар оттуда потянулся призрачными белёсыми шлейфами. Жму кнопку старта еще раз.)

Значит, 4/5 базы не откликаются на заголовок письма в почтовике или у них в жизни что-то отвлекающее массово происходит. «Гениальные тексты» отправляются в рай.

(Вторая порция уплотняет запах кофе и раздвигает стены кухни. Начинаются наплывы ореховых тонов – фундук и еще что-то знакомое. Основной аромат перетягивает внимание на себя и полутона норовят ускользнуть – неопытный еще нюхач.)

Усилием возвращаюсь к размышлению.

30 тысяч подписчиков на смарте – и только пятая часть гарантировано открывают почту, а остальные… это ж представить страшно – как огромное поле, которое не перейти!

Они вроде бы есть емайлами в списках, и, одновременно, их нет, ибо недоступны. Золотое поле. Знакомое ощущение…

Нее-е-ет – так не пойдёт!

Думай, голова, как пройти туда и проверить, что там творится без меня. Они же не открывают письма, а те, кто откроют, – с какого перепугу ответят? Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что.

Глава 2. Предел второй – лес густой

Луна смеется надо мной

Разворачиваюсь от поля к ограде и охватываю взглядом сразу всю ширь: слева садовый домик-халапуга, еще левее заросли малинника; по правую руку жидкие кустики и овражек – такой же опасный, как золотое море колосьев за спиной.

От речки тянет сыростью, запахом подвядшей ботвы и поломанных веток малины. Не видно, а только чуется по звукам: ко мне по круче взбираются двое.

Сейчас выползут на картофельное плато, и прозрачная сетка забора станет единственной преградой между нами.

Тенью метаю себя влево, к домику. Тело растворяется, чую себя как одно парящее над землей око. Время замедляется, звуки густеют.

Перемахиваю через забор и зависаю в малиннике. Как тут прятаться?! Промеж каждых веток по столбовой дороге будто проложено.

Огибаю домик, чтобы поближе к склону, там малинник должен быть гуще. Он везде должен быть густой, я же видел-знаю все участки вдоль забора на высоком берегу.

Ощущение тела возвращается – сижу на травяной кочке, обняв колени и простреливая взглядом ветки-листочки, хлипкие и слишком редкие. Много света – они прожектор притащили, что ли? Не может такого быть, его же к небу не прицепить.

Видно и противоположный берег, пологий и утыканный дачными халапугами, хозпостройками, и вниз со склона – простор, а я наверху как памятник на горке.

Слышу: справа, на расстоянии в две ширины домика, выползают двое, цепляясь за колючки, чертыхаясь и пыхтя. А где мое дыхание? Его нет.

Дёргают сетку ограды, пробуют перелезть. Хрена лысого! Она же сверху не протянута стальным тросом и телепается на полметра туда-сюда. Стоп. А я как перелез?

Как веревочку переплюнул.

Наверно, это сон. Пронзительный и долгий. Сколько тут прятаться? Ночь всю сидеть на мокрой кочке, в малине, под ярким светом.

В памяти всплывает, как с батей весь день таскали мешки с землей через речушку. По хлипкому мостику из набросанных досок. На излучине оба бережка пологие. Укрепляли речной край своего участка.

А то весной вода разливается кругом и смывает слой почвы с нашей смородиновой плантации в 40 кустов. Батя сколотил подобие низкого забора высотой до колена, обкладывали вал блоками дёрна, нарезанными на другом берегу.

К ночи не то что меня – батю качало. Чумазые и шатающиеся, мы перебрались через речку, батя перекинул доски-мосточки на наш участок. Брели в темноте с одной мыслью на двоих: быстрее добраться домой.

Выбрели по пологому склону за границу садового хозяйства, к полю колхозному. Тускло. Видно как дюжина мужиков катают тюки соломы и тележками оттягивают к краю поля.

Какого черта батя поперся к ним? Досада прям трясла меня. Да идем уже домой! Чего тебе от них надо?

И тут грохот-лязг-свет. Мужички будто разом подпрыгнули. Батя обернулся, крикнул: «Беги! Я их задержу». Встретились взглядами. И я побежал.

Холодок в теле вытягивает меня обратно, образы дня рассеиваются, слышу топот за домиком, за оградой – чуваки одолели преграду и бегут вдоль забора в разные стороны, по укатанной между полем и длинной полосой садовых участков дороге.

С того берега снова слышны возня-крики. Кажись, еще грузовики прикатили. В голову снова вползает мысль: я отрезан полем, обложен с обоих берегов, мне прятаться только здесь. Лишь бы только не собаки…

Собаки! Слышу с той стороны лай!

Как взрывом меня сдувает с травы – пролетаю насквозь малинник, забор и длинным прыжком ныряю в колыхающееся море колосьев: кисти лодочкой, руки вперед.

Стремлюсь махом дотянуть до лесополосы, что чернеет через полкилометра

от сего края.

Плашмя, сминая стебли грудной клеткой и пузом, как торпеда вспарываю ниву. Руками-ногами поддеваю, толкаю землю, выбрасывая тело вперед. Пузом через футболку чую как перетекаю поверх каждой кочки, колосья приглаживаются как горячим утюгом по ночной росе. Позади темным шлейфом след-коридор.

Тягучее время. Отчаянно вжимаюсь, только нельзя ниже земли вжаться, и каждым рывком надо к лесу. Силы тают.

Переворачиваюсь на спину и толкаясь пятками, отчаянно мельтешу ногами. Кисти замком за шею, чтобы держать голову и уберечь от ударов по буграм.

Теперь слышу, как ветер волнами колышет ниву.

Вижу прорезанный след за собой.

Вижу небо и луну.

Луна смеется надо мной. Она сегодня полная, низкая. И огромная, на два моих обхвата. Обозревает сверху как бегут, удаляясь друг от друга, двое из охраны вдоль поля, а поперек – к лесу – скользит мокрая живая торпеда.

Да я как на блюдце освещенном прожекторами! К лесу швыдче! Там искать не будут… лишь бы не собаки…

Спиной скользить быстрее, чем на животе, только силы уже на исходе. Мокрый с ног до головы. Боты тяжелеют после каждого дрыга ногой.

Кажется, ползти еще вечность. В голове пусто. Превращаюсь в луну и, нависая над золотой нивой, наблюдаю, как измотанное тело отчаянно режет поле на две части, продираясь к лесному укрытию.

***

Решение

В чашку льется третья порция эспрессо – журчит, нагнетает духмян. Кофе ароматом наполняет кухню до потолка и продавливает в коридор. А высота в квартире такая, что можно на велосипеде стоя кататься, по цирковому. Следует заполнить весь объем.

Аппарат отбросил, как гильзу, спрессованный ударами жмых в приемный бокс, и я жму кнопку с рисунком парующей чашки четвертый раз. Слушаю, как молотилка втягивает и крушит зёрна кофе.

Возвращаюсь к воспоминаниям и вижу, что они закончились. Перебор возможных причин низкого Опенрейта остановился – нечего гадать, начинаю думать-рассуждать.

Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что. Задачка начинает нравиться.

По-любому клубочек разворачивать надо с хвостика-ниточки: без написания и отправки особого письма не обойтись.

Следует написать особое письмо-разведчик. Оно так же, как остальные, отправится по базе емайлов в рассыл.

Выберу в статистике смартреспондера те адреса, по коим не замечена активность за сентябрь – ни разу не открывали письма, ни разу не щелкали по ссылкам.

Писем пулял много и на полбазы, и на полный список. Выборка показательная. В тело письма воткну просьбу написать пару слов, чего у них творится.

Мне же нужен слепок их мира, значит задача – получить отклик.

Эх, с активными подписчиками бы отклик увеличить, а тут по определению неотзывчивые! Вернее, по статистике, не по определению.

(В машинке заурчало, забурлыкало – готовится цедить напиток. Пальцем чуть поправляю чашку на лотке.)

Ну, лады. Охоту откликнуться создам. Главное – чтоб открыли и начали читать. Значит, когда письмо-разведчик свалится в почтовик подписчика, в списке заголовков нужна такая тема, чтоб аж мертвого поднять.

Разве не такую задачу решаю каждый раз на массовых выпусках? Да, только, на сей раз придётся действовать на грани добра и зла. Чтобы поднять цунами в стоячей воде и остаться живым, убрать лишних и повысить отзывчивость тех, кто останется.

***

Опушка. Обнимаю каждый встречный ствол. Я дополз. Углубляюсь в лес на семь метров и бреду вдоль края опушки. Понимаю, что собак уже не будет, охрана к лесу не попрёт.

Мысленно, в образах проложил путь к дому – крюк 3 километра: по лесу до деревни, да там по шоссе до окраины города, мимо новой стройки, через гаражи, до хаты.

Боты почавкивают, ветки под ногами похрустывают изредка – опушка чистая. Ветра меньше, чем в поле, по верхушкам шумит. До деревни 2 км. Темень густеет, запахи плотнеют. Луна притухла. Чую, впереди недоброе.

Сымаю боты, прижимаю к торсу. Крадусь, ощупывая стопами веточки, желуди, слои листвы на дёрне. Кустов мало, от дерева к дереву перепархиваю как слон.

Кажется, опушка вздрагивает от хруста веток под пятками. Лунный свет прибывает. Стволы расступаются шире, а кусты втягивает в землю. Впереди, через десяток дубов, тяжелым пятном проступают очертания грузовика. Ко мне кузовом, к деревне кабиной – фары отключены, двигатель молчит.

Вот каким макаром охрана обрушивается на головы ночных трудяг как с неба! Прячут транспорт в укромных местах, по сигналу наблюдателей команда стянется – набьется в кузовную коробку. И боевая машина колхозного десанта с лязгом и рёвом прыгнет в гущу событий.

Замираю и слушаю лес. Налево до орешника и направо до границы с колхозным полем – никого. Похоже, сейчас я в самом безопасном кругу – рядом с машиной.

Пусть я теперь не беглец, а странный гуляка – встречать никого не хочется. Ибо охрана может оказаться не худшим вариантом. В лесу, ночью. Натягиваю боты, сползаю к траве и ползу к деревне через самое пустое место в мире – под рамой шасси грузовика.

***

Решено, берусь за создание письма-разведчика. Дожму еще 6 горсток кофе и бегом за комп. Волна запаха до зала уже докатила наверняка.

Меня всего пропитало кофейным духом, даже вдыхать не нать, в носу почти щекочет. Смотрю на чашку и понимаю: пора из нее выливать – опустошить для новых порций.

Кофе, хоть и дорогой, килограмм с оптовой базы – выпить столько я не в силах, как бы жаба ни душила. А эфирные масла в зёрнах ждать не будут – испаряются быстрее, чем внимание подписчиков к рассылке.

Кофе для меня напиток во вторую очередь, а в первую – духмян.

Глава 3. Непроходимые заросли

Между мирами

Сердце бьется в грудину, дышу ртом, губы пересохли, сбавляю ход. Под ногами асфальт как лунная дорожка – ведёт меня в город.

Осталось полкилометра до родной хаты. Пустынно. Здесь я точно ничья цель.

Вдруг воздух слева вспарывается взрёвом мотоцикла и вспышкой врубленных фар с примыкающей грунтовой дороги, из глубины спуска с обочины.

Меня разворачивает лицом к напасти, брови взлетают и глаза распахиваются так, что вижу весь мир от камушков по обочине до звезд на небе и сплошной стены зарослей за спиной.

Мотоцикл рывком выпрыгивает с грунтовки в мою сторону и… зависает над дорогой в воздухе, тягуче ворочая колесами.

Как от удара светом в лоб, меня медленно подбрасывает, голову чуть опрокидывает, а руки вскидываются, будто принимая в объятия. Звуки вязнут, а мир становится пронзительнее.

Сейчас мне важно одно: за спиной толща в 4 метра двурядной придорожной посадки.

Высоченные березы, средним ярусом кроны акации и по низу сплошняком шиповник в полтора моих роста. Ветки сцеплены как войлочный матрац, кусты раскидистые – каждый поглотит в себя «Иж Юпитер» с коляской целиком.

Живая двухслойная трехъярусная стена – ни запрыгнуть, ни обогнуть. До ближайшего просвета прыжков тридцать. За колючим валом шелестящей преграды простор картофельных огородов.

По ту сторону – мир жизни. А передо мной – завяз в воздухе мотоцикл, слепит световым пучком насквозь. Махина сдвигается в полёте еще чуть – с этим миром предельно ясно, он кончится под колёсами ночного придурка. Мир смерти случайной, шальной.

Земля снова касается подошвы, разворачиваюсь к стене, руки следуют за торсом как веревочки за крутящейся осью. Теперь для меня существует только непроходимое межмирье – 4 метра безысходности, пронизанной ветром.

В стопах накапливается упругость от тверди под ногами и выстреливает меня в колыхающееся марево шиповника. Мир исчезает.

***

Вывожу на экран монитора статистику смартреспондера: пусть кругляшок диаграммы, как пирог с вырезанной долькой, радует глаз.

Перехожу к заголовку письма-разведчика: заголовок письма виден в списке входящей почты в общем ряду завлекающих тем. Это и есть толстая пленка межмирья, которую следует преодолеть: выделиться в общем ряду и создать охоту открыть письмо.

Весь сентябрь я создавал неудачные заголовки (открываемость 22%…30%). Только к концу месяца сработало хорошо: «Нерегулярная армия» – 46%. И в начале октября пошли с хорошим опенрейтом: 44%…53%. Разница дает надежду на отклик.

Сначала определюсь, чего хочу. Статистика показывает,

что чуваки письма не открывали, а как на самом деле – неизвестно. Хочу ответ.

Значит следует задать вопрос. Рабочая заготовка такая: «Это правда, что бу-бу-бу?»

Вопрос в теме письма – сильная штука. Культурные образцы уложены так, что на вопрос следует отвечать. Постарались родители, воспитатели, учителя в школе, в институте, начальство на работе и клиенты на телефоне. Вопрос – подходит.

Только вопрос не должен быть понятным до конца. Иначе вопрос прочитают, тут же на него ответят – образец исполнен и охоты открыть письмо не возникнет.

Поэтому убираю «бу-бу-бу», остается: «Это правда?»

Как усилить вопрос? Обратиться по имени.

Есть исследования авторитетных чуваков, мол, с именем получателя или без имени заголовок – статистика их сервиса показала, что по барабану. Опенрейт одинаковый. Мол, мир изменился и фишка не работает как раньше.

Другие авторитетные чуваки пишут, мол, фишка работает и будет работать. Свое имя любой чел замечает всегда. Значит, заголовок с именем получателя обретает шанс быть увиденным.

Думаю, что яйцо разбивается проще: обращение должно узнаваться как личное. Чтобы оставалось ощущение непонятки: это лично мне или это в рассылку пульнули. Во всяком случае, можно постараться. Ведь различается восприятия таких заголовков:

«Марат, как увеличить свой капитал бу-бу-бу» и «Марат, от тебя такого не ожидал!»

Значит испытания и замеры откликов по такого рода заголовкам следовало проводить отдельно. Поэтому рассуждением вывожу: добавить имя в вопрос и отследить как воспринимается.

Смартреспондер позволяет вставлять имя подписчика в тему письма? Да. Бывает, что вместо имени в анкетах пишут всякую хрень типа «Мой повелитель», «Мистер Икс» или случайный набор букв. Ну и ладно, погрешность на «детский сад – трусы в квадрат» вполне допустимая.

«Это правда, Марат?» – это уже лучше, хоть и слабо.

Чтобы вывести заголовок ближе к грани добра и зла, хорошо подходит брань: обвинение, посыл, требование и прочий арсенал общения родных людей.

Хорошо собирает внимание и отодвигает помехи в сторону.

Брань – ядрёное оружие, применять часто нельзя. А когда применяется, следует очень постараться её обосновать. Иначе подписчик не простит. Поэтому пойти на такое не решусь. К тому же, во мне нет брани, нет обвинений.

Зато могу подобрать слово из мира брани поближе к бытовому, привычно-кухонному. Чтобы возникла непонятка: «Что это было? Пахнет разборками».

Разум включится, и мы пообщаемся.

«Это брехня, Марат?» – звучит как предъява почти. Зацепит личность и прощай разум.

Следует сгладить и добавить сомнение:

«Возможно, это брехня, Марат?»

Обосновывать и браниться нет желания, а на грань подвинуть хочется. Поэтому добавлю нотку требования. Подсмотрел у конторы, которая проводит анкетирование.

Опора идет на то, что требование в быту может звучать как часть обязательств. По работе, по дому, по отношению к друзьям. То бишь, риск минимальный.

Многим, конечно, не понравится, колючками личности зацепятся – ну это даже хорошо. Зачем мне в базе подписчиков нервные чуваки? Пусть отписываются.

«Возможно, это брехня, Марат? [Требуется ответ]»

Проверяю, не покривил ли я собой и уместно ли каждое слово:

«Возможно» – действительно неизвестно, ибо подсчитать Опенрейт точно нет технической возможности.

«это» – неопределенность, которая создает потяжечку на открытие письма, ибо за ответом следует обратиться к тексту письма;

«брехня» – слово Брани, без особого наезда, мягкое – легче обосновать;

«Марат» – мне интересен каждый чувак по ту сторону Опенрейта и обращение личное оправдано, плюс привлекает внимание;

«?» – вопрос звучит вполне по-человечески на мой слух;

«[Требуется ответ]» – вот это уже опасная штука, следует особо учесть внутри письма. Право требовать должно хоть как-то узнаваться в письме.

Оттенок проведения Опроса есть и он оправдан – действительно провожу опрос. Подписная база моя, подписывались добровольно, ответ мне действительно требуется.

Кто давно получает мои письма, тот успел привыкнуть к моей категоричности. Если по сю пору не отписались, то большой неожиданности не будет. Разве что тенёк промелькнёт.

Квадратные скобки выделяют требование в отдельный мир, чтобы звучало отдельно от вопроса. Подробнее не описываю, ибо не знаю, как это в 2 слова пояснить.

Собираю вместе и смотрю на заголовок: Вопрос, Личное обращение, Слово из мира Брани и Прямое требование.

Меня устраивает. Осталось создать в письме охоту откликнуться. И обосновать брань.

Как поговаривают урбеки: «Главное – не опассаться!»

Глава 4. Провалище

Как ядро пушки над картофельными рядами лечу, молочу сырой воздух руками и строчу ногами быстрее игл швейной машины. Крушу окученные рядки, взрывая стопами и выбрасывая позади себя почву и ботву.

Простор! Впереди прыгает темная полоса частных домов, гаражей и окраинных недостроек.

В голове одно: как я прошил стену кустов и оказался здесь?! Будто моргнул и открыл глаза уже в этом теле – меня втянуло в обжигающую прохладу.

Кидаю на бегу взгляд через плечо – там месиво света и тьмы: то ли мяч луны скачет от неба до придорожной посадки, то ли фары мотоцикла мелькают от картопляных кочек к небу и вниз. Ноги спотыкаются о разбросанные доски, носилки, кирпичи – резко бросаю взор вперёд.

До родительского дома совсем малость, а поперек пути через 2 прыжка – котлован для фундамента многоэтажки. За котлованом, в десяти метрах вдоль края – грунтовая дорога и одинокий куст акации. Мне туда.

Скорость торпедная, свернуть или остановится невозможно. Сигаю в черную дыру – котлован принимает меня легко и со свистом.

6 метров вниз пролетаю между стеной фундаментных блоков и скатом земляным, почти отвесным. Коробка фундамента сложена-поднята не везде, прорехи как в разрушенной крепости: внутри котлована навалены горами ломанные блоки и плиты перекрытия, торчат штыри арматуры, скореженные и рваные.

Легко касаюсь стопой земли и упруго отталкиваюсь рукой от бетона фундаментной коробки.

Цвета исчезают и формы не узнаются – скольжу по плотностям, словно тень, к противоположному отвесу котлована.

Мне бы вверх за край, метнуться через дорогу, пробежать мимо гаражей да перескочить ограду родного дома.

Сыпучий отвесный скат для меня как лестница с перилами. Еще первый содранный комок земли не коснулся дна котлована, а я уже выпрыгиваю на поверхность как дельфин из воды.

Перебегаю на полусогнутых до куста акации и впечатываюсь в траву. Передо мной укатанная грунтовка и она простреливается рассеянным лучом одинокой фары.

В сорока шагах вправо урчит двигатель мотоцикла.

***

Когда заголовок письма сработает и потяжечка открыть письмо возникнет, следует быть точным в теле письма, дабы решить задачу.

Моя задача – передать душевное движение и получить отклик. Всамделишный.

А оттуда может вернуться всякое. К этому следует быть готовым и позволить всем остаться при своем мнении. Не подменять задачу «получить отклик» на «получить хороший отклик».

Нет задачи быть для всех молодцом, есть задача получить слепок с того мира. Значит, любое ответное действие означает выполненную задачу разведки:

Отписка от рассылки;

Удаление емайла из базы;

Нажатие на кнопку «Спам»;

Ответ – письмо-маячок, мол, всё пучком;

Засчитанный Опенрейт (открытие емайла).

Я понимаю, что вторгаюсь в чужой мир, когда отправляю письма в рассыл. Поэтому рад, что это можно делать по договору, то бишь создавая новый общий мир. Об этом общем мире важно напомнить.

Кстати, в инете сложились свои правила хорошего тона, что имеет право писать в рассылку автор, а что катит за спам.

Например, если заявлена тема рассылки «Живое лицо», то нефиг, мол, писать на другие темы. Такой неявный договор «благародных рыцарев».

С какого пня я обязан следовать этому договору, если он сложился без меня? Мне достаточно предложить свои условия, и подписчик в явном виде может их принять (остаться в базе) или не принять (удалить свой емайл из моей базы).

С этого момента неявный договор гуляет лесом, а по явному – у нас с подписчиком есть общий мир и согласие. Однажды, я написал такой договор и отправил всем подписчикам.

Радости не было предела:

Во-первых, кто остались, стали лучше относиться к любым моим письмам.

Во-вторых, перестали приходить письма с претензиями от мудаков. Просто как отрубило. Раз в полгода кто-нито ущербный побранится – это ноль, по сравнению с 2007 годом.

Раньше приходило всякое: от нравоучений «как писать пральна» до угроз физической расправы за распространение миникурса с приседаниями и отжиманиями.

Письмо-разведчик вполне себе цеплялка за чудные проявления личности, поэтому я просто напомню договор и, значит, львиную часть криков переведу в молчаливое действие: самостоятельное удаление емайла из базы.

Помимо исследования, ставлю 2 попутные задачи:

1) Очистка базы от излишне требовательных и от шизотериков.

2) Повышение отзывчивости на другие письма.

Для очистки базы от требовательных чувачков добавлю в текст заявление про деньги. Эта тема цепанёт шизотериков, для которых «деньги – зло», и требовательных жестких подписчиков, которые ставят себя в центропуп вселенной.

Легко это сделать упоминанием, что ведение рассылки для меня стоит денег.

Любой автор рассылок знает, что цена вопроса невелика, когда подписчик уже попал в базу, и учтена в расходах и окупается со всеми отписками—потерями.

А подписчики об этом не думают вовсе. Поэтому вполне можно упомянуть, чтобы зацепить дурных и вычистить. Поясню зачем это мне.

Я продаю курсы по «Живому лицу» и «Суставной Слоныча» – это конструкторы, из которых чуваки собирают индивидуальный план занятий. Что может быть лучше, чем разработанное самим для себя любимого?

Однако, есть люди, которые хотят волшебную таблетку вместо трехручного меча. По моему опыту, болезненно требовательные чуваки плюют на исследовательскую часть курсов и начинают фигачить все подряд или жалуются, что надо думать.