Юность Плохиша. О восьмидесятых – без ностальгии

Что же касается наших подвально-чердачных приключений (о нашем исследовании подвала расскажу отдельно), прыжков по крышам, пиротехнических экспериментов и прочего, то через это или что-то подобное, наверное, прошли все или почти все мальчишки, чьё детство пришлось на семидесятые – первую половину восьмидесятых годов. И сейчас, вспоминая всё это, остаётся только порадоваться тому, что всё это осталось в прошлом, и что все мы остались живы, целы и относительно невредимы.

ДЕТИ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ

Подвал манил нас, мальчишек, не меньше, чем крыша. Собственно, подвал в доме был не один, а целых четыре: из нашего первого подъезда можно было спуститься в ту часть подвала, где находились кладовки: бОльшая часть этих кладовок была брошенной после того, как в 1974 году один из жильцов дома спустился в этот подвал и свёл счёты с жизнью, застрелившись из охотничьего ружья. Прямо из двора лестница вела в другой отсек подвала: там когда-то располагалась угольная кочегарка, но после того, как дом был подсоединён к городским сетям, кочегарка была упразднена, и подвал пустовал. А после того, как мы, мальчишки, сняли с этой бывшей кочегарки замОк и проникли туда, это помещение долгое время стояло открытым, и однажды там обосновался небольшой цыганский табор. Хорошо помню, как наши соседи вышвыривали оттуда этих цыган…

Из второго подъезда можно было попасть в самое большое подвальное помещение, тянувшееся почти под всем домом: когда дом проектировали, этот огромный подвал должен был служить бомбоубежищем для жильцов на случай нападения на совецкую родину империалистических хищников или китайских ревизионистов. Но империалистические хищники и китайские ревизионисты всё никак не могли собраться со своим нападением, и подвал пустовал. Наконец, заждавшись этого нападения, директриса детского сада, который находился и по сию пору находится на первом этаже нашего дома, распорядилась отгородить небольшую часть этого подземиного бомбоубежища под овощехранилище, что и было сделано.

В бомбоубежище вела тяжёлая бронированая дверь, состоящая из двух половинок – верхней и нижней. Сделано это было для того, чтобы её, элементарно, можно было открыть: если бы дверь была монолитной, то её вряд-ли можно было бы сдвинуть с места. Запиралась она на какие-то тяжеленные заглушки, на какие-то штурвалы – думаю, там, внутри, у неё были замки, типа «краба», фиксирующие створку с четырёх сторон. Собственно, эта дверь находилась уже в самом подвале: для того, чтобы добраться до неё, сначала нужно было открыть обыкновенную дверь на первом этаже, спуститься под лестницу – и вот тогда-то только можно было оказаться перед входом в бомбоубежище.

О том, что у нас в подвале находится самый настоящий бункер, мы и не подозревали. Просто, однажды кто-то из мальчишек проник под лестницу во втором подъезде, наткнулся на эту бронированую дверь, и рассказал об этой своей находке остальным. Естественно, было решено испытать неизведаное и изведать неизвестное – и в тот же вечер мы собрались во дворе, вооружившись карманными фонариками.

Хорошо помню этот вечер: на дворе был сентябрь, и уже сгустились сумерки (надо сказать, что в те годы у нас считалось вполне нормальным болтаться во дворе часов до десяти, а то и до одиннадцати вечера). Придурковатого Славку Рыжкова мы решили не посвящать в наши планы и не брать в «исследовательскую экспедицию» в подвал: к тому времени, Славка уже не раз доказал собственную неадекватность и явил нам своё гнилое нутро, и поэтому успел превратиться в «персону нон-грата». Но он всё равно крутился где-то рядом – правда, на безопасном расстоянии – пытался подслушать нас, или понять, что мы затеваем… Мы не обращали на него внимания – и, как оказалось, совершенно зря.

Мы спустились в подвал, открыли тяжеленную бронированую дверь, зажгли фонарики и стали осматриваться. Сначала мы оказались в какой-то небольшой комнате, из которой вело в разные стороны три дверных проёма – за двумя из них оказались такие же небольшие, но глухие комнаты, а пройдя третий, мы попали в достаточно большой подвальный зал. Это и было, собственно, старое бомбоубежище: три огромных подземных зала, соединённые переходами. Окон в бомбоубежище не было.

Здесь ещё пару слов нужно сказать о планировке – это уточнение пригодится нам для дальнейшего повествования. Залы для потенциально эвакуируемых от китайско-NАТОвских бомбёжек граждан соединялись меж собой короткими коридорчиками, по бокам которых располагались небольшие полусгнившие фелёнчатые двери – точь в точь, как в наших квартирах – а за дверями этими находились какие-то комнатушки, заваленые разным хламом: должно быть, кто-то из соседей пытался сделать себе здесь кладовки. Изначальное назначение этих комнатушек так и осталось для меня непонятным по сей день – могу лишь предположить, что в них проектировщики планировали сделать Персональные Бомбоубежища для совецких VIPов.

…Итак, мы спустились в подвал. Но не успели мы как следует осмотреть первый зал бомбоубежища, как услышали тяжёлый глухой удар: это подлец Славка, дождавшись, пока мы отойдём подальше, захлопнул за нами бронированую дверь! Мало того, что захлопнул – этот маленький зас**нец умудрился ещё и блокировать её снаружи, в результате чего мы оказались запертыми в бомбоубежище!

Сейчас, когда я стал совсем взрослым сорокалетним мальчиком, меня от этих воспоминаний начинает бить Кондратий: чёрт возьми!… Ведь мы могли там элементарно погибнуть! – о том, что мы полезли в старое бомбоубежище, никто из старших понятия не имел. Мы ведь сами об этом позаботились: дождались, пока спустятся сумерки, двор опустеет и никто не увидит того, куда мы направились. Нет, безусловно, нас стали бы искать, и искали бы очень долго – по соседним дворам и улицам – и, конечно же, не нашли бы. А что касается нашего друга Славика, то он, скорее всего, испугался бы и молчал, как пленный неогуманоид в штабе Киевского военного округа… Короче, всё шло к тому, что подвал нашего родного дома должен был стать нашей братской могилой, а сам дом – нашим памятником. Величественным таким четырёхэтажным жилым памятником в стиле «поздне-сталинский ампир». Бр-р-р!

Но это я сейчас такой умный. А тогда… Тогда мне было, кажется, лет восемь или девять, остальным участникам нашей диггерской экспедиции – чуть побольше. Кажется, самому старшему из нас не было и двенадцати. А это – такой возраст, когда совершенно не думаешь о том, что что-то может приключиться с тобой. С другими – пожалуйста! А с тобой – нет, никогда! Вот этот-то ооптимизм нас, видимо, и спас тогда.

Как-то сразу стало понятно, что колотиться в дверь бомбоубежища нет никакого смысла: во-первых, дверь эта выходила не прямо в подъезд, а располагалась уже в самом подвале, под лестницей. Во вторых, мы же сами видели, какая она толстая и тяжёлая: стучи, ни стучи – всё равно, никто не услышит. Ну, а в-третьих… ну, не для того же мы спустились в этот подвал, чтобы сидеть возле двери и стучаться – вместо этого, можно пойти и поизучать все подвальные закоулки: может быть, и другой выход отыщем… А может, и этот придурок Славик одумается, да и откроет нас: попугал – и будет. Ну что, пойдём, что ли?…

И мы пошли Постигать Неизведаное.

Фонарики были у каждого из нас. Самодельные. К плоской батарейке на четыре с половиной вольта изолентой приматывалась маленькая лампочка так, чтобы её клемма на цоколе соприкасалась с короткой клеммой батарейки. Ну, а длинную клемму нужно было прижимать большим пальцем ко второй клемме лампочки – к той, что у неё на кончике. Такой вот «вкл/выкл»… Понятно, что никаких отражателей на этих самодельных «светлячках» не было – да мы и не задумывались о том, зачем они нужны: горит ведь?… светит?… чего ещё надо-то? Единственный настоящий фонарик был у самого старшего из нас, у Андрея – этот фонарик не нуждался в батарейке, его надо было всё время подзаряжать, нажимая рукой на специальную педаль или рычаг: этакий фонарик и эспандер одновременно, «два в одном».

Сколько мы шлялись по подвалу, я не знаю. Может быть, час. Может, больше. Мы обошли, кажется, все закоулки старого бомбоубежища, но другой выход так и не находился. Между тем, наши самодельные фонарики начали тускнеть, а то и вовсе гаснуть: в батарейках кончился заряд… И тут мы наткнулись на какой-то непонятный ход: он начинался в одной из маленьких комнатушек – тех, что были между залами – и уходил куда-то в сторону нашего двора. Но это ещё не всё: из этого низкого и тёмного хода на нас дул самый настоящий ветер! И пах этот ветер прелыми листьями, осенним вечером, двором… свободой…

Не раздумывая, полезли мы в этот низкий тёмный ход – один за другим. Андрей со своим супер-мега-фонариком был впереди всех. Ход этот был настолько низким, что мы ползли на четвереньках. Но не проползли мы и двух десятков метров, как упёрлись в закруглённый кирпичный тупик: мы оказались на дне какого-то кирпичного колодца – а прямо сверху на нас дул тот самый ветер, что заставил нас лезть в эту дыру. В стену колодца были вделаны надёжные железные скобы ступени – и мы тут же полезли наверх! Я не знаю, смогли бы в других условиях несколько десяти-двенадцатилетних сорванцов, зависая на пятиметровой высоте, сбросить тяжеленную чугунную крышку, закрывавшую люк – но у нас это получилось! Мы были на свободе!!!

Тут же была раскрыта ещё одна загадка нашего двора – так называемая «крепость». Эта «крепость» представляла собой невысокое – где-то, в полметра высотой – круглое кирпичное сооружение, наверху которого находился тот самый люк, крышку которого мы сбросили. А «крепостью» это сооружение было прозвано потому, что большинство кирпичей, из которых оно было сложено, не соприкасались торцами друг с дружкой, и между них были отверстия, наподобие крепостных бойниц. Боже, сколько же оловянных солдатиков, игрушечных машинок и прочих сокровищ было по глупости и неосторожности засунуто в эти «бойницы» и попадало на дно этого колодца!… А это, оказывается, был запасной выход из бомбоубежища – а заодно, и вентиляционная шахта, по которой в бомбоубежище поступал свежий воздух. А мы-то и знать не знали… Теперь понятно, почему Полина Абрамовна, предводительница глубоко враждебного нам племени Одиноких Дворовых Старух всегда орале на нас своим страшным каркающим голосом, когда мы лепили на «крыше» «крепости» снеговиков, и вообще подходили к ней: это, оказывается, был Стратегический Оборонный Объект – и она его от нас охраняла!…

Ладно. Мы остались живы, целы и невредимы. Мы выбрались на свободу. Все следующие дни мы лазали на дно этого стратегического люка – и там, на дне, среди «культурного слоя» затяиваемой десятки лет в эту вентиляцию пыли, мы находили маленькие сокровища – наши потеряные игрушки. Свои и чужие. В том числе, наверное, и те, которые побросали туда когда-то наши родители.

Люк, почему-то, так и стоял открытым: я так и не знаю, почему никто из взрослых так и не положил на место эту чугунную крышку, которую мы, отчаявшись, сбросили. Сил, что ли, не хватало на это дело?… Короче, так и зияла посреди двора эта ужасная и опасная яма, пока наш дворник Виталий Георгиевич (тот самый, которого мы чуть не застрелили из пушки, пока он в уличном нужнике оправлялся) не стал заваливать эту дырку опавшими листьями. Со временем, он совсем засыпал эту дыру – а потом кто-то из соседей добавил туда земли и посадил в эту импровизированную «розетку» маленький отросток клёна. Теперь там уже выросло целое дерево – так что, если кто-то из малышей и решит повторить наш подвиг тридцатилетней давности, то запасного выхода из бомбоубежища он уже не найдёт…

Но всё это было уже потом. А на следующий день после нашей вылазки (и последующей «выползки»), придя из школы, я узнал совсем уж жуткую какую-то новость: наши мальчишки – то есть, вся компания, с которой мы плутали по подвалу – приговорила предателя и придурка Славку к смертной казни. К повешанию. Мало того: они его уже чуть и не вздёрнули на верёвке – он вырвался и убежал в самый последний момент. Перебивая друг друга, мои друзья рассказывали мне, как они выловили этого гадёныша Славку, как ровели его за трансформаторную будку, где у них было приготовлено уже всё: и виселица, и петля, и даже табуретка – и как Славка в самый последний момент спрыгнул с этой табуретки и убежал домой.

Все вместе мы пошли смотреть место несостоявшейся казни. Там, за трансформаторной будкой, до того, как кто-то из соседей поставил там свои гаражи, раньше была часть двора, в которой была оборудована сушилка для белья. Там, в тёмном и узком закутке, всё ещё стоял старый деревянный столб с горизонтальной перекладиной наверху, поддерживавшейся снизу двумя косыми перекладинами – ни дать, ни взять, настоящая виселица. И вот, на одном из концов этой перекладины висела самая настоящая петля, а рядом валялась табуретка – Славка, убегая от своих мучителей, уронил её. Всё было подготовлено честь по чести, да и неудивительно: в нашем дворе все без исключения мальчишки смотрели фильмы про войну, и хорошо усвоили опыт немецко-фашистских оккупантов и прочих полицаев, вешавших всяких комсомольцев-добровольцев-партизанцев… Военно-патриотическое воспитание, понимаешь – будь оно неладно!…

Славке повезло: он убежал – и потом ещё долго не казал носа на улицу, дома сидел. Шмыг! – в школу, а потом обратно – шмыг! – домой: всерьёз опасался, что мы вздёрнем его, как какую-нибудь Зою Космодемьянскую. Это сейчас я понимаю, что по-настоящему вешать его тогда никто не собирался: просто, мои друзья хотели напугать его по самое не хочу – и это у них, кстати, очень даже получилось! – хотели поставить его на табуретку, надеть на шею петлю… зачитать приговор… вдоволь поглумиться, заставить пореветь, попросить пощады – и помиловать. Но меня просто оторопь берёт, когда я представляю всё это: ведь вполне могло случиться и так, что он сделал бы какое-нибудь неосторожное движения, табуретка бы опрокинулась – и всё!… Вряд ли наши мальчишки успели бы вытащить его из петли. Ну, а меня от участия в этом гнусном «наказании» спасло только то, что все мои друзья-приятели учились в первую смену, а я – во вторую. И, пока они вели этого Славика на «эшафот», я читал очередную бредятину про дедушку Ленина, напечатанную в учебнике «Родная Речь» для второго класса…

Хочется ли мне вернуться в детство?… Если вы зададите мне этот вопрос в лоб, то я, конечно же, сразу же скажу: да, да! конечно же! Но если вы дадите мне минуты две на размышление, прежде, чем ответить, то ответ, скорее всего, будет отрицательным: сейчас, вспоминая все эти прекрасные детские годы, я всё чаще ловлю себя на том, что больше всего они у нас были похожи на какие-то прыжки и танцы на проволоке, натянутой над пропастью: одно неверное движение – и… В общем, было детство – и прошло. И – слава Богу, что из него мы выбрались живыми и относительно невредимыми.

КРЫШШШШИ…

…Осенью они мокрые, и очень скользкие, и на эту скользкую мокроту налипли жёлтые тополиные листья; осенью гулять по старым иркутским крышам – самый кайф, но и самое опасное время: поскользнешься, поедешь по склону вниз – и хорошо, если на самом краю задержит тебя хлипкое ограждение, или старый, проржавевший водоотводный желоб… Но – не бойся, тебе это уже не грозит: завхозы и коменданты проинструктированы, и управляющие компании уже позаботились о твоей безопасности: на чердачных люках навешены надёжные замки (ключ – в кв. 16, у Галины Васильевны, старшей по подъезду), да и в подъезд уже не просочишься просто так. Не гулять, одним словом, тебе по крышам вдоль Карла Маркса, не скользить по листьям, не пачкаться в чердачной пыли, не вспугнуть спящих голубей, не испытать Неизведанное… И мне, кстати, тоже. Но, в отличии от тебя, я хоть гулял, скользил, пачкался, вспугивал, Неизведанное испытывал… Хочешь, расскажу? Ну, читай…

В восьмидесятые всё было совсем по-другому. Примерно так было, как описал всё это анонимный автор очень популярного текста, который гуляет по Сети уже многие годы: «…мы приходили домой только поздно вечером, мы гуляли, где хотели – и взрослые не знали, где мы пропадаем… мы носились по окрестным дворам, играли на стройках и лазали по крышам… мы пили газировку за три копейки из одного, общего стакана, который стоял тут же – и не заражались никакими болезнями… как мы выжили?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.