Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том II

Эдвард Янг, 24 года. Полукровка с островов Вест-Индии: отец его был англичанином, мать – креолкой. Часто из-за смуглой кожи и «карибского» разреза глаз его называли «метисом» или «мулатом». Среднего роста, неважное здоровье. Ему недоставало нескольких передних зубов, однако это был весьма обаятельный человек, которого обожали таитяне и особенно таитянки. Причина, из-за которой он участвовал в бунте и пошел с Кристианом до конца, неизвестна. Умный и хитрый, он всегда оставался в тени.

Александр Смит (Джон Адамс), 22 года. Сирота и беспризорник из лондонского Ист-Энда, невысокий и коренастый матрос с подозрительным прошлым. Неграмотный. Все тело в татуировках, лицо покрыто оспинами. Любитель и любимец женщин. Самый молодой из всех девяти моряков с «Баунти».

Мэттью Куинтал, 23 года. Родом из Корнуолла (земляк Блая). Крепкий и сильный коротышка, жестокий и злобный. Русые волосы, весь в татуировках. Один из главных мятежников. Бесспорно, самый брутальный и опасный тип на острове. Настоящий головорез, которого многие на судне и затем на Питкэрне откровенно побаивались.

Уильям Маккой, 25 лет. Уроженец Шотландии. Невысокого роста, светловолосый и светлокожий; драчун и пьяница. Был одной из самых отчаянных личностей на «Баунти», и внешность имел соответствующую: весь в наколках – с ног до головы – и со шрамами: на подбородке и на животе от ножевого ранения. Судя по всему, он и его приятель Куинтал были не в ладах с законом, что, видимо, и побудило их в самый последний момент записаться на «Баунти».

Джон Уильямс, 28 лет. Выходец с острова Гернси, что в проливе Ла Манш; свободно говорил по-французски. Смуглый брюнет, маленький, но хорошо сложен. Будучи на «Баунти» помощником оружейника Коулмана, неплохо владел ремеслом кузнеца и столяра, и потому стал незаменимым специалистом на острове. Имел нелюдимый и замкнутый характер.

Джон Миллз, 40 лет. Высокий и худой шотландец, шатен. Самый старший из всех поселенцев. Одна из самых противоречивых и непонятных личностей среди мятежников, высадившихся на Питкэрне. С одной стороны, на флоте у него была устойчивая репутация грубияна и хама, с другой – его поведение на борту «Баунти» было на редкость скромным: его всего лишь один раз лишили порции грога за отказ плясать на палубе. Он был одним из тех, кто арестовывал капитана Блая – и потом искренне горевал о том, что «Баунти» была сожжена. Его дочь рассказывала, что Миллз до конца своих дней тосковал по родине и всегда мечтал вернуться. Что побудило его отправиться с молодыми мятежниками в последнее плавание – остается загадкой…

Айзек Мартин, 32 года. Длинный и костлявый американец, почти двухметрового роста. Имел землистый цвет лица. Матросом плавал на разных судах, пока во время войны за независимость Соединенных Штатов не попал в плен к англичанам. Несколько лет провел в тюрьме и был освобожден только после присяги на верность Британии. Его можно назвать неуверенным в себе и слабохарактерным человеком: во время мятежа он совсем запутался и заметался, сначала примкнул к бунтовщикам, потом вдруг передумал и даже прыгнул в баркас, но из-за угроз со стороны Чёрчилла и Куинтала вернулся на борт.

Уильям Браун, 27 лет. Болезненный и тощий садовник отвечал на «Баунти» за хранение и перевозку саженцев хлебного дерева. Его лицо было обезображено золотушным шрамом, но то, что отталкивало девушек в Англии, стало весьма привлекательной чертой среди таитянок, ведь шрам – признак настоящего мужчины. На Отахеите Браун впервые в жизни почувствовал всю прелесть женских ласк и, может быть, именно из-за этого последовал за Кристианом на далекий остров.

Полинезийки (13 человек)

Мауатуа (другое имя – Маимити), спутница Флетчера Кристиана. Таитянка. По-таитянски Maua Tua – горный дух. Кристиан называл ее Изабеллой (возможно, в честь своей первой возлюбленной Изабеллы Кёрвен), остальные мятежники – Мэйнмаст, «Грот-мачта» (из-за ее роста). Высокая и стройная красавица была, по преданию, дочерью одного из таитянских вождей. Она помнила первый визит Кука, а это значит, что в 1769 году ей было минимум года три. Следовательно, в начале 1790 года, во время высадки на Питкэрн ей, скорее всего, не исполнилось и двадцати пяти. Во всяком случае, можно сказать, что Мауатуа была тогда в самом расцвете своих женских чар. После смерти Флетчера Кристиана вдова с тремя детьми станет супругой Неда Янга и родит еще троих. Прожив более полувека на острове, Мауатуа скончается в 1841 году в окружении своих оставшихся в живых троих детей, 16 внуков и 33 правнуков.

Тераура (по-таитянски – «Священный танец», также известна как Таоупити и Сюзанна), спутница Неда Янга. Таитянка. Неизвестно, была ли она его вахиной во время пятимесячной стоянки на Таити, или они сошлись позже, уже на борту «Баунти». Известно, что она была самой юной из всех женщин, высадившихся на Питкэрн вместе с мятежниками; в 1790 ей было лет пятнадцать, не больше. Тераура (Сюзанна) родит семерых детей (одного – от Мэттью Куинтала и шестерых – от Четверга Октября Кристиана, первого сына Флетчера и Мауатуа). Она станет последней из всего первого поколения питкэрнцев, кто покинет этот мир. Это случится спустя 60 лет после высадки, в 1850 году.

Пуараи (Обуареи), спутница Александра Смита (Джона Адамса). Таитянка. На родном языке ее имя означало «Цветочное ожерелье». Есть версия, что до Смита Пуараи жила с Айзеком Мартином, но во время плавания «Баунти» в поисках последнего острова Мартин по неизвестным причинам «поменялся» женщинами со Смитом. И на Питкэрн Пуараи высадилась, будучи подругой Смита. Детей у нее не будет. Приблизительно через год, в начале 1791-го, Пуараи, собирая птичьи яйца, сорвется со скалы и разобьется насмерть.

Теваруа (Сара), спутница Мэттью Куинтала. Таитянка. В переводе с таитянского ее имя означало «Душа». Родит пятерых детей, но выживут не все. Теваруа (Саре) предстоит стать, пожалуй, одной из самых несчастных и угнетаемых мужем женщин на острове. Однажды, в приступе бешенства, Куинтал откусит ей ухо. И через некоторое время Теваруа покончит жизнь самоубийством, бросившись с обрыва на камни.

Теио (Мэри), спутница Уильяма Маккоя. Таитянка. Скорее всего, отправилась в последнее плавание «Баунти» добровольно, потому что с ней на корабле оказалась ее грудная дочь Салли. Когда именно она стала женщиной Маккоя – на Тубуаи или позже, на борту судна, – неизвестно. Оставит после себя троих детей: двоих от Маккоя и одного – от Алека Смита (Джона Адамса), чьей преданной женой она будет много лет. В 1825 году их обвенчает капитан Бичи. 14 марта 1829 года, всего через девять дней после смерти Адамса, ее любимого мужа и патриарха Питкэрна, ослепшая Теио (Мэри) умрет от горя.

Вахинеатуа (Пруденс), спутница Джона Миллза. Таитянка. Все моряки с «Баунти» называли ее Пруденс (Prudence), что в переводе с английского означает Благоразумие. Станет матерью пятерых детей (двое от Миллза и трое от Адамса).

Фаахоту (Фасто), спутница Джона Уильямса. Таитянка. Об этой женщине практически ничего неизвестно. По-таитянски ее имя означает «Плодородная», но ей, увы, не будет суждено родить на Питкэрне. Мало того, она станет первой из поселенцев, кто погибнет на острове. Это случится уже в конце 1790 года. Ее смерть от неизвестной болезни спровоцирует последующие распри и междоусобицы на острове.

Теехутеатуаоноа (Дженни), спутница Айзека Мартина. Таитянка. Во время стоянки «Баунти» была подругой Александра Смита (Джона Адамса), затем последовала с ним на Тубуаи. Известно, что Смит даже сделал ей татуировку «AS 1789» (AS означает, конечно, Александр Смит). Но на Питкэрн Дженни прибыла подругой уже другого мятежника – Айзека Мартина. Детей у нее не будет. Мало того, после кровавых событий 1793 года Дженни начнет открыто противостоять мужчинам и даже возглавит «бабий бунт» на острове. В 1817 году она навсегда покинет Питкэрн и вернется на Таити на борту корабля «Султан». Благодаря ее бесценным свидетельствам, записанным из первых уст (в том числе и русским мореплавателем Отто фон Коцебу), мы сегодня многое знаем о ранней истории Питкэрна.

Театуахитеа (Сара), спутница Уильяма Брауна. Таитянка. Судя по всему, была тихой и скромной девушкой, под стать своему белому избраннику. Не оставив после себя потомства, она уйдет из жизни в начале XIX века.

Марева, женщина полинезийцев Манарии, Теимуа и Ниау. Таитянка. Существует версия, что ее хитростью удержали на «Баунти» помимо ее воли. Детей у нее не будет. Марева скончается после 1808 года.

Тинафанаеа, женщина Титахити и Оха. Родом с острова Тубуаи. В компании двух своих земляков отправилась на «Баунти» вместе с мятежниками. Какое-то время будет одной из жен Адамса. Не родив ни одного ребенка, Тинафанаеа умрет до 1814 года.

Тоофаити (Нэнси), женщина Тараро. Родом с острова Хуахине. По-таитянски ее имя означает «Камешек». Этой непредсказуемой женщине предстоит сыграть свою весомую роль в истории Питкэрна. Она убьет своего мужа Тараро, а затем, став одной из жен Янга, родит тому четверых детей. Умрет на Таити в 1831 году, во время короткого, но трагического переселения островитян с Питкэрна.

Салли, дочь Теио. Настоящее, таитянское имя не сохранилось. Она родилась на Таити во время стоянки «Баунти». Кто ее отец – неизвестно; бесспорно лишь, что он был таитянин, и что его не было на «Баунти» с мятежниками. Самая юная из всех, высадившихся на Питкэрн: в 1790 году ей было не больше девяти месяцев от роду. По преданию острова, ее переправили на берег в бочке. Через двадцать лет Салли станет женой Чарльза Кристиана, второго сына Флетчера и Мауатуа, и родит ему восьмерых детей. Скончается в 1826 году, 37 лет от роду.

Полинезийцы (6 человек)

Манарии (Меналее), таитянин. По некоторым данным, принадлежал к касте вождей. Обладал крепким телосложением и недюжинной силой. Проявит себя хитрым и коварным. Примерно в 1791 году Манарии и его друг-земляк Теимуа по приказу европейцев прикончат тубуайца Оху. А через два с половиной года, в сентябре 1793-го, Манарии станет одним из зачинщиков бунта полинезийцев. Он лично расправится с несколькими мятежниками, но сам будет убит Маккоем и Куинталом.

Теимуа (Тимоа), таитянин. Об этом молодом человеке практически ничего не известно. Во время первого противостояния британцев и полинезийцев вместе с Манарии убьет Оху, во время второго – сам погибнет от пуль Манарии.

Ниау (Нехау), таитянин. Судя по всему, был самым молодым из мужчин, высадившихся на Питкэрн (его называли «мальчиком»). Во время кровавых событий 1793 года будет застрелен Недом Янгом.

Оха (Оху), тубуаец. По некоторым данным, племянник второго питкэрнца с острова Тубуаи – Титахити. Погибнет в 1791 году от рук Манарии и Теимуа.

Титахити (Таароамива), тубуаец. Младший брат одного из вождей острова Тубуаи. Возможно, дядя Охи. В 1793 году он своими руками убьет как минимум двух мятежников, а его самого зарубит топором Тераруа (Сюзанна).

Тараро (Талалоо), раиатеанин. По преданию, был представителем одного из привилегированных родов священного острова Раиатеа. Его убийство, совершенное его спутницей Нэнси в 1791 году, станет первой насильственной смертью на острове.

Итак…

Два гардемарина (теперь уже – бывших), оба – юноши из благородных, но бедных семейств Острова Мэн, что в Ирландском море; некрасивый и скромный ботаник из Королевских Садов Кью; угрюмый слесарь-оружейник, говорящий по-французски; долговязый американец, бывший военнопленный моряк; и четверо полуграмотных матросов, грубых и сильных парней в шрамах и наколках. Вот что собой представляли 9 мятежников с «Баунти», высадившихся на Питкэрне. Средний возраст – 27,3 года (для сравнения, средний возраст тех шестнадцати моряков, что остались на Таити – 26,7 лет).

Сколько лет было каждому из мужчин-полинезийцев установить трудно, но, скорее всего, это была шестерка молодых и крепких ребят. Столь же молоды – если не сказать «юны» – были в среднем и полинезийские женщины.

28 человек: 15 – мужского пола и 13 женского (в том числе грудная девочка). 9 «белых» английских моряков и 19 полинезийцев, среди них шестеро мужчин (как минимум четверо – дети вождей).

Европа и Полинезия… Две абсолютно непохожие нации, две культуры сошлись на маленьком островке в океане. Используя космическую аналогию, можно сказать, что на крошечном астероиде на «задворках Вселенной» поселились представители двух совершенно разных планет, двух противоположных миров. Эти двум видам суждено будет высечь искру новой жизни. Эти люди должны создать здесь новую расу.

Правда, женщин меньше, чем мужчин, и налицо очевидное неравенство: у каждого из девяти европейцев есть по подруге, тогда как на шестерых полинезийцев приходится всего три полинезийки. Но тогда, в первые дни на острове, нехватка женщин еще не ощущается так остро, люди с «Баунти» продолжают жить единой общиной, как на борту.

Только теперь они – не бездомные морские бродяги. Они – поселенцы-островитяне.

Первые дни

Чудо-остров! Чудо-остров!

Жить на нем легко и просто.

Чунга-чанга!

Наше счастье постоянно —

жуй кокосы, ешь бананы.

Чунга-чанга!

Ю. Энтин

Песня из мультфильма «Катерок»

Переправив все, что было можно, на остров и, спалив корабль, люди начинают постепенно обустраивать свою жизнь. Пока вся территория острова тщательно исследуется, поселенцы ночуют во временных палатках, сделанных из реев и парусов. Первый лагерь был разбит на ровной площадке, на вершине Холма Трудности, который круто поднимается от Бухты Баунти. От посторонних глаз с моря парусиновые тенты скрывали густые заросли и высокие скалы.

В преданиях острова зафиксирован труднообъяснимый, граничащий с паранойей, факт, относящийся к самым первым дням заселения. Опасаясь того, что лай собак выдаст тайное поселение, мятежники прирезали всех псов, которых незадолго до этого переправили на берег. Весьма странно, тем более, что кроме собак на остров выпустили блеющих коз, хрюкающих свиней и кудахчущих кур. Но как бы громко не звучал весь этот мини-зоопарк, эти децибелы ничто по сравнению с постоянным и мощным грохотом прибоя, опоясывающего Питкэрн со всех сторон. С моря этот рев заглушает все звуки с острова, собак не слышно, и моряки не могли этого не понимать. Равно как и то, что гораздо явнее присутствие человека на острове за несколько миль в море выдает дым от очагов. Однако по каким-то причинам собак все же прирезали.

Интересно, куда потом дели трупы. Легенды Питкэрна об этом умалчивают.

Постепенно, шаг за шагом, люди исследуют свой остров. Выясняется, что место для поселения они выбрали идеальное. Словно замок на высокой скале, поднимающейся из океана, остров представляет собой естественную неприступную крепость. Вместо рва с водой и острых кольев – белое кольцо кипящей пены прибоя и клыки прибрежных камней. Вместо высоких стен – отвесные утесы и обрывы. И ни одного «подвесного моста» – ни удобной якорной стоянки, ни подходящей гавани. Внутри бастиона – прекрасный тропический оазис: богатая плодородная земля, изобилие фруктов и корнеплодов, не иссякающий родник отличной пресной воды.

Если даже неприятелю каким-то чудом удастся высадиться на остров, то ему предстоит тяжелая задача – не заблудиться. Все буквально утопает в зелени. Густые заросли кустов образуют непроходимый и запутанный лабиринт, в котором легко можно спрятаться. Есть даже потаенная пещера к северо-западу от лагеря – как бункер на последний, крайний случай.

Да, раньше остров был обитаем. Но, судя по тому, что каменные марае находились в полном запустении, прежние жители давным-давно покинули эту землю. И мятежники решили использовать неплохо сохранившуюся каменную кладку в качестве фундаментов для будущих хижин.

А недалеко от места высадки, над обрывом в восточной части острова были обнаружены четыре древних каменных изваяния. Грубо высеченные из базальта, эти невысокие статуи богов стояли лицом к морю, словно суровые стражники острова. Мятежники, не обращая внимания на предостережения полинезийцев, скинули идолов в море.

С тех пор этот утес называется на Питкэрне Down the God (можно перевести как Обрыв Бога).

Зловещее табу, когда-то давно наложенное на остров древними жрецами, было нарушено. Низвергнутые и поверженные боги не предвещали новым хозяевам острова ничего хорошего, но мятежникам на это было наплевать. У них был свой бог, в которого они верили.

«…Еды на острове было предостаточно, но ее преимущественно составляли овощи и фрукты. Не в любую погоду можно было ходить на рыбную ловлю, не каждый день попадался богатый улов, так что в среднем островитяне лакомились рыбой три – четыре раза в неделю… Британцы сильно рассчитывали запастись яйцами морских ласточек и были немало разочарованы, узнав, что эти птицы несутся лишь в июне и июле, – так что придется ждать еще добрых полгода, прежде чем можно будет угощаться за завтраком яичницей…»

Робер Мерль «Остров»

Пока женщины занимались поиском пропитания, собирали фрукты, плоды хлебного дерева и птичьи яйца, мужчины продолжили расчищать место под поселок: вырубали кустарник, валили деревья и готовили площадки для жилищ.

Было решено поделить всю пригодную землю между собой. И вот тут, как считают все исследователи, мятежники совершили еще одну ошибку. Земля была поделена на девять примерно равных частей – по количеству «белых» мужчин. Каждому из них досталось по участку площадью около 10 акров (примерно по 4 га или по 400 соток). Ни одному полинезийцу не досталось ничего.

Конечно, в этом не было злого умысла со стороны европейцев. Ведь здесь не нужно было строить целый форт, как на Тубуаи: сам скалистый остров был отличной естественной крепостью. И, скорее всего, когда моряки стали выбирать места для домов, делить землю и «столбить участки», полинезийцы смотрели на это с веселым недоумением: зачем все это, ведь весь остров теперь наш… Мятежники забрали себе самые лучшие куски, и это для них было естественно. Им и в голову не могло прийти держать полинезийцев за равных и пригласить их на дележ «шкуры убитого медведя». Да и сами туземцы, видимо, тогда не придали этому особого значения.

Дома строились из останков «Баунти». Трудно представить, что молодые гардемарины из хороших семей или простые полуграмотные матросы, не говоря уже о полинезийцах, смогли бы поставить добротный европейский дом. Есть все основания предполагать, что главную роль в массовом строительстве играл ремесленник Джон Уильямс, мастер на все руки, а остальные лишь помогали ему возводить свои жилища.

Очень скоро островок начал постепенно преображаться: из дикого и заброшенного он превращался в обжитой и уютный. Застучали топоры, потянулся к небу дымок очагов. Люди вселились в построенные хижины, стали возделывать землю. На Питкэрне началась новая жизнь.

Вообще, первый период истории острова Питкэрн – прекрасная романтическая эпоха, начало начал, строительство обретенного рая. «Баунти» больше нет, а значит, нет больше капитанов и матросов, командиров и подчиненных, все равны. Корабль сожжен, поэтому о возвращении нечего и мечтать. Мятежникам достался прекрасный остров, самый настоящий сад Эдема. Еды и воды вдоволь, с ними их возлюбленные вахины, самые ласковые женщины на свете, они молоды и полны сил.

1790-й – счастливое время веры в себя, надежды на то, что не найдут, и любви друг к друг и к своей новой родине. И, наверное, кульминацией этого периода стало рождение на острове первого ребенка.

Четверг Октябрь

До высадки на Питкэрн женщины «Баунти» не позволяли себе иметь детей от своих британских избранников. Насколько известно, ни за время стоянки на Таити (5 месяцев), ни в течение пребывания на Тубуаи (4 месяца), ни на «Баунти» в процессе поиска последнего пристанища (5 месяцев) – всего в общей сложности больше года – ни одна из подруг англичан не решалась стать матерью9. При этом, конечно, ни о каком «воздержании» речи не идет: здоровые молодые люди, разумеется, вели активную сексуальную жизнь; иначе и быть не могло, это же Таити. Но таитянки владели секретами пресечения беременности. У них были свои противозачаточные средства – едкая смесь соков нескольких тропических растений, но в основном они «контролировали рождаемость» по-другому.

Мать-природа научила таитянских женщин особой процедуре, которую можно определить как внешний «глубинный» массаж матки. Специальные, крайне интимные манипуляции голыми руками провоцировали искусственный выкидыш на самой ранней стадии беременности. Эта первобытная разновидность «мини-аборта» была в основном распространена среди касты ариои10, но и простые смертные таитянки тоже умели делать эту операцию на себе. Удивительно, но этот варварский (с сегодняшней точки зрения) обряд проводился настолько искусно, что никак не вредил здоровью женщины.

Надо думать, что полинезийки «Баунти» частенько пользовались этим способом. И делали это добровольно: они не могли взять на себя ответственность за жизнь будущего ребенка, пока у них не было дома. Их могучий материнский инстинкт запрещал им рожать от любимых мужчин, находясь «между небом и землей». Ведь на Таити, несмотря на свободу нравов у взрослых, ребенок был существом священным.

Именно поэтому красавица Мауатуа, дочь таитянского вождя и избранница предводителя мятежников Флетчера Кристиана, решилась на зачатие своего первенца только после сожжения «Баунти». То есть тогда, когда стало ясно: этот прекрасный остров – их долгожданный дом, и они останутся здесь навсегда. И ребенок будет счастлив.

И вот, спустя девять месяцев после высадки на Питкэрн, в конце октября 1790 года, на свет появился первый питкэрнец. Мальчик! Его рождение стало для островитян событием историческим. Ему суждено быть основоположником новой расы, первым человеком будущего, своего рода «Адамом» райского острова Питкэрн.

Точная дата его рождения, увы, неизвестна, но можно подсчитать, что, скорее всего, он явился на свет 22 или 29 октября 1790 года – в один из последних четвергов десятого месяца первого года новой эры Питкэрна. Обычное, британское или таитянское имя как-то не подходило этому избраннику судьбы, и счастливые родители назвали его по-особенному, по-питкэрнски: Thursday October Christian – Четверг Октябрь Кристиан.

Или, если угодно, Четверг Октябрь Первый.

Хоть имя, строго говоря, не было христианским, мальчика окрестили по протестантскому обряду; крестил садовник Уильям Браун. Надо думать, рождение первого ребенка окрылило всех островитян. Сбывалась их мечта о счастливой мирной жизни. Все тревоги позади, можно спокойно возделывать свой сад и растить детей. Мужчины ловили рыбу, женщины собирали птичьи яйца. Дома были построены, земля дала первый обильный урожай. Жизнь постепенно налаживалась.

Но – увы – счастье было недолгим. Не прошло и года после высадки, как на остров пришла беда.

Беда

…Этот остров может дать тебе желаемое, но ты должен дать что-то взамен…

Сериал «Lost» («Остаться в живых»)

В конце 1790 года Фаахоту, жена Джона Уильямса, внезапно умерла от какой-то страшной болезни горла. Мы не знаем, была ли это злокачественная опухоль или женщина просто подавилась рыбной костью, но так или иначе, это была первая человеческая потеря среди островитян. Работяга Уильямс, самый незаменимый человек на Питкэрне, остался один.

А еще через какое-то время, примерно в начале следующего, 1791 года, смерть снова посетила остров. Пуараи, беременная жена Александра Смита, собирая птичьи яйца, сорвалась с высокого утеса и разбилась об острые скалы. Самый молодой из мятежников потерял не только свою подругу, но и своего не рожденного ребенка.

Питкэрнские обрывы

Так, буквально в одночасье, двое из девяти британцев стали вдовцами.

Горе Уильямса было безутешным. Нелюдимый кузнец успел всем сердцем привязаться к своей спутнице. К нему обращались, когда нужно было что-нибудь починить или построить, но после смерти Фасто Уильямс совсем ушел в себя и перестал помогать соседям. И вот однажды он не выдержал. В один прекрасный день Уильямс в отчаянии взял шлюпку и попытался уплыть с острова прочь. Его с трудом удержали. Он, обычно спокойный и уравновешенный, бился в истерике и кричал.

Смит встретил испытание более мужественно, но и он, молодой и любвеобильный парень, не мог долго жить без женщины. На Таити проблема решилась бы просто: любая из местных красавиц посчитала бы за счастье стать новой вахиной европейца. Но на Питкэрне свободных девушек не было.

Нужно было что-то делать. И решение родилось само собой. Раз других женщин нет, надо пользоваться тем, что есть. И брать то, что «плохо лежит».

Как бы цинично это не звучало по отношению к живым людям, но факт остается фактом: недолго думая, мятежники отдали Уильямсу одну из женщин полинезийцев – супругу Тараро Тоофаити (Нэнси), а Смит забрал себе другую – сожительницу двух тубуайцев Тинафанаеа.