Затмение в созвездии близнецов

Жене он ничего не рассказывал, не хотел ее расстраивать. Понятно, что на Веронику это подействует гораздо сильнее, чем на него.

* * *

Дмитрий пробыл в Сочи почти три недели. Загорел, отоспался, отдохнул. Не обошел его стороной и незатейливый курортный роман. Прехорошенькая певичка из ресторана «Золотой фазан» сама подошла к его столику и села на колени, исполняя французскую песню из репертуара Эдит Пиаф, что получалось у нее довольно сносно.

Певичку звали Эльвирой, была она тоненькой, стройной, с роскошными кудрявыми волосами и красивым загорелым телом. Она была искушенной любовницей, несмотря на свой довольно юный возраст, и Дмитрий на минуточку забыл о своей недозволенной страсти, хотя и понимал, что это не навсегда.

С такой девицей, как Эльвира, он точно не хотел бы связать свою судьбу. Она напоминала ему стакан ледяной, шибающей в нос газировки в жаркий июльский полдень. Выпьешь, и испытаешь неимоверное блаженство, но потом долго ее не захочешь, до следующей жажды. Эльвира же была без ума от Дмитрия и дарила себя ему просто так, ради собственного удовольствия, что было совсем не в ее правилах.

– Не заберешь меня с собой? – спросила она его перед отъездом в Москву. – Я ведь хорошо пою, устроюсь в Москве, на твоей шее сидеть не буду. Я люблю тебя…

– Нет, Эльвира. Ты останешься здесь. В Москве у меня есть женщина, в которую я безнадежно влюблен, и двоим вам рядом со мной будет тесновато.

– А чего же не женишься? И мне голову заморочил. Я-то думала, ты свободен, а ты… А хочешь, я тебя к своей бабушке отведу? Она у меня гадалка-предсказательница. Все тебе про твою настоящую и будущую жизнь расскажет. Может, есть там для меня местечко, и зря ты в колодец плюешь?

Дмитрий посмотрел на Эльвиру и вдруг что-то шевельнулось у него в груди, то ли надежда, то ли предчувствие какое-то. Он неожиданно согласился.

– Хочу к твоей бабке-гадалке. Отведи меня, пусть скажет, чего мне ждать от жизни.

Бабка Эльвиры выглядела как старая цыганка, сгорбленная, морщинистая, но с какими-то странными, неестественно молодыми глазами. Она смотрела на Дмитрия внимательно, даже пристально и вдруг сказала:

– С Эльвиркой спал, касатик? А зря! Это тебе ни к чему. Ну да ладно, не беда, Эльвирка отмоется, отлипнет от твоей жизни, а вот та, которая душу твою гноит, не чета тебе, не пара. Забудь!

– Да как же забыть-то, бабушка? Я бы рад, да не могу, что мне с любовью-то этой делать?

– Ты, касатик, сильный человек. На войне побывал, вижу, раны душевные не зажили, они и болят, не зарубцевались еще, не очерствили душу. Больно ты слабый, душевный, чувствительный. Но горю твоему я могу помочь.

«Откуда она про войну знает? Я ведь даже Эльвире ничего про Афган не говорил», – мелькнуло у Дмитрия в голове, и он проникся к старухе доверием.

– А как вы можете помочь? Травы отворотной дадите? – с насмешкой в голосе спросил он.

– Нет, трава не поможет, тут другое средство надо испытать.

Старуха водила руками над какой-то чашeй с мутной жидкостью, из которой поднимался то ли пар, то ли дым. Он причудливыми узорами стоял над столом и не таял, не исчезал. Дым окутывал прозрачный розоватый шар, а старуха безумным взглядом взирала на него и хрипло бормотала:

– Сестру ее разлученную найди, вот и замена тебе будет. Любить ее так не будешь, но душу отведешь, и боль душевную в ее объятиях похоронишь. Она-то послаще этой будет и жизнь твою не испоганит… хотя постой, касатик… лучше тебе не лезть в это болото. Трясина, засосет… Не пойму я что-то круговерти этой. А зазноба-то твоя непростая бестия, видит она третьим глазом, погубит она тебя…

Старуха была явно не в себе. Она так и продолжала бормотать, но Дмитрий не стал дослушивать ее бредни, он тихо встал, бросил на стол внушительную купюру и вышел на свет божий.

– Пошли, Эльвира. Все, что мне нужно, я узнал. Бабуля твоя впала в экстаз, я устал.

Эльвира проводила своего очередного кратковременного жениха в аэропорт и сказала на прощание:

– Не забывай про меня. Плохо будет, приезжай. Ты классный мэн, таких сейчас днем с огнем не сыщешь.

– Ладно, спасибо на добром слове. Прощай.

С этими словами Дмитрий быстрой стремительной походкой ушел от Эльвиры, чтобы не видеть ее больше никогда. Ему было почему-то стыдно перед ней, стыдно и неловко.

«Поматросил, да и бросил» – пошловато звякнуло у него в мозгу, а рот наполнился вязкой неприятной слюной, которую он сплюнул, проходя мимо никелированной урны.

В самолете он размышлял над советами старой ведьмы, как он называл про себя старуху-предсказательницу. Честно говоря, от ее речей ему было не по себе.

«Как это возможно, знать о вещах, о которых мне одному только и известно? Ну ладно, про мою связь с Эльвирой она догадалась, тут большой хитрости не надо, но как она про войну, да чего там, про разлученную сестру узнала?! Это же черт знает, что такое?» – размышлял в полусне Дмитрий и чувствовал: есть еще что-то, что не дает ему покоя, но что это, он не понимал. Но вдруг это накатилось на него, как морская волна и накрыло целиком, да так, что дышать стало невозможно.

«Сестру ее разлученную найди… душевную боль в ее объятиях похоронишь… жизни твоей не испоганит…» – вот оно, целебное средство. Все так просто! Они же двойняшки, найду ее и обрету себе как бы Милу. Лучшей замены не найти! Наверняка они похожи как две капли воды.

Дмитрия бил озноб. Он чувствовал, что есть в этом какой-то подвох, но глубоко задумываться не хотел, боялся найти изъян в этой затее, а тогда его мечта рассыплется в пух и прах, и он опять останется ни с чем.

Глава 4

Настя Старицына не скоро пришла в себя после увиденного. Она никак не могла взять в толк, что же произошло, кто убил Марата, почему в ее квартире, и, самое главное, причастен ли к этому Дмитрий?

Она толком не знала, что же ей теперь делать, звонить ли в милицию или в Скорую, а может лучше вывезти труп Марата из квартиры, чтобы не впутываться в это дело. Мысли лихорадочно, сменяя одна другую, бились в ее воспаленном мозгу и доводили до дрожи, но правильного решения не подсказывали.

– Так, надо что-то делать. Дмитрию этому звонить или не стоит? А вдруг это он?! – Настя разговаривала сама с собой и даже не замечала этого.

Ей было неимоверно страшно одной в квартире с мертвым Маратом, но она не могла никуда уйти, не приняв правильного решения.

– Будь, что будет, – решила она наконец, – позвоню Дмитрию, у меня все равно другого выхода нет.

Дмитрий ответил сразу и по Настиному голосу понял, что что-то произошло. Он пообещал приехать через полчаса, и Настя дожидалась его на лестничной площадке в домашнем халате и накинутом на плечи плаще.

Дмитрий легко бежал вверх по лестнице, и Настя успела заметить, что выглядит он отменно, выбрит, свеж и опрятен, не то, что она, неумытая, непричесанная, в стоптанных тапках и с безумным взглядом.

– Боже мой, что с тобой? Ты что, на лестнице ночевала? – спросил Дмитрий, поднявшись на ее этаж.

– Нет, под лестницей. А ты, я вижу, спал спокойно, и кошмары тебя не мучили.

– Ах вот оно в чем дело! Ночной кошмар. Ну что ж, это бывает. Не бойся, пошли в квартиру, примешь душ, выпьешь крепкий кофе и успокоишься.

Дмитрий говорил очень спокойно и рассудительно, а Настя вглядывалась в его лицо, глаза и пыталась угадать, его это рук дело, убийство Марата, или нет.

– Да что с тобой? Чего ты вцепилась в меня? А ну пошли в дом, – сказал он наконец и буквально потащил ее за руку в квартиру, которая казалась Насте настолько зловещей, что руки и ноги ее окончательно похолодели и перестали слушаться.

– Дима, у меня в ванной убитый человек. Я не знаю, откуда он взялся, и кто его убил. Я боюсь…

Дмитрий резко остановился, посмотрел на свою подругу изумленными глазами, прокашлялся и переспросил:

– Настя, ты в своем уме? Какой убитый человек, почему? Кто он?

– Марат, мой компаньон, с которым я вчера пришла, ну помнишь его?

– Марат?! Вот те на! Ну и что? Ты уверена, что он убит? – Дмитрий все еще как бы не верил ей, пытался понять, вменяема ли Настя.

А она тем временем дрожала, как осиновый лист, и цепко держала его за руку чуть повыше локтя.

– Иди и посмотри сам, только без меня. Мне этого зрелища больше не вынести.

Дмитрий направился в сторону ванной комнаты. Он тоже был потрясен увиденным. Быстро оглядев тело, не дотрагиваясь до него, он понял, что Марата скорее всего задушили тонкой веревкой или проволокой, так как на шее у него красовалась сине-багровая полоса, а глаза были неестественно выпучены.

– Так, одевайся и пошли отсюда. Сосредоточься, успокойся, возьми себя в руки. Марата уже не вернешь, разборки тебе не нужны.

Дмитрий быстро увел кое-как одевшуюся и все еще дрожащую всем телом Настю из ее квартиры. Они сели в такси и поехали к нему в гостиницу. Дмитрий отпоил девушку крепким кофе с коньяком, она немного пришла в себя, и они стали рассуждать. К сожалению, никакие догадки им на ум не приходили, вопросы «кто» и «за что» убил Марата так и оставались без ответов.

– Хорошо, скажи мне, какой, на твой взгляд, может быть мотив? Ты-то должна догадаться, он же твой компаньон… был, – спросил Дмитрий.

Настя думала не долго. Она посмотрела на Дмитрия в упор и сказала:

– Наркотики. Какой еще мотив? Он ничем другим в своей жизни не занимался. Это его бизнес, а теперь вот… – и она вдруг заплакала, как-то по-детски, почти зарыдала.

– Ну-ну-ну, прекрати немедленно! Нашла, о чем плакать. Кто занимается наркобизнесом, знает, на что идет. И ты, значит, туда же. Хороша, нечего сказать! Не реви, надо подумать, как выкрутиться из этого и уцелеть при этом.

– Надо его убрать из моей квартиры, Дима. Мне ведь пришьют это убийство, мне не отвертеться, я и понятия не имею, как оправдываться, что говорить. Меня посадят! Помоги мне! – говорила Настя быстро и умоляюще смотрела на Дмитрия, который все больше и больше жалел о том, что разыскал ее.

Но он не мог оставить Настю одну, чисто по-человечески он сочувствовал ей, хотя и видел, какая пропасть между ней и Милой.

* * *

После поездки в Сочи и разговора с гадалкой Дмитрий совершенно зациклился на идее разыскать Настю, сестру Милы. Сначала он отправился в город, где по сведениям жила Настя и пытался ее выследить. Но вскоре понял, что девушка здесь уже не живет, в чем позднее его убедили всезнающие соседи по дому, у которых он аккуратненько навел справки. Пришлось узнавать ее адрес через тетку, представившись ей по телефону давним Настиным знакомым, вернувшимся из армии. Дмитрий поразился, в каком захолустье проживает в настоящее время Анастасия Старицына, и все же он решил не отступать.

Приехав в Маржуйск, он приятно удивился, что городок не так уж и плох, чистенький, уютный, с красивым сквером и широкой прогулочной набережной. Он остановился в гостинице «Новая» (название говорило само за себя) и стал думать, как выйти на Настю. Ему хотелось, чтобы все выглядело естественно, как бы невзначай. И Дмитрий строил всевозможные планы, хотя отвергал их один за одним и наконец решил оставить все на волю случая.

Случай предоставился сам собой. Дежуря как-то у ее подъезда, Дмитрий случайно разговорился с мужчиной средних лет по имени Марат, тот попросил его присмотреть за машиной, темно-серой «девяткой».

– Я только на минутку наверх поднимусь, посмотри пожалуйста, чтобы пацаны около тачки не терлись, неохота мне зеркало и дворники снимать. Будь человеком!

– Нет проблем, присмотрю, – ответил Дмитрий и нутром почувствовал, что мужчина этот к Насте приехал.

Минут через десять он вышел из подъезда, а на балконе четвертого этажа показалась девушка.

– Настюха, пока! – крикнул он ей, и та приветливо помахала рукой.

– Жена? – спросил Дмитрий, который понял, что он не ошибся в своих предчувствиях.

– Да нет, так, приятельница. Работаем вместе. А ты-то чего тут? Ждешь кого? – вышел не разговор Марат, и Дмитрий его тут же поддержал.

– Ждал, человек один на встречу не пришел. Я приезжий, хочу дело кое-какое тут провернуть. А ты, судя по машине, нормально устроен. Бизнес или просто место доходное? Может, подскажешь чего, а то я в чужом городе никак не приткнусь.

– Так ведь смотря чего ты хочешь. Откуда сам-то? – Марат шел на разговор охотно, и это вполне устраивало Дмитрия.

– Из Москвы, там у меня все в порядке, но вот решил отпочковаться, в провинции тихонечко свое дело наладить, чтобы не делиться ни с кем из своих. А то ведь знаешь, как мозгами шевелить, так один только может по-хорошему, а как барыши делить, так семеро по лавкам сидят, клювами щелкают. Надоело.

– Это везде так. Но тут я тебе мог бы помочь, если деньги у тебя есть. У нас тут спокойно, никто никого не подсиживает. Познакомлю тебя кое с кем. Но только уговор, держаться вместе, я кидалова не люблю. Идет?

– Заметано, – ответил Дмитрий и понял, что он попал в десятку.

Марат действительно познакомил его с парой деляг, они посоветовали ему пока присмотреться к народу, втесаться в доверие, примелькаться, а уж потом и за дело, чтобы не сразу с места в карьер, как говорится. Деловой народ в Маржуйске хоть и спокойный, но пришлых не любит. Надо авторитет заработать.

Так Дмитрий почти три недели вращался среди местной братии, которая отнеслась к нему с должным уважением, почуяла своего. Сумел Дмитрий Лагутин убедить всех, что человек он деловой, надежный и с понятием. Но он ждал Настю, он ждал ее появления в этом кругу, и события не торопил.

И вот она пришла, пришла на тот самый вечер, где они впервые увидели друг друга. Дмитрий не догадался, что это Марат, убедившись наконец в надежности своего нового знакомого, подослал ее к нему. Наверное, Настя хорошо сыграла свою роль.

Дмитрий исподтишка внимательно разглядывал девушку. Он искал сходство с Милой и пытался понять, сможет ли Настя при благоприятном раскладе заменить ее в его душе, сможет ли внушить ему такую же любовь и страсть.

С первой встречи он этого не понял. Настя лицом и фигурой была конечно же похожа на Милу, и даже очень. Те же синие глаза, тот же тонкий изящный профиль, длинные ресницы, красиво очерченный рот. Волосы хоть и того же цвета, но короткие и взъерошенные. Фигура красивая, стройные ноги, высокая грудь.

Но Настя была тем не менее какой-то другой. Манеры другие, улыбка, походка. Все было в ней слегка грубоватым и даже вульгарным. Настя, несмотря на свою стройность и некоторую изящность, не выглядела хрупкой девушкой. Было хорошо заметно, как накачены мышцы у нее на руках, плечи и бедра тугие, сильные, упругие. Это отличало ее от утонченной, хрупкой Милы с ее наивным взглядом и застенчивой улыбкой. Одним словом, Мила была девушкой, а Настя девицей.

«Ну ничего, это все поправимо, лишь бы дурой не оказалась или стервой. Этого я не перенесу», – думал про себя Дмитрий и ждал удобного момента, как невзначай разговориться с Настей.

Но она подошла сама и заговорила первой, просто и банально попросив сигарету.

А вот теперь он втянут в эту историю. Очень ему было это нужно! Но чувство ответственности перед Настей упорно толкало его на то, чтобы помочь ей. Он и сам не понимал, почему. Скорее всего, Дмитрий отождествлял ее с Милой в глубине души, и уж конечно же никогда бы не бросил ту в беде. Но на месте Милы была сейчас Настя, и для запутавшегося почти совсем Дмитрия это было почти без разницы. А может быть во всем этом просто проявлялся его характер, характер порядочного человека, который не посмеет бросить женщину в беде.

* * *

Дмитрий и Настя обдумывали ситуацию, вернее сказать, обдумывал Дмитрий, его новая подружка смотрела на него огромными испуганными глазами, полными надежды и мольбы.

– У тебя есть ключ от его квартиры? – наконец спросил Дмитрий у Насти.

– Есть. А зачем тебе?

– Я думаю, самое лучшее – это перетащить труп Марата в его квартиру и оставить там. Сделать это можно глубокой ночью, чтобы не привлекать внимания соседей.

– А потом что? – спросила Настя.

– А потом сматываться надо отсюда. И чем быстрее, тем лучше.

Настя смотрела на Дмитрия непонимающе, взглядом-вопросом. Она не находила слов, чтобы высказать свое мнение по поводу услышанного. Собственно, ей и в голову не приходила такая простая идея, но ее пугало то, что она не знала, кто убийца. Ей казалось, что она тоже в опасности, и теперь ее очередь быть убитой. Ведь они же с Маратом в одной связке работали. Раз его убрали, значит и она, Настя, мешает кому-то, кто хочет вывести их из игры.

Но у нее не было другого выхода, кроме как довериться Дмитрию. Нужно выпутываться, а без его помощи она не справится.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Я согласна с тобой. Но как мы его перевезем? Машины у нас нет. Не на такси же.

– Не на такси. Придется угонять машину, а потом возвращать. Все нужно провернуть за полчаса. Успеем?

– Дима, а ты что, бандит? Откуда у тебя такие замашки – угонять машину, прятать трупы. И вообще, я что-то не пойму, тебе-то это все для чего? Зачем ты лезешь в это дерьмо? Не из-за меня же в конце концов! – Настя спрашивала Дмитрия надрывным шепотом.

Он лишь искоса взглянул на нее и ответил:

– Ты мне позвонила, я приехал. Хочешь, уеду. Нет проблем. Сможешь сама выпутаться?

– Нет! Что ты! Я просто поражаюсь, ты такой интеллигентный, такой чистенький весь, ну я не знаю… а ввязываешься черте во что. Просто хочу тебя предостеречь. Нас не убьют?

– Настя, послушай, нас не убьют, если мы окажемся проворнее и умнее их. Я не знаю, почему убрали твоего дружка, и вообще, что он делал в твоей квартире? Это ты можешь объяснить?

– Нет. Я сама не знаю. Ключ у него был, как и у меня от его хаты, но что он там делал, я понятия не имею. Он никогда в мою квартиру без меня не наведывался. Вообще-то, это его квартира, она на него записана, я вообще ничего не имею. Мы ведь не знали, что такое случится.

– А в каких вы вообще отношениях с ним были? В близких или только партнерских?

Настя вдруг покраснела, что немало удивило Дмитрия. Она ответила не сразу. Но все же не оставила вопрос совсем без ответа.

– Знаешь, это тебя как бы не касается, но я хочу, чтобы между нами была полная ясность. Марат старше меня на двадцать лет. Я никогда не рассматривала его, как потенциального любовника. Мы спали с ним вместе всего один раз, по необходимости. Но он меня не тронул. Знаешь, что он мне сказал тогда?

– Конечно знаю, я же там присутствовал, – попытался пошутить Дмитрий.

– Не остри. Он мне сказал, что любовником моим он становиться не собирается, потому что не хочет привязываться ко мне. Сказал, что если я его обману, кину по-крупному или предам, то ему легко будет ликвидировать меня, как плохого партнера, а если он будет спать со мной, держать за любовницу, тогда у него рука на меня не поднимется. Страховался, короче.

– Боже мой, Настя! И ты это все терпела? Да тебя вообще кто-нибудь любил? Или ты кого-нибудь?

– Любил. Учитель по физкультуре. Он сделал меня женщиной, когда мне шестнадцать лет исполнилось. Я тогда в десятом классе училась. Он меня в секцию самообороны записал, он же нас тренировал, я в этой секции с четырнадцати лет занималась. А потом мы поехали на соревнования, ну и…

– Ладно, не продолжай. С этим школьным романом мне все понятно. Женат, небось, был твой учитель по физкультуре?

– Конечно женат, иначе я бы за него вышла, – Настя говорила так спокойно и уверенно, что Дмитрий диву давался.

Он не верил, что она не понимает таких простых вещей, как обман, грязная измена, нечистоплотные отношения. Сам он, конечно, тоже не ангел, но он же мужчина и в свои шестнадцать был вполне целомудренным юношей с незамутненным взглядом на жизнь. А Настя… Но ему не хотелось сейчас об этом много думать. Он уже понял, что Настя далеко не девушка его мечты. Разве она хоть чем-нибудь похожа на Милу?! Внешне – да, да и то с натяжкой. А вот уж всем остальным – извините.

– Ладно, давай пойдем в ресторан, пообедаем вкусно и плотно и продумаем план действий. Я тебя не брошу, тебя надо вытаскивать из этой трясины и увозить отсюда. Сделаю все, что смогу, а потом сама определяйся. Деньги у тебя есть?

– Вопрос хороший. У меня своих около пяти тысяч баксов. Это так себе. Но я знаю, где Марат прятал свои деньги. Мы сможем их отыскать, когда к нему попадем. Только чур, его деньги пополам. Обещаешь?

– Настя, ты дура. Ну хоть бы подумала пару минут, прежде чем такую информацию выдавать. Ну кто я такой? Ты меня знаешь? А что, если это моих рук дело? И тебя я не грохнул до сих пор только потому, что жду, когда ты мне про деньги все расскажешь. Как тебе такой вариант?

Настя неожиданно расхохоталась, да так искренне, что и Дмитрий не удержался от скупой усмешки.

– Чего ты хохочешь? Что тут смешного? Или это у тебя нервное?

– Димка, да ты посмотри на себя, ну какой ты убийца? Ты же Дон Кихот Ламанчский, рыцарь, благородный принц печального образа.

– А, ну тогда понятно, почему ты меня предупредила, что Маратовы деньги чур пополам. Наверное, благородство из меня прет слишком уж излишне.

– Если бы оно из тебя не перло, я бы про деньги вообще не заикнулась. Я не дура, как ты изволил заметить. Но я привыкла доверять людям. Знаешь, меня никто, никогда в жизни не обманывал.

– Ну да, особенно учитель по физкультуре. Честнейший, благороднейший…

– А я с ним деньги не делила и бизнесом не занималась. И он был хороший. У него жена была инвалид второй группы, он не мог ее бросить.

– Ладно, хватит. Все мы хороши, честные, благородные. И все по уши в дерьме. Давай выкарабкиваться. Трепом делу не поможешь.

– Давай, – сказал Настя просто и доверчиво, и Дмитрий снова немного смягчился под ее простодушным умоляющим взглядом.

Глава 5

Мила Лагутина скучала дома одна и не знала, чем себя занять. В институте делать было нечего, летняя сессия закончилась, все подруги разъехались по курортам, а она ждала Виталия. Он был на летних гастролях, и вернуться должен был только через месяц. Тогда они вместе с ее родителями поедут в Анталию. У них уже был выкуплен тур, но нужно было ждать.

Виталий Миле часто звонил, признавался в любви и говорил, что скучает. Ей это было приятно, но выслушивала она его признания без замирания сердца и ответных слов любви ему не говорила. Считала это излишним и слишком сентиментальным.

«Мужчин надо держать в строгости. Пусть лучше сомневается в моей любви и совершенствуется, чем уверует в нее и зазнается», – думала Мила и была уверена в своей правоте.

Она скучала больше по своему брату. Мила не знала толком, куда уехал Дима и зачем. К тому же в последнее время он все реже и реже стал звонить и не называл дату своего возвращения.

«Интересно, у него есть женщина?» – как-то подумала про себя Мила, и у нее непрятно засосало под ложечкой. Она поняла, что тоже ревнует брата. Глупо, конечно, но чувствам не прикажешь, они или есть, или их нет.

От нечего делать Мила решила занять себя чем-нибудь полезным. Да хоть вот, разобрать по-хорошему ящики стола в кабинете у отца. Он сам никогда их не разбирает. Все сваливает туда в одну кучу, а потом сроду ничего не найти. Собственно говоря, это был и Милин стол тоже. Ей был отведен отдельный ящик, большой и вместительный, но отец умудрялся и туда свои бумаги пихать.

Мила принялась за разборку. Занятие скучное, но другого ничего не было, поэтому она решила довести дело до конца, несмотря на скуку. Бумаг было много, какие-то черновики, вырезки из журналов, распечатки, письма, конверты. Все это Мила методично раскладывала по кучкам, а письма складывала в отдельный картонный ящичек, пусть отец сам потом их переберет, и какие не нужны, выбросит.

В основном это были деловые письма, с напечатанным на конверте адресом, но попалось одно странное письмо, с адресом, написанным от руки и адресованное не отцу, а «Лагутиным С. М. и В.А.», то есть Милиным родителям. Она машинально вытащила из конверта листок, исписанный крупным, неаккуратным почерком и стала читать.

Писала какая-то женщина, она рассказывала в письме о себе, о своих недугах и переживаниях, которые связаны были в основном с некой Настей, то ли ее дочерью, то ли племянницей, которая, якобы, совсем отбилась от рук, уехала из дома и теперь не известно, чем занимается. Женщина писала, что не смогла воспитать Настю, как подобает и стала расспрашивать почему-то про Людмилу.

Мила поняла, что речь идет о ней, но она бы не обратила особого внимания на это странное письмо, если бы не одно обстоятельство, как-то между строк женщина проронила:

«Надо вам было забрать обеих, вы бы из них нормальных людей вырастили, а так получилось несправедливо, одна, как сыр в масле, а другая, как сыр в мышеловке, того и гляди, пропадет».

Мила перечитала эти строки несколько раз, но так и не смогла понять, о чем идет речь. Она сложила письмо, засунула его обратно в конверт и убрала в свой ящик.