Синар. Морские рассказы

Успели наловить почти целое ведро окуней. Но тут поступила команда идти в порт. Рыбалка сразу прекратили. Завели главный двигатель и пошли в порт.

Когда встали к причалу, то агент сказал, что у нас в течение погрузки должна произойти бункеровка. Надо принять триста тонн тяжёлого топлива.

Грека, капитанившего на этом танкере-бункеровщике, я прекрасно знал. Если мы берём триста тонн, то он всегда выдавал мне двести семьдесят.

– Это у тебя неправильно измеренные цистерны, это у тебя неправильные таблицы. Когда у тебя их последний раз проверяли? А у нас всё верно. Таблицы проверены DNV. Смотри вот сюда, – постоянно убеждал он меня в моей неправоте и совал под нос свои таблицы с замерами топлива.

Но я точно знал, что на этом танкере есть какой-то неучтённый танк, куда донкерман во время бункеровки перекачивает всё это «лишнее» топливо. И получалось всегда чётко, что тридцать тонн топлива у меня не хватало. У меня как-то раз даже сомнение возникло – может, грек и прав, что у меня что-то не так с таблицами замеров, с танками и со всем прочим? Но если бы я работал один день на этом судне, я бы сомневался, а так как я работал уже второй контракт на «Синаре», то я уверился, что этот танкерный капитан меня обманывал каждый раз.

И каждый раз мне приходилось биться за эти недоданные тонны. А если не биться, то вообще без штанов останешься.

Стоянка короткая, за это время капитану танкера ничего не докажешь. А если этот капитан увидит, что ты потерял контроль над собой и начал орать или брызгать слюной, то всё. Лишишься ты своих тридцати тонн, и документы на двести семьдесят тонн всё равно придётся подписать. А если не подпишешь, то надо вызывать независимого сюрвейера и делать дополнительные замеры танков танкера и судна. На эту процедуру может уйти уйма времени. Это значит, что простой судна произошёл по вине экипажа, а простоя у контейнеровоза быть не должно.

Но иногда этот грек мне мог скостить двадцать и даже двадцать пять тонн. Но это если у него было хорошее настроение.

Перед каждой бункеровкой я чётко знал, что меня будут обманывать, но, когда это произойдёт, я не знал. То есть принцип гарема. Знаешь, что поимеют, но, когда это произойдёт, ты не знаешь.

После постановки к причалу, к судну сразу подошёл бункеровщик. Капитан-грек, увидев меня, радостно помахал рукой. Я тоже оскалился в улыбке и также «радостно» поприветствовал «своего лучшего друга» грека.

Механики и мотористы начали подсоединять бункеровочный шланг, а я перешёл по узенькой сходне на танкер, чтобы сделать замеры их танков.

Замеры сделали и я, подписав предварительные документы, поднялся на борт.

Нам предстояло принять триста тонн тяжёлого топлива для главного двигателя. Танки для бункера я приготовил заранее. Общий их объём составлял четыреста пятьдесят кубов, а надо принять триста тридцать. Так что опасность перелива исключалась. Да и грек вместо трёхсот тридцати кубов даст мне только триста кубов. Это я точно знал и поэтому оставался спокоен. Зачем заранее тратить и так отсутствующие нервы? Их надо лелеять.

Чтобы не сидеть в ЦПУ или в каюте, мы с Инночкой вышли на правый борт, с которого велась бункеровка. Так что мне не пришлось никуда бегать для замеров топлива и контроля его по танкам.

Я с собой взял японскую удочку, с очень меленькими крючками. На каждый крючок надевалась фосфоресцирующая бусинка. Во Владивостоке такая удочка пользовалась большой популярностью у рыбаков, потому что на такую бусинку корюшка очень хорошо ловилась.

Я размотал удочку и предложил Инночке:

– Давай, попробуй. Порыбачь. – И вручил ей подготовленное удилище.

– Да я никогда не ловила эту рыбу. Отстань от меня. Я понятия не имею, как это делается, – отказывалась Инночка.

– Да не переживай. Это всё очень просто делается. Как только ощутишь, что что-то там под водой дёргается, то сразу вынимай удочку. А я помогу тебе снять рыбку, – уговаривал я её и для убедительности своих слов показал за борт.

А ловить было что. Около борта вся вода кишела мелкой рыбёшкой. Её оказалось так много, что, по-моему, и вода отсутствовала, а в ней плавала только рыба. Это какой-то косяк каким-то образом зашёл в бухту.

Я показал Инночке, как закидывать удочку, и передал её ей.

Инночка нерешительно взяла удочку и опустила её в воду – и тут же неожиданно вскрикнула:

– Ой! Там что-то трепыхается! Что делать? – Она в растерянности смотрела на меня.

– Тащи удочку! Потом разберёмся, что у тебя там трепыхается, – как можно спокойнее учил я её, и мы совместными усилиями вытащили леску из воды.

На тонкой леске находилось шесть крючков. А на трёх из них трепыхались небольшие рыбки. От радости у Инночки глазки азартно заблестели, движения стали уже более отточенными. И бадейка, предназначенная для рыбёшки, начала постепенно наполняться. Иногда леска путалась, и мне приходилось её распутывать. Инночка нервно меня торопила, а когда я распутывал леску, уже сама закидывала удочку. И как результат – по три-пять рыбок за один заброс.

Таким образом рыбачка Инна наловили бадейку почти в три литра. Так что за время бункеровки, длившейся около полутора часов, она наловила почти полную бадейку.

Ну а потом, когда меня позвали подписывать документы на окончание бункеровки, я её оставил одну. Одной ей стало скучно ловить, и она пришла с полной бадейкой рыбы в ЦПУ, где я считал полученное топливо.

– А что делать с этой рыбой? – нерешительно поинтересовалась она, опасаясь прервать мои расчёты.

– Подожди, – я глянул на почти полную бадейку, – сейчас выйдем из Корфаккана, тогда и займёмся твоей рыбой. Тут переход около двух суток до Кандлы. У нас ещё будет время решить, что с ней сделать, а пока поставь бадейку в холодильник на камбузе. Пусть там стоит пока. Ничего с этой твоей рыбой не случится, вечером ей займёмся.

Обманули меня, что удивительно, на этот раз всего лишь на пятнадцать тонн. Когда я начал возмущаться про недоданные пятнадцать тонн, капитан неожиданно предложил:

– Я вижу, ты сегодня со своей женой на судне рыбу ловил. Удачного тебе рейса, чиф. Давай сделаем по этому случаю half and half – то есть пятьдесят на пятьдесят. Тебе половина, и мне половина, – добродушно посмеивался наглый грек.

Так и порешали, что сегодня у меня недостача составит только семь с половиной тонн.

Ну и ладно, спорить с греком мне абсолютно не хотелось. Подписали документы, как предложил грек. Времени для дальнейшего обсуждения и споров уже не оставалось. Контейнеры на Кандлу полностью загрузили, лоцман уже находился на борту и ждал на мостике, когда мы закончим оформление документов.

При подписании документов на полученное топливо я со смехом сказал Андрею Сергеевичу:

– Удивительно! Меня в очередной раз обманули, но только на семь с половиной.

– Это греку сказали, что у тебя жена на борту, поэтому он сегодня такой добрый, – рассмеялся вместе со мной Андрей Сергеевич.

– И это хорошо, пусть будет хоть так. Сэкономлю на переходах. Выкручусь, – махнул я рукой и пошёл на бункеровщик отдавать документы.

* * *

И это называлось экономией – чуть-чуть нагрузки меньше, а считаем больше. В этом рейсе я не выдержал и составил программу по этой так называемой экономии.

Инночка меня даже сфотографировала, как я сижу и сочиняю программу по экономии топлива.

Эта программа потом ещё много-много лет, которые я ходил на других судах, помогала мне «экономить» топливо, которое недодавали бесчестные бункеровщики.

* * *

После окончания погрузки и оформления документов на полученное топливо, поступил приказ о подготовке главного двигателя для очередного отхода.

Поднявшись в каюту, я переоделся. Старый комбинезон абсолютно промок от пота. Это был уже второй за сегодняшний день.

– Ну что, мамусь, пойдёшь машину смотреть? – ехидно поинтересовался я у жены.

Она дёрнула плечиком.

– Нет, не пойду. А то опять ваша ревнивая девица что-нибудь выкинет. Я уже всё у вас там видела. Я лучше пойду на мостик. Андрей Сергеевич меня туда приглашал, – гордо заявила она.

Тогда я почесал затылок, понимая её состояние. Кому охота по подвалам шарахаться, когда на мостике свело, уютно, солнышко светит, ветерок веет, но посоветовал:

– Опять же, надень брюки. Я говорил тебе, чтобы ты не подходила к окну в ЦПУ. А ты всё-таки, наверное, подошла. Машина тебя увидела и заревновала. Видишь, что у нас получилось?

Инночка потупилась, но потом обняла меня за шею и, извиняясь, проворковала:

– Да. Это всё из-за меня. Подходила я к окну. Ну мне же было интересно посмотреть, куда вы все убежали. – И она с извинением заглянула мне в глаза.

От таких объятий и объяснений сердце растаяло.

– Да не переживай ты так. Всё же благополучно закончилось, – успокоил я её. – Давай надень брюки и иди на мостик, чтобы машина тебя опять не увидела.

От этих слов мы оба рассмеялись. Инночка, послушавшись меня, пошла на мостик через две палубы наверх, а я спустился в машину.

Так же подготовили двигатель, завели его и через час совершили очередной отход на Кандлу.

Лоцмана скоро сдали, а судно на следующие двое суток продолжило работать в режиме полного хода.

ВладивостокФевраль 2016 г.

Часть вторая

Глава первая

Утро началось, как всегда. Этому помог мой лучший друг будильник. Ещё несколько лет назад я купил его в Бристоле. Думал, что его хватит на один рейс, а он всё работает и работает. Безотказно и без сбоев. Особенность его конструкции заключалась в том, что низ у него тяжёлый, а нижняя плоскость покрыта каким-то полимером. Во время качки он оставался постоянно в вертикальном положении, не падал со стола и не скользил по нему. Он пережил со мной столько качек, что сейчас я считал его одним из своих лучших друзей.

А сейчас этот лучший друг разбудил меня утром своим нежным голоском.

Я его слышал всегда – в любом положении и в любом состоянии. Почему-то я был так на него настроен.

Осторожно поднявшись с кровати и стараясь не разбудить Инночку, я тихо прошёл в душевую. Там умылся, побрился и на цыпочках прошёл в кабинет, чтобы одеться. Потом спустился в кают-компанию. Там за столом уже сидели все механики и усердно поглощали завтрак.

Перекинувшись с ними парой слов и съев яичницу, я поднялся в каюту, чтобы переодеться в робу, а потом спустился в ЦПУ.

В ЦПУ уже собрался весь народ. Время без десяти восемь. Так заведено, что без десяти восемь все в здравии и в полном сознании должны присутствовать в ЦПУ на разводке. Не нами это было заведено на флоте, поэтому эта традиция никогда не нарушалась, даже здесь, на судне под иностранным флагом.

Тут уже находились электромеханик, два Серёги, фиттер и оба моториста-филиппинца.

Третий механик сидел в стороне, виновато повесив голову. Остальные занимались обычным трёпом.

Как только я вошёл, трёп прекратился и все с выжиданием посмотрели на меня.

Проверив показания компьютера и записи в вахтенном журнале за ночь, я окинул примолкшую компанию многообещающим взглядом и обратился к Серёге:

– Смотри, Серёга, как тебе повезло. Нейтзель всё спустил на тормозах, так как капитан доложил ему, что дополнительных расходов по заходу в порт не было. Поэтому против тебя никаких обвинений не выдвинуто. Но Нейтзель знает, кто главный виновник произошедшего. Короче, я так думаю, дадут тебе доработать контракт до конца, но потом я не знаю, где ты будешь работать. Всё-таки хозяин хоть человек и лояльный, но немного злопамятный, как все немцы. Он долго будет помнить, что произошло. В советское время у тебя в дипломе моментально бы образовалась дыра, строгий выговор пошёл бы в личное дело, визу на год положили бы под сукно и отправили работать в каботаж на год. А тут, считай, тебе повезло. – Дядя Саша утвердительно закивал, молча подтверждая правоту моих слов, а я продолжил: – Пока насчёт тебя никаких указаний не поступало. Так что давай дуй в машину, и будем смотреть, что ж ты там сотворил с этим сепаратором.

Все надели наушники и пошли вниз, чтобы разобрать сепаратор и выяснить причину поломки.

Главный двигатель работал под полной нагрузкой. В машине стоял шум порядка ста десяти децибел, а у турбин вообще за сто тридцать. Это я недавно делал замеры шума новым прибором, который Нейтзель прислал на судно. Поэтому без наушников в машине мы не работали. Правда, внизу, у сепараторов, было значительно тише, но всё равно и там мы всегда находились в наушниках.

* * *

Сейчас я удивляюсь, как мы могли работать в машине в советское время при таком грохоте. Особой бравадой считалось отстоять вахту без наушников и как ни в чём не бывало сдать её. Поэтому, наверное, половина механиков к старости глуховаты. Хотя меня эта стезя миновала.

* * *

Разобрали сепаратор. На самом деле, одна из резинок завернулась, поэтому из гидрозатвора сепаратора вода шла прямо под напором в расходную цистерну. Потому там и оказалось столько воды. За ночь вода в цистерне отстоялась, и топливная система дизель-генераторов оказалась заполнена водой. Вот они и не завелись. Слава богу, что форсунки с насосами не заклинило.

Теперь я уже не отходил от этих двух Серёг. Им помогали ещё и два моториста. Нас вокруг этого маленького сепаратора собралось больше, чем надо.

Я стоял в стороне и наблюдал, как рьяно, для показухи третий механик лупит кувалдой по стопорной гайке барабана, второй механик суетится, а мотористы вытирают несуществующую грязь. Пот катил с Серёги градом. Оно и понятно. Если у турбин воздух прогрелся за сорок градусов, то здесь было ненамного прохладнее, хотя для обдува работающих, фиттер притащил вентилятор.

Сепаратор разобрали и нашли причину поломки. Проверили все остальные детали и поменяли все резинки сразу. Хорошо, что у нас недавно снабдили несколькими ремонтными комплектами.

Потом уже, после кофе-тайма, запустили сепаратор и проверили его работу. Воду в расходную цистерну он больше не гнал. Когда я убедился, что он нормально работает, его оставили в работе для заполнения расходной цистерны, а мы поднялись в ЦПУ.

Посидели, поговорили о жизни, а потом третий механик взял себе одного моториста, второй механик – другого, и они разошлись по своим делам.

Задание фиттеру я выдал ещё вчера, поэтому он удалился в токарную мастерскую.

Дядя Саша, электромеханик, полез на краны для проведения проверки их работоспособности и проведения профилактических работ перед грузовыми работами. Послезавтра планировался приход в Кандлу. Там, как всегда, выгрузка будет производиться своими кранами, поэтому они должны находиться в идеальном состоянии.

Перед уходом дяди Саши на краны я конкретно дал ему задание.

– Давай-ка, Александр Владимирович, дуй на краны, осмотри всё и, если что заметишь неисправное, сразу доложи мне. Будем решать, что делать дальше. Или сразу, пока ещё в рейсе, закажем запасные части, – наставлял я дядю Сашу. – Если потребуется, то и механики с мотористами полезут на краны. – Дядя Саша одобрительно посмотрел на меня. – Мы недавно получили такое распоряжение от Нейтзеля, – пояснил я ему, – он говорил об этом, когда последний раз приезжал на судно. Поэтому перед каждым приходом в Кандлу я обязан докладывать ему о готовности кранов.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.