Синар. Морские рассказы

Но тут вышел какой-то чиновник. Высокий, здоровый, пузатый, в белом балахоне, с«арафаткой» на голове. Платок до плеч, на босу ногу надеты босолапки. Он снисходительно посмотрел на нас и протянул Фариду Инночкин паспорт.

Инна посмотрела на этого импозантного араба и показала взглядом на него:

– Вот, вот этот вот. От него ничего не добьёшься, хотя я у него и спрашивала, когда же ты приедешь за мной.

– И на каком же языке ты у него это спрашивала? – удивился я.

– На английском, – не задумываясь и всё ещё не отпуская моих рук, произнесла она.

– Ты что, выучила английский? – Я с обожанием смотрел на свою жену.

– Ну, пришлось посмотреть в разговорнике и сказать ему несколько слов, но он даже носом не повёл в мою сторону, – возмущённо закончила она.

Чувствовалось, что пережитое волнение всё ещё не покинуло её.

– А может быть, он не знает английский язык? – предположил я.

Инночка недоверчиво посмотрела на меня.

– Ну, может быть, и не знает… Но как тогда он работает? – удивилась она.

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись этой шутке, не отпуская рук и стоя около разделительного барьера.

Инночка положила мне голову на плечо. Какое это счастье просто так стоять обнявшись!

Но подошедший Фарид прервал идиллию:

– Всё оформлено. Вот твой паспорт. – Протянул он Инночке её паспорт.

На выходе из таможни находился магазин дьюти-фри, и я с просьбой посмотрел на Фарида.

– Мы зайдём в магазин? – спросил я его, а после того, как он утвердительно кивнул головой, я предложил Инночке: – Давай зайдём и купим бутылочку какого-нибудь винца, чтобы отметить твой приезд.

А Фарид показал в ту сторону, где стояла его машина

– Я буду вас там ждать, – и предупредил: – Но только ты, чиф, там недолго. У меня ещё много дел с документами, – и пошёл с Инночкиным чемоданом на колёсах к машине.

Взяв Инночку за руку, мы вошли в беспошлинный рай.

Вина в дьюти-фри были в огромном ассортименте, но взгляд моей жены почему-то сразу упал на очки.

На витрине находилось несколько десятков солнцезащитных очков различных фирм.

Какое тут вино? Когда Инночка увидела очки, то всё на свете забыла и попросила продавщицу показать ей очки, непроизвольно сказав всё это по-русски.

Продавщица не понял её, поэтому в этот спектакль включился и я и перевёл продавцу всё, чтобы она поняла желание мой жены. Продавщица оказалась понятливой. Она и так понимала Инночку, потому что её палец, указывающий на определённый предмет, выявлял все желания покупателя.

Девушка-продавщица, скорее всего филиппинка, показывала Инне то одни очки, то другие. Инночка начала их примерять, глядя на себя в зеркало, периодически спрашивая меня:

– Ну, а эти как тебе?

Но когда она в очередной раз взглянула в зеркало, то тут же решительно сказала:

– Я бы хотела вот эти.

Я как раз и рассчитывал на магазин дьюти-фри, поэтому мой друг кошелёк лежал у меня в кармане. Очки, выбранные Инночкой, мы сразу же купили. Как отказать своей любимой женщине в её небольшом желании быть ещё красивее?

С сегодняшнего порядка цен это оказалось недорого. Всего-то семьдесят долларов. Хотя в то время это считалось приличной суммой. Но это же первый день и первые минуты, проведённые с женой! Я даже не стал обращать на это внимания. Мы купили очки, которые продавец упаковала в изящный футлярчик, затем набрали ещё каких-то пакетиков с печеньем, чипсами и орешками. Ну и, конечно, взяли хорошего вина. На сей раз выбирал я сам, и это оказалось трёхлетнее красное итальянское вино.

Выйдя из магазина, я сразу увидел машущего нам руками Фарида:

– Давай, давай, чиф, быстрей, нас капитан уже ждёт, – тараторил он, поторапливая меня. —

Он ждёт от меня плана погрузки, – пояснив при этом.

Сев в машину и устроившись на заднем сиденье, мы обнялись и уже ни на кого не обращали внимания.

Фарид подъехал к трапу судна, выскочил из машины и, открыв багажник, помог вытащить Инночкин чемодан. Какому-то особому пакету Инночка всё время оказывала особое внимание. Мне стало интересно, чему это моя жена оказывает такое пристальное внимание.

– Что это у тебя там? – поинтересовался я.

– Да шуба это, – отмахнулась она от моего вопроса. – Во Владивостоке было минус пятнадцать с ветерком, – глянула она на меня, – декабрь месяц на дворе, наверное, —

добавила она шутливо. – Это сейчас я тут раздетая. А вчера мне в ней было даже очень комфортно.

– Да… – протянул я, – здесь с утра было плюс двадцать пять градусов.

– А в аэропорту Артёма тоже было двадцать пять, но уже с минусом, – задорно рассмеялась она.

– А пакет-то зачем? – всё не понимал я.

– Да чтобы она не помялась и не видно было, что там внутри, а то ещё подумают, что я по пляжу решила прогуляться, – пошутила она, заливаясь задорным смехом.

Как мне не хватало этого смеха и такого свободного общения! И вообще, я никогда и никого не встречал, чтобы он умел так задорно и искренне смеяться. От таких ощущений, молнией пролетевших в моём мозгу я только смотрел на свою жену впитывая в себя каждый её взгляд и жест.

А после полученных разъяснений всё понял и, подхватив пакет, поглядел наверх и свистнул матросу. Тот уже стоял на трапе наготове, чтобы помочь с чемоданом. Он быстро спустился по трапу на причал.

– Бери чемодан и неси его наверх, в каюту, – скомандовал я ему. – Помоги женщине, – это я уже добавил в шутку.

Филиппинец подхватил чемодан, взвалил его на плечо и быстро стал подниматься вверх по трапу. А мы уже налегке последовали за ним. Инночка с сумочкой, а я с ценным пакетом через плечо и сумкой с покупками из дьюти-фри.

Надстройка на контейнеровозе уж очень высокая и узкая. Трапы между палубами непомерно круты. На каждой палубе влево и вправо отходили коридорчики, в которых находилось по две-три каюты.

На главной палубе находились кают-компания, столовая для команды, музыкальный салон и различные офисы. На второй палубе находились каюты для матросов-филиппинцев. Третья палуба – гостевая, на четвертой палубе жили помощники и механики. На пятой – я и старпом.

Шестая палуба – для капитана, с его офисами и библиотекой. Ну, а на седьмой уже располагался мостик.

Добравшись до каюты, Инночка, переведя дыхание, еле произнесла:

– Ну тебе и бегать приходится.

Поглубже вздохнув, чтобы сбить одышку, я подтвердил её догадку:

– Конечно, если что-нибудь забудешь в каюте, то тут приходится побегать. Так что к концу дня язык уже лежит на плече.

– А если что в машине случается? – допытывала она меня.

– Ну вот так и бегу туда вниз, насколько сил хватает.

– Да-а… – протянула она многозначительно и покачала головой.

Матрос уже поставил чемодан в каюте и ждал дальнейших распоряжений у открытой двери. Посторонившись, он пропустил нас, чтобы мы вошли в каюту, а я отпустил его жестом руки.

Когда матрос вышел, то я тут же закрыл дверь и повернул ключ в замке двери… Но не тут-то было.

Зачем я его поворачивал, сам не знаю. Скорее всего, интуитивно, потому что хотелось побыть наедине со своей женой. Но тут раздался стук в дверь. Дверь пришлось открыть.

Андрей Сергеевич сразу представился:

– Здравствуйте, я капитан этого прекрасного судна, на котором вам предстоит провести некоторое время. – Он доброжелательно улыбнулся Инночке. – Вы, пожалуйста, дайте мне свой паспорт, потому что Фариду нужно занести вас в судовую роль и оформить у портовых властей. Сегодня в ночь планируется отход, – добавил он как бы между прочим.

– Как? И мы так и не сходим в город? – Инна в недоумении посмотрела на него.

Я, чтобы разрядить обстановку, попытался объяснить ей:

– Ну, это же контейнеровоз, Инночка. Сегодня это у нас ещё длинная стоянка. А так стоянки бывают и по десять-двенадцать часов. Закидают ящиками, и всё, Вася, аля-улю, поехали.

Капитан мом словам рассмеялся.

– Давайте, давайте свой паспорт и оставайтесь. Отдыхайте. Вам необходимо отдохнуть после перелёта и смены часовых поясов. Рад был познакомиться, – обратился он ещё раз к Инночке и вышел.

Я вновь закрыл за ним дверь. Мы молча смотрели друг на друга, но, не выдержав столь длинной паузы, прервали её и кинулись друг другу в объятия…

Я долго-долго смотрел в мои родные глаза, по которым очень соскучился, и долго целовал их. Потом, всё-таки оторвавшись от них, отстранился и уже с расстояния вытянутой руки принялся рассматривать свою жену. Как же я по ней соскучился! От такого пристального взгляда она застеснялась и вновь прильнула ко мне.

– Надо разобрать чемодан. Вынуть вещи и уложить их где-нибудь. – Она обвела взглядом мою небольшую каюту.

Ещё раз поцеловав её, я с готовностью согласился:

– Конечно, конечно. Я специально для этого освободил в шкафу пару полок, чтобы ты разложила там свои вещи.

Положив чемодан на письменный стол, я открыл его. Каюта у меня небольшая.

Сама приёмная, в которой стоял небольшой журнальный столик, диван и письменный стол. Вся мебель прикреплена к палубе наглухо болтами. Просто так её не сдвинешь, зато в резкую бортовую качку всё оставалось на местах.

Рядом находилась дверь в спальню с огромной кроватью да такой, что на ней можно уместиться и втроём. Во время штормов я на ней спал поперёк. Из спальни шла дверь в душевую комнату с душевой кабиной, туалетом, умывальником и различными полочками со шкафчиками.

Глава третья

Перед приездом Инночки я сам ещё раз помыл и почистил каюту после уборки стюарда. Сейчас в ней была относительная чистота. Стюард у меня убирал каюту раз в три дня. Но вчера я ему сказал, чтобы он особенно тщательно всё протер и вымыл, потому что приедет жена.

Он с удивлением посмотрел на меня:

– Как, русская мадам будет здесь жить?

– А что тут такого? Она уже не первый раз приезжает ко мне на судно. Ты-то что переживаешь?

Стюард Джоник небольшого росточка, худенький и юркий вездесущий пацанчик всё протер, пропылесосил, сложил, и подготовил каюту к приезду Инночки.

И вот тут началось. Когда я попытался поднять Инночкин чемодан и положить его на стол, то ощутил его неподъёмность.

Там точно весил больше двадцати килограммов. Я не знаю, как дотащил его матрос до каюты, но, когда я пытался его поднять, пуп точно чуть не развязался. Что там лежало такого ценного? Я понятия не имел. Но когда Инночка начала его опорожнять, то всё сразу стало понятно – женские вещи, летние вещи, зимние вещи и всё- всё-всё, что бы пригодилось на все случаи жизни.

Пока Инночка занималась перекладкой вещей из чемодана в шкаф, я сел на диван и закурил. В каюте курить разрешалось. Кондиционер работал постоянно, а я ещё включил и озонатор.

– Что-то Фарид мне ничего не успел рассказать о твоём прилёте в Дубай. Как прошло твоё путешествие? – глядя на суету жены, начал я.

– От Москвы до Стамбула было всё хорошо, но в Стамбуле, когда нас уже посадили в самолет, пошёл такой крупный снег, что вылет был запрещён. Этот снег шёл несколько часов, и мы всё это время просидели в самолёте. Нам даже не дали никуда выйти, правда, туалет работал, постоянно разносили попить и кормили. Так и просидели несколько часов. Я не засекала сколько, но очень долго. От Стамбула до Дубая ещё два часа лёта.

Вот почти шесть часов пришлось провести в самолёте, – рассказывала она, опустошая чемодан. – Вышла, ног не чувствуя.

Перед приездом я инструктировал жену по телефону:

– Выйдешь из самолёта, иди по коридору по стрелкам на выход. Никуда не сворачивай. – Я переживал, чтобы она нигде не потерялась. – На выходе тебя будут ждать с небольшим баннером Фарид или его помощница.

Потому что я знал, что с английским у Инночки всё очень и очень сложно. Ей вообще давались все языки очень трудно. Когда она со мной ходила на судне в Японию, слово

«сайонара» она выучила только из-за того, что оно у неё ассоциировалось со словами «своя нора». Постоянно повторяя «своя нора, своя нора», она и выучила, значение слова

«до свидания».

Смотря на неспешные движения Инночки, я принялся расспрашивать её о перенесённом полёте. Меня интересовало всё.

– Как же ты нашла эту женщину с баннером? – недоумевал я.

– Как нашла? – Инночка озорно посмотрела на меня. – Хорошо нашла, быстро нашла. Шла по стрелочкам, никуда не сворачивала. Эскалатор вёз меня к выходу. Он шёл вдоль всего аэропорта во фри-зону. Было всё спокойно, паспорт мне оформили без проблем, потому что у меня с собой было письмо от компании. Они просто посмотрели на меня, что-то спросили, я кивнула головой: «Да-да-да», ну, мне и отдали паспорт. А потом я пошла дальше. Выхожу, смотрю, стоит девочка в жёлтой форме с плакатиком, и на нём написано: «Макарова Инна, „Синар Риау“». Я сразу обратилась к ней: «Это я».

– На каком языке ты спросила её? – не отставал я с расспросами.

– На русском, конечно, – не прерывая работы, Инночка недоумённо посмотрела на меня.

– А, ну понятно. – согласился я с таким простым решением вопроса. – И она тебя поняла?

– Девчонка, когда увидела меня, заулыбалась, взяла меня под руку и предложила пройти вместе с ней на выход, а там меня уже встретил Фарид и отвёз в гостиницу. В гостинице был хороший номер. Там всё было как нужно. Кондиционер работал, и в номере было не жарко. Вечером, когда стало смеркаться, я даже вышла на улицу погулять. Прошлась вдоль улицы, нашла магазин типа гастронома, там купила себе йогуртов. Вот они. Смотри. Кстати, – она вытащила баночки из какого-то пакетика, – вот это я ещё не доела. Уж очень вкусные йогурты. Я давно такой не ела. Вот эти печенюшки взяла, тоже такие нежные, вкусные, всё это недорого стоит, и всё есть. И никаких тебе очередей, – на все её разъяснения я только кивал, соглашаясь с каждым её словом.

– Ну, что ты так на меня смотришь? – возмутилась она, увидев мой ироничный взгляд. – У нас же трудности с продуктами и со всем, на что ни упадёт взгляд. А тут-то всё свободно, бери, что надо. Были бы деньги. – Инночка спокойно продолжала вынимать вещи из чемодана. – Вот и водичка ещё осталась. – И она достала маленькую бутылочку питьевой воды из чемодана.

– Зачем ты её взяла? – Неподдельно удивился я. – Вон у меня целый ящик стоит этого пития.

Она посмотрела в угол. Там и правда стоял целый ящик минеральной воды. Пиво я сложил в холодильник. Он хоть и маленький, но ящик пива туда уместился. Поднявшись с дивана, я вынул из пакета бутылку вина, которое мы только что купили, и поставил её в холодильник.

Инночка закончила развешивать и укладывать вещи. Особое внимание она уделила норковой шубе. Это мы перед моим уходом в рейс ездили в Китай и там её купили.

Чтобы она не помялась, повесили её на переборке в чехле, и шуба там так и висела, пока Инночка путешествовала со мной.

Время приближалось к пяти часам. Наступило время ужина. Вдвоём мы вышли из каюты и спустились в кают-компанию.

Там уже все собрались и ждали нас. Конечно, не меня же, а Инну. Она вызывала всеобщее любопытство. Женщина на судне – это вообще редкость, а тем более на нашем судне под иностранным флагом. На таких судах женщин вообще не бывает.

Поэтому сейчас каждый старался оказать ей какую-нибудь любезность.

Кают-компания существовала только для лиц командного состава. В ней находилось два стола. Один стол для командиров, а второй – для гостей. За ним сейчас сидел фиттер, он же и токарь, он же и сварщик в одном лице. Так как он европеец, то его посадили

к нам, а не в столовую для филиппинцев, где повар готовил только филиппинскую пищу.

За нашим столом сидели капитан, я, электромеханик, второй механик, третий механик, второй помощник и старпом. Но электромеханик водил большую дружбу с фиттером, поэтому обычно он сидел за вторым столом. Там они подолгу вели свои задушевные беседы. Электромеханик и фиттер – как мы их звали, дядя Саша и дядя Витя – были давними друзьями, прямо не разлей вода, вдобавок ко всему они оба из Мариуполя и знали друг друга ещё со времён работы в Азовском пароходстве.

А пока мы сидели и ели, любопытный народ начал интересоваться, как Инна добралась до Дубая, какая погода в Москве, какая погода во Владивостоке, что там произошло в Стамбуле.

Инна всё рассказывала, как она умеет, ярко и в красках. Все впечатлились её рассказом, а особенно видом, который она произвела на экипаж.

Экипажи под иностранным флагом в основном мужские. Женщин на суда под флагом старались вообще не брать во избежание, будем так мягко говорить, неприятностей между членами экипажа. Поэтому повар и стюард у нас были мужчинами. В русских экипажах поварами обычно была женщина, а вместо стюарда – буфетчицы.

* * *

Как-то на одном из судов Дальневосточного пароходства, где мне довелось работать, вместо буфетчицы работал буфетчик Колька. Ему оторвало ногу во время самовыгрузки в одном из порт-пунктов Чукотки. Ему, в виде исключения, так как он страстно хотел работать на флоте, пошли навстречу и разрешили работать на судах, но только в должности буфетчика. Колька был уникум, про которого можно рассказывать и рассказывать многочисленные истории.

* * *

После ужина мы вышли на палубу. В вечернее время дневная жара спадала, поэтому прогулка по палубе доставляла удовольствие.

Мягкий тёплый ветер с моря ласкал лицо и слегка трепал волосы.

По крутым трапам мы поднялись на самый верх надстройки, на пеленгаторную палубу. С неё просматривался весь порт и высотки Дубая, светящиеся разноцветными огнями.

Тележки кранов, грузившие контейнеры по трюмам, носились перед глазами. Создавалось впечатление, что контейнер несётся точно на тебя. Мы стояли у лееров на пеленгаторной палубе, но от летающих перед лицом контейнеров непроизвольно пришлось отойти подальше.

Крановщик, когда увидел, что на палубе стоит женщина, даже приостановил свою тележку, высунулся в окно и помахал рукой. По всей видимости, это был пакистанец. Операторы кранов – это высокооплачиваемая работа, на которую берут только толковых мужиков после соответствующего обучения.

А вот грузчики, работающие в трюмах, те вообще женщин не видят годами, потому что в Дубае они живут в отдельном посёлке и их оттуда привозят на работу в специальных автобусах.

* * *

В Джебель-Али, который находился в двадцати километрах от Дубая, в порту, для портовых рабочих даже выстроена своя специальная зона. В этой зоне жили рабочие (в основном пакистанцы). Из этой зоны они вообще никуда не могли выйти. У них только работа и собственный посёлок. Они так живут и работают два-три года. Через три года им разрешается поездка домой на месяц, и после этого они опять возвращаются, если хотят подписать ещё контракт. Этот контракт будет уже на два года, с точно такими же условиями. И если у этого рабочего всё будет хорошо, и его работа будет проходить без замечаний, то он подпишет третий контракт, на который уже сможет привезти семью. Его семье будет выделена в коттеджном посёлке небольшая квартирка. Вот так рабочие порта и жили в этом Джебель-Али.

А в Дубае грузчики, особенно те, которые работали на кранах – это ребята с образованием и со специальными навыками и не только пакистанцы, а иной раз и белые, которые нанимались туда на работу.

Я встречал многих ребят с Украины и с территорий бывшего Советского Союза, иной раз даже попадались ребята из Москвы. Все хотят отдать свои силы и навыки за приличные деньги. А тут, в порту, по сравнению с Россией, они неплохо зарабатывали.

* * *

Мы обошли надстройку, а когда спустились вниз, то оказались у бассейна.

На подходе к порту я специально набрал в него воды. Но так как спускной клапан пропускал воду, то она из бассейна постепенно уходила, и сейчас в нём осталось только три четверти от полного объёма. Так что залезать в него не было никакого смысла.

В бассейне хорошо купаться, когда он полон до самых краёв, даже чтобы вода немного переливалась через край. Вот тогда в нём можно плавать как в море и даже наблюдать за горизонтом.

С пеленгаторной палубы я увидел, что к борту судна подъехал магазин дьюти-фри. Он представлял из себя большой белый грузовик с прицепленным к нему таким же белым контейнером, специально переоборудованным под магазин.

Он останавливался напротив каждого судна или через судно. Моряки туда заходили, чтобы купить спиртное, сигареты, видеокамеры, фотоаппараты, плееры, магнитофоны, кое-что из вещей, различные сувениры и золото.

Золото стоило чуть дороже, чем в самом городе, но что-то выбрать и купить было можно, особенно если учесть, что стоянка судна считаные часы и в город вырваться времени нет.

Я предложил Инночке:

– Пойдём, сходим туда, – кивнув в сторону магазина, – может быть, что-нибудь там тебе прикупим в память о твоём приезде.

– Пойдём, посмотрим, – тут же согласилась она, – а то я здесь была только в продуктовых магазинах. А об эмиратском золоте ходят легенды по всему миру.

Спустившись на причал и, чтобы нас не сбили проносящиеся машины с контейнерами, осторожно перешли на противоположную сторону, где стоял передвижной магазин.

Из него как раз вышел водитель, он же и продавец и, поставив ступеньку перед входной дверью, открыл дверь своего заведения.

Я пропустил вперёд Инночку, а водитель услужливо открыл дверь перед ней, и мы вошли вовнутрь.

От неожиданности увиденного внутри контейнера у Инночки непроизвольно вырвалось:

– Ой, сколько здесь всего! – И она принялась осматривать содержимое полок передвижного рая.

Сначала она прошла в спиртной отдел, просмотрела и перетрогала там все бутылки. Видя её нерешительность, я предложил:

– Давай ещё бутылочку вина купим.

На сей раз я выбрал бутылку французского красного вина и положил в корзинку. Мы тут же перешли в другой отдел. Инна подходила ко всем полкам и подробно изучала их содержимое, расспрашивая о ценах. Опять осматривала очки и пыталась их примерить, потом осмотрела электронную технику, как будто что-то оттягивая. И, как оказалось, это был прилавок с золотыми украшениями.

Под стеклом лежала целая гора колец и цепей. К ней сразу же подошёл продавец, и она его стала пытать: покажите это да, покажите вон то. Сколько стоит вот это колечко, а сколько вон та цепочка.

Продавец послушно выполнял все капризы дотошной покупательницы. Он доставал и взвешивал то, на что указывала Инночка, щёлкал клавишами калькулятора и выдавал цену. Инночка перемерила десятка два колец и серёг. Но каждый раз они её чем-то не устраивали. Но когда она дошла до дутых серёг в виде цветка и примерила их, то мне сразу понятно, что серьги ей очень понравились и их придётся брать.

Небольшие изогнутые сферой серьги с инкрустацией и английским замком выглядели массивно и очень внушительно. Когда продавец положил их на весы, то вес их оказался около двенадцати граммов. Выглядели они очень красиво, и кошелёк у меня вынулся сам собой.

Инночка не остановилась на новом приобретении, она всё перебирала и перебирала кучу украшений, вываленные перед ней продавцом. Он только и успевал укладывать украшения на весы и щёлкать клавишами калькулятора. Видя, что азарт всё больше и больше начал овладевать моей женой, я попросил её:

– Мамусь, не надо тут больше ничего покупать. Ладно, вот это ты сейчас купила, – показал я на серьги, – тебе они понравились, пусть так и будет, но по приходу назад в Дубай мы обязательно съездим в город. Там есть золотой базар, и на этом базаре ты сможешь выбрать всё намного дешевле, лучше и красивее. Здесь же только ширпотреб, который рассчитан на моряков. Вот смотри, – показал я на кучу золота под стеклом, – тут цепи да кресты… А там в городе есть то, от чего у тебя глаза разбегутся. Я даже и не могу представить, что ты сможешь там выбрать.

Инна недоверчиво посмотрела на меня.

– Ладно, остановимся пока на этом, – неохотно согласилась она.

Я с собой в рейс взял штук двадцать гранатов, довольно-таки неплохих и крупных. Ещё штук сорок мелких рубинов и несколько изумрудов среднего размера. Я хотел сделать с ними украшения для жены и дочерей, но какие именно, и не знал.

Приобрёл я эти камни в Коломбо на Цейлоне, когда мы ходили туда на «Александре Фадееве». Тогда я не выдержал атаки местного продавца камнями, который энергично мне их расхваливал, чуть ли не вылезая из кожи. Он оказался настолько красноречив, что я не выдержал и всё это купил. Обошлись тогда мне все эти камни долларов в сто пятьдесят.

С тех пор я постоянно возил их с собой в надежде на то, что, может быть, получится сделать из них какие-нибудь украшения. Но тут приехала Инночка. Поэтому я подумал, что мы вместе с ней закажем у Джимми что-нибудь по её рисункам, которые она заранее приготовит.

Поэтому, глядя на Инночку, как она перебирает цепи и кресты, я обратил её внимание на другую полочку:

– Смотри. Тут ещё есть золото в плитках. Вон, смотри на ту, что весит двадцать граммов. Давай-ка мы купим эту плитку золота, а когда вернёмся в Индию, то сходим к Джимми и попробуем заказать у него серьги или браслеты с камнями. Может быть, он сможет сделать с ними что-нибудь стоящее. У него есть каталог, и по каталогу можно будет сделать заказ. Или ты нарисуешь серьги или браслеты, чтобы он сделал их по твоим рисункам.