В ритме танца любви

– Pardon, monsieur, mademoiselle, – затараторил невысокий худой мужчина в забавной кепке и обмотанный бесконечно длинным шарфом. Глаза Рауля сузились и смерили его тяжёлым взглядом, поэтому фотограф поспешил объясниться сам, не дожидаясь вопросов. – Je ne suis pas un paparazzi, – умоляюще начал он.

– Un espion? – подозрительно спросил Эмбриагез, пряча улыбку.

– Non! – в ужасе схватился за голову фотограф. – Je suis photographe. L’art! – с благоговением выкрикнул он, отчаянно жестикулируя. Клэр с интересом наблюдала за разворачивающейся сценой. А Рауль забавлялся, глядя на служителя искусства сверху вниз.

– La photo, – сурово потребовал он, протягивая руку.

– Oui, certes, – мужчина закивал и засуетился, переворачивая дорогой аппарат и подсоединяя его к переносному фотопринтеру. Не прошло и минуты, как француз отдал Раулю две горячих карточки.

– Merci, au revoir, – всё тем же грозным тоном произнёс Эмбриагез, сопроводив свои слова свирепым взглядом. Фотограф съёжился, неразборчиво промямлив что-то в ответ, но уходить не спешил.

– Что ещё? – гаркнул Рауль. – L’argent? – он полез было за бумажником, но француз отрицательно замахал руками и, указав на свою визитницу, протянул вперёд руку ладонью вверх. – Ладно, чёрт с тобой, – усмехнулся Эмбриагез, протягивая фотографу визитку. – Исчезни куда-нибудь. Ma secrétaire, – объяснил он. Мужчина в кепке обрадованно закивал и только теперь спешно ретировался.

– Ну и чудик, – пожал плечами Рауль. – Но я готов его простить, – медленно протянул он, рассматривая карточку. Одну он отдал Клэр, и девушка (уже в который раз за день) убедилась в том, что чудеса всё-таки случаются.

Рауль и Клэр располагались в кадре спиной к зрителю и вполоборота друг к другу, они были сняты до уровня чуть ниже пояса, и расстояние между их руками на каменных перилах моста составляло всего пару сантиметров. Между молодыми людьми на фоне чёрного бархата неба переливалась Эйфелева башня, над которой гигантской хризантемой развернулся фейерверк ослепившей их молнии. Их взгляды, встретившись, горели, отражая мгновенную вспышку, улыбки лучились нежностью… Ну просто готовая открытка ко Дню Святого Валентина, да и только.

– Вот это да… – выдохнула Клэр. – Как здорово поймал…

– Надеюсь, он не обиделся, – мужчина убрал фотографию в паспорт, чтобы не помять глянцевую бумагу. Девушка последовала его примеру. – Стоит заказать фотографию большего размера, на память о чудесном дне.

– Вы сделали его таким, Рауль, – Клэр подняла взгляд на своего спутника. Как хотелось ей, чтобы этот вечер никогда не заканчивался! Девушка от всего сердца благодарила судьбу… и молила её подарить ей последнее чудо – чтобы всё не оказалось сном.

– Мы сделали, – поправил её Эмбриагез. – Вы приносите мне удачу, Клэр – Вы заметили, что мы не стояли в очередях, не ждали заказов и зелёного света на светофорах? Всё, что мы заказывали в кафе, было в наличии, к тому же мне ни разу не позвонили – специально включил телефон, чтобы проверить. Так что это я должен благодарить Вас за восхитительный первый день моего отпуска, впрочем, надеюсь, что не последний тоже. Спасибо Вам, – Рауль неожиданно взял девушку за руку и осторожно прикоснулся к ней поцелуем, неотрывно глядя в расширившиеся глаза Клэр. А потом, не отпуская прохладной ладони, достал из кармана джинсов серебристый браслетик и защёлкнул его застёжку на тонком запястье.

Девушка растерянно посмотрела на блестящую цепочку с подвесками. Она увидела крохотный круассанчик, бутылку вина, шляпку, флакон духов, кусочек сыра, зонтик, туфельку, сумочку, здания – знаменитую башню, Триумфальную арку и Нотр-Дам де Пари, пирамиду Лувра и два сердечка. На одном были выгравированы слова «France. Paris. Amour», на втором – «Tiffany». Клэр не хотела огорчать Рауля отказом – он просто хотел её порадовать. Да и браслет был выше всяких похвал – изящный, оригинальный, очень красивый, к тому же символичный – девушка непременно купила бы такой, если бы увидела. Хотя у неё элементарно могло не хватить денег на фирменное украшение. И этот аргумент перевешивал остальные доводы.

Очевидно, сожаление слишком чётко проступило на её лице, потому что Эмбриагез опередил свою спутницу, не позволив ей заговорить первой:

– Клэр, я не могу знать наверняка, о чём Вы думаете, но мне кажется, что сейчас Вы вздохнёте, расстегнёте цепочку и протянете мне её со словами: «Я не могу принять такой дорогой подарок». И, если я прав – а в этом я уверен на сто процентов, то позвольте мне убедить Вас, пока Вы этого не сделали. Представьте, что Вы нашли монетку пятьдесят центов, купили лотерейный билет и выиграли приз, – мужчина взглядом указал на браслетик, – симпатичную безделушку с разноцветными камушками.

– А Вы умеете уговаривать, – улыбнулась Клэр, – я не ожидала такого небанального подхода. Спасибо, Рауль. Чудесный браслет, – девушка дотронулась до него, и крохотные фигурки зазвенели. – Вы исполняете все мои желания. Я уже говорила и ещё раз повторюсь, что мне вовек не расплатиться с Вами за Вашу щедрость, за время, которое Вы на меня потратили…

– Впервые встречаю такую девушку. Хватит меня благодарить, – притворно рассердился он, – а то мне неловко становится. Может, пообещать Вам, что я стану давать неимоверную нагрузку на занятиях? Вы так убеждены в том, что за всё надо платить… Почему, Клэр? – неожиданно серьёзно спросил Эмбриагез.

Девушка на мгновение застыла, сжав руки в кулаки. Рауль уловил мощную волну напряжения, прокатившуюся по всему телу Клэр – её скулы будто окаменели, глаза приобрели странное выражение отчаянной непримиримости загнанного в угол волчонка, тело превратилось в литую статую… Но длилось это недолго – через три секунды Клэр пришла в себя.

– Я бы предпочла не говорить об этом, – очень ровным, спокойным голосом произнесла она. Мужчина невольно восхитился мгновенным перевоплощением, но решил подождать с расспросами. За прошедший день он успел убедиться в том, что ему совсем не хочется расставаться со своей спутницей. Она никого из себя не строила, не заливалась фальшивым смехом подобно половине его знакомых, которые разучились смеяться по-настоящему. Девушка не поддакивала ему, пытаясь подчеркнуть количество совпавших интересов, не смотрелась в зеркало каждые пять минут – за весь день она всего один раз поправила причёску, хоть в этом и не было особой нужды. А ещё она оказалась идеальной собеседницей – умела и рассказывать, и слушать. Но о себе она говорила очень мало, что только подогревало любопытство Эмбриагеза. Ему встретился редчайший феномен девушки-загадки, о которой он очень много слышал, но не сталкивался прежде. Клэр не ставила перед собой цели чем-то его зацепить, обволакивая полупрозрачными намёками – она лишь по-своему смотрела на мир, выдавая глубокие суждения, которые прежде не приходили Раулю в голову, обладала своеобразным чувством юмора – не то чтобы чёрным, но острым, как жгучий перчик. И танцевала так, что у мужчины при одном воспоминании о танго на площади закипала кровь…

– Хорошо, – согласился Рауль, решив отложить свои размышления. – Ну что, готовы ехать на вокзал?

Девушка окинула взглядом ночную панораму французской столицы, потом повернулась к Эмбриагезу.

– Готова, – в её стальных глазах загорелся вызов. Рауль понял его правильно – Клэр бросала белую перчатку судьбе, которая не слишком справедливо обходилась с ней. И с удивлением поймал себя на мысли, что ему хотелось бы помочь девушке – впервые в жизни он желал оградить человека от проблем, взяв их решение на себя. «Чтоб тебя…» – мысленно ухмыльнулся Рауль, вспомнив шутливое напутствие своего друга «без девушки не возвращаться». Но, что больше всего поражало мужчину – ему нравилась эта идея, больше, чем обычно и чем он сам от себя ожидал.

Клэр почувствовала, что устала, когда проверила сумки под широким сиденьем комфортабельного купе (Рауль не позволил ей взять багаж и донёс всё сам) и опустилась на обитую твёрдой кожей полку. Она не спала уже двое суток, причём последние были переполнены информацией, впечатлениями и переживаниями. Эмбриагез заметил её состояние:

– Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, Вам следует поспать. Не обижайтесь, но Вы выглядите…

– Так, как будто меня переехал асфальтовый каток? – усмехнулась Клэр. – Я не обижаюсь, Рауль, что Вы. Догадываюсь, какое зрелище я из себя представляю.

– Я имел в виду, что Вы очень-очень бледная, – сочувственно улыбнулся мужчина. – И кажетесь измученной.

– Да ничего, – махнула рукой девушка. – Уверена, что Вы слишком хорошо воспитаны и не говорите мне всей правды. Благодарю.

Рауль не успел ей возразить, так как в этот момент постучали в дверь.

– Наверное, это ко мне, – Эмбриагез вышел в коридор и через минуту вернулся обратно с большим пакетом. – Курьер, – пояснил он. – Не хотелось таскаться по городу с вещами.

– Здорово придумано, – одобрила девушка. – Может, когда-нибудь и у меня получится отправиться в путешествие налегке. Но сейчас я рада наличию волшебной сумки, – Клэр заставила себя встать и вытащить просторную футболку цвета свежего салата и косметичку, затем сняла с полочки-сетки полотенце.

– Мне выйти? – деликатно осведомился Рауль. Клэр отрицательно покачала головой:

– Нет, не нужно, спасибо. Лучше я прогуляюсь в конец вагона. Если повезёт, даже приму душ.

Как только за девушкой закрылась дверь, Эмбриагез вытряхнул содержимое пакета на свою полку, покачнувшись от тронувшегося поезда. Рывком сорвал через голову свою футболку, сменив её на новую белую с рисунком в виде отпечатка львиной лапы на спине, переоделся в чёрные спортивные брюки, сдёрнув с себя джинсы. А затем принялся рассматривать оставшиеся покупки. Клэр не заходила во все магазины подряд, они посетили только книжный и сувенирную лавочку. В бутик с одеждой Рауль затащил её сам, и то потому, что ему необходимо было приобрести что-нибудь более приемлемое для ночи в поезде. Этим «чем-нибудь» и оказались брюки с футболкой. Мужчина расплатился и попросил доставить покупки прямо в вагон. Точно так же он поступил в торговой точке с сувенирами, распорядившись насчёт флакона духов с классическим, изысканным ароматом для матери, прозрачно-белого шарфа для своей напарницы и колоды карт с изображением танцовщиц знаменитого кабаре для друга. Для себя он не выбрал ничего, Эмбриагез часто бывал в Париже и предпочитал не вспоминать о нём, глядя на привезённую вещь, а ездить туда.

Рауль едва не кинулся вызывать «скорую», увидев Клэр. Она побелела ещё больше, хотя это казалось невозможным, будто из неё откачали всю кровь, до последней капли. Однако её губы по-прежнему оставались приятно розовыми, а глаза блестели.

– Господи, Клэр, Вы хорошо себя чувствуете?

– Что, на труп смахиваю? – пошутила девушка. – Я всегда так выгляжу после умывания. Ничего страшного.

– Точно? – Эмбриагез настороженно следил за действиями собеседницы. Она не шаталась, у неё не тряслись руки – да, похоже, девушка была в полном порядке. – Вы как будто с вампиром повстречались.

– Какой кошмар, – передёрнула плечами Клэр. – Что может быть хуже вечной жизни… К тому же, – добавила она, – необходимо как следует потрудиться, чтобы отыскать нормальную кровь.

– То есть? – заинтересовался мужчина. Клэр убрала одежду и сумочку с умывальными принадлежностями под сиденье, повесила полотенце сушиться, достала ручку с толстой тетрадкой и, одёрнув свободную футболку-платье, заняла своё место.

– Посудите сами. Экология в наше время оставляет желать лучшего – все мы дышим выхлопными газами, химическими отбросами, всякой синтетикой и ещё чёрт знает чем. Людям свойственны пагубные привычки – курение, употребление алкоголя и наркотиков, плохое питание… Всё это отражается на составе крови, происходит загрязнение или, что ещё круче, мутация. Плюс СПИД и прочие «прелести». Если вампиры когда-нибудь существовали на этом свете, то они уже давно умерли от голода, – девушка улыбнулась нежной улыбкой с оттенком печали, словно она жалела тех, о ком говорила. – Ой, простите, – спохватилась она. – Наверное, я кажусь Вам психопаткой и Вы думаете: «Я взрослый, рассудительный человек, слушаю какую-то ересь…»

– Вовсе нет, – Рауль не кривил душой. – Меня только удивляет Ваша речь – Вы говорили так убедительно, как если бы опирались на свой опыт или, как минимум, читали лекции по предмету «Диетология кровопийцы, или как выжить в двадцать первом веке».

– Всё не настолько ужасно, – Клэр сняла заколку и со вздохом облегчения распустила закрученные жгутом чуть влажные волосы. Они оказались длиннее, чем Эмбриагез представлял, на пять-семь сантиметров ниже лопаток. – Я начинала писать книгу, – продолжила девушка, легонько массируя голову и разделяя длинными пальцами блестящие пряди. – Но потом по всему свету прокатился взрыв увлечения этими милыми кровопийцами, а мне никогда не нравилось следовать модным тенденциям, поэтому я закинула рукопись в дальний ящик. Однако увлечения своего оставлять не стала и взялась за научную работу по исследованию вампиризма в мировой литературе. Собрала информацию, придумала множество теорий… Почему бы не говорить уверенно, если я хорошо владею материалом? Думаю, что у Вас тоже есть любимые темы для разговора, в которых Вы чувствуете себя, как рыба в воде.

– Пожалуй, – мужчина с любопытством посмотрел на тетрадь, – это и есть Ваша работа?

– Нет, это личный дневник, – девушка смущённо улыбнулась. – Опишу сегодняшний день. А завтра перечитаю, ужаснусь эмоциональному бреду и восстановлю события, как положено.

– Так ведь уже, собственно, завтра, – Рауль сгрёб подарки обратно в пакет, повесил его на крючок на стене и встал, чтобы достать из шкафчика постельное бельё, – приблизительно половина первого.

– Для меня оно наступит тогда, когда я проснусь. Или, в любом случае, после четырёх утра. Поэтому, если Вы не возражаете, я немножко поработаю.

– А почему я должен возражать? – Эмбриагез быстро справился с постелью и, присаживаясь, задумчиво потёр подбородок. – Если только Вы не собираетесь загнать себя до смерти и заставить меня объяснять полиции, почему я еду в одном купе с бездыханным телом.

– Я не это имела в виду! – рассмеялась Клэр. – Я думала, Вам свет будет мешать, – она указала на яркую лампочку под потолком.

– Мне пока не хочется спать, – с чарующей улыбкой заявил мужчина. – Я тоже с радостью загляну в душ. К тому же я должен соблюсти традицию и наведаться в вагон-ресторан, здесь варят отличный лёгкий капучино, похожий на шоколад. Вам принести что-нибудь? Не сказал бы, что Вы переусердствовали с едой. «А точнее, я удивлён, что Вы не упали в обморок от её недостатка», – мысленно поправил себя Рауль. В кафе девушка оговаривала, что ей нужна половина порции, она не ела, а пробовала. Даже небольшой круассан Клэр разделила с породистой абиссинской кошкой владельца кафе. То ли киска оказалось гурманом и ценителем выпечки, то ли ей просто хотелось есть – как бы то ни было, она составила девушке компанию, поблагодарив за трапезу громким мурчаньем и отеревшись о ноги Клэр аристократической мордочкой.

– Спасибо, не откажусь от обычной воды.

– Ну ладно, – Рауль встал, захватив с собой полотенце и куртку, в карманах которой лежали все необходимые вещи. – Скоро вернусь и продолжу надоедать Вам своим обществом. Не скучайте.

«Заскучаешь тут», – подумала Клэр, оставшись наедине с собой. Она не знала, за какую мысль хвататься, с чего начинать повествование. За пролетевший на сказочных крыльях день девушка так и не сумела отыскать в своём герое отрицательных черт. Мужчина ни разу не дал понять, что сожалеет о совместном времяпровождении, напротив – казалось, он получал удовольствие от общения со своей случайной попутчицей. Клэр не была уверена в этом, но логика подсказывала ей, что у Рауля не было причин притворяться. Если бы ему хотелось просто развлечься, он бы сразу сообщил об этом, а не стал тратить время на беседы об исторических событиях и достопримечательностях, и уж тем более не привёл бы её на Монмартр. Танго на площади послужило точкой отправления – на одном дыхании девушка исписала полторы страницы в каждой клеточке. Дело пошло на лад: к тому моменту, когда Эмбриагез отворил дверь, Клэр исхитрилась восстановить всю цепочку событий с самого утра и перенести на бумагу сумятицу собственных чувств. Оставалось уделить внимание деталям; девушка не хотела ничего упустить, потому что знала – воспоминание об этом дне станет самым дорогим в её жизни.

– Как успехи? – поинтересовался Рауль. Он специально задержался на полчаса, позволив спутнице сконцентрироваться. Да и сам хотел поразмышлять. Было довольно странно не думать о работе впервые за долгое-долгое время.

– За час точно управлюсь. Спасибо, – поблагодарила девушка, принимая бутылочку воды. – Сколько я Вам… – она осеклась, наткнувшись на насмешливый взгляд. – Забыла, – виновато развела руками Клэр.

– Вам следует привыкнуть, – посоветовал Эмбриагез, располагаясь на своём ложе. – В Испании мужчины делятся на две категории. Первые, и их количество преобладает, смертельно оскорбятся, если Вы не позволите им заплатить за себя, и вторые – альфонсы, которые будут счастливы погулять за Ваш счёт. Постойте, – сообразил он, – Вы намереваетесь провести за своим занятием ещё целый час? Клэр, Вы что, трудоголик?

– Может быть, – девушка сделала несколько глотков из бутылки с водой, – мне говорили об этом.

– Тогда мы сработаемся, – ухмыльнулся Рауль. – Не стану Вам мешать, – мужчина вытащил из куртки наушники, подключил их к телефону и лёг на спину, положив руки за голову и закрыв глаза. Через секунду послышалась тихая музыка.

Клэр поняла, что не сможет написать больше ни единой строчки, поскольку будет постоянно отвлекаться, то и дело отрывая взгляд от тетради. Её спутник подал ей замечательную идею, напомнив ей о технике – девушка включила диктофон, который прилагался к её фотоаппарату, и целых пятнадцать минут разливалась соловьём о прелестях французской кухни и красоте архитектуры, пересказывала истории, которые услышала от Эмбриагеза, а в конце немного сбилась на эмоции. Зато теперь она могла поклясться, что ни один пустячок не ускользнул от её изучающего взгляда и пытливого ума, следовательно, и от памяти.

К слову, о памяти… Клэр положила тетрадь и телефон в сумочку, планируя закончить описание утром, выключила верхний свет, зажгла небольшой светильник, встроенный в стену, легла на спину и залюбовалась сверкающим напоминанием о потрясающем времени, проведённом с невероятным человеком. Браслет приятно холодил кожу, сияя хитросплетением гранёных серебристых нитей и переливаясь крохотными зайчиками прозрачных, разноцветных камешков, вкрапленных в фигурки. Девушка внимательно рассмотрела каждую детальку, восхищаясь исключительной работой, и заметила микроскопические цифры на обратной стороне того самого сердца с надписью «Tiffany». «Кажется, бывает серебро девятьсот пятидесятой пробы… нет, девятьсот шестидесятой. А девятьсот пятьдесят – это…» Клэр похолодела и уставилась на украшение, которое внезапно потяжелело и стало тянуть её руку вниз.

– Вы не спите, Клэр? – донёсся до неё негромкий голос. Девушка вздрогнула и села, встретившись взглядом с Раулем. Он тоже сел и щёлкнул выключателем ночника со своей стороны. Слабый свет с трудом рассеивал царственный мрак, отбрасывая расплывчатые тени на стены и придавая обстановке оттенок чувственности и близкого контакта. Лицо Рауля в таком освещении приобрело опасное выражение, притягательное и зловещее одновременно. Сердце девушки набирало обороты, подражая стуку колёс разгоняющегося поезда.

– Не сплю, – отозвалась она. – И подозреваю, что ещё долго не смогу этого сделать.

– Бессонница? – предположил мужчина. – Вряд ли это поможет, но, если хотите, могу спеть Вам колыбельную.

Грудной смешок сорвался с губ Клэр. Она не могла вспомнить, когда ей было так легко и весело – улыбка давно не наносила ей визитов, но сегодня почти не покидала её лица.

– Я не против. Поскольку причина моей бессонницы – Вы.

– Довольно смелое и очень… м-м… неоднозначное заявление, – Рауль приподнял одну бровь и с любопытством посмотрел на собеседницу. Отсутствие яркого света расширило её зрачки, поэтому глаза Клэр казались чёрными и ещё сильнее выделялись на белоснежной коже. – Как посоветуете реагировать? Чрезмерно возгордиться от осознания собственной неотразимости? Или попросить прощения за то, что лишаю Вас законного отдыха? Хотя, признаться честно, не понимаю, почему так получилось.

– А я объясню, – девушка обхватила запястье с браслетом другой рукой – ей нравилось прикасаться к холодному металлу, особенно если не задумываться о его стоимости. – Это ведь не серебро, верно?

– Чёрт, – Эмбриагез слегка прижал нижнюю губу зубами, сияющими даже в полумраке, потом улыбнулся и обречённо вздохнул. – Как Вы догадались?

– Увидела пробу. И едва не заработала инфаркт. Рауль, мы с Вами почти не знаем друг друга, суток не прошло с того момента, как мы познакомились, а Вы дарите мне украшение… – Клэр едва не подавилась этим словом, – из платины. Я не имею представления даже о приблизительной её стоимости, но уверена, что это безумно дорого.

– Может быть, это залог. Своеобразная гарантия того, что Вы не исчезнете из поля моего зрения. Или, возможно, я собираюсь Вас как-нибудь шантажировать. Клэр! Я ведь не маленький мальчик, – голос Рауля зазвучал ниже, и по телу девушки пробежали мурашки. – Вы понравились мне, и я не стану делать из этого секрета. Слава Богу, мы живём не в восемнадцатом веке, когда юноша месяцами сочинял письмо-признание, завуалированное громоздкими оборотами речи. Я сразу выкладываю карты на стол – притворства мне хватает на работе.

Клэр закрыла глаза. «Галлюцинации, – решила она. – Совсем крыша поехала».

– Многовато информации для одного дня? – понимающе спросил мужчина, поймав себя на мысли, что с нетерпением ждёт ответа своей спутницы.

– Не особенно. Но дело в качестве, а не в количестве, – не открывая глаз, объяснила Клэр. – Вот сейчас Вы рассказываете мне чудесную сказку на ночь. Можно обойтись без колыбельной.

– Вы мне не верите? – напряжённым тоном задал вопрос Рауль. Девушка распахнула ресницы:

– Будь Вы на моём месте – Вы бы поверили?

С минуту они молча смотрели друг на друга. Наконец Эмбриагез нехотя кивнул:

– Я Вас понимаю, – признался он. – Хотя, кажется, не давал повода усомниться в себе. Всё дело в общественном положении?

– Не только, – Клэр потянулась за водой, потому что щекотливая тема диалога давалась ей с трудом, в горле пересохло. – Я выросла в Англии, где отношения между людьми не бывают открытыми. Всегда держится дистанция, чувства принято скрывать, а слова подбирать так тщательно, словно от этого зависит Ваша жизнь. Там не знакомы с сутью доверия, зато прекрасно понимают термины «партнёрство», «бизнес», «контракт». Мне было сложно привыкнуть к осторожности, а теперь трудно отказаться от неё.

– Привыкнуть? – переспросил Рауль. – Разве осторожность не является безусловным рефлексом?

– Да, но не настолько развитым. Лондон покровительствует политике рационального подхода ко всему на свете и пропагандирует сдержанность. С тех пор, как я переехала в Англию, я так и не смогла смириться с этим.

– А где Вы жили раньше?

Девушка мечтательно улыбнулась:

– В Ирландии. Моё детство прошло в деревушке Беллик, небольшой, но прославившейся мастерами керамики и гончарного дела. Это неподалёку от древнего города Эннискиллена, центра графства Фермана в провинции Ольстер. Шесть лучших лет моей жизни я провела на Нижнем Лох Эрне – самом красивом озере на свете, в доме бабушки и дедушки.

Мужчина глаз не мог оторвать от рассказчицы. Клэр ненадолго приоткрыла завесу тайны, позволив Раулю почувствовать энергию её души. Она осветила её лицо изнутри, зазвучала в проникновенном голосе, перекликаясь с эхом глубокой, нежной привязанности к близким людям, гордости за свою страну и любви к её нетронутой красоте… Ртуть серебристых глаз закипела и расплавилась, но затвердела и подёрнулась пеленой, когда девушка продолжила свою историю.

– К сожалению, с желаниями маленьких детей не принято считаться, поэтому меня забрали родители, – Клэр надавила на последнее слово, к тому же произнесла его сквозь зубы. Эмбриагез взял это на заметку, чтобы не задавать неприятных для девушки вопросов. – И я очутилась в царстве проливных дождей и вечного тумана. Звучит неплохо… вот только жить непереносимо.

– Мне жаль, – тихо произнёс Эмбриагез. Ему действительно было жаль маленькую девочку, окружённую теплом и лаской, привыкшую к свободе бескрайних изумрудных просторов и хрустальной глади Лох Эрна… и вынужденную променять их на бездушные серые дома.

– Мне тоже, – вздохнула Клэр. – Наверное, я утомила Вас своей ностальгической повестью? Выискалась Шахерезада на Вашу голову…

– Я готов платить Вам жалование за восхитительное «утомление», – с улыбкой предложил Рауль. – Расскажите ещё-что-нибудь, – попросил он. – Если, конечно, не хотите спать. Я бы на Вашем месте хотел.