Пёс. Боец

– Несвиж, – устало вздохнул король. Но вздохнул легко – никакого намека на охватившие его эмоции, одни лишь слезы. – Он участвовал в сражении?

– Да. Это он пришел к нам на помощь во время той атаки.

– Как бы я хотел его увидеть!..

– Прости.

– Но ведь я могу призвать к себе того, кто спас если не мою жизнь, то жизнь моего сына?

– Не надо.

– Я не могу иначе. Он мой сын.

– Он может стать причиной множества бед.

– Тогда ты должен был его убить, чтобы обеспечить безопасность.

– Он принц крови.

– Когда тебя это останавливало, старина Жерар? Мой брат Гийом… Неродившееся дитя Бланки… Я знаю. Я всегда это знал. Но Изабелла…

– Мне слишком многое приписывают, Берард. Но правда в том, что я всегда стоял на страже короны и никогда не помышлял против королевского рода.

– Я должен верить?

– А зачем мне тебе врать?

Барон Гатине врал. Врал настолько самозабвенно, что сам готов был поверить в свою ложь. Иначе никак. Берард все еще при памяти и может сболтнуть лишнее. Жерар уже корил себя за то, что поддался чувствам и сообщил ему о Георге. Да и зачем это? Если Берарду так уж захочется узнать всю правду, то ему обо всем поведает его отец, когда они встретятся в мире ином. Если встретятся, конечно.

– Действительно, врать тебе незачем, ведь я уже одной ногой в могиле. Ты не призовешь его?

– Телячья немочь! Берард, ты не можешь позволить себе слабости. Ты – король даже на смертном одре, до последнего вздоха!

– Вот ты меня и упрекнул.

– Прости.

– Как его зовут? Хотя бы имя я могу знать?

– Георг.

– Изабелла всегда любила моего отца как родного и также была любима. Оставь меня. Я хочу побыть один… Впрочем, одному побыть не получится, весть о кончине короля должна разнестись тотчас же. Позови сэра Артура, у него есть незаменимая способность, он может сидеть настолько тихо, что его не замечаешь.

Покинув палатку, Жерар направил в нее оруженосца, искать которого не пришлось. Верный вассал стоял сразу у границы караула, напротив входа, и смотрел с нескрываемой тревогой. Разумеется, ему было известно, что король уже отходит, но, как и любое любящее сердце, он надеялся на чудо.

А вот барон Гатине в чудеса давно не верил. Следовало срочно исправлять совершенную только что ошибку. Теперь это был прежний Несвижский Пес, и он не собирался потакать ничьим слабостям, ни своим, ни королевским. Лично разыскав Георга, он приказал ему отправить сотню в разъезды. По-прежнему была вероятность, что отыщется еще кто-нибудь из беглецов. Сам сотник возглавил один из разъездов, нечего ему здесь делать.

Едва наемники покинули лагерь, как к их стоянке подошел оруженосец короля, сэр Артур. Эх, Берард, Берард, с кем ты хотел тягаться по части хитрости! Прости, но видеть парня тебе незачем. Остается надеяться, что умирающему королю достанет благоразумия не объявить об этом во всеуслышание.

И тут Жерар покрылся испариной. Проклятье! Он может! Он уже однажды это проделал, наплевав на интересы королевства! Тогда король провозгласил, что признает ребенка, которого вынашивает его любовница Бланка. Пренебрежение королевой в те дни едва не стоило Несвижу потери графства Бесфан, являвшегося, по сути, самостоятельным, но связанным с королевством договором и кровными узами, ведь жена Берарда была графиней Бесфан. Ах он старый болван! Как можно было поддаться чувствам в такой момент!

Жерар буквально ворвался в палатку короля, выгнав наружу и лекаря, и оруженосца, вернувшегося с докладом о том, что разыскиваемый им наемник в настоящий момент отсутствует. В Берарда уперся строгий, осуждающий взгляд. Плевать, что тот при смерти, плевать, что он король. Телячья немочь!

– Решил поиграть в игры, Берард? – сквозь зубы прошипел Жерар.

Потом его взгляд скользнул по палатке и выхватил те предметы, которых тут до этого не было. Писчие принадлежности. Вот, значит, как… Выходит, догадка Жерара оказалась верна.

– Я все еще король, – слабым голосом попытался урезонить подданного Берард.

– Так будь им, тряпка!

– Как ты…

– Смею, – жестко перебил его Жерар. – Ты хотя бы понимаешь, что может случиться после того, как ты объявишь о существовании сына? Георг – твой старший и законнорожденный сын. Ты понимаешь, что это значит? Ты своими руками превратишь братьев в злейших врагов.

– Но…

– Никаких «но».

Наверное, вести себя подобным образом у постели умирающего жестоко, однако слишком многое поставлено на кон, чтобы снова поддаться эмоциям. В конце концов, одним грехом меньше, одним больше – какая разница. Единственное, о чем Жерар сожалел, так это о своей слабости, проявленной сегодня.

– Прости, старина. Я сам не знаю, что творю, – проговорил Берард.

Хотя барон намеревался оставаться с королем до конца, чтобы предотвратить любое безрассудство с его стороны, осуществиться этим желаниям было не суждено. Да, король при смерти, но жизнь продолжается. Дела королевства требовали присутствия барона Гатине на военном совете, который собирал кронпринц и о чем известил его посыльный. Ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться и покинуть палатку, уповая на волю Господа и остатки благоразумия того, кто за свою жизнь наделал достаточно глупостей.

Как и ожидалось, совет собрался не в шатре, который стал добычей памфийцев, а под открытым небом, у векового дуба. Сюда явились все, кто имел отношение к командованию остатками армии. Присутствовали и новые лица. Не в том смысле новые, что барон их не знал, просто раньше они не могли и помыслить о том, что окажутся на королевском совете. Состоявшееся сражение и понесенные потери внесли в жизнь свои коррективы. Были и те, кто относился к приближенным кронпринца, их статус начал расти на глазах, так как любой монарх предпочитает окружать себя своими ближайшими сподвижниками. Но Жерар по этому поводу был абсолютно спокоен: Гийом окружал себя не столько знатными, сколько перспективными личностями. Для этих молодых людей пришла пора сдавать экзамен на зрелость. Что ж, удачи.

– Теперь все в сборе, – заметив подходящего барона, произнес Гийом, но все-таки не удержался: – Как король?

– Без изменений, ваше высочество.

– Ясно. Начнем. Итак, ситуация следующая. На данный момент наши силы насчитывают две тысячи семьсот человек. Конные разъезды все еще продолжают собирать остатки разбежавшихся, но сомнительно, что цифра претерпит большие изменения. Значит, будем исходить из текущего положения вещей. Плюс к этому мы имеем пять сотен непосредственно в Хемроде. Прямо скажем, мало.

– Ваше высочество забывает, что половина из собранных здесь без оружия, а большинство из этой половины – и без доспехов. К тому же нужно помнить о том, что после поражения боевой дух армии, мягко говоря, не на высоте. Так что я бы оценил количество войска не как «мало», а как «ничтожно мало», – покачал головой граф Камбре, на голове которого красовалась повязка с бордовым пятном запекшейся крови. Именно он командовал войсками в центре, и благодаря его стараниям и таланту удалось предотвратить обрушение остатков войск в центре, а также всего правого фланга. Весьма дельный военачальник. Если бы король доверил руководство битвой ему, то он бы ни за что не вел сражение столь бездумно и неосмотрительно. Ну да чего теперь-то.

– Это так, – согласился Гийом. – Исходя из этого и будем принимать решение. Прошу высказываться.

– Если позволите, я начну.

– Говорите, граф Камбре.

– Считаю, что необходимо сосредоточить все наличные силы в Хемроде. Городской совет и тамошний королевский наместник не зря едят свой хлеб. Город готов к осаде. Правда, есть и куда лучшие укрепления, но хемродское находится в должном состоянии. Более трех тысяч солдат, даже если некоторые из них здорово подавлены, вполне способны удержать город. К тому же в оружейной найдется все необходимое, чтобы восполнить потери вооружения и снарядить ополчение. Памфийцы не смогут оставить у себя за спиной такой укрепленный пункт. Оборона Хемрода сильно задержит их и нанесет потери. Мы получим возможность подтянуть ту часть армии, которую не успели задействовать из-за спешки, а также собрать баронское ополчение.

– Я согласен с графом, – поддержал графа виконт Водемон, командовавший войсками своего отца, который не имел возможности сделать это лично ввиду преклонного возраста. – Конечно, памфийцы также собрали не все свои силы, стремясь нанести внезапный удар, но думаю, что с этим у них возникнут кое-какие трудности. На слишком уж большое подкрепление им рассчитывать не приходится. Не будем сбрасывать со счетов Бесфан. Даже если ополчение графства не ударит по Памфии, одно его наличие заставит короля Джефа поумерить свой пыл.

– Что думает барон Гатине?

– При всем уважении, ваше высочество, мне кажется, ему следовало думать раньше, до начала военных действий, – с нескрываемой иронией произнес барон Кале, один из молодых сподвижников принца. – Теперь слово не за ним, а за генералами.

Жерар и не подумал обижаться на молодого человека. Серьезных причин для этого нет. Еще вчера барон Кале был одним из свиты принца и ничто не указывало на то, что Гийом уже к сегодняшнему утру окажется королем, а сам молодой человек, соответственно, особой, приближенной к монарху, его доверенным лицом. Ясное дело, в нем сейчас говорили молодость и горячность. Кто в свои двадцать с небольшим не пребывает в уверенности, будто до него никто не знал, как именно следует поступать? Вот сейчас он всех научит, как именно все должно быть. «Ничего-то ты не знаешь, бедолага Кале, – усмехнулся про себя барон. – Ты пока еще не на вершине, а только готовишься сдать экзамен на преданность и завоевать право именоваться советником и сподвижником короля».

Принц и не думал поддерживать молодого барона – он продолжал внимательно смотреть на Жерара. Раздалось еще несколько реплик в духе той, что была брошена Кале. Благо высказывались такие же молодые люди – это вселяло надежду, что все не так плохо, как кажется. Гийом и на эти слова никак не отреагировал. Он ждал, когда заговорит тот, чье мнение для него действительно было важно. Только закоснелый солдафон или восторженный юнец могут считать, что войны выигрываются лишь на поле сражения.

– Если исходить из количества воинов, а также принять в расчет верность Хемрода сюзерену и союзническому договору, граф Камбре прав, – перестав наконец испытывать терпение кронпринца, заговорил барон Гатине. – Но, к сожалению, вынужден заметить, что он ошибается, поскольку исходит не из тех предпосылок. При всем уважении, ваша светлость.

– Я только высказал свое мнение, – пожал плечами граф.

– И оно было бы верным, если бы не некоторые обстоятельства. Итак… Король Джеф тайно выводит армию к границе с нами. Он не собирает ополчение, он не использует дополнительные войска, а наносит удар лишь половиной своих наличных сил. На что он рассчитывает?

– На внезапность атаки, – тут же подал голос барон Кале.

– Правильно. Но с такими силами взять Хемрод с ходу практически нереально. На момент вторжения там находился тысячный гарнизон плюс ополчение. Джеф был бы вынужден начать планомерную осаду, подтягивая осадное снаряжение и подкрепления. Столица графства – довольно большой город с населением пятнадцать тысяч человек. Прибавьте сюда крестьян из окрестностей. Вспомните о том, что за спиной у него остается наш верный союзник Бесфан. У меня вопрос. Король Джеф – идиот? Не утруждайте себя ответом. Он весьма прозорливый правитель и хороший полководец. Вынужден признать, что немногим удавалось обвести меня вокруг пальца, но, похоже, ему это удалось, как и бесфанским баронам.

Все так и есть. Вынужденный слишком много сил и времени уделять внутригосударственным интригам, а также Кармелю, Жерар несколько ослабил бдительность по отношению к соседям. Теперь приходится пожинать плоды. В немалой степени вина за случившееся лежала и на умирающем короле, но все время вспоминать об этом и искать оправдание самому себе – удел слабых. Сильные признают свои ошибки, думают над тем, как исправить положение, и идут дальше.

– Ситуация такова, – нахмурился барон Гантине. – Король Джеф использовал уже давно зревшее недовольство среди баронов Бесфана. Склонить их на свою сторону и убедить выступить вместе с ним Джефу не удалось, зато удалось заручиться их нейтралитетом. Можете не сомневаться: если мы проиграем эту войну, Бесфан будет потерян окончательно, даже если королева вернется на родину и возглавит графство.

Он не стал заострять внимание на том, что подобное стало возможным благодаря бездумным действиям Берарда Первого. Нет необходимости – умный поймет сам, а дуракам объяснять бесполезно.

– Выходит, союзников в этой войне у нас нет и не будет, – продолжал барон. – Теперь что касается Хемрода. Разумеется, памфийцы рассчитывают его захватить, и это у них вполне получится. Графство присоединено чуть больше двух десятков лет назад, более половины его населения – памфийцы, к тому же далеко не все, кто жил при прежней власти, отошли в мир иной. Многие из молодых людей, живших в прежнем Хемроде, вступили в зрелый возраст и еще отнюдь не старцы. Стоит ли так уж сильно рассчитывать на городское ополчение? Половина городского совета также досталась нам в наследство, как и часть стражников, все еще остающихся на службе. Если мы решим оборонять город, то на полноценную помощь горожан рассчитывать не приходится, скорее уж следует ждать удара в спину. Оборона стен обойдется хемродцам очень дорого, к тому же память о последнем таком событии еще не стерлась из сознания людей. За эти годы королевской власти удалось сделать немало, но, чтобы окончательно заполучить преданность горожан, этого было явно недостаточно.

– Вы многое сказали, но я не услышал никаких предложений, – вновь заговорил граф Камбре.

– Боюсь, они не понравятся совету.

– Говорите, барон. – Принц был серьезен и сосредоточен, ведь кому, как не барону Гатине, знать о царящих настроениях и в Хемроде, и в сопредельных государствах.

– Я предлагаю оставить Хемрод. Вывезти весь арсенал, чтобы вооружить наших беглецов. Отвести войска. В этом случае мы получим более трех тысяч солдат, которых я предлагаю расположить в замках Карсон, Кане и Кубель. Это настоящие крепости. Остальные в расчет принимать не стоит, ни один из них не выдержит серьезного штурма. Чтобы осадить все три замка, королю Джефу понадобится больше сил, чем для осады одного только Хемрода. Оставить без внимания столь серьезные гарнизоны он никак не сможет.

– Вы предлагаете без боя оставить половину графства? – вновь подал голос виконт Водемон.

– Зато гарантированно удержать вторую половину. Графству Гиннегау надлежит изготовиться к обороне по старой границе, благо приграничные замки еще не успели слишком обветшать. Таким образом, нам удастся серьезно задержать наступление памфийцев. Разумеется, если гарнизоны замков будут достаточно упорны в своем сопротивлении. Вот только держаться им придется долго, очень долго. Подозреваю, что Загрос постарается воспользоваться ситуацией и атаковать графство Кинол. Так что сначала нужно будет решить эту проблему.

– Война на два фронта, – задумчиво проговорил принц. Тут есть отчего впасть в уныние. Прежняя ситуация была, конечно, тяжелой, но несмертельной, а вот теперь, похоже, тучи сгущаются, предвещая настоящую грозу.

– Загросцы не распустили легионы после подавления мятежа в Кармеле. Это нетипично для них. Совет очень нервно относится к большим армиям, находящимся под командованием популярных в народе полководцев. Им все время мерещится призрак короля, восседающего на престоле Загроса. Генерал Варен – не просто превосходный полководец, он еще и пользуется любовью народа. Оставлять под командованием такого человека серьезные силы для загросцев очень неразумно. Значит, на то есть причина, и она вовсе не в том, что в Кармеле все еще не утихли отголоски восстания. В этом плане там тишина, а уж после казни принца Канди… Загросцы уже давно облизываются на кинолские рудники, и сейчас момент весьма удачный.

– Ваше высочество… Господа… – Перед советом предстал молодой оруженосец короля, легким кивком головы поприветствовав собравшихся.

По его виду можно было без труда понять, что именно он хочет сообщить и отчего взял на себя смелость без приглашения заявиться на заседание совета.

«Как же так? Ведь мастер заявил, что Берард протянет до утра…» – Задумавшийся было над этим Жерар тут же себя одернул. Ничего удивительного. Странно, что тот вообще протянул дольше часа после пережитого волнения.

– Король умер, – выдержав положенную паузу, возвестил молодой человек.

Боже, все не так! Не так все должно происходить. Не может этот оруженосец возвещать подобную весть. Не в таком окружении должен уходить монарх. Но жизнь вносит свои коррективы, в том числе и на ритуалы.

– Да здравствует король!!! – тут же взревели все присутствующие, оглашая окрестности и возвещая всем о случившемся. Да, один король ушел, но род несвижских правителей все еще на престоле, а значит, не все потеряно.

Несмотря на полученное известие, Гийом и не подумал завершать совещание. Времени слишком мало, а вопросов слишком много, и каждый из них по важности можно поместить во главу списка. Только когда последнее мнение было высказано, когда были приняты окончательные решения, отданы все распоряжения и направлены гонцы, молодой и пока еще не коронованный король отправился к палатке, где покоилось тело его отца. Вот, еще и это. Необходимо отправить эскорт с телом покойного в Несвиж. Удастся ли Гийому принять участие в похоронах? Вряд ли. Настали тяжелые времена.

Сзади раздался легкий шорох. Обернувшийся на шум Гийом увидел вошедшего барона Гатине. Это был единственный человек, которого он хотел видеть. У него имелся свой круг приближенных. Опираясь на их плечи, он намеревался править. Вот только им еще предстоит многому научиться, доказать свою преданность и способность принести пользу, а потому служить поддержкой они пока не способны. Сейчас молодой король мог по-настоящему опереться лишь на старую гвардию, в первую очередь на барона Гатине. А может, все дело в том, что он искренне любил этого сурового человека, положившего на алтарь королевства всю свою жизнь без остатка. Этого человека он от чистого сердца называл дядюшкой, хотя ни о каких кровных узах не было и речи.

– Он так тихо ушел, дядюшка. Взгляни на него – по-моему, перед смертью он даже улыбался. Видишь?

– Вижу, ваше величество.

– Странно. Тут такое творится… А он улыбается так, словно умер не в поле после проигранного сражения, а в дворцовой спальне, достойно завершив все свои дела.

– Всегда остается что-то незавершенное, всего не успеть. Думаю, он ушел без тревоги, ясно осознавая, что успел подготовить себе смену, что вы достаточно повзрослели и окрепли, чтобы справиться со всеми невзгодами. Это великолепно проявилось там, у моста.

– Мы справимся, дядюшка? – невольно поежившись, спросил молодой человек, все так же глядя на тело отца.

– Мы обязаны это сделать. И мы это сделаем.

Гийом склонился над небольшим ящиком, служившим походным секретером, в котором обычно хранятся писчие принадлежности.

– Что это?

Поверх ящика лежал лист исписанного пергамента. Быстро пробежав взглядом текст, молодой король удивленно воззрился на барона:

– Что это значит?

– Я бы ответил на этот вопрос, если бы был знаком с текстом, – едва сдерживаясь и с трудом сохраняя самообладание, ответил барон Гатине, борясь с желанием вырвать пергамент из рук молодого короля.

– Прочти.

Ну, слава богу. Не сказать, что Жерар одобрял поступок Берарда, но хорошо хоть у того хватило остатков мудрости не обнародовать то, что стало ему известно. Интересно, куда отправилась сегодня ночевать мудрость самого Жерара? Учудить подобное мог только глупый и восторженный юнец, а не такой старый лис, как он.

– Судя по всему, своей последней волей Берард Первый возвел в рыцарское звание командира наемников и даровал ему баронский титул. Своими действиями этот отважный воин спас и вас, и вашу свиту.

– Думать об этом, когда твой час уже пробил? Ты не находишь это странным?

– Наверное, ему просто нечем было заняться в ожидании конца и он решил таким образом скоротать время.

– Дядюшка, ты сейчас сам себя слышишь?

– Если помните, я был в схожей ситуации. Поверьте, в этот момент можно думать о чем угодно. Например, о шлюхах. Что вы на меня так смотрите? Ну да, было дело. А что мне еще оставалось? Жалеть себя и горевать о своей незавидной доле?

– Барон Авене… Ты понимаешь, что это значит?

– Господи, да ничего это не значит! Захотел его величество отблагодарить лихого наемника, вот и решил даровать ему баронский титул. Хотя по мне, так и рыцарская цепь – уже весьма щедрая награда для выходца из народа.

– Но он решил одарить его и титулом.

– Я и говорю, что это слишком.

– Это один из титулов несвижских королей.

– Берард был в таком состоянии… Ничего удивительного, что он выбрал титул, который первым пришел на память, ведь секретаря под рукой нет и разум затуманен. И вообще об этом документе никто не знает, убедить оруженосца не составит никакого труда, так что давайте пергамент сюда.

– Что ты собираешься с ним делать?

– Донести до ближайшего костра. Тут недалеко, всего-то полторы дюжины шагов.

– Нет.

– Почему?

– Это последняя воля моего отца.

– Да пожалуйста. Раз уж и вы хотите быть таким щедрым, даруйте ему другой титул. Найдется и звание, и свободные земли – да хоть в том же графстве Хемрод, благо сотник отсюда и родом.

– Нет. Отец за свою жизнь совершил достаточно глупостей. Очевидно, покинуть этот свет он тоже не сумел как подобает монарху. Но в любом случае я уважаю его последнюю волю. Пусть будет как оно есть. Правда, боюсь, приобретение так себе, баронство сейчас в полном упадке.

– Тогда тем более имеется причина одарить парня чем-нибудь поценнее, нежели подобное захолустье.

– Я исполню последнюю волю отца. Этот наемник в лагере?

– Не знаю. Возможно, вернулся уже. Они все в разъездах, собирают беглецов.

– Кстати, а что ты имел в виду, говоря о неприятном сюрпризе, который мы можем преподнести памфийцам?

– Вы не поверите, но я имел в виду именно этого наемника, Георга… Хм… Я хотел сказать, сэра Георга, барона Авене. Разумеется, вместе с его отрядом. Дело в том, что во время восстания в Кармеле ему удалось наделать столько шума, что на его поиски бросили немалую часть войск, это и предопределило исход первого победного сражения принца Канди.

– Отчего же ты не сказал об этом на совете?

– Не нужно никому знать о том, что в тылу у памфийцев будет всего сотня наемников. Поверьте, он сумеет сделать так, чтобы король Джеф гонялся за тысячей. А еще окружающим не следует знать и о том, что здесь орудует именно он. В Хемроде проживает его матушка, которую он почитает больше всего на свете. Если станет известно о нем, то… Парень предан короне, но еще больше предан своей матушке, я даже боюсь предположить, на что он решится, если с ней что-то случится.

– Так пусть он ее вывезет. Конечно, Авене – не то место, куда можно отправить близких, но уж пристроить ее на время где-то еще ему по силам.

– Не может он этого сделать. Не поедет она никуда. Ваше величество, здесь все очень сложно. Просто поверьте мне, так будет лучше.

– Хорошо, дядюшка. Я тебе верю.

– Давайте грамоту, я ее передам ему.

– Нет. Как только Георг вернется, представь его мне. Я лично оглашу документ и в присутствии совета посвящу его в рыцари. К тому же я ведь должен знать, кому теперь принадлежит это имя.

– Слушаюсь.

Георг вернулся на рассвете, как и остальные десятки его сотни. Люди были измотаны до последней стадии. От обильного ужина остались лишь воспоминания, а о завтраке приходилось только мечтать, так как все продовольствие было реквизировано. Правда, десятку Виктора удалось подстрелить оленя, неосторожно повстречавшегося на их пути. Но и тут вышла незадача. Туша благородного красавца благополучно миновала их котлы и отправилась прямиком на вертел неподалеку от ставки молодого короля.

По возвращении Георг узнал о том, что Берард Первый умер. Он искренне прислушивался к своим ощущениям, но, как ни силился, не смог ничего почувствовать. Ни горечи утраты, ни жалости. Он как будто даже и не расстроился. Просто воспринял информацию и остался самим собой, полностью отдавшись заботе о своих людях. Парней нужно накормить. Остро этот вопрос пока не стоял, но провиант – такое дело, пренебрегать которым не следует.

Однако и этот вопрос пришлось отложить в сторону: совсем скоро Георга вызвали к его величеству. Он совершенно спокойно выслушал речь молодого короля. Столь же равнодушно прошел через спешный ритуал посвящения в рыцари, будничным тоном дал вассальную клятву новоявленного барона. Все это время он думал о чем угодно, только не о происходящем вокруг.