Дорога в небо. Книга третья. Работа над облаками

– Это как у Стругацких в «Понедельнике»? – показал знание классики парень.

– Не совсем, – улыбнулась тетя. Она оценила информированность журналиста. Да, они с дядей Игорем любят старинную фантастику. – Там братья Стругацкие, как и во многих других своих книгах, изобразили типичных интелей-ученых. Живущих только ради любопытства. Им любопытство это заменяет все: и любовь, и быт и даже совесть, иногда. Помните «Далекую радугу»? Если уж брать пример в классической литературе, так у Ивана Ефремова. Вот там все правильно. Только, не в «Туманности Андромеды», а, скорее, в «Лезвии бритвы».

– Вы, однако, начитанная.

– Есть такой грех, – улыбнулась тетя Настя, – люблю умные и хорошие книги, а за полгода полета времени на них удается выкроить немало. Особенно я аудиокниги в этом плане ценю. Занимаешься рутинной работой, не требующей концентрации внимания, а сама слушаешь себе… Кстати, это был второй вопрос!

– Э… Поймали вы меня. – вздохнул Владимир. – Ладно, тогда задам последний и самый главный. Вы счастливы?

– Да, я счастлива, – совершенно серьезно заявила тетя. – Я своими ногами делала первые шаги для всего Человечества. Я видела Юпитер над горизонтом Европы, летала в открытом космосе, разрабатываю двигатели, на которых люди долетят до еще более отдаленных планет.

– И это главное? Расширение сферы жизни Человечества?

– Это одно из главных. Но, не обязательно. Вот один мой школьный друг изучает звезды и галактики. А подружка учит ребятишек ходить в горные походы. А, самое важное, что они распространяют вокруг себя свет и доброту. Это ведь тоже работа для всего Человечества, и наиважнейшая – делать мир хоть немного лучше, светлее, понятнее, радостнее. Не столь важно, куда прилагать свои силы конкретно, главное, стараться для других, а не только для себя – любимого жвачного животного. Ведь быть просто хорошим добрым и отзывчивым человеком, не менее важно, чем быть известным космонавтом.

– Даже так?

– Да. Вот у меня есть еще один друг. Я сейчас назову его, и вы мне, не задумываясь, скажете, кто он. Договорились?

– Давайте, – улыбнулся журналист.

– Киран Чаудхари.

– Великий программист.

– Вот видите? Я не сомневалась, что вы скажете именно это. Но, главное в Киране то, что он невероятно добрый и чудесный человек. И своих детей – искинов, он создает такими же. Почему даже китайцы и американцы перестали штамповать холодных всезнающих кибернетических помощников? Потому что людям такие не нужны. Им нужны друзья. Искренние и верные. Такие как Компи или Света, и все остальные искины, которых произвел на свет Киран. А то, что он программист, так это лишь виртуозное владение инструментом. Настоящим художником или музыкантом человека делает душа, а не пальцы.

– А можно бонусом еще один вопрос. Только он будет самым неприятным.

– Давайте, – вздохнула тетя Настя.

– Вы отдыхаете с дочкой, – он как-то прицельно взглянул на меня. Я вернула ему такой же взгляд. – То, что она вам не родная, это приемлемая цена за космос?

– А она родная, – светло ответила тетя Настя, и чуть приобняла меня за плечи. Мне стало до головокружения тепло и уютно. И от этого страшно. А тетя продолжила: – Родной человек, это тот, кого ты любишь. А я очень люблю Майю. Люблю Игоря. Люблю своих друзей. Люблю космос и самую чудесную планету во Вселенной. Если лишить себя чего-то из этого, то мир станет пустым. Я бы любила своих собственных детей. Любила бы другую работу, других друзей. Но это была бы другая жизнь и иная я, не имеющая к нынешней Анастасии Мыскиной никакого отношения. Мы каждый день, каждый миг, меняем мир и себя в нем. Нет смысла в сослагательном наклонении. Я такая, какая есть, и выдерни из моей жизни любой фрагмент, пусть даже самый жуткий и неприятный – и я стану другим человеком. Не хуже и не лучше, просто другой личностью. Понимаете?

– Да, – кивнул журналист. – Простите.

– Не за что, – серьезно ответила тетя и хитро улыбнулась: – А знаете, о чем вы сейчас думаете? Нафига я брал это интервью, и как же сделать из всего этого нормальную статью?

– А вот тут вы ошибаетесь, – улыбнулся парень. – Это замечательное интервью, и я постараюсь выложить его всё, а, может, даже и просто размещу на нашем портале исходный ролик совершенно без обработки. Это того стоит.

– Мне уже страшно! – с улыбкой и безо всякой опаски сказала тетя Настя. – Но я с удовольствием даю вам на это свое согласие.

Такой вот разговор. Наверное, для тети он был обычным. Но для меня… Какие-то шестеренки в голове пришли от него в движение, и я задумалась о своем будущем.

Ужасно захотелось, чтобы когда-нибудь в старости и я могла вот так о себе сказать. Но… Я ведь не тетя Настя, не Хана Хаякава, и уж тем более не дядя Игорь. Даже не Станислав Бойченко.

Я обычная четырнадцатилетняя девчонка. Лишенная каких-то особых способностей. Тетя Настя иногда даже злится на меня, когда помогает делать домашку по физике и математике. Ей непонятно, как можно так тупить. А я ведь изо всех сил стараюсь. Всегда трудолюбиво делаю все, что задают на дом, в школе внимательно слушаю учителей, а не играюсь в комми, как многие другие мои одноклассники. Но, не мое это!

А что мое? Вот совершенно не знаю!

Ведь все от меня ожидают чего-то выдающегося. Сколько раз слышала за спиной: «Конечно, тоже космонавткой станет! С такими-то родственниками!»

А я даже не знаю, хочу ли этого. И, если бы даже всем сердцем возмечтала бы, то как пройти через сито отбора? Кем стать, чтобы потом поступить в отряд космонавтов? И нужно ли мне это вообще?

Такие вот депрессивные мысли навалились на меня с новой силой, и солнечная Ялта стала мрачной.

В тот вечер я опять сорвала злобу на Андрейке, и от этого сделалось еще более муторно. Вот уж кто не задумывается о таких вещах. Везет мальчишке.

После ужина зашла в комнату Славика, внаглую уселась на его тщательно заправленную кровать.

Парень вопросительно на меня посмотрел, спросил:

– Не в духе?

– Да, настроение ниже плинтуса, – сообщала я. – Может ты меня поцелуешь, для поднятия?

– А может тебе по шее дать? – в тон мне ответил парень. – Для опускания.

– Злой ты, и совсем меня не любишь, – констатировала я.

– А за что? – осведомился этот наглец.

– А просто так, как тетю Настю, – ехидно высказалась я.

Он удивленно и чуть настороженно на меня взглянул.

– А это заметно?

– Еще как! – весело ответила я. – Ты при ней становишься похож на щенка в присутствии любимой хозяйки. Я бы на месте дяди Игоря уже ревновать начала!

– Да брось ты, – парень отвернулся. – Я в Анастасию Белякову в детстве влюблен был. Но тогда все училище по ней с Ханой сохло.

– Поровну разделились? – подалась вперед я. – А драки были, кто за кого?

– Не было, – Славик даже рассмеялся. – И потом меня бы не стали бить. У меня над койкой весел их совместный портрет.

– Слушай. А вот сейчас, когда ты у нас живешь, что о тете думаешь?

– Что дяде Игорю жутко повезло, – серьезно ответил Славик. – Нет, я давно уже отношусь к ней просто с восхищением и только. Но она того заслуживает.

– Заслуживает, – отозвалась я, и продолжила с прорвавшейся горечью: – А представь, каково мне в ее тени жить?

– А ты выйди из тени, – посоветовал Славик. – Знаешь, мне вот почему-то кажется, что я еще своим внукам буду рассказывать, что был с тобой знаком.

– Нашим внукам?! – делано поразилась я.

– А ремнем? – спросил Славик.

– Поздно, – хихикнула я. – Или рано?

И, с хохотом вскочив с кровати, увернулась от ладони, которая явно намеревалась шлепнуть меня по моему тощему заду. Настроение стало гораздо лучше.

Глава 8. Утечка

10.12.2052.Город Грантс, штат Нью-Мексико,Техасская конфедерация, Американский Союз.

Гэрри уселся в кресло оператора, привычно провел процедуру идентификации. Компьютер сличил отпечаток его пальца, рисунок сетчатки глаза и сигнатуру биополей.

Что-что, а система безопасности у макро-нано проходческого комплекса была невероятно серьезная. Такой позавидовал бы пункт стратегического командования баллистическими ракетами.

Тем меньше Гэрри понравилось то, что он обнаружил. Опять следы проникновения в протокол общей информации. На уровень, который был доступен только лично ему.

Год назад, когда «Объединенная урановая компания» развернула на их руднике этот комплекс, господин Джексон подчеркнул особый статус Гэрри, как единственного главного тестера системы и человека, в чьи обязанности входит следить за сохранностью коммерческой тайны. А следить было за чем. Гэрри очень хорошо учился в колледже, интересовался последними разработками в горном деле, но ни о чем подобном даже и не слышал.

Проходческий комплекс состоял из прекрасно ему известных, хотя и новейших модификаций, агрегатов: комбайнов, «кротов», робо— транспортеров. Но главная фишка была в том, как они были связаны между собой и с операторами на поверхности.

Нано-облако. Состоящий из микроскопических летающих и ползающих механизмов рой. Он произвольно конфигурировался, обменивался информацией по тщательно зашифрованным каналам и создавал что-то вроде распределённого искусственного интеллекта. Конечно, на пару порядков проще, чем у настоящих искинов, но достаточного, чтобы реагировать на изменение обстановки и управлять теми самыми проходческими механизмами.

Кроме того, часть роя вытягивалась в цепочку и передавала по ней все данные в операторную.

Таким образом эта компания безмозглых агрегатов и пчел-муравьев, командующих ими, могла забраться куда угодно, умела сама разведывать породу и находить наилучшие направления для работы. Для старого уранового рудника развертывание этого оборудования стало вторым рождением. Выработка увеличилась втрое, удалось добраться до пластов, о существовании которых геологи компании только догадывались.

Так что, вполне понятно, что конкуренты этой системой рано или поздно заинтересуются.

И вот Гэрри уже третий раз наблюдал следы очень осторожной и аккуратной попытки проникновения в информационный банк. И, что особенно неприятно, это делал кто-то из работников предприятия. Скорей всего, такой же оператор, как и он сам.

«Ну что ж, займемся детективной деятельностью, – хмуро подумал молодой инженер. – Руководству я, конечно, тоже сообщу, но сначала попробую все-таки хоть что-то выяснить самостоятельно».

Разумеется, засечь, с какого именно терминала была произведена попытка проникновения, Гэрри не удалось. Был бы на его месте спец по компьютерной безопасности, может он бы и сумел, хотя, не факт.

Тогда Гэрри составил список работников, кто вообще мог находиться в операторной в то время. Выявилось целых семь человек. Дистанционно в систему войти невозможно. Но кто сказал, что нельзя подсадить в нее бота, который сделает это без участия шпиона? Тогда…

И Гэрри еще раз просмотрел список. Так. Всего один человек, чьи рабочие часы никогда не совпадали с кибератаками. Джошуа.

Тот самый пожилой не то индеец, не то азиат, что присутствовал при первом визите на рудник Алана Джексона.

Гэрри почему-то вспомнился странный взгляд, который он тогда перехватил. Всего этого совершенно недостаточно для обвинений, и даже для серьезных подозрений маловато, но большего он своими дилетантскими детективными умениями не добьется.

Молодой инженер составил подробный отчет и, зашифровав его особым ключом, отправил лично господину Джексону.

Через два дня маленький городок облетел слух, что полиция арестовала дилера распространяющего генно-модифицированную коку – один из самых мощных запрещенных наркотиков. Им оказался работник прииска – Джошуа Харрингтон.

А в воскресенье к дому, который снимал Гэрри, подкатил дорогой «Кадиллак». Он очень странно и даже нелепо смотрелся на улице этого заштатного городишки.

Из электромобиля вышел подтянутый джентльмен в строгом костюме.

– Добрый день, господин заместитель департамента! – вежливо, но напряженно поздоровался с ним Гэрри.

– Добрый! – отозвался тот, и без проса уселся в мягкое кресло, в котором молодой инженер любил посиживать, глядя по видеостене какой-нибудь сериал.

– Я правильно поступил, что сообщил вам?

– Разумеется, – согласно кивнул Алан. – Хотя, могли бы и после первого проникновения это сделать. Но тогда бы вы не вычислили крота.

– Все-таки он? А можно спросить, на кого Джошуа работал?

– Это закрытая информация, – покачал головой собеседник. – Скажу только, что его хозяева за пределами Союза. Вы нам очень помогли.

– Вам, это руководству компании?

– Нет, конечно, – тонко улыбнулся господин в дорогом костюме. – Нашей организации. И я, кстати, уполномочен предложить вам поработать на нас.

– АНБ? – сощурился Гэрри.

– Именно.

– И кем… поработать?

– Да в общем-то в том же направлении. – пояснил Джексон, или как там его звали на самом деле. – Никакого официального статуса, постоянного стукачества и прочей шпионской деятельности. Просто внимательно смотрите по сторонам, и, если заметите что-то всерьез подозрительное, сообщите нам.

– Ну, это я бы и так делал, – слегка улыбнулся Гэрри. – Может показаться глупым и старомодным, но я патриот своей страны.

– Мы знаем, и именно поэтому вышли с вами на контакт. Скажу больше, когда мы искали, кому доверить тестирование нано-комплекса, то ваша кандидатура была выбрана не случайно.

– Спасибо, – Гэрри почему-то было приятно услышать эти слова.

– Кстати, а можно задать личный вопрос? – немного вкрадчиво осведомился Алан.

– Валяйте.

– Вы все еще мечтаете о космосе?

– Откуда… А, ну да, извините, я забыл, с кем разговариваю.

– Ну так как?

– Да, – сказал Гэрри и облизнул пересохшие губы.

– Тогда, как вы отнесетесь к предложению принять участие в экзаменах в НАСА?

– Почему я? – не веря в то, что только что услышал, спросил Гэрри.

– Потому что проходческий комплекс, который вы испытывали, создавался не только и не столько для Земли. Потому что вы прекрасно показали себя во время учебы и работы. Потому что ваш отец истинный патриот и герой флота. Потому, что вы с детства мечтаете о космосе, и у вас очень хорошее здоровье. И потому, что вы согласны сотрудничать с нашей конторой.

Глава 9. Первая

26.02.2053.В 92 миллионах километров от ЗемлиВ 20 километрах от кометы Чурюмова-Герасименко.

Кэйлаш, так же, как и остальные члены экипажа «Удханта», большую часть свободного времени проводила у главного обзорного экрана. Он занимал солидное пространство стены научного отсека межпланетного корабля.

Чуткие видеокамеры сверхвысокого разрешения передавали на экран сгенерированное и обработанное умными фильтрами изображение кометы Чурюмова-Герасименко. Вернее, ее ядра – похожего на неправильную гантель в несколько километров поперечником. Сейчас комета была почти в перигелии, лед на ее поверхности растаял, и пришло время испаряться тому, что внутри. Из нескольких щелей били жемчужные гейзеры, распространяя легчайшую дымку, что окутывала ядро и, под давлением солнечного ветра, стелилась длинным шлейфом, затуманивая звезды.

Зрелище было настолько величественное и прекрасное, что на него можно было смотреть часами.

Что сейчас и делала молодая индианка.

Кэйлаш находилась почти в медитативном состоянии. В Космическом университете Дели будущих космопроходцев обучали и традиционным приемам психологической концентрации и релаксации. И даже всерьез занимались с ними йогой. Но сейчас дело было не в этом.

Кэйлаш просто была счастлива. Все в ее жизни складывалось самым волшебным образом. Радостное детство в довольно богатой, и при этом дружной семье, великолепные успехи в учебе. Поездка в Сибирь, где она провела три месяца в макете марсианской станции. Знакомство там с Тимуром. Их любовь, расцветшая в виртуальном пространстве компьютерных игр и реализовавшаяся свадьбой в реале. Дочка Ришима, которая увенчала эту любовь и еще крепче связала молодых супругов.

И даже то, что из-за рождения ребенка Кэйлаш сняли с лунной программы.

Она тогда очень сильно расстроилась, но взяла себя в руки и обратила неудачу в победу. Тщательнейшим образом подготовилась и сдала экзамен на участие в первой индийской межпланетной экспедиции по специальностям системы жизнеобеспечения и кибернетика, намного опередив всех соперников.

И вот она на совсем недавно построенном первом полностью индийском межпланетном корабле участвует в полете к комете!

Одно плохо, ей так и не выпала возможность прогуляться в открытом космосе.

Но до отлета на Землю еще полторы недели, может быть, все-таки получится?

Медитативное настроение и мечты о прогулке за бортом внезапно прервал встревоженный и озадаченный мужской голос:

– Кэйлаш, у меня голова кружится.

Индианка вздрогнула, обернулась, хотя в этом не было никакого смысла.

– Шантану, но ты же понимаешь, что у тебя нет головы?

– Конечно, понимаю, – согласился искусственный интеллект космического корабля. – Но она у меня кружится!

Кибернетистка экспедиции явно расслышала в компьютерном голосе панические нотки.

– Сейчас, Шантану, – как можно спокойнее ответила она. – Я протестирую твое железо.

Легонько оттолкнулась от поручня и неторопливо полетела в дальний угол научного отсека, где располагались терминалы и консоли электронного мозга.

– Протестируй, пожалуйста, а то мне что-то нехорошо!

– Конечно-конечно. А ты передавай расширенный пакет самодиагностики на Землю.

– Я уже!

– Вот и молодец.

Кэйлаш устроилась напротив терминала и вывела на экран общую блок-схему, хмыкнула, заметив, что квадратики эмоциональных реакций и контроля над корабельным оборудованием сменили цвет с изумрудно-зеленого на лимонный.

Еще не неполадки, но уже отклонение от нормы.

На своем первом межпланетном корабле индийцы установили экспериментальный искин нового типа.

Вообще, Киран Чаудхари своего Компи создавал классическим ИИ нисходящего типа. То есть он с детства обучал обычный компьютер реакциям на окружающую среду. Программировал любознательность, веселый неунывающий характер, доброту и прочие чисто человеческие качества.

При этом его друг и сын до сих пор задается вопросом: разумен он или просто является набором психологических шаблонов?

В последующем, работая над искинами космических станций и подводных поселков, Киран стал включать все больше элементов ИИ восходящего типа.

Он усложнял первоначальное железо, которое ему разрабатывали по специальным параметрам, добавлял своим детишкам функции контроля над реальным оборудованием.

Это, неизбежно меняло сам тип искинов. Они перестали быть детским увлечением гениального программиста, а становились управляющими системами, заботящимися не только о психологическом состоянии космонавтов, но и об их жизни на станциях.

А с Шантану Киран, и работающий у него Тимур, перешли на следующий уровень, окончательно срастив психоматрицу искина со всеми компьютерными системами космического корабля – от двигателей, до заботы об оранжерее. Шаг был довольно рискованным, и Киран очень долго сопротивлялся, но руководство Космического агентства Индии настояло на своем.

Вообще, весь этот корабль был сплошным экспериментом.

До сих пор у Индии были, собранный на купленных в 2040 году у России двигателях, пассажирский марсианский корабль и собственного производства грузовой буксир для того же Марса. И вот, наконец, страна создала полноценный межпланетный космический корабль. Но он был промежуточным и экспериментальным. Через три года будет построен более мощный космолет, способный летать к астероидам, а «Удханта» переведут на марсианскую трассу.

По сути, этот полет к одной из ближайших комет, станет единственным рейсом в дальний космос для этого корабля.

Вот и решили на нем обкатать и новый искусственный интеллект.

– Кэйлаш, как у тебя дела? – раздался из крошечного переговорного устройства родной голос мужа.

Тимур сейчас в невообразимой дали, на Земле, и радиоволны доходят до него долгие девять минут.

– Мы анализируем данные. – продолжал муж. – Киран мобилизовал весь институт. Будем информировать тебя постоянно, но и ты не забывай проговаривать все, что обнаружишь или просто заподозришь.

– Хорошо, Тим, – отозвалась Кэйлаш, немного усталым голосом.

Она уже целый час висела возле консоли, пытаясь разобраться в причинах множества неполадок.

Они сыпались нарастающей лавиной, высвечивая желтым и даже оранжевым чуть ли не все участки общей схемы. Причем, ошибки возникали уже в работе реального оборудования.

Остальные члены экипажа заняли свои места в рубке управления, пытаясь на ходу исправлять неполадки. Кэйлаш тоже следовало бы перебраться в ложемент, но она не хотела тратить и минуту на перелет в соседний отсек.

– Опиши свои ощущения! – приказала молодая женщина Шантану.

Искин ответил каким-то надтреснутым голосом с прихотливо меняющимися интонациями:

– Плохо. Тело не слушается, в блоке рекуперации воздуха свербит, и сильно ноют двигатели.

– Кэйлаш! – громкий окрик капитана. – Мы теряем контроль над планетарными двигателями! Если так продолжится, я переключусь на запасной независимый контур!

– Не надо! – с паникой в голосе возразил Шантану. – Я тогда совсем не смогу вам помочь!

– Ты только мешаешь! – рявкнул капитан. – Все! Я отключаю тебя от управления!

– Нет!!! – панический голос взвился почти до болевого порога и оборвался.

– И от всего остального… – устало закончил капитан Вимал.

– Я не согласна! – прокричала Кэйлаш, увидев, как поверх всех открытых на терминале окон появилась красная надпись: «ИИ отключен. Переход на стандартное управление».

– Соблюдай субординацию, – строго сказал капитан. – Всем проверить работу оборудования!

– О-о-о! – испуганный вскрик старшего пилота. – Двигательная система не отвечает на запросы! Запуск третьего и четвертого!

Кэйлаш почувствовала легкий толчок. Ее повлекло вниз к рубке.

Женщина вцепилась в поручень.

– Нас разворачивает к комете! – заорал навигатор. – Вектор движения пересекается с ядром!

– Отключить компьютер! Перейти на полностью ручное управление!

– Не получается! Цепи из рубки обесточены!

– Капитан! – закричала Кэйлаш, чувствуя, что ее все сильнее тянет вниз в ставший колодцем коридор научного отсека. – Надо включить Шантану! Он поможет!

– Нет! Это его вина! Искин сошел с ума! – злым голосом ответил капитан Вимал.

– Я требую!..

– Молчать! – рявкнул капитан. – Навигатор, информацию!

– Полная тяга! Ускорение три метра в секунду за секунду! Мы летим прямо на ядро! До столкновения меньше двух минут.

– Делайте что-нибудь! – заорал капитан! – Нирав, быстро в противовес! Попробуй управлять оттуда! Раджеш, пробуй перекрыть подачу топлива!

Кэйлаш дотянулась до консоли. Висеть на одной левой руке было тяжело: сейчас ее тело весило двадцать килограмм. Забарабанила пальцами по кнопкам. Но пульт не отзывался. Капитан отключил управление Шантаном со своего места высшим приоритетом.

Кэйлаш всхлипнула, но усилием воли загнала страх и заполняющую душу тоску внутрь, приблизила губы к микрофону, который все еще работал на дальнюю связь, и заговорила, стараясь вложить в голос всю свою любовь:

– Тимур, любимый! Мы с тобой уже больше не встретимся. Знай, что в свои последние секунды я думаю только о тебе и нашей дочке. Береги ее, и не отчаивайся! Живи дальше и постарайся быть счастливым. И… В том, что произошло не виноваты не ты, ни Киран. Я уверена, что Шантану тут не причем. Он старался исправить ситуацию, но ему не дали этого сделать. Ищите ошибки в компьютерном железе и программах. До встречи в новом круге перерождений, милый! Я верю, что мы найдем друг друга! Я тебя люблю!

Женщина, используя поручни как лестницу, спустилась к большому обзорному экрану.

На него холодная автоматика транслировала приближающееся ядро кометы.

Оно уже заполнило весь экран и летело, с нарастающей скоростью, навстречу.

Глава 10. Друзья

11.03.2053.Дели, Индия.

Тимур отказался лететь на Новую Каледонию.

– Нет, Элен, извини, – покачал головой молодой программист, пряча от старой подруги красные от хронического недосыпа, а, может, и не только него, глаза. – Пока мы не выясним, что случилось с Шантаном, я не могу позволить себе отдыхать.

– Зря! – возразила Элен. – Так ты только загоняешь себя. Разбираться будете вы долго. Тебе силы нужны! Месье Чаудхари тоже считает так. Я с ним разговаривала.

– Ага, – криво ухмыльнулся Тимур. – То-то он сам сутками из института не выходит. Его жена, Аванти, поселилась у нас в пустой лаборатории и чуть ли не с ложечки его кормит.

– Ну, он директор института и самый главный на Земле по искинам. И в космосе тоже самый главный.