Записки сахалинского таёжника. Фирсово – Чехов. Книга вторая

Записки сахалинского таёжника. Фирсово – Чехов

Книга вторая

Валерий Маслов

© Валерий Маслов, 2018

ISBN 978-5-4493-1535-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пятьдесят километров северней

1

Через три недели заканчивается отпуск. В начале июля выходить на работу. Как тяжело приступать к работе в разгаре лета. Чем отпуск продолжительней, тем тяжелей влезать в лямку трудовой повинности. Отдыхать пришлось много. За три года заработал почти четыре месяца свободы передвижения! Отпуск запомнится надолго, больно активно экстремальный отдых. Запомнится надолго, на всю жизнь запомнится. Это единственный отпуск, полученный за работу на благо развитого социализма. Во время отпуска, хорошо, много погулял по тайге. А планировал, на весь отпуск устроится калымить. Как принято по всей стране, скажем обычай такой.

Так, отпуск начался, хватит ерундой заниматься, надо деньжат заработать! Собирался клеить крыши на новых пятиэтажках, освоить профессию битумщика, по-другому кровельщика, данная работа не связанна с кровельной жестью. Есть такая специальность на стройке, сильно вредная для организма. Дышать парами битума, получать за вредность, какие-то копейки. Заработок у битумщика не плохой, как говорится, всех денег не заработаешь.

Лучше дышать тайгой, здоровее будишь, что и сделал. Пока один, что хочет то и делает. Был бы женатый, как миленький пошел бы дышать битумом, здоровье подрывать. Если бы ходил в тайгу, молодая жена ходила бы налево. По тайге неудобно ходить с рогами. Олень и тот старается держаться на открытых участках!

Два дня назад вернулся с небольшого трёх дневного, короткого маршрута, вдвоём ходили. По речке Сокол поднялись на Сусунайский хребет. Упали в речку Анну, вышли на побережье Охотского моря, берегом больше тридцати километров на юг до посёлка Лесное. Туристы бы лучше снова ушли в сопки по речки Вознесенке, вышли бы в городском парке.

Тимохе надо было в посёлок Лесное. Заглянуть на приёмный пункт папоротника, взять талончик на приобретение дефицитного товара. Сестра просила талончик, ему не на что приобретать дефицит. Четвёртый месяц баклуши бьет, денег не копейки. Многие его укоряют, что, мол, шарахается по тайге, не работает. Деньги, мол, зарабатывать надо, а не медведей пугать. Да пошли они все козе под хвост. Он имеет полное юридическое право бить баклуши по тайге, пугать медведей, заработал это право свободного передвижения!

Турпоход получился серым, намёрзлись ребята как цуцики. Природа преподнесла Тимохи подарок в честь дня рождения. Своеобразный подарочек, проверка на вшивость, или растают или околеют. Вшей не оказалось, выдержали, не растаяли, не околели, но было очень холодно.

Нормальные люди на свои именины обычно гулянки устаревают. Родню, товарищей приглашают, что достанут из спиртного тем и отмечают. За два года антиалкогольный закон принёс свои плоды. Совсем не те, что хотело, думало правительство. Естественно, если брать версию культурно экономического развития, перестройки общества на трезвую голову. То, что народу вдалбливают средства массовой информации. Основная версия, на счёт сухого закона и дальнейших поворотов в худшею сторону, это хорошо спланированное, продуманное, поэтапное озлобление пролетариата против компартии.

***

Тимохины именины в восемьдесят седьмую лихую годину получились ужасными. Какой год, такие именины. А ведь все шло нормально, даже можно сказать отлично. С напарником Шуриком, с которым восемь лет назад на речке Долинке играл в зарницу по таёжному. Выехали первым рейсом на город Долинск. В посёлке Сокол покинули автобус. По хорошей грунтовке дошли до нового щебеночного карьера, предприятие только начало работать.

Стоит одна маломощная дробилка, пять балков, десяток единиц техники. От карьера, десять километров по старой японской дороге дошли до развилки. Дальше пошёл не знакомый, новый путь, без каких либо троп, по южному ключу речки Сокол полезли на восток. Перевал взяли в полдень. Удивились обилию черемши растущей на перевале. На самом деле черемши на данном перевале кот наплакал. Просто впервые увидели массовое произрастание черемши, небольшую делянку черемши.

Упали на восточный склон Сусунайского хребта. По крупному ручью вышли на речку Анну. Река бежит с юга, сразу за устьем ручья, по которому падали, поворачивает на восток. На развилке в кондовом ельнике огромная стоянка туристов, оказывается народ ходит по Анне, ещё как ходит. Дальше пошли по тропе, на пути стали податься медвежьи визитки.

Прошли по тропе примерно с полчаса, здесь косолапый всю тропу обгадил. Ещё через полчаса ходу тропу потеряли. Потом нашли другую тропу, выяснилось, что в этом году они на речке Анне не первые. Совсем недавно вниз прошли два человека. На ночь стали в среднем течение реки. Рыбалка плохенькая, надёргали подкаменки на жидкую ушицу, не одной мальмы.

Ночь прошла нормально, морда косолапая не приходила и не проходила. Ночка тёплая была, утро пасмурное, какое должно быть после тёплой ночи в середине июня. Позавтракали, свернули бивуак, пошли вниз, иногда, теряя тропу, места не знакомые. Ниже по течению, на левом берегу, на южной стороне, зелёнка вымахала за метр высотой. Почти после каждого брода приходилось искать заход на тропу. Ближе к морю потянуло микроскопической моросью, началась страна моросейка. В июне на восточном побережье Сусунайского хребта, такая погода может стоять неделями. А в Сусунайской долине, в это же время солнышко сияет, жара.

Туристы обуты в кроссовки, летом все туристы ходят в кроссовках, болотные сапоги обременяют. В сапогах тяжелей идти, их сушить долго. С годами Тимоха поменяет точку зрения по этому поводу. Будет круглый год ходить по тайге в болотных сапогах, для хождения по тайге лучшей обуви не найдёшь. Река Анна в это первое посещение практически не чем не запомнилась. В верховьях реки много мелкой черемши, трава растёт рядом с речкой.

Много следов, то есть автографов и помета, то есть визиток косолапого. Кругом ельник, поймы маленькие, узкие. Характер речки крут, нервная река, течение быстрое, броды глубокие. Если бы шли в болотных сапогах. В нижнем течение потратили бы много времени на поиски бродов. Вода ещё приличная, после весенних паводков не успела упасть до минимума. В кроссовках залазают в речку, не глядя на глубину брода.

Вышли к устью, море грязное, накат средний. Можно сказать, море слегка штормит. Ребята мокрые до нитки, стали зябнуть. На устье переоделись в сухие вещи. Дернул же чёрт на такой шаг, на глупый поступок. Тимохина инициатива, посчитал, что по побережью тропа хорошая, широкая. Раньше, за место тропы была дорога. Народу много ходит, сам пробегал по этой тропе. Будут сухие, дождя ведь нет. Сыплет микроскопическая морось, которую не руки, не лицо не ощущают, а кругом всё мокро. Немножко позировали на скалах возле устья Анны. Самое красивое, колоритное устье из всех семи речек восточной стороны Сусунайского хребта.

Парниша крупно просчитался, насчёт, того, что по этой хорошей тропе не пострадают от страны моросейки. В начале июня по данной тропе никто не ходит. Турбаза Горный воздух начнёт функционировать со второй половины июня, когда восьмиклассники в школах экзамены сдадут. На проверку тропа оказалась не такая уж чистая, заросла, однако, дорога.

От скал тропка полезла на плато, тропы фактически не видно, мощный лопух и другая зеленка прикрыли, замаскировали путь-дорожку. Возле моря зелёнка в рост и выше. Отошли от скал всего на тридцать метров, их пока хорошо видно. А уже мокрые до нитки. Вот это Тимоха учудил! У них больше нет сухой одежды. Вот это у него сегодня именины!

Тропа с зелёного плата нырнула в лес. Думали, в лесу будет суше. Не будут больше получать дополнительные порции холодной воды. Да, да, совершено, верно, думали. Задеваешь елочку растущею возле тропы и как будто только что из речки вылез. Местами путь идёт по зарослям бамбука, по пояс. Одинаково, что речку бродить по пояс. Всю воду с бамбука забирают на себя.

После прохождения бамбукового участка, вода ручьем стекает. Хорошо, что на тропе не было бамбука по грудь и выше. В болотных сапогах было бы теплей, вода бы в сапогах нагревалась. И было бы тяжелей идти, это тоже разогрев.

Рюкзаки не тяжелые, пятнадцати килограмм не наберется, данный вес грелка слабая. Если только пустится по тропе галопом, а силы на галоп где взять? В кроссовках постоянно получаешь порции свежей холодной воды. Если начали, мёрзнут ноги, хуже дела не бывает. Хоть шубу на себя напяль, всё равно будишь мёрзнуть. Курили стоя, не всегда получалось зажечь спичку с первого раза. До того руки околели, что пальцы плохо работали, ломали спички.

***

В средине июня так замёрзнуть, что не слушаются пальцы рук? Да такого быть не может. Разумеется, быть не может, где-нибудь в Крыму или в Африке. На юге Сахалина очень даже может быть! Однажды, через одиннадцать лет после вот этого подарка в честь дня рождения. Тимоха будет выходить из леса в последних числах июня. Падал по речки Чусовой, кстати, шёл с речки Анны! Рюкзак совершенно пустой, топор с котелком считать не стоит.

Временами приходилось бежать, чтоб согреться. Над Сусунайской долиной дождя нет, дождь зацепил на хребте. Вышел на поля, до автотрассы пять километров. Так околел, что не мог застегнуть ширинку на брюках. С горем пополам застегнул на верхнею пуговицу, чтоб штаны по пути не потерять. Не доходя метров двести до остановки пришлось изрядно помучится, по нервничать справляясь с такой щепетильной проблемой, как застёгивание ширинки. Ведь не полезешь в автобус с ширинкой нараспашку. Пальцы, ну совершенно не хотели слышаться.

Мокрые, трясущиеся от холода туристы упорно двигались на юг. Было невозможно стоять на одном месте больше трёх минут, зубы начинают крошиться от щелканья. Остановятся, сообща зажгут спичку, в три затяжки вытянут по папиросе, чуть ли не бегом по тропе на юга.

Устье реки Симау проскочили, не останавливаясь, местность открытая, с моря задул свежий ветерок. Дальше снова лес, мокрый бамбук, елки полные воды, снова тропа скачет по глубоким распадкам. Когда же всё это кончится?

Наконец добрались до заветного ручья. Устье реки Жуковки в километре южнее. Бегом по ключу вверх, триста метров и будка. Какое счастье, вот это настоящий подарок на день рожденье. Тимохи ни кто подарки не делает. Приходится таким извращённым способом устраивать подарки не из нечего. Самому устраивать счастливые мгновения. Сделать счастье, очень просто. Счастье можно сделать из чего угодно.

Пример на лицо. Счастье – мгновенное состояние души, если счастье долго не проходит, то, извините, вы душевно больной! Парниша вёл напарника, стиснув колотящиеся зубы именно на эту избу. Они могли развезти огонь на тропе в любом месте. Смысла не было. Тянули до последнего, до избы. Завели печурку, отогрелись, просушились, переночевали.

Утром стало еще холодней, сильный ветер, море кипит, зато сухо. Страна моросейка закончилась. Холодина, такая, кажется, вот-вот снег пойдёт. Речку Жуковку форсировали по двум брёвнам. Кто-то переправу мастерил, скорей всего эти мостостроители или сапёры, ночевали в той же будке пару днями раньше. На речки Вознесенке пришлось разуваться, холодная водица, хорошо, что мелко.

Впереди Долинка и глубокий брод. Пробежали, промесили семь километров морской песок. На Долинке на левом берегу у глубокого брода стоят два рыбака. Им надо на правый берег, куда и двум туристам надо. В болотных сапогах здесь не перейти. Вода поднялась, море штормит, гонит воду обратно в реку, плюс прилив. Хорошо видно слабое течение Долинки на запад в обратную сторону. Минута, две река снова потекла, как положено и снова вода меняет направление.

Рыбаки стоят в куртках, в вязаных спортивных шапочках, холодина, с моря ветер усилился до ломового. Это хорошо, хмарь всю выдует, погода восстановиться надолго. Мужики думают, как речку форсировать. Туристам думать нечего. А может не чем? Подошли к броду не слова не говоря, разделись до трусов, сняли трико, кроссовки. Рыбаки на них смотрят ошалевшими глазами. Холодина стоит, два молодых разделись, по пояс в воде пошли к правому берегу. Брод тихий, но сегодня больно глубоко.

Тимохе пришлось окунуться по грудную клетку. Так что свитер, футболка, естественно, и трусы намокли. Нечего страшного, в рюкзаке сменка сухая. Если бы не рыбаки, форсировали бы Долинку голышом, мальчики чересчур стеснительные. Рыбакам и этого зрелища вполне хватило! Долго будут вспоминать. Сколько раз парниша форсировал данный брод, сколько ещё предстоит, но глубиной по грудь единственный раз. Напарник почти на голову выше, ему было немного легче. Вот такой получился турпоход, серый и холодный.

***

Куда бы ещё сходить? Куда сходить задумка есть. Вот только с кем сходить? Кто может согласиться на авантюру продолжительность в неделю? Кто захочет неделю шнырять по сопкам, шнырять неизвестно где и куда? К тому же не возьмет, на серьёзный маршрут первого попавшегося, ему проблемы не к чему. Без проблем оно легче живется. Тогда лучше одному идти. Знакомые кто боле менее нормально ходит по лесу, все работают.

Стоп мотор. А сосед то, кажется, тоже отпуск догуливает или уже догулял? Да, да, тот самый, из банды юных археологов, юных могилакопателей. У него речка Долинка находится от Лесного в сторону Охотского. Тот самый блохастый и толстый, тот который боится беглых корейцев в синих рубашках!

Тимоха спускается этажом ниже. Нажимает на звонок. Советский дверной звонок мёртвого поднимет. Дверь открыл Андрюха, он то и нужен.

– Здорово! Что, уже вернулись? – он заходил вечером перед стартом на речку Анну. Андрюха в курсе всех таёжных вылазок соседа.

– Здорово! Два дня тому назад вернулись. А ты что, думал, не вернёмся, а может, желал, чтоб не вернулись?

– Ничего я не думал и не желал. Как сходили, что интересного видели? Как Анна, Симау?

– Сходили, хуже не пожелаешь, намерзлись, целый день шли мокрые. Зимой так не мёрз. С моря микроскопическая морось или густой туман. Короче, воды не видно, но всё кругом в воде. Не черта не видели. Анна как текла, так и течёт. Симау прошли, не заметили.

– Как так, Симау не заметили? Вы, наверное, и медведей не замечали, бежали, что ли так быстро?

– Андрюха, какие медведи? Зубы так стучали, что косолапые все попрятались, подумали, что мы шибко голодные. Не останавливались мы на Симау, речку перешли и бегом к лесу, быстрей спрятаться от ветра. Слушай, Андрюха, ты в отпуску или уже заступил на трудовую вахту?

– С первого числа на работу. Следы хоть видели?

– Чьи следы? Медвежье что ли? Да полно, кругом, что Анна вся в следах, в кучах помёта, что и береговая тропа. А то место где с тобой в том году от страха тряслись, так же всё истоптано, зелёнка поломана.

Перед окончанием тропы, где тропа выходит с плато на береговую полосу. Примерно в двух километрах северней устья Жуковки медвежий рассадник. Тропа проходит сквозь зелёнку, по слегка заболоченному участку. Зелёнка – сплошной лопух, нет, не какой другой травы. Воды нет, густая чернозёмная грязь. На этой грязи масса следов косолапого разных размеров, кругом ломаная зелёнка. Жутко становится, хочется быстрей покинуть не приветливое место, при этом, не нарвавшись на хозяина жуткого положения!

– Тебе первого июля, а мне седьмого на работу. У тебя, кажется, палатка была, да?

– Что, палатка нужна? Дам. А куда лыжи навострил? Ты, наверное, Тимоха себе цель поставил, медведю в лапы угодить? Всё встречи ищешь, смотри, кто ищет, тот находит. А ты хорошо, упорно ищешь.

– Андрюха, сам знаешь, что встречи у меня были, даже время пытался спрашивать у косолапого. Ты, наверное, огорчился, что и на Анне меня медведь не сожрал? Признавайся, доброжелатель!

– Да на Анне что. Вот когда ты с Гошей по Фирсовке в мае лазил. Как только вы целы остались? Ведь там медведей пачками.

– Это всё враки рыбаков. Не встретили не одной пачки, даже россыпи не было. В Мицулёвских лесах быстрее медведя встретишь, чем на Фирсовке. Мне Андрюха не только твоя палатка нужна, но и ты мне нужен. Как раз про Фирсовку вспомнил. У тебя есть возможность лично убедится, что косолапые по Фирсовке пачками не ходят. Народ врёт. Хочу пройти по конкретному маршруту Фирсово – Чехов.

– Тимоха, что ты в этом Чехове потерял или кого?

– Я в Чехове не когда не был, маршрут интересный.

– Ты уже который раз идёшь поэтому интересному маршруту, всё не как придти не можешь. Вы же месяц назад пытались или в Чехов выйти или чтоб медведь вас сожрал. В Чехов не вышли, медведь не сожрал. А, забыл, вы ещё пытались разбиться, под конец пробовали утонуть!

– В который раз? Это будет третий раз, как известно бог любит троицу.

– Ты имеешь в виду, что на третий раз медведь тебя сожрёт? Извини, ну это как-нибудь без меня!

– Да причём здесь медведь, он подавится моими костями. Слухай сюды. С Гошей мы нечего толком не знали, попёрлись на наш авось, даже в карту не заглянули. Хотя у Гоши дома не плохой атлас Сахалина. Снега в верхах было много, вода огромная, временим, то мы располагали. А теперь самое главное. Я тебе, кстати, об этом рассказывал. На папоротники в Лесном встретил знакомого охотоведа, он там приёмщиком работал.

– Рассказывал. Ты талон взял?

– Мы зашли на пункт, верней я один зашел. Взял талон на четыреста килограмм, поехал госпромхозовским автобусом. По пути Шурика подобрали, мы опять поругались. Холодина, ломовой ветер, Долинку в трусах бродили. Вылезли из речки, оделись, обулись, а он курить собрался. Бежать надо, разогреваться.

– Да вы каждый раз ругаетесь. Ты и с Гошей ругаешься. Со всеми короче, ругаешься.

– Не пойдёшь со мной, и с тобой поругаюсь. Понял?

– Что будишь на талон брать?

– А тебе то, что так интересует? Волгу возьму, ГАЗ-2402.

– Колесо что ли от Волги?

– Потихоньку, полегоньку, не всё сразу и Москва не сразу строилась. Сначала колёса, дальше всё остальное. На балконе буду слаживать детали, узлы. Лет так через тридцать машину соберу. Таких автомобилей к тому времени уже не будет. А у меня новая тачка старого образца, раритет. Знаешь, сколько она стоить будет? Продам, как раз на вертолёт хватит. К тому времени личные вертолёты будут. Я уже старенький стану, по сопкам пешком не походишь, только не вертушке.

– За рубежом уже есть частные вертолёты. А сколько надо папоротника на машину собрать?

– За границей что ли?!

– За границей деньги есть покупай любую машину без всякого папоротника. А у нас надо лет десять в очереди стоять или папоротник собирать.

– А всё Андрюха потому, что у них там папоротника нету, не чего собирать! Ты таким тоном говоришь, как будто у тебя есть деньги на тачку. Уазик или Волга три с половинной тонны папоротника. В одиночку, за сезон ты не когда не соберёшь этот объём, да же с помощью вертолёта. Человек физически не способен меньше чем за месяц нарвать столько папоротника. Везде, на всех пунктах скупают вес, доплачивают по тридцать, по сорок копеек за килограмм. Не хочешь скупать ходи пешком или катайся на Запорожце.

– Это выходит, килограмм до рубля доходит. Ты продавал вес, да?

– В этот раз не продавал. Был там один ухарь, по двадцать копеек за кило скупал. Я послал его подальше. Талон то на четыреста килограмм, с какого перепуга мне дали, если бы я свой вес продал? В госпромхозе такой же бардак как по всей стране. Когда папоротник начинался, было четыре УАЗа, три Волги. Сезон папоротника перевалил за середину, и уже совсем по-другому говорят, мол, один уазик и одна Волга были самого начала папоротника. Три УАЗа, две Волги нужные люди взяли без всякого папоротника. Талон сестре отдал, она уже отварилась. С Анивы стиральную машинку, малютку привезла и косметику.

– А где она отоваривалась?

– Слушай Андрюха, ты меня достал с этим талоном. Я тебе русским языком сказал, в Аниве отоваривалась, в госпромхозе.

– По-моему в Троицком, в магазине есть отдел для сдатчиков мяса, там такие шмутку путные висят и не купишь.

– Повторяю последний раз, я в лесу папоротник собирал, а не мясо!

– В том отделе отовариваются и те, кто папоротник собирал.

– Тогда что ты плачешь, шмутки классные? Ты в отпуску был, нечего было дома сидеть. Рюкзак в зубы и вперёд в сопки за папоротником. Андрюха, я сдавал папоротник на приёмный пункт Анивского госпромхоза. В Троицком магазин от Южно-Сахалинского коопромхоза. Совершенно разные организации, хотя делают одно дело. Оставь ты это папоротник в покое. Слушай самое главное, что хотел сказать. Охотовед рассказал весь путь до речки Чеховки, до самого перевала на Камышовом. И даже рассказал, дав при этом ориентиры, где по пути стоит классное зимовьё. Идём?

– Да я …, – замялся сосед, придумывая, что сказать, как отказаться? При этом, не обозлив Тимоху. А может всё-таки сходить? – Надо в общагу ехать, у жены спрашивать, – пока сосед на распутье, не может определиться.

– Что спрашивать, путь на Чехов? Мне уже рассказали и я не уверен, что Ольга знает путь на Чехов, – надо добить, сломать соседа психологически, чует Тимоха, должен, он согласится. – Ты же не водку пить идёшь и не по бабам. Ольге скажешь, что со мной в большой поход собрался. Она тебя сразу отпустит. Раз пойдешь с Тимохой, да ещё в большой поход, то шанцы не вернутся, увеличиваются в несколько раз! Фактически срыва не будет. У Ольги будет стабильная надежда, что ты не вернешься.

– У тебя Тимоха талан в турпоходы приглашать. Турпоход будет отличный, шанцев не вернутся, хоть отбавляй. Водку пить и по бабам ходить шанцев не вернутся, нет, они ровны нулю.

– Не скажи, смотря, что пить и какие бабы! Где Андрюха фотоаппарат взять?

– А свой куда дел?

– Всё, нет фотоаппарата. Не выдержал ФЭД такой нагрузки. Морось с охотского моря достала фотоаппарат, угробила. Видоискатель отклеился, выпал из гнезда. А это уже всё, видоискатель устанавливается с точность до сотой миллиметра. Человек выдержал, аппаратура нет. Железо слабее человека. Но если бы ФЭД лежал в рюкзаке, а не на шее болтался, то всё было бы нормально.

– Короче, ты сам угробил фотоаппарат, а списал на дождь, молодец! Сильно лило?

– Ты глухой? Дождя не было, морось с моря и холодно, опять же с моря. Сколько ты мне ещё зубы заговаривать будишь? Они пока у меня не болят. Давай конкретно, без вокруг да около. Желание идти есть? Давай Андрюха решайся, а то я один пойду. Пропаду в тайге, и это ляжет на твою совесть.

– Ага, пропадёшь, кто бы говорил. После обеда поеду в общагу скажу жене. На сколько дней идём? Что на ноги надевать? – всё, Андрюха решился.

– Надо рассчитывать на неделю, обувь кроссовки и сменку лёгкую брать. Спальник у тебя есть?

– В прокате возьму.

– Смотри вшей не подцепи.

– Сколько беру спальник в прокате, пока не подцепил.

– А что, много, часто берёшь? А, я же забыл, ты у нас супер походник огородник.

– Слушай, ты, будешь обзываться, не куда с тобой не пойду.

– Я больше Андрюха не буду и кстати на счет вшей. Ведь не ты один рискуешь, спать то будем в одной палатки. Раз на раз не приходится. Вши это семечки. Можно поймать, что не будь по страшней. Это же спальная принадлежность. Грибок, чесотка, чума, тиф, холера. Тебе что сорок рублей жалко, ведь на стройке работаешь, деньги лопатой гребешь, верней топором рубишь по лёгкому!

– У меня Тимоха семья. А что дальше не пошел? Про СПИД не сказал. Тиф, чума, холера, ушли в прошлое.

– Ещё не вечер, как ушли в прошлое, так и придут из прошлого!

***

Тимоха просто чёрно пошутил, подурачился, а это оказалось пророчеством. Если бы ему сказали, что в девяностых годах на Сахалине появится холера. Он бы рассмеялся в глаза говорившему, посчитал бы его за идиота. А получится то, вон оно, как, и холера и брюшной тиф и даже случаи бубонной чумы появятся в стране в преддверье двадцать первого века. Негде ни будь в отсталой африканской стране, а в бывшей супердержаве, которую боялись все без исключения.

– Андрюха, у тебя случаем тушенки нету?

– Да пару банок свиной, могу выкроить.

– Свинина пряная, – сказал Тимоха с вздохом огорчения, его вопрос относился к говядине тушеной.

– Ну что сделаешь, на безрыбье и бокоплав за селёдку прокатит. В это время мелочёвка должна хорошо брать.

– Вы хоть на Анне рыбу ловили?

– Анна, Анна, рыбная речка, гольца много. Не хрена в ней нету кроме, мелкой подкаменки. Надёргали пяти сантиметровой подкаменки на лёгкую ушицу. Вода была ещё большая. Анна строптивая речка, перепады сильные, резво вниз бежит.

– Я с собой удочку возьму и спиннинг с блёснами. Не чего себе, по каким речкам пойдём и не порыбачить.

– Один, весной тащил с собой пару килограмм блесен и спиннинг. В итоге поймал две мальмачки. Кто в тайге спиннингом рыбачит? Прутика что ли не найдёшь? Таскаться с этими дровами.