Имя тебе дала не мать. Жизнь после смерти

Имя тебе дала не мать

Жизнь после смерти

Алена Набокова

© Алена Набокова, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Кровавое утро

Орна проснулась среди ночи в своей постели со странным чувством голода.

«Что? Как я здесь оказалась?» – она судорожно оглядывала комнату, пытаясь вспомнить. «Я в могиле? Или это уже загробный мир? Я же спрыгнула с крыши! Я не могу, как ни в чем не бывало сейчас спать у себя дома! Что еще за видения от посттравматического шока?» Девушка попыталась приподняться на кровати, но почувствовала невыносимую слабость.

Яркими вспышками замелькали смутные воспоминания.

Вот она стоит на крыше 18-этажки. На самом краю, раскинув руки в стороны и подставив лицо солнцу. Один шаг вперед и… долгожданное освобождение. Да, все как наяву, как вчера…

«Но… что произошло?». По стенам пробегали блики фар редко проезжающих за окном машин.

Удар! Сильный, сотрясающий землю… Боль… острая, бесконечная… ночь… казалось, вечная… Но… «Что же случилось?»

– Черт! Даже умереть по-человечески не получилось!

На прикроватной тумбочке стояла рамка с фотографией, на которой она так беспечно улыбалась в объектив. А саму ее не отпускало чувство странного голода. Начало светать. Орна закрыла глаза, чтобы еще немножко вздремнуть. Ее опущенных век коснулся первый луч утреннего солнца. И остался лежать на ее лице, не найдя более подходящего места. Это раздражало. Орна, бурча, со злостью зарылась в подушки и повыше натянула одеяло. Стало темно и приятно. Быстро и мягко навалился глубокий сон.

Но даже в царстве грез не оставляло чувство тревоги и невыносимый, физически ощутимый голод.

Во сне чья-то большая холодная рука умиротворяющее поглаживала ее по голове… долго… настойчиво… медленно перебирала ее длинные черные волосы… осторожно, будто боясь разбудить, та же холодная рука коснулась тонких пальцев Орны… остановила свое внимание на мизинце… слегка надавила и… резкий укол! Все исчезло. Только ее ладонь, к которой так стремительно стекала с пальца тонкая красная струйка. И чем ближе она была к заветной цели, тем выше по гортани поднимался крик. Ближе капля – сильнее вопль!

– А-а-а-а-а!!!… – наконец-то вырвался стон из груди Орны. Она сидела в своей постели, а яркий солнечный свет слепил ей глаза.

– О! Ты уже проснулась. Отлично, – защебетала только что вошедшая в комнату мама. – Завтрак готов. Давай, вставай и подходи на кухню. Хватит валяться.

Орна попыталась подняться, но снова тщетно.

– Мам, а можешь принести мне завтрак сюда.

– Еще чего не хватало!

– Нет, правда. Что-то мне нездоровится… сегодня.

Виктория Валерьевна подошла к кровати дочери и поцеловала ее лоб, потрогала лицо тыльной стороной ладони.

– Да ты холодная, как снегурочка. Хватит придумывать. Вставай.

– Я не могу.

Мать, нахмурившись, протянула ей градусник.

– Вот, держи. Так и быть, я пока принесу тебе кофе и гренки.

Дверь за ней закрылась. Орна поставила градусник. Мыслей было слишком много и все они беспорядочно роились в голове, поэтому она решила ни о чем не думать, а просто полежать молча с закрытыми глазами. Мешали сотни звуков, неизвестно откуда доносившихся до ее сознания, и миллион всевозможных эмоций, сменяющих друг друга с такой скоростью, что Орна не успевала определить их значения.

– Градусник сюда! – Вдруг очень громко и совсем рядом раздался голос мамы, но для девушки это не было неожиданностью. Она почему-то точно знала, как и когда это должно произойти, но не придала этому никакого значения.

– 34!? Ты, наверное, плохо держала? – Виктория Валерьевна поставила на прикроватную тумбочку поднос с едой. – Ты такая бледная и какая-то… безжизненная, что ли… Давай-ка еще раз… – И потянулась к дочери.

– Нет! – огрызнулась та так, что мать отпрянула назад. – Со мной все хорошо. Оставь меня. – Орна тяжело дышала и скалила зубы. – Мне плохо… Очень… не по себе…

– Ну, хорошо, – сухо ответила мать и удалилась.

– Ммм… – застонала Орна, как только за ее спиной захлопнулась дверь, – что я делаю? Нужно держать себя под контролем. Под контролем…

Она глубоко вздохнула и потянулась за кружкой кофе. В правом нижнем углу монитора компьютера появился значок «e-mail», который гласил: «От кого: Даниэль. Тема: «Темная кровь – наше проклятье и свет…».

Орна не успела сделать глоток, сильно заинтересовавшись странным посланием.

«Я не знаю никого по имени Даниэль. Уж такое необычное имя я бы точно запомнила! Или.… Нет, это либо чья-то глупая шутка, либо опять спам», – решила девушка и с огромным усилием приподнялась на локтях в попытке встать. Немного задержалась в этом положении, схватилась ослабевшей рукой за спинку кровати, отталкиваясь от нее. Это стоило ей больших усилий. Она опустила голову, закрыла глаза, закусила нижнюю губу и сделала рывок вперед. Упав на колени, она поползла к компьютерному столу, чтобы прочитать «мыльное» письмо. И оно оказалось более чем странным:

«Темная кровь – наше проклятье и свет. Такую силу я ощущаю в одном из молодых. Приди и найди меня там, где горит мистическое Солнце…

P.S. Завтрак на карнизе».

Орна в изумлении подняла брови. «Это еще что?! Что значит наше проклятье? Кто это – один из молодых и при чем тут я? Зачем мне куда-то идти, да еще туда, где горит какое-то „мистическое Солнце“? Что за Солнце? Что за нелепость?! И как вообще завтрак может быть на карнизе!!?»

Орна нахмурилась, обдумывая прочитанное. И снова поднесла кружку остывшего кофе ко рту. Она уже вдыхала его аромат и почти коснулась мутно-коричневой жидкости губами, как за окном раздался пронзительный крик ворона. Девушка рефлекторно повернула голову на звук. Прямо на ее карнизе гордо восседала огромная черная птица с большим, будто живым, красным кулоном на шее. Некоторое время они молча смотрели друг на друга сквозь оконное стекло. Ворон склонял голову на бок, будто вопрошая: «Ну, чего же ты ждешь?». А взгляд Орны был прикован к красному, бурлящему жизнью флакону.

– А что ты на меня так смотришь? Я не могу к тебе подойти… – обратилась девушка к ворону.

Птица, будто поняв ее, заторопилась к ней сама, просунув клюв в приоткрытую форточку. Немного поковырявшись, ворон ворвался в комнату с пронзительным криком, сделал круг по комнате под потолком и приземлился на Орнино плечо.

– Ай! Когти! Осторожнее…

Птица слетела, села на стол перед Орной и уставилась на нее огромными, умными, словно человеческими глазами.

Компьютер снова оповестил хозяйку о прибытии письма.

«Завтрак подан».

– Я что, эту в о р о н у съесть должна?! – усмехнулась девушка. – Нет, спасибо, конечно, за заботу, но я лучше кофе…

В этот момент ворон, сверкнув черными глазами, взмахнул огромными крыльями и взлетел, опрокинув при этом на пол чашку уже давно остывшего кофе. После чего снова опустился на плечо девушки. Орна была в недоумении, в упор глядя на странную птицу. Перед ее глазами, как маячок, поблескивал, покачиваясь из стороны в сторону, небольшой флакон с красной жидкостью – теперь она смогла рассмотреть его получше. Ворон снова крикнул. И Орна, повинуясь какому-то непреодолимому желанию, сорвала заветный кулон с его шеи. После чего огромная великолепная иссиня-черная птица расправила крылья и мгновенно вылетела в открытую форточку. Девушка осталась одна.

Медленно, будто нехотя, но подталкиваемая какой-то неведомой силой, она поднесла сосуд к бледным губам и, зажмурившись, осушила его до дна. От неприятного и непривычного привкуса на ее лице появилась гримаса отвращения.

Но багрово-алая жидкость мгновенно наполнила каждую клеточку ее холодного изголодавшегося тела, разнося с собой по венам бесконечное блаженство… Зрачки ее расширились, взгляд некоторое время оставался неподвижным, дыхание выровнялось, а в уголке приоткрытых губ застыла алая капля… Наступила эйфория… Такого состояния безмерного счастья, какой-то внутренней удовлетворенности и наполненности Орна никогда прежде не испытывала. Эти свежие ощущения и эмоции, вызванные жидкостью из сосуда, разбудили в ней Новую Жизнь. Открыли перед ней целую неведомую реальность, обратную сторону существования. Что-то в ее сознании изменилось. Орна окинула комнату непривычным, беглым, оценивающим взглядом. По телу пронеслась волна дрожи.

Но, действуя по заученной схеме, сразу после завтрака, хотя сегодня он и оказался из ряда вон выходящим, девушка отправилась в ванную. Ни о чем не думая, смыла прохладной водой остатки красной жидкости с губ и выдавила на зубную щетку пасту с резким мятным запахом. И уже по привычке сунула ее в рот, но тут же обнаружила новую странность: зубы были подозрительно белыми. «Как у голливудских кинозвезд!..» – подумала она тогда. И, возможно показалось, но кроме блистательной белизны они отличались некоторой заостренностью, а два зуба по бокам так и вовсе стали чуть длиннее остальных…

Она в недоумении подняла бровь, сплюнула образовавшуюся пену, еще раз умылась и улыбнулась себе в зеркало, но увидела лишь клыкастый оскал.

С этого момента девушка начала изучать себя заново.

Под эгидой неведомого

Орна задумчиво плыла по улицам знакомого и когда-то родного ей города. Сквозь темные стекла очков ее чувствительные глаза резал свет октябрьского холодного солнца. Отчего она непрерывно щурилась и хлопала ресницами. Солнце раздражало и будто выгоняло ее из дневного существования. Но девушка настойчиво продолжала путь, черной тенью мелькая между суетливыми прохожими и скользя вдоль безжизненных стен домов.

Орна знала наверняка, что там, куда она направляется ей всегда, по крайней мере, нальют чашечку горячего кофе. И ей наконец-то удастся завершить так и не начатое утром дело.

Дверь, перед которой она стояла, открылась не сразу. Орна молча ждала. И в этом томительном ожидании царапала облупившуюся местами штукатурку подъездной стены на удивление длинными и крепкими ногтями. Скорее даже, когтями. Что доставляло девушке несказанное удовольствие.

– Ты? – неожиданно услышала она у себя под носом. – Какими судьбами и почему такая бледная? – Дарк смотрела на подругу из приоткрытой входной двери, потирая сонные глаза.

– Да, я, как видишь, – неожиданно для себя самой грубо ответила та, но вовремя взяла себя в руки, – Ну ты и соня, время четвертый час. Приготовить тебе утренний кофе?

Орна прошла в знакомую, но, казалось, забытую почему-то комнату. Подруга уже гремела чайником и чашками на кухне, вскоре по квартире разнесся аромат бодрящего напитка. Орна почувствовала этот запах так, словно чашка стояла у нее под носом. В голове что-то, не переставая, гудело с самого утра. Но только сейчас стало приобретать какую-то определенность: звуки… Сотни самых различных звуков гуляли в ее голове, создавая общий фон гула, как шуршание волны у подножия скал, как неработающий телеканал. Это раздражало. За неимением другого дела в ожидании Дарк, она решила сконцентрироваться, с целью поймать хоть один из нескончаемого количества шумов. Откуда-то из глубины мозга медленно, но верно нарастала головная боль. Орна продолжала прислушиваться, и уже вполне отчетливо могла различить свист ветра за окном, звон чайной ложки, бьющейся о край фарфоровой чаши, нет, это не ложка, это какая-то проснувшаяся муха, бьется между двух стекол окна, в надежде вырваться на свободу. А вот чья-то неразборчивая речь, хотя, кажется, они спорят, да, мужчина и женщина.

– Орни? – в комнату вошла Дарк, – Орни, что с тобой? Тебе нехорошо?

– Ты тоже все это слышишь? – задала она встречный вопрос, не поднимая головы и не открывая глаз.

– Что? О чем ты?

– Понятно… Дай мне еще несколько минут, ладно…

Огромная сила воли и немыслимая концентрация понадобились ей, чтобы привести свое сознание в порядок. Звуки утихли.

– У тебя чайник выкипает, – неожиданно для подруги, молча сидевшей рядом, произнесла Орна.

– Как? Я же…

– Нет, ты не выключила газ…

– С чего ты это взяла? – недоверчиво спросила та.

– Слышу…

Дарк нахмурила брови, вскочила и пошла на кухню. Орна устало вздохнула и отхлебнула свой долгожданный кофе.

– Слушай, Ксюх, – обратилась она к подруге, когда та вернулась в комнату с немым вопросом во взгляде: «Как?! Как ты могла это услышать?!» – А как ты думаешь, что такое может быть Мистическое Солнце?

Дарк молчала. Конечно, она не знала. Тем лучше. Орна поднялась с дивана, надела темные очки и молча подошла к окну. На проводах, прямо напротив нее, сидела огромная черная птица.

– А, это опять ты?…

Ворон издал в ответ пронзительный крик, взмахнул крыльями и улетел, как почему-то подумалось Орне, в сторону местного Некрополя.

– Что? – откликнулась Дарк на ее вопрос.

– Да так, увидела старого знакомого… – иронично улыбнулась подруга.

Координаты рая

Просто бродить по улицам не входило ни в ее привычки, ни в ее планы. И все же она шла. И чем больше сгущались сумерки, чем больше умолкали улицы, тем лучше становилось состояние Орны. Она чувствовала себя комфортно и свободно. Наконец-то ей удалось снять солнцезащитные очки. Очень скоро на небе угрюмо повис полумесяц, играя бликами на первом, только появившемся снеге.

«Наверное, начало ноября…» – подумала Орна. И в ее сознании промелькнули воспоминания о такой же вот осени год назад. Что-то произошло тогда. Что-то, что кардинально изменило ее. Но это было словно в другой жизни. Воспоминания были, казалось, очень свежи, но в то же время так туманны… «Помню одиночество, непомерное отчаяние души… дикий полет, серый асфальт, вечная боль…»

– Ди?

– О, здравствуй, Мрачная Готесса… Какими судьбами вас занесло в мою скромную обитель?

Орна грустно улыбнулась:

– О, вы как всегда в своем репертуаре. У меня к тебе вопрос есть.

– Ага, слушаю. – Девушки прошли в квартиру. – Ой, да ты мелирование сделала? Тебе идет. Скажи, где такую яркую краску брала, а то… – Ди нахмурила брови, зажав между пальцев ярко-морковную прядь.

Орна посмотрела на нее с недоумением. После чего подошла к зеркалу и увидела тонкую алую полосу, словно струйка крови стекала по левой стороне ее смоляно-черных волос. Рассмотрев себя со всех сторон в поисках каких-нибудь еще изменений, к которым она уже начала привыкать, она решила задать подруге так волнующий ее вопрос.

– Слушай, а где мне найти мистическое солнце?

– Что это? Какой-то новый альбом вышел? Я еще не слышала.

– Да нет же, это не из музыки. Просто – Мистическое Солнце. Ну, Ди, подумай, ты же в этом разбираешься; ну, там… магия, зомби и прочая дрянь… Пожалуйста, мне очень надо… – умоляла Орна.

– Ну, все, все, ладно. Дай подумать. Э-э-э… Ну, вообще, у древних Мистическое Солнце… ну или что-то вроде того… это полный диск луны над кладбищем…

«КЛАДБИЩЕМ… кладбищем… кладбищем…» – эхом зазвенело в голове Орны. Она слышала, как бесчувственная сталь лопаты втыкается в твердую, уже по-зимнему промерзшую землю. Как новый ком земли разбивается о деревянную крышку, рассыпаясь на более мелкие комья. За ним еще. И еще один. И вот становится все тише и спокойнее.

Орне стало не по себе от таких мыслей. Они словно воспоминания появлялись в ее сознании. Вместе с ними появилась боль, а сердце темной вуалью окутала печаль…

Тем временем Дочь Дьявола уже листала какую-то потрепанную книжку, продолжая рассказ о кладбищенском символизме:

– Вот смотри, круг – а именно такую форму, насколько мне известно, имеет солнце – это еще дохристианский символ, который после был перенят и христианской религией, – с интересом читала она, – Универсальный символ Вечности и Вечной Жизни, исключительно часто встречающийся на надгробиях. Наиболее распространенная его форма – крест в круге, так называемый, Кельтский крест.

Орна тоже заинтересовалась и теперь внимательно слушала подругу. «И как же я сама не догадалась… Это же элементарно: Луна – Солнце мертвых…»

– Та-ак, давай-ка теперь посмотрим, что у нас есть по кельту… – Она снова зашуршала ветхими страницами. Но видимо не найдя ничего подходящего, схватилась за другую книгу и продолжила поиск. – О! Вот, слушай! – вскрикнула Ди так, что Орна вздрогнула. – Кельтский крест – это крест, заключенный в круг, олицетворяющий Вечность или Вечную Жизнь. С этой формой креста связана легенда о Святом Патрике, начертавшем крест в круге на священном камне Богини Луны и благословившем его. – Закончила она и вопросительно посмотрела на подругу. – Все сходится. Мистическое Солнце – это какой-то знак на надгробии. Возможно в виде обычного круга или креста в круге, а, может быть, – ее глаза загорелись энтузиазмом, так она увлеклась этой темой, – может быть даже в виде Анка… это тоже крест такой, только с петелькой на верхнем его конце, у древних египтян он тоже считался символом Вечной Жизни… – таинственным голосом подытожила довольная собой Ди.

– Спасибо, – тихо ответила Орна. – Спасибо, правда…

Девушки еще немного помолчали, обдумывая только что полученную информацию. Орна не нуждалась в разъяснении того, что такое Анк. В тот момент, когда Ди заикнулась о нем, перед ее мысленным взором снова встали те страшные картины с кладбища, и она точно помнила, что вместе с комьями земли на крышку ее гроба упал Анк.

Пойманное пространство

Орна смогла заснуть лишь под утро, мешал снова возникший в голове гул. Через некоторое время этот шум перешел в звон. Орне пришлось снова обратить на него внимание. Только после чего он стал разделяться на более-менее четкие звуки. Но тут же исчез, чему девушка была несказанно рада. Орна проспала до трех часов следующего дня. А, проснувшись, с трудом поверила в события вчерашнего. На всякий случай, взглянула на себя в зеркало. Все признаки изменения присутствовали: и неестественная бледность кожи, и заостренные зубы, и даже алая прядь в волосах. Именно вчера она поняла, что свершилось невозможное, но то, о чем она всегда мечтала. То кладбище… да, это были ее собственные похороны, это была ее могила, ее Анк, брошенный на прощание подругой. Именно вчера все стало ясно, все встало на свои места. Вот почему ей все эти дни казалось, будто за ее спиной какая-то прошлая жизнь, иногда всплывающая воспоминаниями. Вот что за переломный момент в ее существовании произошел прошлой осенью. Понимание этого причиняло девушке нескончаемую боль. Глаза начало пощипывать, все вокруг подернулось пеленой и поплыло. По бледным ледяным щекам побежали горячие обжигающие слезы. Эти беззвучные рыдания, иногда сотрясающие ее слабое тело, лишали ее последних сил. И она понимала это. Но не могла остановиться. И не хотелось ни о чем думать, а просто посидеть в тишине. Спустя час слезы кончились. Но Орна все еще не могла успокоиться, и чтобы до конца поверить в свои предположения, ей нужно было чем-то подкрепить их. Она еще раз перечитала послание от Даниэля.

«Я пойду сегодня же ночью. Ждать больше не имеет смысла. Может этот таинственный Даниэль прольет свет на все происходящее».

Немного погодя, она решила наведаться на кухню. Приготовленный мамой кофе давно остыл. Девушка на скорую руку приготовила себе пару тостов, поскольку чувствовала себя очень голодной, практически лишенной всяческих жизненных сил. А через пару минут она уже хрустела поджаристыми хлебцами и запивала их холодным мутным, но все же бодрящим напитком. Она спешно кидала эту скудную пищу на дно желудка, но к своему большому огорчению, почему-то почти не чувствовала ее вкуса. Пока она тщетно пыталась разобраться в этом новом для нее феномене, подошла мать.

– Доброе утро. Как тебе спалось?

– У! Спала мертвым сном. – Откликнулась Орна, дожевывая безвкусный тост, и на несколько мгновений задумалась над сказанным.

– Замечательно, – Виктория Валерьевна включила телевизор и принялась что-то готовить.

Орна молча смотрела какую-то передачу.

– Поздно пришла вчера?

– Не знаю…

– … а почивала сегодня долго…

Орна промолчала в ответ на язвительное замечание.

– Ты почему щуришься? – внезапно повернувшись, спросила мама.

– Я? Разве? Может слишком яркий свет за окном? – предположила дочь.

Виктория Валерьевна оставила кастрюли, присела напротив Орны и пристально поглядела на нее.

– Может нам нужно поговорить?

– О чем?! – почему-то напугалась та.

– Вчера ты весь день не снимала солнечные очки, задернула шторы в комнате, читала при таком скудном освещении, а сегодня… Сколько времени показывают часы на экране телевизора?

Орна напрягла зрение, но свет был слишком ярким, и она не смогла разглядеть цифры.

– Скажи мне честно, доченька, ты что, стала хуже видеть?

Орна молчала, не зная, что ответить. Но ей почему-то стало намного легче.

– Знаешь, давай-ка допивай кофе и собирайся. Мы с тобой пойдем на прием к офтальмологу.

– Что? Куда?… Зачем?! – ужаснулась Орна.

– Без разговоров! – Отрезала мать и снова принялась готовить.

«Этого мне еще не хватало…»

Пронзительно запищал телефон. Орна нехотя подняла трубку.

– Орни! Ну, здравствуй, сестренка! Как твое ничего?! – раздался веселый голос с того конца провода.

– Никак… – честно ответила девушка. По голосу она узнала Черного из их дружного когда-то Легиона.

– Имею честь пригласить Вас сегодня ночью на пир.

– Н-нет! Нет… Сегодня ночью я не могу. Никак не могу. А-а-а… д-другие планы, понимаешь… – затороторила она в ответ.

– Да брось! Какие могут быть планы на ночь? – Искренне удивился парень. – Да и вообще, так долго не виделись… Ради тебя ведь все устраиваем… Все наши будут… – уже поникшим голосом закончил он.

Орна очень любила и ценила этого человека. Он, действительно, был ей как брат. Она не могла ему отказать, чувствуя, как он расстроился, услышав ее отказ. Да и ребят подводить не хотелось.

– Ладно, хорошо, – вздохнула она, – во сколько и куда подходить?

– Вот это другой разговор…

Орна выслушала координаты, зачем-то кивнула, и положила трубку.

Поход к офтальмологу тоже не поднял настроения.

– Понима-аете, – говорил он картавым и нудным голосом, – ваш зга-ачек неестественно га-асшиген.

Мать Орны нахмурилась и посмотрела в ее глаза:

– Что? Расширенный зрачок? – взволнованно повторила она.

– … а его фу-ункция заключа-ается в пговеде-ении света чегез гяд пгеломля-ающих сгед до светочувстви-ительных кле-еток сетча-атки… – продолжал доктор, расхаживая по кабинету и, невзирая на то, что его не слушают.

– Что? Что вы говорите, я не понимаю? Чья функция?

– Глазного я-аблока, конечно, что-о здесь непоня-атного, я не понима-аю?!

– Давайте ближе к делу. Огласите нам диагноз, пожалуйста.

– Но…

– Прошу вас, доктор, – поторопила его Виктория Валерьевна, держа дочь за холодную руку.

– Ничего опгеделенного, багышни, сказать вам, к сожалению, не могу.

Виктория Валерьевна изменилась в лице:

– Что-то серьезное?

Врач будто специально тянул время. Сложив руки за спиной, он внимательно, с интересом разглядывал Орну. И почему-то, как показалось ей самой, хитро смотрел на нее и понимающе улыбался. Повисла выжидательная пауза.

– Нет, – как-то резко и словно из ниоткуда возник голос доктора, – ничего сегьезного. Пгосто ее хгуста-алик пгетегпел не-е-еобгатимые изменения. Тепегь девочка может видеть в темноте. Скажу больше, она видит в темноте на-а-амного лучше, чем пги любом освещении.

– Но ведь это же лечится, правда? Вы сейчас выпишите нам рецепт, и все будет в порядке, так?! Скажите же, доктор!

– Да-а, милочка, у меня есть только оди-ин гецепт для вашего случая: ПОМЕНЬШЕ ДНЕВНОГО СВЕТА!

Эти слова прозвучали как приговор. До этого уныло сидевшая Орна даже вздрогнула от неожиданности.

Впереди ее ожидала радостная, но не столь желанная ночь…

Разрушительная истина

Легкий синеватый дым окутывал и дурманил. Вокруг стояла мертвая тишина. Конечно, она, как и прежде плохо видела без света. И не понимала, к чему эти разговоры. Но после похода к офтальмологу, Орна неконтролируемо начала следить за своими действиями в темноте. Обычное ее зрение не изменилось, но передвигаться в полной темноте она стала увереннее, будто все вокруг было залито мерцающим голубым. Девушка словно видела каким-то внутренним взором, где-то глубоко внутри сознания. Как это можно было объяснить, она не знала. Как не знала, чем объясняются остальные произошедшие с ней перемены. У нее было лишь одно предположение по этому поводу, но к нему обращаться почему-то не хотелось. Слишком уж оно казалось нереальным.

Орна по-привычке вошла на кладбище через центральную кирпичную арку и свернула по асфальтированной дорожке налево. Под ногами уныло шуршали опавшие желто-оранжевые листья. Вскоре у одного из памятников девушка увидела своих друзей. Они тоже заметили ее и махали ей руками. Орна улыбнулась в ответ, не рассчитывая на то, что кто-то из компании увидит ее оскал.