Где ты, там я. Сборник рассказов

– Ты разговариваешь с машиной? Вчера ты говорил, что это бред!

– Машинка, как женщина, ласку любит, – хохотнул Леха. – Я со своей всегда болтаю. А бред – считать, что в машину вселился дьявол или кто там еще…

Настина машина стояла во дворе, значит, она еще не уехала на работу, правильно они рассчитали.

– Привет! – Настя, уже одетая и накрашенная, удивленно смотрела на здоровяка Леху. – Как дела? Ты ко мне? Мне на работу скоро.

– Мы быстро, – Марина прошла в комнату и достала из сумки планшет.

Вчера Леха просмотрев запись аварии, заинтересовался мелькнувшей тенью. Что-то он там долго колдовал, она даже успела вздремнуть, положив руки на голову. Ему удалось увеличить тень – и они увидели фигуру в светлом плаще. Женскую фигуру. В знакомом Марине плаще.

– Ну и что? – Настя, все еще бледная после просмотра видео, подняла на нее глаза. – Да это я. Но это совсем не то что ты думаешь. Мы покупали тебе подарок. Когда машина сломалась, я побежала через дорогу, хотела такси поймать. Макс… Он меня спас. Я не видела этот грузовик. Ты же знаешь, какая я растяпа! Он оттолкнул меня, а сам… – Она махнула рукой и заплакала, размазывая косметику по лицу. – Я ничего не сказала никому, просто сбежала. Как бы я объяснила? Ты бы считала, что он погиб из-за меня и как мне с этим жить?

– Ты и так с этим живешь, – пробормотала она. – Помада твоя? – Марина вынула золотой футляр.

– Нет, не моя, – Настя удивленно вскинула брови. – Это, кажется, Алены. Помнишь, мы ей на день рождения набор подарили? Точно!

– Это все лирика, – Леха хлопнул ладонью по столу, и все примолкли. – Кто, скажи мне, машину по ночам включает?

Настя уставилась на него, а потом как припадочная замотала головой.

Так они ничего от нее и не добились. Настя плакала и уверяла, что ничего не знает. Наконец, Леха встал и показал Марине глазами на выход.

***

– Ладно, хозяйка, – сказал Леха, вылезая из машины. – Спасибо за приют. Поеду я. В рейс мне пора.

Она только кивнула. Хорошо ему – поедет сейчас на Камчатку или в Астрахань. А ей-то что делать? Кто-то пытался ее с ума свести, одна подруга врала, другая спала с ее мужем… Фура взрычала и, пыхтя словно огромное грузное животное, лязгая рессорами, отъехала прочь. Она долго смотрела вслед, зябко обняв себя руками. Опять одна в этом пустом и холодном доме – хоть умри, никто и не узнает.

До ночи Марина просидела на диване, закутавшись в плед. Получается, все ее предали, даже машина – нет в ней никакой души, в этой груде штампованного железа. А ведь она и правда разговаривала с ней, рассказывала, как они с Максимом познакомились, как в отпуск на море ездили… Смешно. Но ведь кто-то включал эту штуку? Чего он хотел добиться? Ее смерти? Зачем? А может, он или они как раз сегодня придут убивать ее? Или завтра… Она потерла лоб холодной рукой. А зачем ждать?

Нож лежал, как обычно, в ящике стола. Максим всегда точил его, когда затевал шашлыки. Странно, она ведь видела, видела, с каким обожанием на него смотрят другие женщины, но даже представить себе не могла, что все так банально: ее муж – обычный смазливый бабник. Она примерилась лезвием к запястью, говорят, это самая легкая смерть – сознание медленно гаснет и все – представила, как острая сталь рассечет пульсирующую вену и на пол медленно потечет тонкая алая струйка. Сердце забилось часто и громко. Она надавила сильнее и закрыла глаза. В кармане завибрировал мобильник. Нож с тихим звяком упал на пол. Дрожащими руками она вытащила телефон. Кто это? Кто? Леха?

«Ты дома? Открывай давай», – приказал он. И она радостно рванулась к дверям. На крыльце и, правда, возвышался Леха, а подмышкой у него кто-то копошился, повизгивая и поскуливая. Она попятилась. Леха со своей ношей перевалился через порог, огляделся, рукой провел по косяку, нашарил выключатель, желтый свет озарил комнату. Щуря ослепшие глаза, она не сразу разглядела, кого притащил Леха.

– Костя?

– Пусти! – завопил брат Максима, выдираясь из Лехиных рук. – Блин! Что за хрень!

– А, так ты его знаешь? – хмыкнул Леха.

– Это брат мужа, – удивленно кивнула она. – А ты что здесь делаешь? Ты же уехал?

– Никуда я не уехал, – снисходительно усмехнулся Леха. – Я фуру отогнал на стоянку, а сам в засаду. Хотелось мне посмотреть, кто тут привидение изображает.

– Марина! – почти фальцетом произнес Костя. – Кто это? Тебе не кажется, немного непорядочным приводить в дом мужика, когда еще и сорока дней не прошло? А?!

– Леша, – Марина потрогала щеки руками – ледяные пальцы обожгли кожу, – ты хотел помочь, спасибо тебе, но это уже слишком…

– А пойдемте-ка, – Леша сгреб Костю за плечи и легонько подтолкнул того вглубь дома. – Сейчас мы все и выясним.

Ей ничего не оставалось, как пойти за ними. Еще не войдя в гараж, она услышала звук работающего мотора.

– Но почему? – она удивленно посмотрела на Леху.

– А потому, – он прислонил Костю к стеночке и аккуратно обхлопал его по карманам. Вытащил связку ключей и вложил ей в руки. – Брелок от машины узнаешь? Нажми.

Она нажала. Машина замолчала. Она нажала еще раз. Машина завелась. Она закусила губу и заглушила мотор.

– Костя? – голос ее прозвучал по-детски жалобно. – Костя? Зачем?

– Я специально не стал отключать сигналку, – похвастался Леха, – знал, что не угомонится, паскуда! На горячем поймал!

– Ну и что? – с вызовом посмотрел на них Костя. – Что? Это даже на хулиганку не тянет. Какие у вас доказательства? Я брелок на улице нашел. Или вы мне его подбросили! И вообще, кто это такой? Марина, ты уверена, что не он это все подстроил?

– Мне-то зачем? – удивился Леха.

– А затем! Откуда ты взялся?

– Это друг Максима, – не очень уверенно ответила она.

– Ага! Я друзей Максима всех знаю. Не было у него такого!

– Что ты знаешь! – вскипел Леха. – Что ты знаешь, кроме своих баров, да клубов? Едрить тебя через коромысло!

– Стойте! – Марина сжала голову руками. – Костя! Зачем ты включал машину? Ты хотел меня с ума свести? Зачем? А письмо? Письмо с видео тоже ты прислал? За что? Что я тебе сделала?

Костя угрюмо отвернулся.

– Я тебе скажу, зачем, – Леха прислонился к капоту. – Помнишь, я у тебя спрашивал, как машина в гараж попала, да кто ей после аварии занимался? Ты сказала, брат мужа. Значит, была у него возможность и с сигналкой разобраться, и музыку на плеер закачать. Я тут справки-то навел – есть у меня связи – долгов у нашего Кости, аки блох у барбоски. А отдавать нечем, квартира давно уже у банка в залоге. А тут дом с приличным участком. Брат погиб, его вдова руки на себя наложила – и вот он уже в права наследства вступает. Так ведь? – он тряхнул Костю за шиворот. – Только вот интересно, стал бы он ждать, пока ты сама в петлю залезешь или помог бы? Судя по тому, кому он задолжал, не стал бы. К тому же все дружно подтвердят, что у вдовы башню снесло после смерти горячо любимого мужа, так что и разбираться не будут. И тут все одно к одному сложилось: и псих этот с тетрадкой, который тебя уверил, что в машине нечистая сила завелась, и подруга, которая якобы не слышала, как машина работает и музыка играет.

– Она и правда не слышала.

– Я-то услышал, – Леха рубанул воздух рукой. – А вот почему она не услышала, вопрос!

– Настя? – Марина посмотрела на Костю. Тот демонстративно отвернулся.

– Ага, – Леха осклабился, и ловко цапнув Костю за плечо, вытащил из нагрудного кармана его джинсовки телефон. – Вот я уверен, что Костя с Настей ни дня друг без друга прожить не могут.

Костя бессильно подергал руками у Лехи перед носом, но тот отмахнулся, как от комара.

– Ну что я говорил! Смотри! – он сунул ей под нос телефон. – Помнишь, ты в гараже застряла, когда ручка оторвалась? Кто-то шурупчики-то отвинтил! Я не зря расспрашивал, кто у тебя бывает. Ты только одно имя называла – Настя. Настя ручку открутила и аккуратно на место поставила. Расчет, конечно, хиленький был – могла пойти в гараж, могла не пойти. Но если бы пошла, а ты пошла, обратно бы уже не вернулась. Не зря Настя с утра примчалась – посмотреть, получилось ли. Опять же музыка эта. Кто мог знать про вашу любимую песню? Лучшая подруга. Ты ведь ей рассказывала?

Марина кивнула. Ладно, Костя – паршивая овца. Максим вечно его из разных передряг вытаскивал, долги его покрывал. Но Настя? Зачем?

– Да черт его знает! – Леха пожал плечами. – Пойми этих уродов. Это ж не люди, так… недоразумение одно. – Слышь, ты, недоразумение? Если вы свои штучки-дрючки не прекратите, я вас рядком положу и пару раз туда-сюда на своей ма-а-аленькой машинке прокачусь, усек? – Леха тряхнул Костю за шкирку. Тот мотал головой, словно китайский болванчик, и Леха еще раз тряхнув его словно грушу, поволок к выходу.

– Ну вот, – Леха вернулся, отряхивая руки, – в позу поставил и придал начальное ускорение. – Он покачал в воздухе ботинком сорок пятого размера.

Марина присела на диван. Все казалось нереальным, зыбким, как сон.

– Ты чего? – Леха налил в кружку холодный чай.

Марина пожала плечами, с неловкостью вспомнив, как чуть не бросилась ему на шею. Господи, она так одинока!

– Да так… выходит, никому верить нельзя?

Вообще-то, она ожидала ответа «мне можно», но не дождалась.

– Ничего, все пройдет. Люди, они разные. Хороших много. Я по стране всю жизнь мотаюсь, всяких встречал, но хороших больше. А ты не раскисай. Эти тебя больше не тронут – знаю я их – от страха в штаны наложили, теперь паиньками будут.

Огромным глотком он допил чай, и прежде, чем она что-то успела сказать, вышел за дверь, махнув рукой на прощание. Конечно, кто она ему? Максим другом был, а она?

***

Утром Марина критически осматривала в зеркале осунувшееся лицо, тусклые, сбитые в колтун волосы. Н-да! Вот кто на привидение похож! Любой бы сбежал. Нет, ну как она могла поддаться на всю эту мистическую чепуху? Видно, с горя разум помутился, в таком состоянии в любую ересь поверишь. Но ведь владельцы машины умирали? Да. Или это простое стечение обстоятельств? И еще ей очень хотелось поговорить с Настей, в глаза ей посмотреть. Неужели все из-за той истории с повышением? Они обе претендовали на эту должность, но начальство выбрало Марину. Телефонный звонок прервал ее размышления.

– Смирнова Марина Игоревна? – Казенный и усталый голос заставил ее замереть в предчувствии беды. – Старший инспектор ГИБДД…

Она молча слушала, с трудом понимая, что ей говорят – Смирнов Константин и Воробьева Настя попали в ДТП сегодня рано утром.

Она поехала в отделение ГИБДД. Долго сидела там, тиская руки, но, в конце концов, дождалась инспектора, выезжавшего на аварию. Ей показали запись с видеорегистратора Настиной машины.

Широко открытыми глазами она с ужасом смотрела на экран, на летящую прямо в лоб черную смерть с еле различимым логотипом "БМВ". Настя, пытаясь избежать столкновения, уходит вправо, налетает на ограждение и дальше только мелькающие в беспорядке кадры.

«Водитель и пассажир скончались от травм несовместимых с жизнью. Виновник аварии скрылся, номер установить не удалось».

Марина слушала сухой протокольный отчет, ощущая колокольный звон в ушах. Это просто совпадение. Мало ли черных «БМВ» в городе? «Совпадение, совпадение», – твердила она себе, как мантру. Машина смирно стояла на парковке. Марина села за руль, погладила торпеду, скорее по привычке. Она иногда думала о той, кто умер здесь, на этом самом месте и всегда становилось чуть жутковато. Как ее звали? Анна, кажется.

– Ведь ты ни при чем, да? – прошептала она. – Ни при чем? Они сами? Сами? И я ни при чем. Ни при чем.

Они мчались по трассе просто так куда глаза глядят. Она то разгоняла машину чуть не до максимума, то еле плелась. Скорость успокаивала, не давала возможности думать ни о чем, кроме дороги. Впереди показался карман, где стайкой сгрудились несколько фур. Ей показалось, она узнала машину! И резко крутанув руль, ворвалась на стоянку. Водилы, курившие группкой, изумленно уставились на нее.

– А где Алексей? – спросила она, кивнув на первый с края грузовик.

Рослый парень в кожаной жилетке, бросил под ноги окурок и царапнул ее взглядом.

– Нет его, – буркнул он и полез в кабину.

***

Она давила на кнопку звонка так, что онемел палец. Наконец, за дверью зашаркали шаги и кто-то, глянув в глазок, помедлив немного, все же открыл.

– Проходи, – Леха с мокрой головой, с полотенцем вокруг бедер, посторонился, пропуская ее внутрь. – Извини за вид, я мылся.

– А я думала, пускать не хочешь.

Марина с любопытством огляделась. Просторная комната, не идеально, но чистая – нора холостяка. Из мебели диван, шкаф, стол, и полки, много полок. А еще фотографии, которые висели на стенах, лежали, на столе, полу и, вообще, везде.

Лешка сменил полотенце на джинсы и майку. Трехдневная щетина уже не украшала его лицо, гладко выбритый, он мало походил на водителя грузовика.

– Ты не в рейсе? – спросила она.

– Перестань, – махнул он. – Раз ты здесь, значит, знаешь, что я не дальнобойщик. Мне Серый звонил, рассказал, как ты его измором взяла, выпытала адрес.

– Зачем тебе это?

Она пытливо смотрела на него. Водитель фуры долго отнекивался, мол, не знаю ничего, уж она и грозила, и подлизывалась, он сдался, когда она заплакала, и признался, что одолжил машину на пару дней знакомому. А вот зачем ему это было надо, она надеялась услышать от него самого, от Лешки. И еще – кого-то он ей напоминал. Кого?

– Ты меня, наверное, возненавидишь, но так и быть, я расскажу. Фуру, сбившую твоего мужа, так и не нашли. Моросило, номеров никто не запомнил. – Он перевел дыхание. – Это друг мой. Хороший друг. Он ехал с грузом, с липовыми накладными, испугался, что гаишники докопаются, и он не только под статью попадет, но еще и на бабки. Жена у него вторым беременна, вот-вот родит. Нельзя ему в тюрьму. Вот и уехал. Но он же не урод, переживал сильно. Позвонил, рассказал. Я и решил найти родственников, узнать что, да как, может, надо деньгами помочь или еще чем.

– Помог? – Она все не могла посмотреть ему в глаза.

– Ты мне скажи, – Лешка присел на подлокотник дивана. – Не знаю, Марин. Я тебя увидел, такая испуганная – пять минут до смерти, глаза в пол-лица, ну, думаю, беда совсем. Мне беда.

– Ты поэтому умчался, как ошпаренный?

– Надо было Сереге машину вернуть, ему в рейс, он мне уже и так всю плешь проел. Я бы потом приехал. Честно.

– Ты врал. Так бы и дальше врал?

– Я не знал, как сказать.

– Да ты бы никогда не сказал! А вдруг я в полицию пойду?

– Это право твое. Делай, как хочешь. Друг-то не виноват, муж твой сам под колеса выбежал, ты же видела. Это просто несчастный случай. Максима не вернешь, а мужик на нары сядет, семья без кормильца останется. Он и так себя казнит.

Взгляд ее упал на снимок в рамке над рабочим столом. Легко узнаваемый министр обороны пожимал руку мужчине, в котором с трудом, но угадывался лжедальнобойщик Леха.

– Ты врал. Другом Максима прикинулся. Я поверила. А еще говорил, что хороших людей много. Где? Где? Пошли вы все!

Хлопнула дверь. Раздался дробный стук каблуков. Лешка мрачно смотрел в стену и размеренно бил кулаком в ладонь.

***

– Представляешь, – кричала она, вжимая педаль акселератора в пол, – он мне врал! Я чего угодно ожидала, думала, может, он женат или еще что. Но такого, нет! – машина возмущенно ревела в ответ и яростно рвалась вперед.

Дом стоял темный, нахохлившийся. Она почувствовала вину – совсем его забросила. Хотя бы камин надо уже разжигать. Она щелкнула тумблер у калитки. Странно, лампочки во дворе не загорелись. Опять что-то с проводкой. А машину-то надо помыть и в гараж поставить. «Я только чаю попью, передохну немного, фонарик найду и все сделаю», – пообещала она не то себе, не то ей.

Света не было и в доме. Тьфу! Как ее утомил этот сельский быт – без мужских рук туго ей придется. За спиной послышался шорох, кто-то толкнул ее на пол, она ударилась об угол стола и сдавленно вскрикнула. В темноте угадывалось несколько размытых фигур.

– Молчи, тварь! – прошипела ей на ухо одна из них.

Люстра под потолком вспыхнула, осветив комнату и трех мрачного вида парней.

– Вы кто? – задыхаясь от страха, просипела Марина.

– Пихто! – низенький здоровяк, видно, главный в этой компании, окинул помещение взглядом. – Похоронная команда! Костя нам бабок должен.

– Костя погиб, – выдавила она с трудом.

– В курсе, – коротыш кивнул. – А мне по барабану. Долги надо возвращать. Не по-людски это.

– У меня нет денег.

– А мне по барабану. Жить захочешь, найдешь. Три лимона с тебя.

Она закусила губу и поднялась с пола. Села на диван.

– Я к Костиным долгам отношения не имею. Он брат моего покойного мужа. Денег нет. Хоть убейте. Деньги же от этого не появятся. Можете машину забрать.

– Да что она стоит? – презрительно скривился коротыш. – Мне бабки нужны, бабки! Ты что не сечешь? Или ты бессмертная? Или на круг тебя никогда не ставили? А нас тут трое, и мы тебя, как Тузик грелку!

– Как хотите. Машина, единственное, что есть. Дом мужу покойному принадлежал, раньше чем через полгода все равно не смогу продать. Забирайте машину. Остальные деньги буду собирать, – она говорила механически, словно робот. Даже страх прошел – устала она бояться за последние дни.

Коротыш о чем-то посовещался с остальными, она слышала только неявное бормотание. У нее в голове снова гудело и все опять казалось нереальным, зыбким, как во сне.

– Ладно, – он вытряхнул ее сумку на стол, выхватил из кучи пластиковый конверт с документами и брелок с ключами. – Еще надо оценить твою колымагу, что стоит. И деньги собирай. Срок тебе неделя. А ментам стукнешь – не жить тебе падла! На куски порежу. Пойдем, машину смотреть.

Он сдернул ее с дивана, и грубо толкая в спину, погнал на улицу. У нее даже мыслей никаких не было. Пустота какая-то. Она безучастно смотрела, как коротыш залез в «БМВ» и повернул ключ. Стартер чихал, кашлял, но не заводился.

Коротыш высунулся из машины, щедро сыпля ругательствами.

– У тебя же бензина нет, твою мать! Как ты на ней ехала-то, падла?

Она еле пожала плечами, наверное, бесполезно рассказывать, что час назад она залила полный бак.

– Давай с нашей отольем, – к бэхе подбежал один из парней. – До заправки хватит.

Она прислонилась к забору и прикрыла глаза, приказав себе потерпеть еще немного.

«А-а-а-а!» – раздался страшный крик.

Она встрепенулась и отшатнулась в испуге. На черных боках «БМВ» кроваво отсвечивали языки пламени. Возле «Тойоты» коротыша воя от боли, катался по земле один из его подельников, пытаясь сбить пламя с одежды. Вокруг него метался в панике второй. Коротыш, чертыхаясь, побежал, на ходу снимая куртку, и принялся лупить по огненным языкам уже лижущим бока автомобиля. Потом метнулся к багажнику, выхватил оттуда огнетушитель, направил сопло на огонь – раздался хлопок, и коротыш упал, хрипя и зажимая лицо руками. Ноги его мелко-мелко сучили по земле. К ее ногам подкатился развороченный огнетушитель. На улицу высыпали соседи.

– Марина! – громкий крик заставил ее обернуться. К ней со всех ног мчался Леха. – Марина! – он подбежал и схватил ее за руки. – Ты цела? Ты в порядке? – Она кивнула, все еще пребывая в ступоре. – Что тут у вас происходит? Там же бензобак сейчас взорвется! Эй! – закричал он. – Всем отойти! Отойти! Слушай, надо бэху отогнать, неровен час, загорится, – и прежде чем Марина поняла, что он собирается делать, сел в машину, завел мотор и тронулся с места.

Впереди начиналась развилка, посередине стоял толстый бетонный столб, на котором крепилась трансформаторная будка, и Леха не сворачивая, пер прямо на этот столб, быстро набирая скорость. Марина внезапно ахнула и бросилась вслед.

– Стой! Стой! – заорала она. Как ее звали? Анна, Анюта? Нет, не то. Что-то щелкнуло у нее в уме. – Нюша! Остановись! Нюша! Я люблю его! Стой! – Отчаянный ее крик взлетел в ночное небо и вспыхнул мириадами огненных брызг.

Когда она, задыхаясь, добежала до машины, до столба оставалось пара сантиметров. Леха все еще сидел за рулем, неподвижно уставившись в одну точку. Она распахнула дверь и вытащила его наружу.

– Ты цел, цел? – она смотрела на него во все глаза и все трясла и трясла его за куртку.

– Живой, – потрясенно откликнулся он. – Что это было? Тормоза отказали, я за ручник – он заел, хотел дверь открыть – не получается, а эта прет и прет вперед прямо в трансформатор, у меня вся жизнь перед глазами пронеслась. Не врут люди-то! Я так и не понял, как я ее остановил?

– Она сама остановилась, – она прижалась щекой к его груди. – Она такая, с характером. Но я тебе расскажу, как с ней нужно обращаться. Вы должны подружиться.

На их лицах плясали сполохи огня – вдали догорала «Тойота».

***

«Нюша, вот, значит, как тебя зовут, – Марина, прошлась последний раз тряпкой по лобовому стеклу, убирая разводы, – ну, вот ты снова чистенькая и красивая. Спокойной ночи, Нюша».

– Намыла? – Леха стоял рядом и прихлебывал чай из огромной кружки. – И все же это какая-то мистическая хрень. Чтоб машина на имя отзывалась, да еще и правила свои тебе диктовала. Не находишь?

– Мне по фиг, – она подошла, вытирая руки, – она живая, и тебе придется с этим смириться. Все равно тебе на ней не ездить.

– Это еще почему?

– Она тебя не повезет.

– Раньше возила.

– Когда ты мне помогал. А сейчас у тебя непонятный статус. И, вообще, ты жуть подозрительная личность, хоть и журналист или кто?

– Военкор, – Леха почесал голову. – Ладно, со статусом определимся. Главное, чтобы она по ночам не пила кровь невинных младенцев, – он скорчил зверскую рожу, и она невольно рассмеялась.

Может, Лешка прав, все это просто цепь случайностей – пролившийся бензин вспыхнул от искры, неисправный огнетушитель взорвался, тормоза отказали. Но она не будет искушать судьбу. Она не стала допытываться у него, зачем он приперся ночью к ней домой. Раз приехал, значит, так нужно. Ему. И ей тоже.

– Пойдем? – Лешка открыл дверь гаража.

– Подожди, – ей вдруг захотелось сделать одну вещь, и она, нашарив в кармане брелок с ключом, нажала кнопку.

«Пускай всегда, где ты, там я…» – раздалось из динамиков. И Марина громко засмеялась.

– Ты чего? – удивился Лешка.

– Это Нюша поет. Певица такая есть, – Марина вытерла заслезившийся глаз. – Скажи Нюше спокойной ночи. Пожалуйста.

– Вот блин! – Лешка нахмурил лоб. – Ну, ладно. Спокойной ночи… Нюша.

Марина чуть задержалась в дверях, еще раз оглянувшись. Пусть Лешка не верит. Даже если у них ничего не получится, она не будет одинока – теперь у нее есть свое личное привидение. С моторчиком. Подружка. Нюша.

– Пока, Нюша, до завтра, – прошептала она. – Пускай, где ты, там я. Теперь так. Навсегда.

Хранитель ангелов

Переход между двумя линиями метро казался бесконечным. Здесь шла своя жизнь: парень с потертой гитарой пытался играть Битлз, рядом бабуся торговала носовыми платочками, чуть поодаль девушка с картонкой в руках, жалобно причитая, просила на бедность. Люди спешили, толкали Алю со всех сторон, тяжелая спортивная сумка оттягивала руки, было душно. Вагон распахнул двери, всосал людскую массу с Алей посередине и плотоядно чмокнул створками.

На следующей станции в вагон зашла женщина лет сорока с ребенком, и Аля уступила им место. Женщина благодарно кивнула и села, пристраивая мальчика лет пяти на коленки. Тот вдруг поднял на Алю глаза прозрачно-серые, как вода зимой и сказал:

– Кровь. Смотри, кровь.

Аля отшатнулась и невольно провела рукой по белой шерсти дорогого итальянского пальто.

– Извините, – мать ребенка закатила глаза и скорбно поджала губы, – он у нас… – качнула она головой.

– Ничего, ничего, – пробормотала Аля, стараясь побороть тошноту.

Вид красного на белом, преследовал ее последние несколько дней, особенно сегодня. Сегодня она ехала не на фитнес – в сумке, под слоем одежды, в которую по плану надо было переодеться, аккуратно завернутый в несколько слоев газеты, лежал нож фирмы «Масахиро», идеально подходящий для того, что она собиралась сегодня совершить.

Вагон мерно покачивался, из темного окна на Алю смотрела страшная маска – бескровное лицо с черными впадинами глазниц. Она даже не сразу поняла, что это ее собственное отражение.

Вчера она целый день тренировалась на огромном куске мяса, с наслаждением пронзая его насквозь, пока окорок не превратился в лохмотья. Она втыкала острый нож и глотала бесконечные слезы, понимая, что ни за что не сможет вонзить его в живую плоть. Но что же ей делать? Упырь, пивший ее кровь уже полгода, с каждым разом хотел все больше и больше. И он не остановится, понимала она. Если бы ему нужны были деньги! Но нет, он упивался своей властью над ней. Ему нравилось, как она, словно ягненок сама шла на закланье, жалобно блея. Вкусы у него были примитивны, но от этого не менее омерзительны. И выбора у нее не было – согласившись один раз, она подписала себе приговор. Если бы сразу она сказала бесповоротное нет, еще можно было бы пойти к мужу, повиниться и может быть, все закончилось не так трагично. Ну, подумаешь, курортный роман. С кем не бывает! Артем простил бы. А может, нет. Но в любом случае она сохранила бы самоуважение. А теперь после всего, что она делала, исполняя омерзительные требования упыря, она и сама себя не считала человеком, да и Артем бы не понял, не простил. Упырь записал все их встречи на видео, да так умело, что его лица не пленке видно не было, а вот Аля во всей красе – в кружевном фартучке горничной, в белом халатике медсестры… И тогда она поняла – его надо убить.