Где ты, там я. Сборник рассказов

Павел подошел и накинул на Егора с Тошкой одеяло. Подумал секунду, подошел к Але и надел ей на плечи большую камуфляжную куртку. – Смотрите от Серафимы только боты остались! – Он пнул темную кучку пепла на земле.

– Я защищала своего ребенка, – Аля всхлипнула и закуталась в куртку.

– Аля, ребенок… ну, скажи, мой?

– Нет, Егор, – она подняла глаза и твердо посмотрела ему в лицо. – Не твой.

– Мне хоть кто-нибудь объяснит, что это было? – вмешался Павел.

– Вампир. Энергетический. Из тонкого мира, – Аля вскинула глаза, ожидая усмешек. Но они смотрели на нее серьезно, как никогда. – Бабушка их лярвами называла. Присасывается такая тварь к человеку и питается его эмоциями. Я только ни разу не слышала, чтобы лярва в физическом теле воплощалась. Думаю, кто-то очень злой ее в мир выпустил.

У Павла зазвонил телефон, он отошел на несколько шагов и через минуту вернулся, возбужденно махая руками:

– Я тут просил у своих спецов кое-что выяснить. Представьте! Серафима Борисовна Нефедова уже третий год из дома не выходит – ноги отнялись после инсульта. Говорят, черт в юбке, а не женщина. Весь дом от нее стонет – до сих пор жалобы во все инстанции строчит на соседей.

– Ты же помнишь, бабушка моя целительницей была, – тихо сказала Аля. – Учила меня немного. Я и раньше себя при Серафиме не очень хорошо чувствовала. А после рождения ребенка я вдруг видеть начала. Присмотрелась к Серафиме, а это и не человек совсем. Я знала, что она с вами приедет, это же пища ее, не может она просто так ее отпустить.

Егор плотнее закутал Тошку в одеяло, та свернулась клубочком и тихонько посапывала, спала.

– Сначала она к Нине прицепилась, высосала ее, потом за Тоню принялась. Эта тварь в человеке все самое плохое, низменное пробуждает, все страхи, а потом, когда его совесть грызть начинает тут она энергию и высасывает. И чем больше человек терзается, тем вкуснее ей, тем сильнее она.

Откуда-то, словно сбоку, зазвонил мобильник. Павел похлопал себя по карманам, огляделся и поднял с земли телефон.

– Егор, твой! Выронил, наверное.

– Слушаю, – обреченно проговорил Егор, закрыв глаза, как будто это отсрочило, изменило что-либо. Так поздно могли звонить только из одного места. – Да. Я. Что? – вскричал он диким, не своим голосом. – Когда? – Телефон упал на землю, Егор стиснул мигом проснувшуюся от его крика Тошку. – Господи, господи, – шептал он, уткнувшись в пепельно-русые все еще мокрые и пахнувшие липовым цветом волосы дочери.

– Папа, папочка, что случилось? – Тошка гладила его по лицу.

Аля с Павлом переглянулись. Аля прижала руки к груди. Павел скорбно сжал губы.

– Егор! – он тоже опустился на землю и обнял друга за шею. – Крепись! У тебя Тошка… жизнь штука такая…

– Нина вышла из комы, – Егор поднял заблестевшие глаза. – Тошка! – он тряхнул дочь за плечи. – Мама очнулась! Она в сознании. Про тебя спрашивает. Тошка! Мама будет жить!

Охнул Павел. Засмеялась Аля, прикрыв лицо руками.

– Смотрите, снег! – закричала Тошка и поймала на ладошку мохнатую, бесформенную снежинку.

С темного неба густо сыпались чистые белые хлопья.

– Первый, – сказала Аля.

– Что-то рано, – сказал Павел.

– В самый раз, – сказал Егор и потерся носом о теплую щеку дочери. Ее волосы уже покрылись белой шапочкой снега. Он набрал воздух в легкие и сильно дунул. Снежинки взвились над ними белыми мотыльками, и Тошка весело засмеялась, откинув голову назад. Совсем как мама. Его девочка. Папина дочка.

Где ты, там я

– Ты все же хочешь ее купить? – Марина нахмурилась. Опять Максим завел этот разговор!

– Ну, конечно, дурашка! Бэха, пять лет, за такие деньги! Это почти даром! Ты бы ее видела! Машина – зверь! – глаза у Максима горели. – Ты только не злись! – погладил он ее по плечу и повернул к ней экран планшета. – Посмотри.

На экране красовался черный внедорожник: и, правда, зверь – мощный, приземистый, надежно опирающийся на лапы-колеса. Марина покачала головой.

– Мне кажется, тут какой-то подвох. Сам подумай, почему ее за такую цену продают? – ее не оставляла надежда образумить мужа.

– Да там хозяин совсем с катушек слетел – якобы в машине привидение живет или что-то вроде того.

– Ой, – она прижала руки к груди, – ты серьезно?

– Люди иногда сходят с ума. Зато такой шанс! – он лукаво улыбнулся, подошел и легонько провел пальцами по тоненькому столбику позвонков от шеи до пояса и как бы невзначай потянул язычок молнии на спине, – Маришка! Не будь букой! Слышишь? Наша песня. Это знак.

Из гостиной доносились ритмичные аккорды, и неповторимый голос Джо Кокера призывал любимую скинуть платье. Марина зарделась и закусила губу, стараясь не рассмеяться.

– А если и правда в машине есть нечто… э… сверхъестественное? Что ты с этим будешь делать? – попыталась она все же отпихнуть его руку, блуждающую по телу.

– Я с ним договорюсь, – Максим сверкнул белозубой улыбкой и потянул ее к себе. – Ты же знаешь, какой я неотразимый! Yu can leave you hat on… – пропел он ей в само ушко.

– Делай что хочешь, – не выдержала она рассмеявшись. Вот такой он у нее: бесшабашный и самоуверенный. Самый лучший. – Покупай свое привидение с моторчиком, только учти, я в твоих шабашах участвовать не буду.

Максим обнял ее, закружил, как бы ненароком увлекая в сторону спальни.

***

– Марина, Мариночка, – Настин голос выдернул ее из полусна. Марина подняла темные, опавшие, словно осенние листья, глаза. – Тебе поесть нужно. Давай чайку сделаю? – подруга присела на диван, с тревогой вглядываясь в лицо.

«Мне нужен Максим, – сказала она про себя, – а больше ничего не нужно» – и снова накрылась пледом, уйдя в спасительную темноту.

Она потеряла счет времени после похорон. Вот как такое может быть? Вот был Максим, и вот нет. И больше не будет? Никогда, никогда? Страшное непостижимое «никогда» И от этого она бессильно выла и в ярости кидала в стену, все, что попадало в руки. Утром приезжала Настя, давняя подружка, убирала разбросанные, разбитые вещи, качала головой, что-то говорила, говорила, про то, что жизнь продолжается, что время лечит, каких-то врачей предлагала, Марина просто кивала и продолжала лежать.

…В тот день она с нетерпением ждала конца рабочего дня, поглядывая на часы. Она улыбнулась и поправила цветы в вазе на столе, подарок сотрудников на день рождения.

«Марина? – напряженный голос в телефоне заставил ее поморщиться. Брат Макса вечно звонил в самый неподходящий момент и всегда нагружал их своими проблемами. – Марина… приезжай, пожалуйста. Максим… с ним очень плохо. Ты приезжай», – Он назвал адрес и быстро отключился, она даже не успела ничего понять. Сердце заколотилось, как бешеное. По дороге в больницу, она все уверяла себя, что это ошибка, что этого не может быть, это очередная шутка, розыгрыш, которые Максим частенько устраивал.

– Он остановился прямо посередине дороги. Наверное, заглох. Я ему говорил, что эти бортовые компьютеры вечно зависают. – Брат Максима, дернул плечом и потер глаза. – Там трасса оживленная, фуры летают, как бешеные. Наверное, вышел аварийный знак поставить, и его сбил этот чертов грузовик! – Костя стукнул рукой по стенке.

Марина неподвижно сидела у дверей морга, сжав побелевшие пальцы в тугой замок. Она слышала его, но не осознавала.

– Мне гаишник сказал – кто-то видел, как он метнулся прямо под колеса. Темно, дождь начинался, так что никто не понял. А грузовик даже не затормозил… так и уехал. – Костя скорбно поджал губы и вздохнул.

Марина крепко зажмурилась, стараясь не видеть несущийся многотонный грузовик и маленького человека, отброшенного, словно тряпичная кукла. Изломанное тело на асфальте.

***

"БМВ" стояла в гараже – притаившийся зверь с хищным оскалом. Максима нет, а она есть. Гараж примыкал к дому, и туда из прихожей вела дверь. Она впервые со смерти мужа зашла туда, села напротив, прямо на пол, и долго смотрела в пустые стеклянные глаза. Из-за нее погиб Максим. Из-за нее. Машину проверили, та была полностью исправна, но Марина была уверена, что та специально заглохла, других объяснений у нее не было.

«Это ты виновата, – сказала она, – ты. Ты убила его». В недрах мотора что-то щелкнуло, и на секунду ей показалось, что в глубине фар мигнул слабенький огонек.

Марина села на мягкое сиденье, погладила светлую кожу. Казалось, что та еще хранит тепло тела Максима и запах его одеколона. Она зажмурилась, сдерживая слезы, повернула ключ – стартер закряхтел, засипел и замолк – попыталась еще несколько раз, но без толку. Наконец, Марина сдалась, и вышла, громко хлопнув дверцей.

Ночью ей приснился звук работающего мотора. Она резко села в кровати. Звук не приснился. Мотор работал. Там, внизу, в гараже. Она замерла прислушиваясь. Нет, ей не кажется, это она – черная бездушная железка. Марина упала на подушку и накрылась с головой одеялом, пролежав без сна до восхода солнца.

Утром она долго прислушивалась к тишине в гараже, потом рискнула войти. БМВ блестела в полумраке матово-черными обводами. Она вздохнула с облегчением – приснилось ей все. Провела ладонью по капоту и тут же отдернула руку. Не поверив, дотронулась еще раз. Капот был теплый, почти горячий. Значит, не приснилось? Ключи висели в замке зажигания, Марина села внутрь и положила руки на руль, вдохнула знакомый запах, перевела дыхание, повернула ключ – негромко и ритмично застучало сердце машины. Приборная панель мигнула, вспыхнула разноцветьем лампочек, и хриплый голос Джо Кокера взорвался в тишине страстным призывом «…baby take off your dress. Yes, yes, yes…»

Она замерла, мгновенно покрывшись мурашками. «Ты, мразь! Не смей!» – и бросилась прочь сломя голову.

Эвакуатор подъехал к дому через два часа. Марина открыла ворота гаража, трос подцепили к фаркопу, и машина медленно поползла к выходу. Пусть ее заберут, пусть она сгниет где-нибудь на свалке…

Сначала заело лебедку. Потом заглох эвакуатор. Копаясь в моторе, поранил руку водитель. Пока он с озабоченным видом отсасывал из раны кровь, туго натянутый трос лебедки внезапно лопнул и с хлестом ударил его по ногам. С громким воплем тот отскочил и принялся задирать штанину. На голени багровел огромный кровоподтек.

Марина молча смотрела вслед уезжающему эвакуатору. Закрыла ворота. Долго сидела, тупо глядя в окно. Ночью из гаража снова доносился звук работающего двигателя, и иногда еле-еле слышалась мелодия.

***

Такси долго петляло по узким улочкам и, наконец, остановилось перед панельной пятиэтажкой. Марина нерешительно нажала на кнопку домофона, не особо надеясь на ответ. Но ей ответили и впустили, даже не спросив имени.

– Проходите, – седой дядька, в халате и шлепках, буквально втащил ее в квартиру, окинув цепким взглядом лестничную клетку. – Мне сегодня сколько? Два кубика или один? – И он принялся на ходу задирать полы халата.

– Я к вам по делу, – сказала Марина, войдя вслед за ним в комнату, обставленную старенькой мебелью.

Напротив продавленного дивана висел на стене плазменный телевизор.

– Вы кто? – встрепенулся дядька.

– Полгода назад вы продали машину, – сказала она и присела на стул. Ноги плохо держали ее.

Глаза у дядьки раскрылись, как ей показалось, от ужаса. Он бросился к окну и, приоткрыв занавеску, стал озирать окрестности.

– Где она? – прошептал он хрипло.

– Кто?

– Она. Машина.

– Дома. В гараже. Я пришла…

– Я помню вашего мужа, – перебил он. – Что, он тоже? А ведь я честно его предупреждал…предупреждал. А он смеялся, я помню. Помню. Никто мне не верит. Никто…

Марина сглотнула пересохшим горлом. Дядька прошлепал на кухню и вернулся со стаканом воды. Пока она пила, он сочувственно смотрел на ее дрожащие руки. Да и сам-то он выглядел не лучше – дедок неопределенного возраста, с подергивающимся веком.

– Мне тоже никто не верит. – Марина стукнула стаканом об стол. – Мне кажется, я с ума схожу. Скажите, она что, правда, живая?

Дядька с тревогой посмотрел на нее, потом на дверь.

– О чем вы? Я ничего не знаю. У меня все хорошо. Я не сумасшедший.

Марина оглянулась. Никого.

– Простите, вы, может, не поняли – мой муж купил у вас машину. С привидением. Я хотела узнать…

– Т-с-с! – дядька приложи палец к губам. – Она все слышит. Ее нельзя ругать. Понимаете?

– Нельзя ругать? – Марина недоуменно уставилась на него. – Машину нельзя ругать? А что будет?

– Она накажет, – дядька нервно дернул шеей.

Марина вспотела и провела рукой по мокрому лбу.

– Помогите мне! Мой муж погиб. А машина по ночам включается, и музыка играет. Я в гараж не захожу, боюсь. Подругу просила на ночь у меня остаться. Она в гараж спускалась, говорит, с машиной все в порядке, никакой музыки. Но я-то слышу! Я спятила?

– Все мы немного сумасшедшие, – тоненько захихикал дядька, – а мы с вами особенно! Я вам ничем не смогу помочь. Ничем. Понимаете?

– Ну, как-то можно от нее избавиться? Что мне делать? – она почти кричала.

Дядька безучастно смотрел в окно, качая шлепком.

– Знаете, я завтра привезу ее вам. На эвакуаторе. И оставлю под окном. Поняли?

Лицо у дядьки исказилось, он прижал сильно дернувшееся веко ладонью и потянулся за пультом. Телевизор вспыхнул экраном и разразился громкими трелями – шла какая-то музыкальная передача. Марина зажала уши руками. Но дядька поманил ее пальцем и указал на место рядом с собой на диване. Она осторожно приблизилась и присела на краешек.

– Она все слышит, – зашептал дядька ей в ухо. – Она очень мстительная. Я сразу понял. Я пытался избавиться от нее – хотел в кювет столкнуть. Вот видите, – он задрал полу халата и продемонстрировал ногу в шерстяном носке – перелом со смещением.

– А если я ее продам? – в свою очередь зашептала Марина.

– Если она не захочет, ее никто не купит. Я намучился…

– И продали ее моему мужу, – громко сказала Марина и выключила телевизор. В оглушительно тишине, слышно было шумное дыхание дядьки. – Что мне делать? Говорите, иначе я точно сделаю, как обещала!

– Ее нельзя убить, – забормотал дядька, – она уже умерла. Умерла…

– Кто?

– Она… Прямо в машине. Отравилась выхлопными газами, когда муж ее бросил… О! Она не прощает измен…

– Но почему никто не слышит кроме меня музыки? Я сумасшедшая?

– Это она может… – дядька косился на дверь и к чему-то прислушивался. – Меня тоже в психи записали. Но я не псих, нет. Я еще легко отделался, только неврозом. Другим повезло меньше… – он нервно хихикнул. – Простите, ко мне сейчас должны прийти. Я вам ничем не смогу помочь. Вы же видите…

Он принялся подталкивать Марину к двери. Она почувствовала нарастающее отчаяние.

– Это вы продали ее Максиму! Это вы его убили! – она схватила мужика за отвороты велюрового халата и принялась трясти. Голова у дядьки замоталась из стороны в сторону. От него пахло лекарствами и грязным бельем.

– Муж ее сгорел в собственном доме, через месяц после свадьбы на любовнице своей, – просипел дядька, пытаясь отодрать ее пальцы от халата. Совсем близко она увидела его мутные блеклые глаза. – Та тоже вскоре погибла – нашли ее возле машины на асфальте с пробитой головой, типа поскользнулась на льду. Следующий владелец ставил москитную сетку на окно и выпал из него прямо на глазах у семьи. А того, кто за ним, придавило дверью в гараже. Лежит теперь овощем на больничной койке. Вам мало? И это все она! – Дядька все же вырвался и отбежал он Марины подальше. – Уходите! Я не хочу снова влезать в это дерьмо! Вот! Она нос мне сломала, – он ткнул пальцем в костистый нос. – Выстрелила подушкой безопасности. На ровном месте. За то, что я ее не помыл.

Домофон в прихожей заверещал. Дядька дернулся и умоляюще посмотрел на нее. «Уходите, пожалуйста» – прошептал он одними губами и метнулся к дверям. Марина пошла к выходу, опираясь рукой о стену. Сердце ее колотилось в груди, как бешеное.

Замок за спиной щелкнул. Марина принялась медленно спускаться. Навстречу ей бодро поднимались мужчина и женщина, оба в черных костюмах с одинаковыми улыбками на лице. Она посторонилась, пропуская их на узкой лестнице. Мужчина улыбнулся и протянул ей тонкую брошюрку. «Хотите ли вы жить вечно?» прочитала Марина и, резко отшатнувшись, выбежала на улицу.

Сидя на лавочке у подъезда в ожидании такси она все дышала открытым ртом, пытаясь прогнать из легких спертый воздух убогой квартирки – ей все казалось, что воздуха не хватает.

***

Вечером Марина снова решилась войти в гараж. «Я знаю, что с тобой произошло,– сказала она, – наверное, с тобой поступили несправедливо. Но при чем тут я и Максим?» Ответа не последовало, да она и не ждала. «Я точно сбрендила – разговариваю с грудой металлолома». Фары мигнули. Она вздрогнула и попятилась. Рукой нашарила ручку двери, не сводя испуганных глаз с подмигивающих фар. Они мигали без остановки, в каком-то одном им ведомом ритме. Ручка повернулась и… осталась у нее в руке. Она посмотрела на фигурную железку. Безрезультатно потолкала дверь плечом. Нет, гараж строился на совесть. Максим всегда все делал основательно. Ворота закрыты снаружи. Ей не выбраться. Телефон остался в сумке. Она попалась, глупо, как крольчиха! И что теперь?

Мотор плавно и размерено заурчал. Заиграла музыка. И снова Джо Кокер. Из выхлопной трубы тоненькой струйкой потек зловонный дым. Страх паучьими лапками побежал по спине. Марина подбежала к машине – ключей в замке зажигания нет – она умрет, как та, неведомая ей женщина? А, может, так оно и лучше? Уснуть, не видеть, не слышать, не страдать? А что потом? Кому достанется это чудовище? Наверное, брату Максима. Молодой парень – тусовки, клубы. Его она тоже убьет? Но кто-то же должен остановить эту дьявольщину! Она вытерла слезы, открыла дверь и полезла под приборную доску. Надо что-то здесь отрезать или оторвать, чтобы отключить, знать бы еще как. Нечто блеснуло под педалью газа, и рука ее нашарила небольшой гладкий предмет. Она выпрямилась, держа в руках золотой футлярчик помады. Все еще не веря глазам, открыла, провернула основание, вытягивая наружу ярко-красный стержень, закусила губу. Не может этого быть! Нет!

***

– Марина! – кто-то тряс ее за плечо. Она вскинула голову и с изумлением огляделась. Настя, нахмурившись, с тревогой смотрела на нее. – Ну, ты и пугать! Я тебе весь вечер звонила. А утром не выдержала, поехала. Еле нашла тебя. Ты всю ночь в машине проспала? Нет, надо тебе куда-то поехать, развеяться. Хочешь, я путевки посмотрю?

Марина вылезла из машины, с трудом разгибая затекшие ноги. Что вчера произошло? Она вспомнила, как машина внезапно заглохла, и гараж погрузился в тишину. Настя что-то говорила, Марина почти не слышала. Пальцы ее ощутимо дрожали. Так и до психушки недалеко. Потом Настя, наконец, уехала.

– Привет! – Марина открыла дверь с водительской стороны. – Покатаешь меня?

Дрожащие руки не сразу вставили ключ в замок. Втайне, она надеялась, что мотор не заведется. Напрасно.

Мягко шурша гравием, БМВ плавно выкатилась со двора. Марина мчалась по кольцевой, уже не следя за спидометром. Машина послушно совершала маневры, повинуясь малейшему движению руля. Казалось, она тоже соскучилась по трассе, по скорости, по ветру в лобовое стекло.

– Молодец! – шептала Марина. – Молодец! Хорошая девочка!

Они вернулись домой за полночь. При ярком свете прожектора она намыла машину, насухо протерев тряпкой. А потом набросилась на еду, как голодная кошка. Она уже сто лет не ела нормально. И еще она сто лет не была в душе. Она принюхалась к себе и сморщилась. Мыться, и спать. Если машина и работала ночью, то она не слышала, провалившись в глубокий сон.

Утром она пришла поздороваться с машиной, ловя себя на мысли, что такое сумасшествие ничуть не лучше, чем какое-либо другое. Пила кофе в салоне, и разговаривала с ней обо всем, даже о том, о чем с лучшей подругой не могла. Сидеть в машине было приятно. Мягкое сиденье обволакивало тело, и руль сам ложился в руки. Она начала понимать, почему муж так много времени проводил со своей бэхой. Да и что ей делать в доме? Огромный, он казался сейчас пустым и холодным. И еще она постоянно думала о найденной помаде.

Вечером телефон тихонько тренькнул. Кто-то, с неизвестного номера, прислал ей видео. Она машинально нажала на кнопку воспроизведения и застыла. Там, на экране, на огромной скорости мчался грузовик, сминая под колесами того, кто еще секунду назад был полон жизни, надежды, любви, пусть не к ней, вернее, не только к ней. Что это такое? Кто это прислал?

Она отважилась посмотреть ролик еще несколько раз. Зачем? Зачем он выбежал на трассу? Вот он достает из багажника аварийный знак, вот ставит его позади машины. А это что? Что-то мелькнуло сбоку, и Максим бросился за ней, за этой тенью. И тут же мимо пронесся грузовик. Она потерла виски, в голове стоял туман.

Мощный рык оторвал ее от экрана, улицу заливал свет фар огромной фуры.

– Хозяин! – зычно раздалось у ворот. – Хозяин! Открывай, сова, медведь пришел!

За калиткой стоял улыбающийся мужик, примерно тридцати пяти лет в бандане и белой майке, заправленной в спортивные штаны.

– Максимка-то дома? – спросил он. – Гостинцев я ему припер! Аж из самой Астрахани.

– Его нет! – выдавила она через силу, и спасительная темнота накрыла ее с головой.

***

– Ты уж прости! – мужик стоял над ней и махал перед носом платком – своей же банданой. – Я ж не знал, – он кивнул на фотографию Максима в траурной рамке на полке.

Марина огляделась: лежит на своем диване в гостиной и какой-то заросший щетиной бугай, машет над ней вонючей тряпкой и сам тоже пахнет не розами.

– Вы кто? – прошептала она.

– Леха. Леха Маркелов. Не слыхала? Маркелыч, ну?

Она помотала головой. Сколько у Макса друзей? Всех разве упомнишь. Макс, где только не работал и где только не бывал.

– Ладно, пойду я. А рыбу возьми. Не пропадать же. Скажи только где могила? Схожу, как-нибудь, проведаю.

– Стойте, – она потрясла головой и с трудом встала. – Куда вы пойдете? Ночь на дворе.

– Ничего. Машина мне и дом, и стол, и кровать. Три в одном.

– Переночуете у нас. У меня. Вы же с дороги. – Она не знала, что это вдруг на нее нашло. Макс любил гостей, и друзей у него всегда было много, и часто кто-то приезжал, ночевал.

– Лады, – Леху не пришлось долго уговаривать. – Тогда и от чая не откажусь, – он улыбнулся и по-хозяйски огляделся вокруг.

***

– Так, значит, – Леха задумчиво ковырял вилкой в тарелке с картошкой. Она уже все ему рассказала. – Глупости это все. Прости, но после такого у кого угодно крышу снесет. Психов кругом навалом, может, даже больше, чем нормальных людей. Всех слушать, сам чокнешься.

– Но ведь я слышала сама, и капот теплый, также не бывает.

Он с сочувствием посмотрел и пожал плечами. Никто ей не верит. Может, она давно уже сошла с ума, и просто еще не поняла?

Лежала без сна, слушая раскатистый храп нежданного гостя, ждала. Вот, началось. Тихонько загудел мотор, и чуть погодя раздались знакомые аккорды. Она закусила пододеяльник зубами и заплакала. Как они любили друг друга под эту музыку! Правильно, она сегодня не зашла в гараж, не пожелала машине спокойной ночи. Вот она и обиделась.

На первом этаже послышался шум. Леха ходил по комнате, шуршал чем-то. Раздался скрип двери, ведущей в гараж. Он что собирается войти туда?

Она пулей слетела вниз и застыла у входа. Леха самозабвенно возился под капотом, и что-то даже присвистывал.

– Вы что делаете? – хрипло прошептала она.

– Призраков твоих ищу. – Он глянул на нее из-под локтя. – Хитро придумано, однако.

– Что? Что? – Она спустилась со ступенек, пошатываясь, опираясь на стену.

– Про сигналку с обратной связью слышала? – Она неуверенно кивнула. – Хрень такая, машину заводит дистанционно. Макс не ставил? – она пожала плечами. – Кто-то ее тебе по ночам включает.

– А музыка? Всегда одна и та же песня?

– И с этим разберемся, – Леха закрыл капот и полез в салон. Что-то там покрутил, повертел и, наконец, поманил ее сесть рядом. – Видишь, у тебя трек выставлен – одна и та же мелодия записана по кругу. Как только зажигание включается, плеер начинает играть. Как ты сама не догадалась?

Марина покачала головой. Она ведь выключила плеер и даже радио не слушала – боялась.

– Значит, кто-то опять включил. Чудес-то не бывает. И машину заводят дистанционно, правда, радиус действия у этой штуки не сильно большой. Это надо прямо к самому дому подъехать. И не лень же кому-то было.

Но она все еще не верила.

– А как же эвакуатор? А ручка от двери в гараже?

– Разберемся, – Леха потянулся, с хрустом разминая суставы. – Кофейку бы сейчас, – протянул он мечтательно и скосил на нее глаз.

Она кивнула и побрела на кухню, запахиваясь в шаль.

***

– А ну-ка, малышка, покажи дяде, на что способна! – Лешка уверенно сель за руль, отрегулировал сиденье. Машина плавно выехала на дорогу. Яркое утреннее солнце заиграло на черном капоте.