Сердце Сумрака

– Месье, осмелюсь обратить ваше внимание на табличку «Réservé» на столике.

– Вы уберете ее и больше не будете докучать мне с этим. – Артем коснулся руки распорядителя – и тот застыл в лиловом парижском воздухе, словно восковая фигура.

– Да, конечно, месье, – произнес он с тихим удивлением.

– Так-то лучше, мой друг. Тащите сюда официанта.

Инквизитор и Светлая дозорная расположились среди пальм и орхидей. Валентина смотрела вокруг с рассеянной улыбкой, словно чувствовала какую-то неловкость от этой роскоши. На щеках ее проступил легкий румянец, коса горела золотом на солнце, изящное платье из белого шелка ужасно походило на свадебное – и Артем, мельком подумав о предстоящей ночи, испытал стремительное головокружение, будто залпом осушил бокал шампанского.

– Будешь устрицы? – спросил он. – Или лапки лягушек?

– Что ты сделал с этим малым? – с шутливой укоризной сказала Валентина. – Воздействие шестого уровня… это нарушение. Вдруг рядом французский Дозор?

– Ради тебя, – сверкнул глазами Артем, – я нарушу все договора в мире.

Валентина рассмеялась:

– Слышал бы это твой начальник, Натан Иванович.

– Кролевский? С тех пор как я в Инквизиции, он сделался беспечным пенсионером. Скажу по секрету: Натан очень устал. Еще пара лет – и он отойдет от дел. А главой Московского бюро стану я.

Не торопясь они съели ужин – камамбер, устрицы и бутылка «шабли» – и заказали кофе. От вина в глазах девушки зажглись веселые искорки.

– Восхитительное место, – сказала она. – Куда дальше, Артем?

– Куда пожелаешь. Ночной Париж ждет нас.

– Будем гулять до утра?

– Стоило ли заказывать королевский номер с огромной кроватью в «д’Обюссон» – чтобы ночевать на улице?

Вино придало Артему смелости. Он наклонился к девушке и поцеловал ее в губы.

Щеки Валентины замело алым:

– Артем, номер… с кроватью? Мы не слишком торопимся?

– Век долог, да час дорог, Валя.

– Век Иного куда дольше века тех, кто придумал эту пословицу.

– Перед вечностью мы все – мотыльки-однодневки.

– А ты не боишься, что пойдут пересуды? Я Светлая, первого уровня, из Ночного Дозора, ты – Инквизитор…

– Опять ты об этом, – поморщился он, – для того мы и убрались за тысячи километров от Москвы – чтоб не начинались пересуды.

– Но если пойдут слухи – я могу остаться без работы.

– Придумаю что-нибудь. Возьму тебя к себе в бюро. Я и сам был Светлым дозорным когда-то!

– И многие в Ночном Дозоре твой уход расценивают как предательство.

– Вздор. Разве я первый Светлый, кто примкнул к Инквизиции?

– Не первый. Но тебя, меня и прочих «лужниковских» Завулон готовил как острие для удара по Свету. Лишь чудом Тайному Дозору удалось уравнять расклад. И ведь ты был самым сильным из нас!

– Пустое теоретизирование в стиле Гесера. – Локшин отхлебнул кофе, глядя на метрдотеля. Тот покачивался, как пьяный, в своей исторической ливрее у входа в ресторан, не замечая ничего вокруг. Проходившие мимо подростки со смехом фотографировали его на смартфоны. – Пусть зовут предателем, мне нет дела. На моей стороне правда.

– Правда у всех своя.

Артем заметил ироничную улыбку на губах Валентины и резко подался к ней:

– Правда только одна – закон! Великий Договор. Если бы все понимали это и чтили его, мы бы горя не знали. Представь себе тысячелетний мир без крови, без вечных интриг.

– Тогда нам всем пришлось бы стать Инквизиторами, – рассмеялась девушка.

– То был бы лучший день в истории.

– Ты серьезно? Хочешь всех Иных сделать Инквизиторами?

– Мечтаю об этом. Взгляни на меня – я стал Инквизитором и не жалею.

– Ты утопист, Артем. Свет и Тьма слишком различны.

– Для меня нет разницы. Да, я был Светлым когда-то, но все изменилось. Нужно просто принять, что Свет и Тьма равноправны и равноценны.

– Но Свет и Тьма не растворятся друг в друге. Будут тысячелетние сумерки, без печали – но и без радости.

– Валя, даже люди после всех войн смогли договориться и живут в мире – по крайней мере цивилизованная часть человечества. Худой мир лучше доброй ссоры. Ведем войну уже тысячу лет, нас учили, что жизнь – это бой…

Инквизитор допил кофе, бросил на стол несколько зеленых купюр. Парочка вышла из ресторана и направилась в сторону Тюильри. Золотистый вечер погас, и воздух стал черно-синим, хвойным, густым. Артем закурил, Валентина рассеянно любовалась подаренной им розой:

– В твоих словах что-то есть. И я даже хотела бы поверить в тысячелетний мир… но не получается.

Артем затянулся сигаретой, выпустил дым к небу – там разгоралось все больше звезд:

– Конечно, Валя, ведь ты очень умна. Чтобы примирить Свет и Тьму, нужно какое-то колоссальное, непредставимое чудо. Сама стихия Сумрака должна быть в согласии с этим. Мы могли бы попробовать воплотить эту мечту, могли бы – но нужно желание многих сильных, Великих. А может быть, начать с малого? Ты и я…

Он не договорил. Что-то творилось в полутьме под липами в саду Тюильри. Там, куда не проникал свет уличных фонарей. В Сумраке прокатился хлопок и эхо удара – за ним последовал ответный. Еще один – и еще, сильней, звонче. Валентина узнала холодное упругое волнение, наполняющее азартом сердце, разгоняющее кровь перед дракой.

– Вот доказательство моей правоты, – указала она.

Двое – Светлый и Темный. Молодые и не особо сильные: пятого-четвертого уровня. Из-за чего они сошлись в поединке? Случайная стычка? Личная неприязнь? Дуэль? Этого Валентина и Артем так никогда и не узнали.

– Это доказательство их дури, – отвечал Инквизитор.

Он остановился у края пешеходной дорожки и наблюдал, как Темный проворно запустил в Светлого оппонента целой серией файерболов – и тот встретил их «щитом мага». Рваные протуберанцы пламени таяли в Сумраке. Светлый атаковал серией разящих ударов шпагой (яркие росчерки во Тьме), и Темный с трудом парировал их своей. В физическом мире на месте их сражения, казалось, ничего не происходило – но гулявшие в парке люди неосознанно обходили это место стороной. Валентина еще не ощущала тревоги, предчувствие предало ее, она лишь мельком отметила, что французские Иные предпочитают шпаги мечам.

– Пойдем, – сказала девушка, беря спутника за руку, – это не наше дело.

Артем не сдвинулся с места.

– Ты не на работе, – напомнила девушка, – не тебе судить их. Пусть разбираются местные Дозоры, прошу тебя. Не хочется портить вечер.

– Скоро прибудет местная Инквизиция. Я буду свидетельствовать для нее.

Валентина подошла к Артему, взяла за руку… и поняла: все его тело сотрясает легкая дрожь, как у гончей при виде зайца.

– Друг мой, разве за этим мы приехали в Париж? – сказала она.

Артем посмотрел на нее долгим взглядом и как будто пришел в себя. Начавшаяся ночь обещала стать самой прекрасной в его жизни. Он сделал шаг следом за подругой – но в следующее мгновение один из драчунов ударил в соперника «полярным дождем», и тот с трудом отбил его. Ледяная крошка веером разлетелась по парку, и несколько мелких крупиц хлестнули по лицам московских Иных.

Валентина вскрикнула от боли, и тут же взбешенный Артем бросился к дуэлянтам, на ходу доставая до отказа накачанный Силой жезл:

– Всем выйти из Сумрака! Инквизиция!

– Артем, постой, – воскликнула девушка, – это же пустяк!

– Сложить оружие! – Артем великолепно говорил на французском. Драчуны услышали его и заколебались. Темный сразу же бросил шпагу и вскинул ладони к небу. Он повернулся к Артему, улыбаясь, всем видом демонстрируя миролюбие.

Светлый же то ли не успел остановить движение ладони, то ли в горячке не услышал слов Артема (он находился чуть дальше) – и заклятие «тройного лезвия» полетело в Темного за мгновение до того, как тот прекратил сражаться.

Защита Темного не выдержала и лопнула с тонким хрустом. Три лезвия вошли в спину между лопаток, пробили дуэлянта насквозь и растаяли в Сумраке с едва слышным мелодичным звоном. Если бы он не отвлекся на голос Артема – легко увернулся бы: расстояние между врагами было приличным.

Темный обернулся и посмотрел на своего соперника с каким-то детским изумлением; он неловкими жестами пытался остановить открывшийся водопад крови – затем упал на колени. Хотел что-то сказать, но изо рта хлынула кровь.

– Санацио! – крикнула Валентина, сплетая заклятие, останавливающее кровотечение. Поздно. Француз лежал на траве без дыхания.

– Стоять на месте! – приказал Артем Светлому. – Подними руки и выйди из Сумрака!

Бледный как полотно беловолосый юноша с тонкой бородкой и ниткой усов отступил на шаг, посмотрел на Инквизитора с ужасом:

– Он погиб из-за вас. Какого дьявола вы влезли? Вы не парижанин.

– Московское бюро Инквизиции! Вы арестованы за убийство.

– Арестован? – Светлый вытер шпагу о пучок листьев и бросил ее в ножны. – Это не ваша страна. Зачем вы вмешались? – спросил он. – Я не собирался убивать его.

– Суд разберется, – отчеканил Артем. – Сдайте оружие.

Юноша, дрожа от ярости, отступал к парковой дорожке:

– Катитесь к черту, безумец.

– Стоять на месте, это приказ!

– Не имеете права…

– Последнее предупреждение! – Инквизитор вскинул жезл. Аура его полыхала удивительным цветком серебристо-серого огня.

– Вы не имеете права приказывать здесь, идиот!

– Артем, не надо! – воскликнула Валентина. – Прошу тебя, остановись!

Француз высокомерно вскинул голову, повернулся и направился в сторону площади Согласия. Потом не выдержал – и побежал.

«Площадь Согласия – какая насмешка», – успела подумать Валентина.

Артем, белый от ярости, взмахнул жезлом.

– Нет! – крикнула девушка.

Чистая молния Силы ударила Светлого в спину, и тот без движения рухнул на асфальт: пустая оболочка, высосанная Сумраком начисто.

В наступившей тишине слышались далекие гудки автомобилей да негромкая музыка в исполнении уличного оркестра у станции метро «Конкорд».

Валентина быстрым шагом направилась прочь – в бархатное черное небо, горящее мириадами живых огней. Локшин, спотыкаясь, бросился следом. Он вдруг больше всего на свете захотел открутить все вспять. О, если бы можно было сейчас метнуться на две минуты назад, чтобы просто пройти мимо! Он отдал бы за это много лет жизни, отдал бы все, что имел, – даже свой инквизиторский чин.

Артем взял Валентину за плечо, но та вырвалась с рычанием дикой кошки. Он схватил ее снова – с силой, до боли сжав пальцы, – и тогда девушка обернулась и наотмашь ударила его по лицу. Звезды мерцали в ее слезах:

– Неужели ты не понимаешь, что убил их обоих?

– Черт возьми, я пытался делать свою работу! Я Инквизитор!

– Ты злой мальчишка, которому в руки свалилась Сила, вот кто ты!

Она прошептала заклятье – и шагнула в искрящийся прямоугольник портала.

А в парке Тюильри в теплом сиянии старинных чугунных фонарей над двумя трупами ласково шелестели листвой старые липы.

Глава 4

Московская область, городской округ Клин,

около станции «Решетниково»

20 сентября 2015, 07:12

«Сейчас или никогда», – подумала Нелли.

Поезд «Санкт-Петербург – Адлер» тащился вперед все медленней и тяжелей, словно невидимые глыбы камня повисали на его колесах. Дети спустились на нижнюю полку – наверху им было неуютно. Огонек сразу провалился в сон, Лина же долго крутилась под одеялом, затем прижалась к спящему мальчику и только тогда забылась беспокойным сном.

Полина смогла уснуть, лишь наложив на себя «Морфей».

Нелли осталась на часах. Она сидела на краешке полки у двери купе – изящный силуэт в полумраке – и вслушивалась в перестук колес, сжимая в руке револьвер с последними двумя пулями.

Звездная чернота над лесом сменялась нежной синевой: поезд выезжал из страны ночи в рассветный край. В бледном утреннем полумраке Нелли увидела, как ее сын повернулся на бок и, не просыпаясь, улыбнулся и обнял Лину. Мальчик и девочка лежали рядом и смотрели свои детские сны. Рыжие волосы девочки спутались с белыми локонами Огонька, их дыхание смешалось. Нелли долго смотрела на их слившиеся ауры – радужную и апельсиново-оранжевую. Час покоя и безмятежности на исходе тревожной и мрачной ночи.

«Ярик сейчас по-настоящему счастлив, – подумала Нелли. – Счастлив, как не был уже давно».

И что-то словно подтолкнуло ее. Наитие, шестое чувство, материнский инстинкт… Она задохнулась – как если бы в лицо плеснули ледяной воды.

Сейчас или никогда.

От страха упустить момент во рту стало сухо. Нелли простерла руку над спящим сыном. Исцарапанная в драке ладонь слегка дрожала. Столько лет мы с Матвеем размышляли о том, как это случится, столько лет не решались – потому что ужас был сильнее надежды. Светлый или Темный?

«Наверное, здорово, когда муж и ребенок – Иные», – сказала вчера Полина. Но это было не совсем верно. Ее сын не был Иным. И не хотел им быть. Почему? Нелли устала задавать себе этот вопрос.

Ему не нравится ваша вражда. Этот хищный кошачий блеск в глазах отца – и это вечное скрытое беспокойство в глазах матери.

Нет, было что-то еще. Нечто в глубине его вечно печальных глаз, невысказанное, неосознанное.

Несформированная судьба. Решать Сумраку. И знаешь, мы с мужем очень боимся его решения.

Может быть, глубоко внутри себя Огонек знает нечто, не доступное никому… Нечто, запертое в подсознании.

«Ты тоже не хочешь знать этого», – с бешено колотящимся сердцем подумала Нелли. Возможно, это знание было когда-то твоим и перешло ему по наследству – а твоя память милосердно избавилась от него. Тонкие пальцы волшебницы затрепетали. Нет, нет, нет – уж легче думать, что твой сын принадлежит только тебе!

Огонек улыбался во сне. Лина сладко вздохнула и обняла его в ответ, на лице ее застыло выражение одновременно счастливое и слегка капризное. А лицо мальчика словно светилось изнутри.

Я с первого дня не могла отделаться от мысли, что придется его хоронить и жить дальше.

Нет. Только не такая судьба.

Простит ли он тебя?

Простит, когда поймет. А лучшего шанса, чем сейчас, возможно, не будет никогда.

Светлый или Темный? Только не Темный, пожалуйста, пожалуйста!

Счастливый человек должен стать Светлым Иным. Но судьба Ярика не определена…

Сумрак вокруг Нелли пришел в движение, завертелся медленным вихрем. Она ласково провела рукой по щеке сына, и в неверном свете нарождающегося утра его образ заколебался, потускнел, как на старой выцветшей фотографии. За минуту до того, как произошло непоправимое, обе их спутницы – Полина и девочка – открыли глаза. Не просыпаясь, не шевелясь, они смотрели на совершающееся чудо.

Чудо обращения человека в Иного.

Огонек проснулся уже в Сумраке.

Светлый или Темный?

* * *

Санкт-Петербург, набережная канала Грибоедова

20 сентября 2015, 07:28

По черной ряби канала плыли отблески огней. Собравшимся на берегу не нужен был свет для того, чтобы увидеть друг друга, но из уважения к тому, кто их созвал (а еще больше из страха перед ним), в промозглом воздухе подвесили несколько огненных сфер, издали похожих на факелы. Пятеро Темных – трое мужчин и две женщины – наблюдали, как на мосту над каналом появилось серое мерцание, и из него, словно ангел из сияющего облака, спустился Инквизитор первого уровня Артем Локшин. Его аристократически бледное, обрамленное черными волосами лицо выражало безмерную усталость и презрение ко всему, на что падал взгляд. Чекистская кожанка скрипела при каждом шаге, а рукоять двуручного меча на бедре играла серебром. Мерцающее сапфировое око амулета на его груди казалось живым.

– Восемнадцать погибших, – бросил он вместо приветствия, – в том числе Гаш, вожак петербургского Дневного Дозора. И всего один раненый.

– Пострадавший, – поправил его один из Темных, – у него психологическая травма. Наши целители им уже занимаются.

Это был высокий мужчина в кожаном плаще буро-серой змеиной расцветки. Он казался крепким и довольно молодым, но длинные, зачесанные назад волосы его были абсолютно седыми. На бледном до голубизны гладком лице выделялись большие узкие глаза – холодные, с вертикальными зрачками.

– Сокрытие правды, – проговорил Артем, облокотившись о перила набережной, – вот худший грех перед судом. Ничто так не оскорбляет правосудие, как ложь и тайны дозорных интриганов. Подумай об этом, Тайпан, прежде чем отвечать на вопросы.

– Можно поклясться говорить правду и ничего, кроме правды, – и уже в этом солгать.

– Я не прощаю ложь даже вашим вождям – а холуи вроде тебя за каждое слово лжи заплатят дорогую цену.

Тайпан ничем не показал обиды, лишь его змеиные зрачки стали еще тоньше.

– О, ваше инквизиторское сиятельство! – прошипел он с иронией.

– Довольно расшаркиваний. Вы, Темные, натравили на одну-единственную Светлую женщину свору головорезов – но она больно щелкнула вас по носу. Как же это вышло?

– Судье и защитнику Великого Договора стоит быть более дипломатичным. Ты возбуждаешь гнев и недоверие к Инквизиции в моих подчиненных.

Он взмахом ладони указал на четверку Темных за спиной.

Вопреки его словам подчиненные, казалось, откровенно скучали. По правую руку от Тайпана высился коротко стриженный мрачный гигант, затянутый в кожу: сплетение мышц, толстая лобовая кость и маленькие безразличные глазки. «Машина для убийств Светлых волшебниц и их детей», – промелькнуло у Артема. Чуть в стороне стояла высокая изящная девушка в черном, Инквизитор безошибочно определил в ней боевого мага-перевертыша третьего уровня. Рядом – рыжеволосый молодой человек с повадками кота и юная брюнетка в очках. Встретившись взглядом с Артемом, она робко опустила длинные ресницы и почти перестала дышать.

Всех их Локшин знал с детства. Много лет назад они познакомились в детском лагере «Лесная сказка», затем вместе стали Иными в ночь первомайского шабаша. Пятеро из семи, что обратились ко Тьме. И где-то заняты темными делами еще двое. Теперь они семеро – Особый отдел Дневного Дозора Москвы.

– Не юли, змей, – проговорил Инквизитор, подходя вплотную к Тайпану. – Я хочу знать, что здесь произошло. Я ни за что не поверю, что Гаш отправил на смерть свою гвардию и сам сложил голову ради проверки регистрации у заезжих Светлых.

Тайпан спокойно встретил его давящий взгляд:

– Как я слышал, Гаш получил информацию, что в квартире дома номер тридцать находится нечто очень важное. Источнику он доверял.

– И что же это?

– Мы тоже хотели бы знать.

– Не ты ли, Тайпан, подкинул Гашу эту информацию?

Темный маг усмехнулся кончиками губ:

– Почему бы тогда уж не сам Завулон?

– Завулон в отличие от тебя умеет просчитывать последствия на несколько ходов вперед. Он бы не допустил катастрофы. Фактически Дневной Дозор Петербурга обезглавлен и обескровлен. Светлые не преминут воспользоваться этим.

Тайпан промолчал в ответ, лишь все та же тень улыбки скользила по его серым губам. «Похоже, ему все равно», – обескураженно подумал Артем.

– Итак, тебе нечего сообщить следствию? – спросил он.

– Говори с местным Дозором, Инквизитор. Это их рутина.

– Что же вы, москвичи, забыли в Петербурге?

– Эрмитаж посмотреть приехали, – вставил рыжий парень.

– Я не тебя спрашиваю, Локи.

Тайпан бросил короткий взгляд на подручного – и тот отступил в тень.

– У нас здесь встреча со старым другом, – пояснил Тайпан.

– У такой рептилии, как ты, бывают друзья?

– Представь, Артем, – мы, Темные, тоже умеем дружить.

Локшин ощутил нарастающее бешенство. Время убегало, а ни один ответ не приближал его к пониманию сути происходящего.

– Ночной Дозор тоже ни сном ни духом, – сказал он. – В квартире жил их сотрудник Матвей Гордеев, но он сейчас в командировке. О его жене никто не знал, у Светлых она в розыске с 1998 года. Что здесь творится, Тайпан? Осведоми правосудие!

– Это ты – правосудие? Всего каких-то четыре года назад ты был Светлым и убивал моих друзей. Почему я должен доверять тебе?

Голос Артема загремел:

– Ты забываешься, змеюка! Я давно уже не Светлый. Я беспристрастен, я – слуга Договора.

Темный боевик, гора мышц, сделал шаг к Артему – словно в воздухе поплыла черная скала. Он возвышался над Инквизитором на две головы.

– Мне плевать, чей ты слуга, – отвечал Тайпан, – наши дела тебя не касаются. Если мы что-то нарушим – будем отвечать. А сейчас убили наших друзей, и мы требуем отмщения!

Но Артем уже взял себя в руки:

– Кто же убил твоих друзей – Гордеевы, которые защищали себя, или ты сам – когда отправил Гаша на смерть?

Теперь Темный громила подошел к Артему вплотную, навис над ним, как бульдог над котенком, издавая странный рокочущий звук, будто внутри у него заработал ржавый двигатель, – но Инквизитор неуловимым движением выхватил золотой жезл и ткнул им Темного в плечо. Вспыхнула голубая искра – и гора мышц откатилась на шаг назад.

– Спокойно, Азиз, – сказал Тайпан, – мне не нужны разборки с Инквизицией. Доверять мы друг другу не станем, это верно, – но цель у нас сейчас общая.

Азиз, потирая обожженное плечо, отодвинулся. Темные смотрели на Артема с кривыми ухмылками, держа ладони поблизости от оружия. Только худенькая девушка в очках прижалась спиной к грязной стене дома, пытаясь унять дрожь.

– Тебе нужна информация? Изволь. – Тайпан снова был спокоен и холоден как ни в чем не бывало. Из рукава его плаща выскользнула тонкая черная змейка, лизнула раздвоенным язычком его ладонь и юркнула обратно. – Ходят слухи, что Светлые готовят какую-то большую мерзость. Собираются нарушить Договор по-крупному. Они не станут действовать открыто – но привлекут бывших дозорных, отставных профессионалов. Именно это узнал Гаш. Слухи – еще не факты, но он хотел проверить.

Артем слушал и размышлял. Змей, как всегда, смешивал правду с ложью, но кое-что вырисовывалось. Семья Гордеевых зачем-то понадобилась Темным. Матвей приехал в Питер, скрывая ото всех жену и ребенка. Однако как-то же вышло, что вчера он оказался с сыном в Москве – а жена со своим пятым уровнем в это время уложила целую Темную банду? Впрочем, мину мог установить и сам Матвей… в прошлом – профессиональный боевик Тайного Дозора.

– Информация за информацию, – сказал Инквизитор. – Я видел Гордеева сегодня ночью. Он сейчас в Москве, в офисе Ночного Дозора, ждет моего допроса… вместе с сыном.

Произнося последние слова, он внимательно наблюдал за Темными. Азиз и Тайпан остались бесстрастными, но трое остальных едва уловимо изменились в лице.

Дело в сыне.

Вот из-за кого восемнадцать Иных навсегда ушли сегодня в Сумрак. А Тайпан и его громилы отчего-то предпочли не приближаться.

– В штабе у Гесера, – переспросил Тайпан, – это не ошибка?

– Нет, я узнал кабинет, из которого шел видеозвонок, – объяснил Артем.

Локи присвистнул. Темные зашептались.

– Мы требуем его ареста и суда, – сказал их глава. – При допросе должен присутствовать наш представитель.

– Это решать суду.

– Я сообщу Завулону. – Тайпан оставался непроницаем – но Артем уже понял главное и решил, что встречу можно заканчивать.

– На здоровье. Но я запрещаю вам сводить с семьей Гордеевых счеты, – сказал он ледяным голосом. – Если нападете на след Нелли – сообщайте мне. На этом попрощаемся.

– Не могу тебе ничего обещать, бывший Светлый, – в тон ему отвечал Тайпан. Он повернулся спиной к Инквизитору и сделал жест своим: уходим.

Все пятеро удалились в сторону Вознесенского проспекта.

Инквизитор остался на месте. Он стоял, опершись на чугунные перила, и смотрел вслед пятерке Темных. Своим обострившимся зрением он видел сквозь Сумрак, как в квартале от него пять силуэтов постояли кружком, совещаясь, и разошлись в разные стороны. Артем ждал.

Один из силуэтов – точеная изящная фигурка с темно-синей аурой в розовых лепестках – сделал круг по району и торопливо побежал обратно. Темноволосая девушка в очках, похожая на старшеклассницу-отличницу.

– Здравствуй, Агата, – прошептал он.

Вместо ответа девушка прильнула к Артему, как кошка, и принялась покрывать его лицо поцелуями.

– Как я скучала, как скучала по тебе, любимый…

* * *

А где-то на залитом дождем Вознесенском проспекте Тайпан извлек из складок плаща смартфон и принял звонок. Номер не определился, но Темный маг знал, кто звонит.

– Я слушаю.

– Привет, дружочек, – сказал насмешливо Дориан, – как там наш Инквизитор – еще не посадил тебя на костер за все твои грехи?

Тайпан мысленно выругался.

– Говори, что нужно, у меня мало времени.

– Обиделся… большие мальчики не должны обижаться на шутки, запомни, змей.