Полная версия
Весенняя песня Сапфо
Та жизнь, которую Сапфо вела до и после замужества, вдруг мгновенно растаяла, исчезла, и на ее месте ничего не было – только бесплодная пустыня.
Сапфо гораздо дольше, чем положено, носила траурную одежду и действительно как живая тень бродила по Сиракузам, поражаясь щедрой роскоши и одновременно враждебности этого незнакомого города.
Она знала, что больше не захочет связывать себя узами брака, о чем шепотом, а то и вслух начала уже намекать преданная служанка Диодора.
Мол, такой умнице и красавице, как Сапфо, неприлично долго оставаться одной. И хотя чересчур торопиться не следует, но загонять раньше времени себя в могилу тоже не имеет смысла, к тому же ребенку, который уже начал шевелиться у Сапфо под сердцем, нужен отец…
Конечно бормотала словно бы сама себе под нос Диодора, люди не понимают, почему молодая, красивая женщина отвергает предложения от поклонников, которые тут же посыпались на нее, как внезапный снег на голову в середине лета. Они же не знают, как хозяйка любила своего красавчика Керикла. Но, с другой стороны, она, Диодора, пока что не слепая и видит, как на ее хозяйку пялятся прохожие, хотя Сапфо не носит украшений и не снимает траура…
Сапфо молча слушала бормотания Диодоры, сидя на скамейке в тени деревьев или вечером перед горящим очагом, и они казались ей шумом дождя за окном, плеском морского прибоя, журчанием городского фонтана, но в любом случае чем-то таким, что не имело к ней ни малейшего отношения.
В Сиракузах Сапфо со своей служанкой поселились в богатом, прекрасно обставленном доме, обжитом уроженцами Лесбоса. Тогда все вновь прибывшие беглецы разместились под гостеприимным кровом своих бывших соотечественников, и лишь волею случая (всевышних богов!) Сапфо оказалась под покровительством именно этой богатой, бездетной пары – старого Трилла и его жены Анактории.
Сапфо была благодарна своим новым хозяевам за то, что они не донимали ее своей опекой, – предоставили комнаты, обильный стол, но при этом вовсе не докучали лишними расспросами и разговорами, на которые, как известно, бывают особенно падки женщины, запертые мужьями в четырех стенах.
Трилл, похоже, вообще считал, что у Сапфо после известия о смерти мужа случился паралич языка. И порой ворчал, что хотел бы посмотреть, будет ли его женушка предаваться столь же безутешной печали после его смерти, и даже грозился устроить ей как-нибудь проверку.
Он вообще вел себя со своей женой на редкость бесцеремонно, постоянно осыпая ворчливыми упреками и не стесняясь в выражениях даже в присутствии посторонних людей.
Сапфо поражало, что Анактория – такая невозмутимо цветущая по сравнению со своим ссохшимся, злобным супругом! – не отвечала на его выпады ни единым словом и даже тихо улыбалась про себя, словно имела дело с несмышленым ребенком.
Признаться, Сапфо это даже удивляло: неужели привычка к обеспеченной жизни делает любую женщину столь покорной? Или здесь имела место какая-то странная форма любви, неведомая Сапфо?
Впрочем, Сапфо по-настоящему об этом не задумывалась, лишь иногда ее невольно охватывала жалость к Анактории.
Все-таки эта добрая женщина постоянно старалась как-нибудь по-своему, незаметно подбодрить и порадовать Сапфо: то присылала ей тарелку с изысканными пирожными или восточными сладостями, то украшала комнату печальной гостьи свежими цветами или внезапно начинала петь в соседней комнате, аккомпанируя себе на лире, – не слишком громко, но достаточно для того, чтобы быть услышанной через приоткрытую дверь.
Именно она, Анактория, нашла в Сиракузах лучшего врача, который то и дело наведывался в дом и следил за состоянием Сапфо, – ведь под складками туники у невеселой гостьи-молчуньи вскоре округлился большой живот. А потом она же отыскала и сноровистых повитух, очень ловко и искусно принявших роды.
Сапфо даже и во время родов не кричала, словно подтверждая диагноз, поставленный Триллом, а только молчаливо вздыхала.
Вздохнула Сапфо и тогда, когда узнала, что родилась девочка. Что поделать, Керикл так и не дождался наследника, который гордился бы славой своего воинственного отца. Но это был невольный вздох облегчения – слава богам, что теперь некому будет мстить обидчикам Керикла и тоже складывать голову в борьбе за власть.
Пусть лучше дочка учится вышивать и баюкает глиняных кукол – воображаемых героев.
Сапфо назвала новорожденную девочку Клеидой в честь своей матери, оставшейся на Лесбосе.
Но следом произошло еще одно событие, перевернувшее все в доме с ног на голову.
В тот момент, когда во внутренний двор внесли на связанных простынях красного как рак недвижимого Трилла, Сапфо подумала, что этот странный человек все-таки надумал устроить своей жене обещанную чудовищную проверку – не более того.
Но оказалось, что с Триллом в бане случился приступ, возможно, вызванный тем, что старик выпил слишком много вина, а потом еще все время просил подогревать угли, потому что его начал бить внезапный озноб.
Увы, это оказалось вовсе не злой шуткой – в тот же день Трилл скончался и отправился к своим предкам, не простившись ни со своей женой, ни с друзьями-собутыльниками, ни с родственниками.
Дом, который только что был взбудоражен рождением дочки Сапфо и младенческими криками, теперь погрузился в траур: в нем зазвучали погребальные причитания.
Порой Сапфо даже приходило в голову, что именно она, сама того не желая, стала чуть ли не главной причиной гибели Трилла и соответственно несчастья Анактории, – они просто сами не заметили, как оказались охваченными невидимым круговоротом смутной, чужой тоски.
Но иногда вдруг к Сапфо являлась и вовсе страшная мысль: может быть, она ускорила также и гибель своего Керикла? Тогда, когда на корабле молилась по очереди всем богам, упрашивая, чтобы они научили ее, как ощутить в стиснутой вечными тревогами груди такие же свободу и покой, которыми обладают ветер, море, волны и даже парус, казалось бы накрепко привязанный к кораблю? Все – только не люди. Разве такая свобода доступна хотя бы одной женщине в мире?
Сапфо во всех подробностях помнила то утро, которое она теперь считает своим вторым днем рождения.
В окно светило солнце, кормилица только что принесла показать Сапфо розовощекую малышку – малютка Клеида уже научилась смешно морщить носик, с улицы были слышны звуки несмазанных тележек, на которых рыбаки везли с побережья на городской базар свежепойманную, еще живую рыбу.
Двое озорных мальчишек – наверное, это были дети кого-то из слуг – кидались друг в друга апельсинами, выкрикивая какие-то гортанные дразнилки. Кажется, кто-то из них случайно угодил в одну из лошадей, она рванулась в сторону и опрокинула тележку с морским грузом.
Вслушиваясь в сразу же поднявшийся за окном гомон, крики, смех, когда множество людей принялись вылавливать, теперь уже руками, прямо с земли, трепыхающихся рыбин, Сапфо впервые за долгое время почувствовала, что к ней тоже возвращается, казалось бы, навеки утраченная радость жизни. И тут же услышала, как в соседней комнате Анактория тихо заиграла на флейте, выдувая губами такую печальную мелодию, какой Сапфо не слышала никогда в жизни.
И тогда Сапфо не смогла справиться со своим чувством жалости: забежав в комнату Анактории, она начала просить у этой женщины прощения в том, что невольно своим появлением навлекла несчастья на ее дом.
«О нет, Сапфо, ты вовсе ни в чем не виновата, – подняла Анактория на Сапфо свои темные, загадочные глаза и вдруг добавила спокойно: – Мало того, мне кажется, что Тихэ наконец-то повернула ко мне свое лицо, но все еще никак не решится осчастливить меня окончательно».
И Анактория поведала Сапфо, что главная ее мечта – как можно скорее вернуться на Лесбос. Но пока что она не может покинуть Сиракузы, потому что вот-вот сюда должны явиться многочисленные племянники Трилла и другие желающие принять участие в дележке его немалого наследства. Поэтому пока что Анактория вынуждена оставаться в этом доме и петь печальные песни, а не плыть под легкими парусами в сторону родного острова, как бы ей того хотелось, – вот, собственно, и вся причина ее грусти.
«Ах, Сапфо, когда-нибудь ты тоже поймешь, что нам, женщинам, ничего не принадлежит на этом свете, кроме нашей души, – сказала тогда Анактория. – И потому мы должны изо всех сил копить только те сокровища, которые находятся внутри нас самих. Но, к сожалению, очень немногие женщины умеют это делать.
Не грусти, Сапфо, – вот что также сказала Анактория, с улыбкой вслушиваясь в веселую возню рыбаков и детей за окнами. – Пусть мы, женщины, подобно несмышленым детям, не внесены в имущественные списки и даже не считаемся законными гражданами той или иной страны, но зато нам принадлежит весь мир. И он такой огромный, что о нем не догадывается ни один мужчина, даже если он объехал великое множество чужеземных стран.
Вот что я скажу тебе, печальная Сапфо, – продолжала Анактория. – Всякий человек за свою жизнь умирает не один раз. Ведь разлука – это тоже маленькая смерть. Ты мучаешься оттого, что не понимаешь, что с тобой происходит. А на самом деле ты умерла в тот момент, когда рассталась со своим супругом на пристани. Но лишь для того, чтобы снова возвратиться к жизни, к новой жизни… Ведь женщины – как многолетние цветы. Каждую весну они расцветают еще более пышным цветом на том месте, где недавно была голая земля…»
Признаться, Сапфо поначалу неприятно передернуло, когда Анакта назвала смерть своего престарелого мужа «улыбкой Тихэ». Но после того как та вдруг очень спокойно, но с обнажающей откровенностью рассказала, сколько унизительных моментов заставил пережить ее богатый самодур, Сапфо перестала осуждать эту женщину.
«Во-первых, я научилась просто не замечать присутствия этого человека, как умеем мы не обращать внимания на мышь, скребущуюся за стеной, – сказала Анактория. – А во-вторых, Сапфо, я ведь никогда не бываю одна».
«Ты хочешь сказать, что постоянно чувствуешь покровительство богов?» – осторожно спросила Сапфо, боясь ненароком обидеть женщину лишним напоминанием о ее бездетности.
«Нет, я не бываю одна, потому что со мной всегда есть я», – ответила Анактория, загадочно улыбаясь, и Сапфо поразилась простой мудрости этих слов.
«Но… неужели тебе, Анактория, никогда не хотелось по-настоящему, страстно любить и быть любимой? И чтобы с этим человеком было все, все общее?» – выдохнула Сапфо, выдавая буквально помимо воли свое самое заветное желание.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Перевод О. Румер
2
Перевод В. Иванова
3
Перевод В. Иванова
4
Перевод В. Иванова.
5
Перевод В. Иванова.
6
Перевод В. Иванова.
7
Перевод В. Вересаева.
8
Перевод В. Иванова
9
Перевод В. Вересаева.
10
Перевод С. Радцига.
11
Перевод В. Вересаева.
12
Перевод В. Вересаева.
13
Перевод В. Вересаева.
14
Перевод В. Вересаева.
15
Перевод В. Вересаева.
16
Перевод В. Вересаева.
17
Перевод С. Радцига.
18
Перевод В. Вересаева.
