Дежавю

Я вздрогнула, как от удара. Глянула на своего собеседника. Частое, прерывистое дыхание, вырывающееся сквозь сжатые губы, выдавало, кипевший в нём гнев. В тёмных выразительных глазах лишь одно желание – разрушить. Громов не умел проигрывать. Самое страшное, что он сейчас озвучил мой самый главный кошмар – рваться всей душой туда, где тебя уже никто не ждёт. Я затёрла до дыр единственное письмо от Кирилла, помню наизусть каждую букву, каждое слово. Нет. Не мог человек, написавший эти строчки отречься от своих чувств. Его слова не лгут. Я буду верить. Иначе…

Иначе не должно быть.

– И никогда не говори никогда! – уже равнодушным голосом оборонил удаляющийся Рома.

– Не в этом случае… – уверенно усмехнулась я. Надеюсь, он услышал. Маньяк.

Побродив ещё недолго, наша большая и дружная компания направилась к скалам у берега. Как сказал Дмитрий Васильевич, в этих скалах, на высоте 60 м над рекой, высечен пещерный монастырь. Что ж любопытно. С высоты Старый Орхей был как на ладони. Большая, живописная долина, окруженная рекой. Пока мы восходили к монастырю по узеньким ступенькам, я, то и дело, поглядывала на Ритку. Вокруг девушки второй день царило подозрительное оживление, сопровождаемое шушуканьем и взрывами смеха по поводу каких-то ставок. Я знала, что мои одноклассники часто заключают глупые пари, но сама в них ни разу не участвовала, и этот раз не станет исключением. Главное, что Рита действительно потеряла ко мне интерес.

Скалистые склоны действительно оказались изрытыми монастырскими ходами и кельями. Стены, в большинстве своем были расписаны письменами.

– В те времена, когда христиане пришли на эту землю, в этих неприступных скалах уже были пещеры, высеченные доисторическими племенами, – проинформировал нас Саныч – Частые набеги крымских татар заставили монахов углубиться в самое их сердце. Они расширяли существующие пещеры и высекали новые. Сейчас мы находимся на территории старейшего православного скита.

Мы как раз миновали коридор со ступенями, ведущий от Реута, и стояли перед алтарём самой настоящей каменной церкви. Свет сюда проникал через небольшие окна, защищённые железной решеткой. Внутри было прохладно и пахло ладаном. От северной до южной стены тянулся иконостас, который состоял из нескольких рядов икон разного размера. Тяжёлые своды нависавшие над ним, придавали убранству торжественное уединение от окружающего мира.

– Это место так же называют катакомбным храмом – Наш экскурсовод с почтением ступал по пестрым дорожкам ручной работы, что устилали церковный пол – можете зажечь свечи, затем я вам покажу ещё одно удивительное место, прямо неподалеку.

Мои одноклассники пошли зажигать свечи. Я присоединилась к ним, тоже зажгла свечу, помолилась, но задерживаться не стала. Захотелось побыть немного одной. Привести в порядок свои мысли и чувства, пока удивительное умиротворение, дарованное эти местом, ещё не покинуло меня. Чуть поодаль заметила небольшую колокольню с выбеленными стенами, она утопала в золоте осенней листвы. Как же красиво! Разделить бы этот восторг с любимым человеком! Я точно знаю, он бы тоже это почувствовал. Он бы понял, как и всегда, без лишних слов.

– Насть, ты к чудесам приобщаться не будешь? – Оксана вопросительно приподняла свои светлые бровки.

– Буду, просто засмотрелась, – я с порядочной долей любопытства направилась к кучкующейся у обрыва группе.

Чудесным местом оказался большой, каменный крест, стоящий на самом краю крутого мыса.

– Согласно местным поверьям, если к середине креста приложить руку и искренне загадать желание, оно обязательно сбудется, – Учитель жестом пригласил нас к распятию, – Прикоснуться надо прямо к шестиконечному цветку, что высечен по центру. Это сердце нашего народа.

Скорее всего, это лишь красивая легенда, для доверчивых туристов. Но как же я устала постоянно идти на поводу у доводов разума. Поступать, вопреки своим желаниям, потому что, мне изо дня в день твердят – в чудеса верить глупо. Может быть, я хочу быть глупой! Хочу верить в осуществимость своих грёз, в силу искренних чувств, а не в холодный расчет и значимость материальных благ. Решительно направившись к распятию, я не стала задумываться над своим желанием. Я твёрдо знала, чего сейчас хочу.

Прижав пальцы к каменному цветку, я зажмурилась. Пусть, ещё хотя бы раз, я увижу Кирилла, услышу его голос, обниму…

По щеке скатилась одинокая слеза.

– Если судьбе угодно нас разлучить, пусть, в этот раз, даст хотя бы возможность сказать ему «прощай»!

Откуда мне тогда было знать, что даже с самые невинные желания могут обернуться кошмаром?

После короткого привала, наши сопровождающие отвели нас к руинам каменной крепости. Её стены были возведены в форме четырёхугольника, а на каждом углу была смотровая башня. Внутри крепости находился дворец начальника крепости Гангура. Расположившись в тени его полуразрушенных стен, мы слушали старинную легенду о золотой карете.

– В легенде сказано, что начальник этой крепости был стар и очень богат. –Саныч сделал театральную паузу. – Все подвалы его замка были полны золота. И даже карета была сделана из чистого золота, а колёса её – из серебра. Эта карета хранилась в отдельном помещении с железными воротами, и Гангур выезжал на ней лишь раз в году, на Пасху. Сдвинуть её с места могли только сорок лошадей, так она была тяжела. Гангур был богаче господаря своего Штефана Великого, который нередко обращался к нему за помощью. Узнал про богатства Гангура султан, собрал войска и двинул на Орхей.

Покорили турки город, подошли к замку воеводы Гангура, но того и след простыл. Заперся он со всеми богатствами в скальном монастыре. Приказал тогда султан сжечь город, а Гангура, любой ценой извлечь из монастыря. Среди обитателей монастыря был старец Паисий. Корыстный и жадный, потерял он голову при виде золота Гангура и стал строить планы, как овладеть хотя бы частью этих несметных богатств. Однажды, тёмной ночью, пошёл он якобы по воду и тайком пришёл к султану. В ту же ночь турки через тайный подземный ход вошли в монастырь и перебили всё войско Гангура. Получил Паисий своё золото, сел в лодку, чтобы скрыться из этих мест, но воды Реута вдруг забурлили, завихрились и поглотили лодку, и золото, и человека. Часть добра Гангура турки увезли с собой, а часть замуровали в подземельях, в том числе и золотую карету, с тем, чтобы потом за ним вернуться. Только так по сей день никто и не знает, было ли это добро вывезено или до сих пор находится где-то в подземных тайниках. – учитель географии отпив воды, бодро добавил – В любом случае, время клонится к вечеру, а нам ещё палатки ставить. Да и песни под гитару никто не отменял!

Вдохновлённые предстоящим развлечением, мы выбрали место для ночёвки. Рыжевато-зелёную полянку недалеко от скального монастыря.

– Поближе к золоту, – мечтательно выдохнула стоящая рядом Оксана.

–А я уже нашёл своё золото! – Тимка широко улыбнулся, за что получил от девушки звонкий поцелуй в щёчку.

– Пойду пока палатку ставить – решила я не смущать друзей – не скучайте.

– А мы дров для костра принесём, – с энтузиазмом вызвался Тим – там старый сад недалеко!

– За ними уже Витя с Ромкой ушли, – ехидно пропела Света – обломайтесь, голубки.

– Ну, если Витя с Ромой, тогда точно надо идти, – не растерялся Тимка – знаем мы этих работничков…

– Идите уже, я замёрзла, – Ритка, капризно надула губы – девочки, что там с нашей палаткой?

Палатка у них была большая, трёхместная, ночевать подруги договорились вчетвером, чтоб не так страшно было. А с установкой девушкам помогал добродушный Орлов.

Я же, спустя сорок минут, со своей задачей так и не справилась. Оксанка с Тимкой ещё не вернулись, поэтому мне ничего не оставалось кроме как с несчастным видом разглядывать выложенные части нашей с Оксаной обители.

– А я всё жду, когда же ты признаешься, – Ромка одарил меня нахальной улыбкой – как сильно ты во мне нуждаешься.

– Поздравляю, дождался!

Сейчас не время спорить, поддерживая Ромкины одному ему понятные игрища, а мои помощники на горизонте так и не появились.

– А волшебное слово?

– Гори в аду! – на этот раз я не смогла сдержаться и засмеялась. Искренне и звонко.

Ромкино растерянное лицо того стоило. Усмехнувшись, он быстрыми, уверенными движениями установил всё как надо и уселся рядом.

– Спасибо, ты меня выручил, – меня переполняло удивление и благодарность – разве так сложно быть хорошим?

Парень пожал плечами.

– Я всё ещё жду… – он не спускал с меня горящих глаз.

– А я уже как бы, не нуждаюсь, но договаривай, раз начал.

– Меня учили за спасибо не работать, – Рома постучал длинным пальцем по своей щеке – но я вполне согласен на поцелуй.

– Громов, ты отвратителен!

Зря я понадеялась на его порядочность.

– А ведь грань между любовью и ненавистью совсем тоненькая. Ты точно ничего не путаешь, Насть?

Бессмысленно, что-то доказывать Громову. Я это точно знаю. А потому, не ответив, направилась к костру.

– А я говорю, не прибьёт! – упрямо настаивала Оксана – Тим, ну не будь трусом!

– А я ещё пожить хочу! – Тим с яростью кинул собранные ветки – Ты видела его взгляд? В нём мои бренные останки лежали, разобранные по разным пакетам. Не хочу! Не буду!

–Если ты не придёшь,– преувеличенно ласково продолжала девушка,– то Венечка узнает, где именно живёт мой парень. И будет как Хатико, встречать тебя у подъезда. Каждый день. Лучше сам покажись ему, я же рядом буду!

–Насть, скажи ей! – Тим прытко юркнул за мою спину. – Скажи что это глупая затея!

–Какая ещё затея? – осторожно уточнила я. Стоять меж двух огней мне ой, как не хотелось. – И причём тут твой Венечка?

Я знала только то, что Венечка, а именно так звали старшего брата Оксаны, был крайне разочарован мокрым чудиком, который проводил его сестру домой. А спешный побег Тимы с «места преступления» только усугубил, и без того плачевное положение.

– В это воскресенье мне исполняется 18. И, впервые в жизни, мне дали добро на персональную гулянку! Громкая музыка, танцы, полная дача друзей. А этот, – блондинка злобно сощурилась – морковка, не хочет приходить!

– Она забыла добавить, что там будет Веня. – Шепотом пояснил мой друг. – Присматривать.

– Вот как раз и познакомитесь! Не станет же он тебя потрошить в мой праздник.

– Всё, хватит! – капитулировал Тим – Так и быть, я приду! Уговорила. Если что, у меня на цитрусовые аллергия. В больницу их не приносите!

Мы рассмеялись, тем временем, братья Соколовы (Соколики, как их все называли) принялись возиться с костром. Стас и Дима были миролюбивыми, дружными ребятами. Их любили все, начиная от одноклассников и заканчивая самыми вредными учителями. Так как оба ходили в музыкальную школу, они были всегда востребованы на внеклассных мероприятиях. Стас неплохо играл на гитаре, а Дима пел. Надо ли говорить, что при вполне заурядной внешности, харизматичные Соколики пользовались успехом у юных барышень. Так же, не малого авторитета им прибавляла дружба с азартным Витей и мрачным красавцем Романом Громовым. Когда вся четверка была в сборе, они магнитом притягивали к себе взгляды и думы окружающих.

– А где вы Ромку потеряли? – озадаченно огляделся подошедший Витя.

– Он провозгласил себя нашим кормильцем – поведал нам Стас – И ушёл к реке, раков ловить.

– Голыми руками?

– Ага, на фонарик. Так что, сегодня на ужин пальцы Ромыча! – хохотнул Дима. – Кстати, он просил твоей помощи, светить будешь.

Витя порывшись в своем походном рюкзаке, выудил лёгкую куртку и помчался в сторону Реута, от которого нашу стоянку отделял довольно крутой спуск.

Костёр разгорелся и весело потрескивал. Стас достал свою гитару и развлекал стайку Риткиных подружек. Наступающие сумерки огласились звучными аккордами и взрывами беззаботного смеха.

– Насть, давай отойдём – Оксана легонько потянула меня за рукав клетчатой рубашки. – Поговорить надо, без лишних ушей.

Мы незаметно ускользнули от нашей охваченной весельем компании. Смирнова нервно теребила край своей джинсовой курточки, и, то и дело, смущённо поглядывала в сторону Тима. Меня терзало любопытство, что же такого таинственного может захотеть доверить мне девушка, с которой мы знакомы всего месяц? Когда наши орущие песни товарищи совсем скрылись из виду, моя спутница, наконец, заговорила.

– Настя, я в курсе того, что вы с морк… Тимом дружите, и плохого о нём ты не скажешь. Но всё же спрошу. Скажи честно, как девушка – девушке, у него ко мне серьезные чувства? Ну, в смысле это не просто «пыль в глаза»?

– У него, до тебя, и отношений то не было, насколько мне известно. – Я озадаченно посмотрела в серьёзное лицо Оксаны. – Да ты и сама видишь, легкомысленным Тима не назовёшь. Почему ты вообще спрашиваешь?

– Он мне нравится. Сильно. Просто мне страшно. Я боюсь влюбиться, и наступить на те же грабли. – Девушка помедлила, будто решаясь, – У меня был уже один горький опыт. Марк был старше на пять лет. Он ухаживал за мной полтора года. Кино, цветы, романтические подарки. Я даже планировала поступать в тот же универ, чтоб быть поближе. Глупо конечно, но глядя на него, я представляла, как мы рука об руку встречаем наш закат.

Я повелась на красивые речи и провела с ним ночь. А наутро в его дверь постучали. Я подумала это служба доставки, Марк ещё был в душе, и я пошла открывать. С порога на меня в шоке смотрела беременная девушка, как потом оказалось, его невеста. Мне было так стыдно, Насть, так гадко.

Тихий всхлип.

Я, остановившись, крепко обняла Оксанку. Меня разрывала боль от того, что я даже не знаю, как её утешить. А личный опыт в сердечных делах ограничивался одним-единственным поцелуем с Кириллом и отчаянной надеждой на нашу встречу. У меня хоть есть надежда…

– Слышишь? – Оксана замерла, прислушиваясь. – Кричит кто-то.

– Наверное, певцы наши разгулялись.

– Нет, звук с реки. Пошли, посмотрим.

Идти никуда не хотелось, но Смирнова уже спешила к реке, не разбирая дороги. Волнуясь за свою импульсивную подругу, которая попросту могла свернуть себе шею на скользком от росы спуске, я кинулась следом.

Заря медленно угасала, отчего в густом тумане было сложно рассмотреть мелкие препятствия. Я огляделась. Мы ушли не далеко, но такие живописные днем окрестности, теперь поражали пугающей мрачностью. Вершины клёнов стали пепельно-серыми, а их раскидистые ветви раскачивались с жутким скрипом. Где-то сердито ухнула сова. Тревожно зашелестел тростник, мы, наконец, достигли воды. Отражение уходящего за горизонт солнца кровавой рябью расходилось по поверхности Реута, а сам его берег затерялся в молочном мареве.

– Вылезай, хорош прикалываться!

Теперь и я услышала Витькин голос. Парень нервно расхаживал по берегу, в двадцати шагах от нас. Напротив него, стоя по пояс в воде, грязно выругался мокрый до нитки Рома. Я согнулась, глубоко дыша, в попытке унять вызванное выбросом адреналина сердцебиение.

– Вы что творите, клоуны?! – не на шутку разъярилась Оксана. – Какого лешего вы до сих пор тут делаете?

– Ромыча русалки не выпускают, – раздраженно буркнул Витя, – достал уже своими приколами!

– Какие русалки?! – Большей глупости я ещё не слышала. – Вы вообще трезвые?

–Да помогите уже, кто-нибудь! – Рома дёрнулся, потом согнувшись, скрылся под водой. Он ещё секунд тридцать повертелся там, вызывая громкий плеск, и снова показался. – Чёрт, холодно ведь! Меня что-то не пускает!

В его голосе явно проступила паника.

– Не знал бы тебя – полез бы. – Настаивал на своём Витя – Я не собираюсь промокнуть из-за твоей тупой шутки.

–Ага, Ром, кончай представление. Решил всех за компанию подставить? Нас уже обыскались, наверное!– Оксана упёрла одну руку в бок, другой с обвинением указывала в сторону несчастного.– Идиот ты, Громов! И выходки у тебя идиотские!

– Выберусь, порву! – Зарычал Рома. Снова нырнул. Повозился. Вынырнув, отчаянно затрепыхался. Он был абсолютно мокрым, тело била крупная дрожь, в глазах застыл ужас.

– Помогите!

Во мне что-то надломилось. Да, он жестокий, наглый эгоист! Но если есть хоть малейшая вероятность искренности его слов, я, не раздумывая, кинусь ему на помощь.

Я быстро скинула обувь и забежала в воду. Она оказалась холодной, вмиг перехватило дыхание. Стиснув зубы, я упорно преодолевала напор течения, речной ил, вязкой жижей обволакивал мои ноги, просачивался сквозь пальцы. Меня передёрнуло от отвращения. Главное не думать о том, что может быть на дне. Редкие, но острые камни резали ступни. Я, вытянув руку, ухватилась за Ромкину шею. Вода доходила мне по самую грудь. Парень судорожно вцепился в моё предплечье, и притянул ближе. Он был ледяным и напуганным. Его страх, мучительным ознобом перетёкал ко мне.

– Вцепилось в штанину. Давай вместе. – Отрывисто прохрипел Рома. – Задержи дыхание.

Мы одновременно погрузились в пахнущую тиной реку. Ромкины пальцы ни на секунду не выпускали меня из крепкого захвата. Второй, свободной, рукой он ухватился за какую-то склизкую мерзость и безуспешно пытался отвести её от закатанной по колено джинсовой штанины. От прикосновения к этой липкой, скользкой штуке замутило. Я отдёрнула ладонь и стала натужно тянуть схваченный в плен участок джинсов в противоположную сторону. Лёгкие обожгло от нехватки воздуха. В ушах гулко застучало. Мы напряглись из последних сил, послышался треск, как от ломающейся ветки. Рома, мощным рывком отвёл прикованную ногу в сторону. Мы выгнулись и конвульсивно вдохнули прохладный осенний воздух. Нетвёрдой походкой двинулись к берегу, где в изумлённом бездействии остались стоять наши спутники.

Мои спасательные действия длились от силы пару минут. Но там время замедлило ход. Под тинистой гладью реки, отныне притаился мой самый пугающий страх. Он леденил кровь, вгрызаясь в самое нутро.

– Чтоб я ещё когда-то раков захотел…

Усевшийся прямо на земле, Рома осматривал свою потрёпанную штанину.

– Что это было вообще? – Первым очнулся Витя.

– Видимо не одна леска запуталась в той коряге. – Громов указал на четыре рыболовных ржавых крючка, торчащих из мокрой ткани.

–Вам надо переодеться, – Оксана выглядела приторможенной – так это действительно… Взаправду!

Послышались голоса. Нам на встречу шли наши преподаватели. Их суровые лица не предвещали ничего хорошего.

– Виноват, – бесцеремонно предупредил Рома их гневные расспросы – заигрался дурак, и Настю за собой утащил. Вон Оксанка с Витьком еле меня вразумили. Готов понести любое наказание.

Громов поднялся с насиженного места, и смиренно опустил голову. Я, аж рот приоткрыла, от такой несвойственной ему покорности. Это он, что ли, от страха таким смирным становится? Или пока жизнь проносилась перед глазами, узрел все учиненные подлости и решил исправиться? Да ну, бред какой-то! Вон, глазки то, из под длиннющих, пушистых ресниц как недобро засверкали.

– Понесёшь, не сомневайся! – холодно отчеканил Орлов.

Рома ухмыльнулся, одними краями губ. Его никогда не наказывали. Ни тогда, когда, в младших классах он глобусом играл в футбол на перемене. Ни тогда, когда, уже в старших классах, регулярно становился главным участником почти всех драк. Послушает Громов, как директорша (к слову хорошая подруга его покойной матери) пожурит, поучит уму-разуму. Состроит умильную мордашку, и глазенки такие несчастные-пренесчастные сделает. Как тут не дрогнуть доброму женскому сердцу. Мальчик то без любви растёт, чего вы хотели. Этот раз так же не станет исключением. Ромка прикинется страждущим ангелом, и уже никому не важно, что тёмным.

До нашей стоянки мы добрались в мгновение ока. Ничто так не подстёгивает прохладною порою, как липнущая к телу, мокрая одежда. К тому времени как я забралась в палатку, окоченевшие руки так тряслись, что Оксане пришлось помочь мне переодеться в сухое. Общими усилиями, мы натянули на меня тёмно-серые леггинсы и мою любимую, мягкую тунику, цвета слоновой кости. Волосы я, кое-как расчесав, оставила распущенными. Пусть сохнут.

Когда мы, наконец, подошли к костру, все уже расселись согласно своим симпатиям, и дружеским отношениям. Тим придержал место вспыхнувшей всеми оттенками красного Оксане. Я же, вздохнув, устроилась рядом с укутавшимся в плед Ромкой. Это было единственное свободное место, и в обычной ситуации, его бы занял Витёк. Но, в этот раз, Витя, решил не искушать судьбу, в лице своего насупленного товарища. Он удобно разместился между Риткой и Светой.

Я блаженно протянула руки к огню. Пляшущее пламя отбрасывало золотистые тени на юные, сияющие беззаботностью лица. Стас, умело перебирал струны, а Димка пел чистым, бархатным голосом. Над нашими головами медленно зажигались звёзды.

Соколики допели последний куплет, угасло эхо от финального аккорда. Пару секунд стояла тишина, громко треснуло полено, разламываясь на части. Я вздрогнула. Оказывается меня била мелкая дрожь, а я даже не обратила внимания. Рома, не поворачиваясь, накрыл мои плечи краем своего пледа, и придвинулся поближе. Витька, присвистнув, начал было открывать рот, в попытке «сумничать», но быстро осёкся, встретившись глазами с другом. Повисла неловкая пауза.

Тогда-то мы и услышали это. Сперва раздался громкий скрип – скрежещущий, похожий на механический звук. Будто раскачиваются ржавые качели. Мы переглянулись. И тут, видимо для пущего эффекта, этот скрип повторился. Только уже совсем рядом. А следом серия хриплых коротких вскриков.

– Твою ж мать! – Не выдержал впечатлительный Тим.

– Это что такое было?! – Как-то разом побелела Оксана. – Какого чёрта?!

– Отомри, ещё откинешься со страху, – издевательски расхохотался Рома – обломаешь нам весь поход. Детский сад…

– А серьёзно, что это? – Распахнула свои и без того большие глаза Ритка. – Жуть неземная!

– Да птица какая-нибудь ночная, – явно не верил в потустороннее Стас – капец, поражаюсь вашей глупости! Ладно ещё девчёнки, но ты то, Тим, куда?

– Видно плохо мы его «воспитывали» после школы. Надо будет позаботиться, чтобы Тим у нас «живых» шугался. Да, Ромыч? – В Витином голосе звучал откровенный стёб.

– Шутки шутками, а ведь эти истории про нечисть откуда-то берутся – не унималась Рита.

– Вот такие как ты их и придумывают, чтоб было на что, списать свою трусливость. – Гнул своё Витя. Он искренне верил в человеческую хитрость и склонность к преувеличению. Которой можно объяснить буквально все загадки мистического толка.

–Тут же река рядом! – продолжала настаивать Рита – а в реках водятся кикиморы, русалки…

–Ага, вон, одна из сегодня уже Грома поймала! – раскатисто рассмеялся Витя.

– Заткнись уже! – буркнул мой сосед.

– А чего стесняться своих страхов? – встряла в разговор Маша, пухленькая, девушка с чёлкой на пол лица – Страхи, они есть у каждого. Кто-то пауков боится, а кто-то призраков.

– Вот Стасик у нас, один спать боится! – нашёлся Дима – Поэтому по ночам в общагу женскую сбегает…

Присутствующие разразились дружным смехом. Мы все были наслышаны о, тех самых, ночных похождениях Стаса. Большого любителя лазить по заботливо оставленным открытыми окнам общаги. Как-то раз, он их перепутал, и лёжа полураздетым в соблазнительной позе дождался всё-таки девицу. Правда – не совсем ту. Парень потом ещё долго с гипсом ходил, после неудачного приземления. Уж очень он спешил покинуть владения накаченной нимфы, которая занималась борьбой. А Терминатор, как любовно окрестил её Стас, выглянула в окно, и с заботливой улыбкой, скинула ему на макушку, забытые впопыхах, тяжелые ботинки.

– Ну, со Стасом всё понятно. А у остальных, какие страхи? – озадачил нас Витя. – Вот ты, Ритуль, чего боишься?

Рита, даже думать не стала. Крепко сцепив пальцы на коленях, она зловещим шепотом начала свою исповедь.

– Я когда маленькой была, ездила на лето к бабушке. Небольшая такая, обычная деревенька. Так мне бабуля моя, могилку за кладбищенской чертой показала, камнем большим накрытую. Рассказала, что помнит ещё во времена своей молодости, девица одна жила неподалёку. Её родители замуж выдать собирались, а она другого полюбила. Решила она, пока не поздно, признаться любимому в своих чувствах и сбежать вместе. Парень тот её высмеял. Девушка с горя и утопилась в реке неподалёку, а тело так и не нашли. С той поры, именно в том месте, и с завидным постоянством, начали тонуть люди. Вроде бы случайность, если бы не одна странность. На лодыжках всех утопленников, темнели следы от пальцев. Будто кто-то хватал их и утягивал на дно. Тогда местные жители вспомнили легенду, что девушки, утонувшие до свадьбы, становятся русалками. А когда, спустя некоторое время, обнаружили ещё одно тело утопленницы, с похожими следами от пальцев, решили – это дело рук, той самой, высмеянной невесты. Они ночью за кладбищем могилу вырыли, положили оставшуюся от несчастной прядь волос и платье свадебное. Закопали и камнем придавили. Больше в той реке никто не тонул. Можете смеяться, но я в эту историю верю. То, что мы русалок не видим – ещё не значит, что их нет! Может те, кто видел, просто уже рассказать не смогут. Никогда и никому.