Дежавю

Начались конкурсы, в результате которых должны были определиться победители. Задание для девушек заключалось в умении быстрее остальных завязать партнёру галстук. Рита с Олесей встали рядом и, постукивая ножками от напряжения, ждали команду «начали!». А Рома расслабленно стоял напротив, не сводя с меня пристального взгляда. За что и был жестоко наказан Риткой, которая, улыбаясь как безумный маньяк, немного перепутала разницу между галстуком и удавкой. Рома лишь крепче сжимал кулаки. Он, подобно этой чокнутой, тоже не умел проигрывать. А значит, победа зарабатывалась любой ценой. Благо шанс отомстить ему представился на следующем конкурсе, в котором парни должны были заплести своим спутницам косы. Естественно на скорость. Со стороны всё выглядело вполне безобидно. Это если не приглядываться к подозрительно закусившей губу Рите и садистской Ромкиной улыбочке, с которой он оттягивал её пряди.

А на показ мод Мартышкина так и не вышла. Она плакала в раздевалке, размазывая тушь по покрытому ужасной сыпью лицу. У девушки была сильная аллергия на цитрусовые. Хватило глотка воды из стакана, в который кто-то «заботливо» добавил сок лимона, чтобы девушка выбыла из конкурсной гонки.

Под бурные аплодисменты Рому и Ритку поздравили с титулами «Мистер и Мисс Осень», вручили грамоты и повязали алые ленты победителей. Это был их триумф. Глаза у Ритки сияли ярче отвоёванной короны. Но вот, свет погас, зазвучала медленная мелодия, созывая участников на танец. Громов, окинув Риту насмешливым взглядом, передал её руку остолбеневшему Вите. От такого поворота даже я чуть глаза не протёрла, наплевав на весь свой макияж. Чего уж говорить о сконфуженной девушке.

– Я вынужден напомнить… – Рома галантно протянул мне руку, – ты всё ещё должна мне танец.

– С большим удовольствием сдержу своё слово.

– Хочу, чтобы ты знала… – он достал из кармана жемчужную заколочку в форме короны и с улыбкой приколол к моим волосам. – Ты моя единственная королева. Я люблю тебя, Шилова Настя!

Рядом кто-то присвистнул, но Рома уже прижимал меня к своей груди. Мы даже не танцевали, просто покачивались стоя на одном месте, не обращая внимания на то, что песня уже давно закончилась. Сейчас для меня существовал только он. Моё проклятие. Моё наваждение. Мой… Громов.

***

– Как не охота расходиться! – сокрушался Димка.

– Я только во вкус вошёл! – вторил ему брат, с печалью поглядывая на актовый зал.

Нас только что поставили в известность, что бал официально подошёл к концу, мол, пора и честь знать. А молодые, упрямые сердца были не согласны. Горячие головы требовали продолжения банкета.

– А поехали все ко мне! – беззаботно предложил Рома, накидывая свой пиджак мне плечи. – У меня сегодня отец на два дня в командировку уезжает, а Оля его, к родителям уехала.

Ребята, единогласно поддержали это предложение. Было решено разделиться и добираться на такси, так как ветер всё крепчал и девушки мёрзли в лёгких платьях.

– Всё, я отзвонился, квартира уже свободна! – Громов развёл руки в стороны, и я, стуча зубами от холода, приникла к его тёплому телу.

– Я немного опоздаю, мне домой заехать надо. – Рита задумчиво мне усмехнулась – Ромка, можешь не волноваться, я помню, где именно ты живёшь…

– Можешь не спешить, – холодно отчеканил парень – можешь даже не приходить.

– Я буду. – Девушка скользнула по нему многозначительным взглядом и, даже не обидевшись, села в подъехавшее такси. Вот это выдержка! Или навязчивость? В любом случае, её прозрачные намёки на интимный характер их отношений, пусть и прошлых, липкой горечью оседали на душе. Не думать об этом. Не надо…

Доехали мы с Громовым первыми. Выходя из лифта, я еле выскользнула из Роминых объятий, которых он принципиально не хотел разнимать.

– Мне родителей предупредить надо.

– Я с тобой! – не колеблясь, выдал Рома. Не успела я опомниться, как этот самодур уже трезвонил в мою дверь.

– Добрый вечер, Елена Александровна! – он так и не удосужился отпустить мою руку.

– Здравствуй, Ромочка! – судя по вечернему платью, мама куда-то собиралась.

– Мы с классом собираемся немного потанцевать у меня, – он мастерски состроил свою самую невинную мордашку. – А без Настеньки там будет тоска смертная…

– Конечно, иди, доченька! Мы с отцом приглашены на ужин, чего ты будешь тут одна грустить.

– Спасибо! – с чувством крикнул Рома, уводя меня к двери напротив.

– Хорошо повеселится!

– Обязательно… – прошептал парень, крепче сжимая мою ладонь.

В жилище Громовых, хоть мы и вместе выросли, я зашла впервые. Его отец ревностно оберегал свой покой и личное пространство. А вот когда Игорь Сергеевич отсутствовал (что случалось довольно часто), эта обитель превращалась в штаб квартиру безумной четверки. Я в детстве любила себе представлять как они, усевшись в круг над нарисованной от руки картой школы, разрабатывают план пакостей на неделю, а, не вовремя вернувшийся Громов старший, от души всыпает сыну ремня. Откуда мне было знать, по какой причине Рома перед отцом всегда вел себя так безупречно, умело скрывая все последствия проделанных злодеяний. Что, впрочем, никак не влияло на родительское пренебрежительное отношение. Ни учёба на отлично (и как Рома только умудрялся находить на неё время?), ни успехи в каратэ, ни серьёзное отношение к выбору профессии (он уже решил пойти по стопам отца и поступить в Государственный строительный университет), никакие достоинства не принесли ему родительской любви. Абсолютно никакие. Зато наказывал Игорь Сергеевич регулярно и сурово.

– Чего стоишь как вкопанная? – увидев, что я так и мнусь у порога, подлетел ко мне Рома. – Хочешь, сварю тебе свой фирменный кофе? Согреешься! – он поплотнее запахнул на мне свой пиджак.

В дверь нетерпеливо позвонили.

– Побудь тут хозяйкой, прими гостей. – И не дожидаясь ответа, умчался на кухню.

Порядком замёрзшие гости ввалились в дом радостной гурьбой. Музыка теперь грохотала так сильно, что можно было почувствовать исходящую от стен вибрацию. Те, кому уже исполнилось 18, совершили вылазку в местный гипермаркет и, под одобрительные возгласы разгорячённой танцами компании, заносили в квартиру свою горячительную добычу. Вечеринка набирала обороты.

Пока Рома с Соколиками изображали барменов, я, наконец, смогла нормально осмотреться. Дизайн интерьера был выполнен в спокойном и сдержанном стиле. В гостиной преобладали благородные коричневые оттенки, на стенах висели оригинальные картины-постеры абстрактной тематики. Панорамные окна, напомнили мне о своих, точно таких же. Стало любопытно, любит ли Громов, подобно мне, проводить время у окна, любуясь ночным городом?

– О чём задумалась? – Рома протягивал мне кофе. – Тебе одиноко?

–Теперь уже нет, – я пригубила ароматный напиток. Вкус был насыщенный, с горчинкой, именно такой как я люблю.

– Угодил? – спустя некоторое время поинтересовался парень, он явно напрашивался на комплимент.

– Возможно… – не помешает немного подразнить этого самоуверенное чудо.

– Ты не оставляешь мне выбора, – зловеще прошептал Ромка, забирая из моих рук полупустую чашку.

– Верни, нахал!

– Хм… Что, уже определилась? – иронично уточнил Громов. – Я сейчас! Будь тут.

Он подошёл к стереосистеме, держа в руках стакан с пивом. Я обратила внимание, что за всё время он из него ни разу не отпил и был трезв как стёклышко. В отличие от большинства веселящихся. В центре комнаты Стас, отчего-то уже без рубашки, исполнял экзотические танцы вокруг, осмелевшей от его пристального внимания, Маши. Интересно было за ними наблюдать, счастливыми, безрассудными.

– Угощайся. – Рита всучила мне в руки бокал шампанского, второй оставив себе.

– Я пока не хочу…

–Да брось, – устало перебила меня брюнетка, – я устала от этой вражды. Боже, как я от всего устала…

Девушка смотрела мимо меня потускневшим взглядом.

– Он теперь твой. – Рита говорила без ненависти или насмешки, просто безучастно констатировала факт. – А я… Я просто запуталась.

Она крепко зажмурилась, прогоняя слёзы. Не выдержав её жалкого вида, я, по-дружески, обвила рукой поникшие плечи девушки. Чуждое её сильной натуре уныние, било по совести и вызывало стойкое желание утешить, приободрить. Было непривычно вот так, мирно общаясь, пить шампанское с бывшим врагом.

Я наслаждалась заигравшей песней, Illuminated группы Hurts, заодно радуясь хрупкому взаимопониманию с Ритой. Жизнь налаживается.

– Извини, малыш, меня задержали. – Рома увёл меня на медленный танец. На этот раз мы танцевали по настоящему, чувственно двигаясь в такт нежному ритму. Растворяясь друг в друге. Я пальцем очертила контуры голубоватой венки на его шее, что столько времени не давала мне покоя. Теперь я знаю, каково это, прикасаться к Громову. Он лишь нервно сглотнул. Я засмеялась, запрокинув голову, и полностью отдалась состоянию безудержного полёта в своей голове.

– Милая, ты чего? – Рома вглядывался в моё лицо, слегка нахмурив брови. – На-а-асть…

Никакого желания поддерживать беседу у меня не было. Хотелось бездумно расслабиться и отпустить тормоза. Обольстительно улыбаясь, я взяла Рому за шею и притянула к себе. Он не сопротивлялся. Воспользовавшись его заминкой, я приникла к его губам в пылком, продолжительном поцелуе. Громов, тотчас же ответил. Искушающе, дерзко, подчиняя себе. Я окончательно потеряла голову.

Дразня его, я отстранилась и медленно закружилась, раскинув руки. Абсолютно новое, удивительное чувство слепой эйфории приятной щекоткой прошлось по нервным окончаниям. Кажется, я кого-то задела, что-то упало, но это всё сейчас не важно. Блаженство в чистом своём виде текло по венам, лихорадочно стучало в висках. Громов снова сжимал меня в своих стальных объятьях. Он же, хриплым голосом шептал неразборчивые слова. Закрутился калейдоскоп картинок, этот же голос произносит обидные фразы, источает угрозы, вызывая мучительный страх или… томление?

Потрусив головой, я попыталась сконцентрироваться, кажется, речь шла о Ромкиной спальне. Лавируя среди извивающихся в танце тел, я покорно следовала за ним, таким родным, безумно желанным. Парень шёл уверенно, он всегда был человеком действия. Ему нельзя было не довериться. Он был моим личным демоном, только моим. Снова накатил легкомысленный приступ смеха. Громов, лёгким ударом ноги, распахнул дверь в самом дальнем конце квартиры. Мы оказались в полутёмной комнате, музыка здесь звучала не так громко, но продолжала отчётливо отдаваться басами в теле. Голубоватое мерцание монитора придавало предметам причудливый оттенок. Таким я представляла космос, даже ощутила невесомость и … Ромкино горячее дыхание на своем лице. Я прикусила губу, и потянулась к нему за поцелуем, но парень, тихонько засмеявшись, увернулся. Одной рукой он взял мои запястья и крепко сжал над головой, а другой пытался расшнуровать корсет. Кожа пылала, в местах, где он дотрагивался до неё. Мне удалось высвободить одну руку и я, осмелев от остроты ощущений, расстегнула пару верхних пуговиц его чёрной рубашки. Громов зло выругался сквозь сжатые губы, затем послышался треск рвущейся ткани. Последнее, что я запомнила его склонившееся надо мной лицо и шальной блеск полуночных глаз.

Сон поглотил меня внезапно, будто от нажатия переключателя. Глубокий и без сновидений, он напоминал бесконечное падение в бездну. Иногда, неясными обрывками, в него пыталась пробиться реальность. Возникало смутное чувство холода и дискомфорт от чужого присутствия рядом, но тело оставалось безвольным, тяжёлые веки не хотели размыкаться. Я снова проваливалась в пустоту. В какой-то момент, меня стала мучить нестерпимая сухость во рту. Казалось, если я сейчас не глотну воды, то покроюсь глубокими трещинами.

Сделав над собой усилие, я попыталась встать. Комната вихрем кружилась перед глазами. Оставаясь в сидячем положении, мне удалось немного унять эту карусель. Во мраке было сложно разглядеть, где я нахожусь. Мерцающий свет монитора напомнил о Роме. Я зашла сюда с ним. На глаза попался, подаренный мной, колченогий чертёнок. Он издевательски скалился мне с компьютерного стола. Это точно комната Громова! А где тогда сам хозяин? Ещё раз осмотревшись, убедилась, что я в постели одна и совсем нагая. На полу, рядом с Ромкиной чёрной рубашкой, бесформенной тряпкой валялось моё разорванное платье. У меня никак не получалось сложить ускользающие обрывки воспоминаний в целую картину.

Застонав от тупой головной боли, завернулась в сбитую к изножью простыню и, подобрав то, что осталось от моего наряда, выскользнула из комнаты. По пути к дверям я никого не встретила, значит, все, к моей большой удаче, успели разойтись. В прихожей, у огромного зеркала нашла свою сумочку, выудив из неё ключи от своей квартиры, прильнула к глазку. Лестничная площадка была пуста. Стараясь не сильно шуметь, захлопнула за собой дверь. Тихо как мышка, пробралась к себе в квартиру. Не зажигая свет, дошла до своей спальни, где обессилено, опустилась на кровать. Всё ещё хотелось пить, но страх попасться в таком состоянии родителям на глаза, пересилил жажду. Настенные часы показывали 4 часа утра. На меня снова навалилась слабость, и я провалилась в спасительный сон.

***

Накрыв голову подушкой, я в который раз убедилась, что даже самая любимая песня, если она мешает наслаждаться сном, начинает вызывать стойкую неприязнь. А телефон всё не унимался, гоняя по кругу очередной нашумевший хит. Гадство! Каникулы ведь по шестое ноября, а значит, меня целых 9 дней незачем тревожить! Да и в голове туман ещё не рассеялся. Всё потом. Рассудив таким образом, попросту вырубила телефон и блаженно накрылась с головой. Ноздри защекотал приятный вишнёво-мятный аромат. Запах Ромкиного одеколона. Осознание пришло почти мгновенно. Я же обёрнута в его простыню! Что вообще вчера произошло? Я выпила чашку кофе и, от силы, бокал шампанского. Откуда тогда помутнение памяти и все остальные поведенческие «сюрпризы»?

Вздохнув, натянула на себя пижаму и вышла на кухню, родители, скорее всего, уехали на работу. Я быстренько умыла лицо, мне впервые довелось спать накрашенной. Вот, что значит водиться с Громовым, усмехнулась я. По пути к себе в комнату, проведала Букета. Енот был занят «стиркой», общение со мной его никогда особо не вдохновляло. «Ну и ладненько!», подумала я, включая компьютер. Потеряться в просторах интернета, в компании чашечки хорошего кофе тоже неплохое начало дня. Я покосилась на часы: 11:23, ничёго так «начало», но сойдёт.

Заставка на рабочем столе вызвала идиотскую улыбку, и так каждый раз, когда я вижу наше с Громовым фото. Надо бы её себе на страничку выложить, Ромка наверняка обрадуется!

Родная страничка встретила меня 32 сообщениями, их я даже читать не стала, так как глаза недоверчиво изучали фотографии в ленте. Лицо стремительно заливал багровый румянец.

Я сплю…

Это всё какой-то дурацкий сон!

Тело начала сотрясать мелкая дрожь. Мне казалось, в пустой комнате слышно как громко, захлёбываясь кровью, стучит моё сердце. Ромка ведь не мог! Он не стал бы…

Но действительность была неумолима. Громов смог. Он умело подобрал ключик к моему сердцу, нагадил и пошёл дальше. Тварь. Какая же он тварь…

И подтверждение этому фотографии, которыми он поделился со всеми своими многочисленными друзьями. Моими красноречивыми фотографиями. В его чёртовой, смятой постели! Урод! Ненавижу!

По лицу текли жгучие слёзы обиды. А я всё не могла оторвать глаз от Роминого циничного комментария под ними: «Затащить в постель до конца учебного года. Выполнено за месяц ;) P.S. Это было скучно! Бро, твой айфон теперь даже не приз, а моральная компенсация».

На автомате, я прочитала более сотни последующих комментариев. Большинство от людей, которые мне знакомы. С которыми я учусь в одной школе. А с некоторыми даже в одном классе. От обиды захотелось закричать во весь голос. Так, чтоб даже уши заложило. Но я, закусив губу, продолжала читать. Словно в наказание себе за глупость. Доигралась в доверие? Наивная…

«Гром, ты мой кумир! Я на этом споре кучу бабок поднял!»

«Гром, дай номерочек ципы! Или совсем бревно?»

«Нафига тебе 2 айфона? Продай мне один, со скидкой»

«Ромыч, красава! Вечером обмываем мою выигрышную ставку! Ты самый желанный гость!»

И это были самые безобидные слова. Слова людей, которым мне всего через несколько дней придётся как-то смотреть в глаза. Я выключила компьютер.

Какая же я идиотка!

На ватных ногах я вошла в душевую кабину. Включила воду. Она обжигала, но ничего, так даже лучше. Нужно смыть этот позор, смыть его запах, которым, казалось, пропиталось всё тело. Я, скребла свои губы ногтями, в отчаянной попытке стереть вкус Ромкиных лживых уст. Тёрла с мылом, пока они не треснули, и не пошла кровь. За что он так со мной?!

Я не знаю, сколько времени я просидела, задыхаясь от слёз в душной кабинке. Мой мирок, в котором я столько лет скрывалась, рухнул как карточный домик. Его разрушил Рома. Вывернул наизнанку и выставил на всеобщее обозрение.

Плакать уже сил не было. Я заперлась в комнате, не хотелось никого видеть. Засунув наушники-капельки в уши, выкрутила на всю громкость музыку. Она должна была перебить этот злорадный смех, звучавший в моей голове. Куча сообщений и пропущенных звонков, в том числе от Ромы. Я содрогнулась. Удалила всё, не читая. Большего унижения я вынести не смогу.

Я весь день пролежала, уставившись в потолок. Мобильник попросту выключила. В голове билась лишь одна фраза «Затащить в постель до конца учебного года». Для него всё было понарошку.

***

Рома

Я сидел на полу, прижавшись спиной к двери её квартиры. Какой же я Мудак! В который раз всё испортил! Весь день, я пытался пробиться к Насте. Писал, звонил, всё без толку. Её как будто для меня не стало. Я напросился зайти к ней, и меня даже, каким-то чудом, впустили. Стоя за запертой дверью Настиной комнаты, я надеялся, что она всё же выслушает. Она открыла. Чтобы кинуть мне в лицо мою смятую простыню. Малышка выглядела ужасно, измученная и осунувшаяся. Она, тем не менее, нашла в себе силы взглянуть мне в глаза. Меня аж передёрнуло, от пылающей в ней ненависти:

«Будь ты проклят, Чудовище! Никто. Слышишь, никто тебя так и не полюбит, Громов! Никогда! А теперь, убирайся…»

Её боль сводила меня с ума. Я так хотел прижать к себе свою принцессу, успокоить! Но меня перехватил её отец и мягко вывел за дверь.

«Не знаю, что у вас произошло, но сейчас лучше к ней не лезть. Она не станет слушать и наговорит лишнего», стоя на лестничной клетке, говорил мне Олег Иванович.

«Наберись терпения, а не то, в конец всё испортишь».

Какое там терпение? Речь ведь не о сорванном по моей вине свидании! Посвящать Настиного отца в подробности дела я не решился. Язык не поворачивался озвучить такую мерзость.

Чёрта с два я буду бездействовать! Я что-нибудь придумаю. Обязательно. Ну, а пока, настала пора платить по счетам.

Сжав в кулаке злосчастную простыню, я вернулся к себе. Открыл папин сейф. Прохладная сталь пистолета, приятной тяжестью оттягивала руку. Губы сами растянулись в широкой улыбке. То, что надо!

Спрятал оружие за пояс джинсов и выскочил из квартиры, набирая на ходу хорошо знакомый номер.

– Я соскучился, Ритуль. – Дожидаться лифт не стал, решил спуститься по ступенькам.

– Нет. Ты мне очень помогла. – Ещё один пролёт, торопливые шаги гулким эхом отдаются по лестничной клетке. Я облизнул губы от нетерпения. – Отметишь со мной? Жди.

Выбежав во двор, кивнул пожилой соседке и сел на свой мотоцикл. Аккуратно выехал на проезжую часть, и, лишь затем, рванул навстречу вечернему городу. Обычно, я полностью отдаюсь скорости, наслаждаюсь ею, но не сегодня. Сегодня у меня в голове лишь Настя, моя многолетняя мечта.

Поначалу я считал её глупой девчонкой, плаксивой и скучной. Она не хотела играть со мной в войнушку, боялась спускаться с высокой горки, игре в мяч предпочитала свои мерзкие куклы. Я раз за разом, ломал её игрушки, в надежде, что это вынудит её играть со мной. Напрасно.

Потом началась школа, я хотел сидеть с ней за одной партой. Но она, как подстреленная, кинулась на свободное место к какой-то Дашке с жиденькой косичкой. Я всячески досаждал этой Даше, пока она не перевелась в другой класс. Казалось бы, путь свободен, но именно тогда нас рассадили. Настенька теперь делила парту с Тимофеем. Как я его ненавидел! Ему моего «внимания» доставалось с лихвой, но он не сдавался. Это их даже сблизило. Настя его жалела, ей всех всегда было жалко! Я пытался её образумить. Стоило ей посочувствовать Тиму, как я её наказывал в попытке отбить эту, глупую как я тогда считал, особенность. А потом Настя уехала. Я долгими вечерами стоял во дворе, всматриваясь в темные окна её комнаты. Тщётно. Я снова остался один, никому нафиг не нужный.

Потом, в 15 лет, не иначе как судьба, нас снова свела. Вырезая плечом к плечу украшения на ёлку, в мое пропитанное одиночеством сердце, снова просочилось тепло. Почему-то, его я чувствовал лишь рядом с Настей. Только её сердце уже оказалось занятым, а я, по-прежнему, оставался пустым местом. Я ненавидел того пацана. Люто ненавидел. Он украл у меня Настино внимание. С каким вызовом и презрением она смотрела на меня, в день отъезда в столицу! Меня грызла обида. И я наказывал девчонку. Унижал доставучего Тима, который снова мешался под ногами. С наслаждением избивал её поклонников. Доводил свою малышку до слёз, отчего самому потом хотелось лезть на стены. А Настя, несмотря ни на что, рвалась к любимому. Наивная, думала, я ей позволю. Я её просто запер в раздевалке. Пусть злится и ненавидит меня сколько угодно. Лишь бы была рядом.

В этом году всё изменилось, не знаю, что именно послужило причиной. Может быть, Настина неосознанная реакция на мою близость. О, я её сразу почувствовал. Это открытие шибануло похлеще удара током. Я был милым с этой девушкой, с ней единственной. Только Настя мне не поверила. Сам бы в такое не поверил. Она слишком привыкла видеть во мне чудовище. И снова начала отталкивать, сопротивляясь самой себе. Как же это бесило!

Даже когда Настино «побудь со мной», перевернуло мой мир, я ещё не осознал до конца насколько она мне дорога. Первое наше объятие, первый наш поцелуй, первый танец – гвоздями вбились в гробовую крышку моего благоразумия. Этот дурацкий спор, она бы всё равно о нём узнала. Ещё вчера я заявил Вите, что сворачиваю его. Пусть забирает мой айфон и катится. Оставалось только покаяться. Но я слишком боялся потерять своё хрупкое счастье. Чёртов трус!

Я заехал в Риткин двор и стал ждать, даже не заглушив мотор. Девушка пулей выскочила из подъезда. Облегающий наряд, распущенные волосы, высоченные шпильки. Хмыкнул. Всё как мне нравится. Ничего не спрашивая, пристроилась за моей спиной и доверчиво прижалась…

Идиотка.

Она продолжала молчать, даже когда мы выехали за город и свернули в богом забытую деревеньку. Я заглушил мотор у покосившейся лачуги, на самом отшибе. Здесь раньше жила тётка одного знакомого. По его словам, женщина была с «приветом». Не знаю насколько это правда, живой я её не застал. Да мы всего раз сюда и наведались, он проверить хотел, осталось ли здесь что-то ценное. Не осталось. Зато в деревянном сарайчике точно была лопата.

– Ромка, зачем мы сюда заехали? – потрясённо пропищала Рита мне в самое ухо, я даже поморщился. – Мог бы номер снять, как обычно делаешь.

– Экзотики захотел. Слезай, давай! – Я с удовольствием отметил, как брезгливо скривились алые губки. Это только начало. – Обещаю, тебя ждёт комфортабельный, прекрасный номерок…

– Мне здесь не нравится!

– Пошли! – я схватил девушку за локоть и потащил к сарайчику. Сделав пару шагов, чёртыхнулся, его почти не видно за высокими зарослями крапивы. – Пошевеливайся!

Ритку перспектива исколоться не прельщала, она упиралась, но я лишь усилил захват.

– Громик, что ты задумал? Прошу, отвези меня домой! – красотка от страха начала дрожать как осиновый лист.

–Раньше надо было думать.

–Да что случилось? Что я такого сделала?!

– Не прикидывайся дурой. Всё ты знаешь…

Я немного не рассчитал силу и, когда рванул её на себя, Рита не удержав равновесия, свалилась на землю. Пожав плечами, я просто волочил за собой матерящееся и упирающееся тело, продолжая стискивать худой локоть.

– Рома ты псих! – противно ныла девушка. – Мне больно! Я всё лицо обожгла! Пусти!

– Потерпи, детка. Ещё немножко… – джинсы, плотная куртка и высокий рост защищали меня от болезненных ожогов. Страдали лишь руки, но это мелочи. Ритке приходилось намного хуже. – Сейчас нам будет весело, увидишь…

– Ромочка, не надо! Ну, пожалуйста! – сквозь слёзы причитала Рита, чувствуя надвигающуюся беду.– Я всё поняла, малыш! Только отпусти…

Я остановился лишь, когда мы пробрались к шаткой постройке. С удара ноги выбил хлипкую дверь.

– Вот она, родимая…– я повернулся к Рите, сжимая в руках старенькую лопату. Её глаза на чёрном от разводов туши лице, с ужасом взирали на меня. Зато рот свой поганый закрыла. Ненавижу матерящихся женщин. – Выбирай место.