Turning against the self

Па спотыкается о криво уложенную тротуарную плитку, сильно кренится вперёд, но не падает, из боковых карманов рюкзака вылетает мелочь, второй айдроид (первый лежит в кармане штанов) и ключ от квартиры. Па наклоняется, сильно покрасневший, и собирает разлетевшуюся по тротуару собственность. Стрессовая ситуация, Па закуривает и идёт в Калитники. Сразу подъезжает электричка, Па заходит в вагон и быстро ловит бинго – кто-то слушает музыку без наушников. Не так громко, электричка в движении перекрывает покрякивание из динамиков. Па достаёт книгу и пытается читать. Никак не сосредоточиться – Па стал таким чувствительным,

_

..магазин гуччи в..*

_

Следующая остановка – Люблино, осторожно..

_

..как бургер..*

_

не может отстраниться, а если он отстранится, то не поймёт смысла книги, а

_

..бургер, бургер, бургер..*

*Face – <Бургер> is playing.

_

зачем тогда читать? Бессмысленной читки Па хватило на экзаменах, Па читал, но не понимал, и зачем повторять плохой опыт и

Следующая остановка – депо, осто..

позволять мудаку плевать на всех. Па устанавливает источник звука, встаёт со своего места и идёт к нему. Спрашивает у пидора в пидорке, нет ли у него наушников, пидор спрашивает с издёвкой, сильно ли он мешает Па, <да>, пидор отвечает, что сделает потише. Па ввязывается в драку без победителя, выходит в Царицыно, переходит на другую платформу и едет домой. Па не покупает билеты на электричку.

Анни заворачивает безвкусную уже жвачку в билет из кинотеатра и бросает мимо урны, если бы урна вообще была в этом месте. Сейчас вечер, около семи, Анни и Лиззи весь день провели вместе, совсем не хочется идти домой, у Анни полно причин на это, у Лиззи всё не так драматично и беспросветно. А как, а что будет завтра, когда это – завтра, будет ли там Анни, будет ли там Лиззи, если будут, как им найти секундочки, чтобы побыть вдвоём – завтра школу пропускать нельзя, Анни никак не решается отпустить Лиззи и спуститься в метро. Лиззи в метро ни к чему, она ходит домой пешком, Анни тоже так могла бы, только сегодня она на каблуках, каблуки она возьмёт в завтра, пяточки болят, Анни засовывает руки под блузку Лиззи и напитывается теплом. СоскИ Лиззи твердеют, она кусает мочку уха Анни и прощается. До завтра – хочет сказать Анни. Я тебя люблю, говорит Анни.

<Я тебя люблю> – Ма заканчивает разговор с Па по айдроиду. Па редко это говорит, ему страшно произносить добрые и тёплые слова. Она выжила, она может идти своими ногами и отказать Па, который хочет её забрать. Ма вернётся домой во столько же, во сколько обычно возвращается после работы, только она почти не работала, за это ей очень стыдно, она обещает себе отработать проведённые в больнице часы. Ма снова и снова проверяет, на месте ли тройка, Ма боится, что если случится приступ в метро, то её там просто затопчут и никто не сможет ей помочь. Надо было разрешить Па встретить. Ма зажимает тройку в руке и глубоко дышит. Ма входит в вестибюль и вместе с часпиковой толпой медленно подходит к турникетам. Турникет не открывается, высвечивая ноль поездок.

У Па кончились сигареты.

Анни выходит из метро – час пик никак не кончается – и, прихрамывая на одну ногу, идёт в сторону дома.

У Ма перехватывает дыхание и подкашиваются ноги. Людей становится слишком много, люди начинают гудеть и нервничать.

Па нервничает и ищет магазин. Он мог бы и не курить, он вполне может выкуривать не пачку в день, а штук пять. Па сильно привык ощущать контуры сигаретной пачки в кармане.

Ма теряет свои контуры, контуры себя самой, контуры тоннеля и эскалаторов расплываются, тройка Ма падает на пол, она не будет рисковать, не будет наклоняться, не будет, не будет, не будет. В ушах гудит, чья-то рука справа прислоняет неопознанную карточку к турникету, ворота открываются и Ма просачивается к эскалатору. Ма ещё соображает, Ма координируется и отползает в сторону. Закидывает в себя два чёрных холлса и опирается о стену. Ей неловко, что приходится просить помощи у полицейского, а иначе к поездам ей не попасть. Полицейский предлагает Ма обхватить его за руку, Ма подчиняется, они осторожно заходят на эскалатор и спускаются вниз. На платформе полицейский спрашивает, не вызвать ли скорую, Ма быстро-быстро вращает головой из стороны в сторону, поджимает губы и хрипит спасибо. Полицейского она не убедила, он мнётся, но уходит, часто оборачиваясь в сторону Ма. Вот и поезд. Хорошо, что в метро нет расстояния между платформой и поездом, Ма заносит себя в вагон, кто-то подскакивает, заметив её бледность, и уговаривает присесть. Ма отказывается, всего три остановки, Ма теребит молнию на рюкзаке и ждёт.

Анни внутренне говнится – дома её точно ждёт Па, и ни он, ни Ма – не Лиззи, тогда Анни шла бы домой быстрее, и не пропускала школу, если бы только Лиззи так захотела. Анни звонит, Па открывает, <привет. Уверен, что сегодня в школе ты не появлялась>, Лиззи хочет послать его, вместо этого молча разувается, притворно улыбается и прячется в ванной. Анни промывает больную пяточку и заклеивает пластырем. Анни садится на унитаз и долго разглядывает последнее фото на своём айдроиде. Когда струя иссякает, Анни целует экран.

Ма выходит из метро, достаёт бутылочку воды, льёт себе на голову, струя течёт по спине, провоцируя мурашки. Ещё пятнадцать минут, Ма может поехать на автобусе, там духота и люди, Ма идёт пешком, бабка крошит жёсткий крекер голубям, приговаривая что-то о засушливой манде. Ма не принимает это на свой счёт – мало ли о чём или о ком эта бабка, может, она о себе, а может о дочке или внучке, которая забила на неё и не навещает, не звонит хотя бы раз в неделю. Ма заходит в магазин и не покупает ничего – на кассе до Ма доходит, что с обеда денег у неё не прибавилось. Она оставляет кассиру эту крохотную бутылочку, как раз хватило бы, чтобы дойти до дома и не засохнуть. Ма останавливается, расчёсывает влажные волосы, убирает расчёску в рюкзак, молнию заедает, Ма с ней не борется и продолжает движение.

Па заело этим бургером из электрички, Па смотрит на костяшки пальцев в ссадинах; звонит Ма, он берёт сигарету и идёт встречать её.

Анни не выйдет их встретить.

Па пользуется лифтом тогда, когда ему нужно вверх. Вниз он почти бежит, перепрыгивая по три-пять ступенек за шаг.

Шаг у Ма короткий, она так сильно хочет домой, а ускориться не может. Вот она у подъезда, обнимается с Па, хочет его поцеловать в губы – крепко-крепко, резко отшатывается в сторону и картинно морщится – Па курил. Они садятся на лавку на детской площадке, Ма рассказывает долгий день, долгую часть дня, Па сочувствует, Па проникается и грустит, переживания заставляют стиснуть зубы и он увядает, ему завтра не просыпаться с утра пораньше, а Ма нужно, она не возьмёт выходной посреди недели, она так не может, Па знает это своё выражение лица – коровьи глазки, когда невозможно терпеть и хочется встать на металлическую решётку под напряжением.

Пока родителей нет, Анни возится на кухне, варит кофе, решётки на газовой плите прогорели – такая она старая, такая она печальная, если сильно ударить сковородкой или кастрюлей, решётка осыпается чёрными и чёрно-рыжими хлопьями. Анни спешит и торопится, Анни смахивает пену и наливает кофе в чашку. Чашка белая, но налёт от напитков на внутренних стенках уже плохо отмывается.

Ма и Па наконец-то наговорились и заходят в подъезд, Па вызывает лифт, они грузятся и ползут наверх. Ма кладёт голову на плечо Па, <тебе опять плохо?>, лифт добирается до нужного этажа.

Анни гладит плечо – будто кто-то её укусил – и готовится молчать, когда с ней попытаются заговорить. Хочется в туалет.

Ма и Па заходят домой, Па хочет в туалет, но Ма говорит, что сначала нужно вымыть руки. <Да я сейчас обоссу всю квартиру>. Ма мотает головой – ничего не знает, ей нужно, чтобы Па терзал свой хуй исключительно чистыми руками – он же суёт его в неё, а не в какую-нибудь другую Ма, она надеется. Па бежит в ванную, видит унитаз, но ещё так долго, открывает кран, Па топчется на месте, как и все мы здесь, выдавливает жидкое мыло – опасная первая капля уже впиталась трусами, намыливает руки, ополаскивает и поворачивается к унитазу. Пластиковый звук неподнятой крышки.

Анни прислушивается к звукам из-за двери. Цели нет, её не попросят открыть дверь или выйти. Когда шум становится ровнее, Анни раздевается.

Ма идёт в душ, Па сидит на кухне и, слушая шум воды, играет в маджонг. Ма отмывается, желает спокойной ночи Па и двери в комнату Анни, ложится и вырубается. Па ищет айдроид Ма – тот, что с ежедневным будильником – и кладёт на столик рядом с диваном, второй её айдроид он ставит на зарядку.

Анни вытягивается на диване и включает бесшумный – как сказать – вибратор.

Па заходит на ютуб и вытягивается на кухонном полу, головой на батарее.

Ма спит.

Анни конвульсивно оргазмирует.

Па дрочит на видео из раздела public, где актёры разыгрывают сценки съёма обычных сучек, прохожих, за деньги. Па переключается с одного видео на другое – не может кончить, финал видео никак не удаётся авторам, он считает. Фальшивые деньги, фальшивые актёры, когда очередной сучаре заливают пизду спермой, Па удовлетворяется. Па не смотрит видео, где видно лица мужчин.

Ма спит.

Анни засыпает с рукой между ног.

Па моет измождённый хуй. Идёт на кухню за салфетками и вытирает пол. Обновляет твиттер, листает и идёт на диван к Ма.

Ма и Па спят.

Анни спит.

В субботу, в выходной Ма, первый семейный день за долгое время. Семья идёт в музей или галерею, Ма не помнит точно. <Галерея>, подаёт голос Па, <сначала Герман Нитч, потом – флюксус>. Ма до ебени жопы что первое имя, что второе (это имя? Название? Место?), Па разбирается в этом намного лучше, он успел заинтересовать этим и Анни – сегодня, в принципе, её день, для неё этот выход и траты. Анни может это оценить, на что очень рассчитывают родители.

Анни взволнована и рассержена, просчитывает и оценивает ситуацию. Отказывается от завтрака, торопится выйти. Венские акционисты против Лиззи. Флюксус против Лиззи. Анни заранее ворует деньги для серьёзных мероприятий, для мероприятий, уводящих её от дома как минимум на две-три станции метро. Лиззи увидит Нитча завтра – с помощью Анни. Лиззи удивится, Лиззи взмокнет – с участием Анни. Лиззи будет водить пальцами по пояснительным табличкам и проговаривать текст –  имена, года, предустановленный смысл, экспозиция оборвётся лестничным переходом, Анни и Лиззи уверены, что хотят продолжить. Сегодня Анни надела нижнее бельё, поэтому ей срочно нужно поменять трусы.

И как бы Па и Анни не убеждали Ма, поменять её отношение к этим художникам и акционистам им не удалось. Ма ни капельки не поняла, разглядывая "картинки" и объекты, видео не зашло ни с первого, ни со второго раза. Ма хочет в Третьяковку – мишек в лесу и понимать не надо, смотри и наслаждайся, а плексиглас – ну, это как-то тупо. <Плексиглас? А может, это были сексус, плексус и нексус?>. Ох как Па не любит, когда Ма ничего не запоминает. Когда путает такие простые вещи, такие очевидности для базово образованного культурного человека. <Почему для тебя это тупо?>. А Ма ох как не любит вопрос почему от Па. Да просто так, тупо и всё. <А что НЕ тупо? Что, по ТВОЕМУ мнению, не тупо?>. Ма давно уже знает, что не надо вступать в эту игру Па, не надо отвечать ему, провоцируя на ещё большие расспросы, но и молчать нельзя – тогда Па заебёт её каким-нибудь одним единственным вопросом, формулировку которого он забудет, повторив его несколько раз вслух. Стоит Ма слегка переформулировать вопрос, как Па теряется, вспоминает и не может вспомнить, ЧТО он хотел узнать у Ма. Сейчас Ма делает робкий заход – наверное, опрометчиво – и вступает в игру тупо-не тупо, называя

Анни играет дочь.

Айвазовского, Куинджи, ээ, Ма вспоминает, вспоминает, Лукас Кранах. <Какой из всех?>. Ма дёргает свои пальчики, она недавно видела эти имя и фамилию под какой-то картиной в непонятном паблике, вспоминает, вспоминает – были ли там ещё какие-то подписи, этих Кранахов сколько вообще? Может, это название группы художников – как плексиглас, как венские акционеры. Ма огрызается – в том смысле, чего Па пристал к ней, она не претендует на должность искусствоведа или критика, она хочет смотреть – композиция, построение кадра. <А в каком стиле писал Айвазовский?>. Па не слышит последней реплики Ма. Ма не слышит Па, зря она поддалась и сыграла, такой хороший день, а Кранахи и Па сейчас испортят его, сольют, как

Анни сливается со своим айдроидом.

будто у Ма слишком много хороших дней в будущем и надо бы уменьшить их количество, чтобы и другим хватило. Ма не хочет делиться.

После галереи семья идёт в кафе, у Па сильно перекошено лицо ещё и из-за этих трат, хотя он и говорит, что плевать ему, он не зарабатывает и это не его деньги, Ма знает лучше него, как ей распорядиться своими деньгами. Ма думала, что они сходят в кафе и выпьют кофе или сидра, поговорят о чём угодно, только не о её работе, да и покушать стоит, культура очень энергозатратна. Ма избегает неудобств и раздражённого Па любыми способами, которые знает, которые уже использовала, только вот результат обычно сильно её расстраивает. Ма стала такой обидчивой.

Ма останавливается и говорит Па, что в кафе идти необязательно, они зайдут в магазин и купят хорошие чесночные багеты или чиабатту с оливками, а кофе возьмут в кофикс – Ма там ещё не всё попробовала. <Нет-нет, пошли-ка в кафе. Я согласен. Возьму тёмного вязкого пива, а вы выпьете и съедите, что запланировали>. Ма передумала, Ма теперь вообще домой хочет. <Пошли в кафе! Есть, пить, тратить бабки! Пойдём!>. Ма домой хочет. <Что не так-то опять?!>. Ма стоит на месте, Ма наполнена слезами. Па трогает её за плечо, Ма резко поворачивается, чтобы сбросить руку.<Начинается, блядь..>. Ма достаёт бумажные платочки и быстро уходит от Па.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.