О чем говорят камни

–Ковры не летают............

–Лжец! Лжец!—завопили со всех сторон люди—ты недостоин владеть лавкой отца........убирайся из Танжера…

Рашид бросил в Ильяса косточкой от финика, и следуя его примеру, все соседи стали кидать в Ильяса и Зухру мусором…

Так и стояли молодые люди на ковре, побиваемые со всех сторон мусором и поносимые толпой, подстрекаемой Рашидом.......как вдруг....резким порывом завыл Сироко, и сорвал с соседей тюрбаны, сдул вместе с ними весь мусор, и ковер, на глазах у изумленной толпы стал подниматься, и устремляться ввысь, пока вовсе не исчез из виду…

Ошарашенные люди еще долго стояли у дома Ильяса, и молча хлопали глазами....потом еще долго обсуждали произошедшее…некоторые даже каялись, что называли Ильяса лжецом…, а дела в лавке Рашида стали идти все хуже и хуже,…и однажды он совсем разорился…

Через некоторое время, караванщики принесли весть, что в оазисе Аль Фаюм появился мастер, который создает дивные ковры,....мастер женился на дочке судьи Зухре, и открыл ковровую лавку, лучшую в Магрибе........

ЖЕРЕБЕНОК

1286 год.

У знатной кастильской пары Алонсо Гусмана и его жены Марии родился сын. Они назвали его Педро, и души в нем не чаяли.

Однажды, кормилица переходила двор с младенцем Педро на руках. Вдруг, из конюшни выбежала кобыла, только что она родила мертвого жеребенка и обезумев от горя, вскочила на ноги, вырвалась из стойла, и стала крушить все на своем пути. Люди бросались в стороны от взбесившегося животного,… побежала от опасности и кормилица: споткнулась, и выронила младенца.

Бешенная кобыла доскакала до маленького кричащего сверточка, встала на дыбы, и готова уже была растоптать Педро, но в последний момент луч солца, внезапно появившийся сквозь просвет между домами попал ей на глаза. Кобыла уронила передние копыта подле мальчонки, наклонила морду, принюхалась, и прикоснулась пенными губами ко лбу младенца.

С той поры семья Гусманов звали своего сына Жеребенком.

1294 год.

Рыцарь Алонсо Гусман был назначен королем Кастилии Санчо Четвертым комендантом крепости Тарифа. Арабы, только что потерявшие контроль над этой крепостью, жаждали реванша.

В погожий осенний денек пятитысячное мавританское войско переправилось через Гибралтарский пролив, и окружило Тарифу. В крепости спешно готовились к обороне.

Часовой на стене, заметил кавалькаду с белым флагом, направляющуюся из стана сарацин к вратам. Комендант Алонсо Гусман поднялся на башню, чтобы взглянуть на переговорщиков.

Впереди кавалькады ехал предатель—брат короля Санчо принц Хуан, приведший мавров к Тарифе. Подле себя, он вел за поводья жеребенка, на котором сидел связанный восьмилетний сын Гусмана Педро, оставленный на попечение принцу.

–Здравствуй Алонсо—крикнул Хуан—сдай город, и я пощажу твоего сына, а ежели не послушаешь, то перережу ему горло!

Алонсо молчал. К нему на стену взбежала Мария, и упав перед рыцарем на колени, стала умолять его открыть врата.

Наконец, комендат Тарифы оттолкнул жену, вытащил из ножен кинжал, с рубиновым навершием рукояти, и бросил его со стены принцу:

–Тебе!—мрачно произнес он, и на глазах у пораженных мавров и христиан спустился со стены пообедать…

Принц Хуан, в шоке от действия коменданта, взъярился, поднял с земли кинжал, и подошел к мальчику Педро, сидящему на жеребенке, и с ужасом наблюдавшего за происходящим.

Рыцарь Алонсо не поперхнулся, когда услышал предсмертный вопль своего сына, и угрюмо продолжил трапезу…

Христиане не отворили врата Тарифы, и арабы не решились брать крепость приступом. Когда мавры садились на корабли и готовились к отплытию, к принцу Хуану подошел предводитель войска Мубарак, и с горькой усмешкой протянул ему окровавленный кинжал с рубиновым навершием:

–Держи, кажется он предназначен тебе…

Хуан неохотно принял оружие, но в тот же день подарил его какому-то воину…

Мубарак приказал отвести жеребенка, обагренного кровью мальчика Педро к вратам Тарифы, и оставить там… В тот же день войско мавров вернулось в Африку.

Рыцарь Алонсо Гусман вырастил из жеребенка прекрасного боевого коня, и звал он его просто: «Жеребенок».

Шли годы, Гусман успешно воевал с арабами, и стал одним из самых известных рыцарей эпохи, и за то, что во время обороны Тарифы он поставил интересы родины превыше интересов семьи, отдав в жертву сына, король Санчо Четвертый стал величать его «Добрым».

Принцем Хуаном, после произошедшего под Тарифой, открыто пренебрегали в Фессе, и он вынужден был податься в Гранаду, где вел незавидную жизнь, чувствуя на себе косые взгляды и недоброжелательство. Предатель потерял надежду завоевать трон Кастилии, и лишь лелеял планы, как отомстить Гусману за «потерю чести».

Однажды, в 1309-м году, удача ему улыбнулась: до Хуана дошли слухи, что Гусман, с небольшим отрядом рыцарей, остановился в маленьком замке деревни Гаусин, недалеко от границы Гранадского султаната. Принц поспешно собрал войско, и направился к Гаусину…

Мавры Хуана атаковыли «Орлиный замок» Гаусина множество раз, и все время Гусману удавалось отбивать их атаки, но людей у него оставалось все меньше и меньше..

Во время одной из вылазок из замка, несколько стрел попали в боевого коня Алонсо Доброго. Сам он тоже был ранен, и оставшиеся в живых рыцари, отошли к замку, унесли Алонсо, несмотря на его протесты, а раненного «Жеребенка» оставили лежать на залитой кровью земле умирать…

И снова рыцарь Алонсо Добрый, с алой повязкой на голове восходит на стену. Недалеко от врат, снаружи, лежит его боевой конь, хрипит, истыканный стрелами, и преданно смотрит на Гусмана. К Жеребенку, как много лет назад, подходит принц Хуан, вынимает меч из ножен, и заносит его над шеей коня…, и снова, под ноги Хуана со стены летит кинжал с рубиновой рукоятью, и он слышит голос со стены:

–Тебе предатель, ......этот кинжал всегда будет возвращаться к тебе, я взял его год назад у пленного мавра…

–Как тебе будет угодно Гусман—прошипел принц, перерезал горло коню кинжалом, и оставил его в ране—мне твоя железяка не нужна…

А после случился последний бой: раненые кастильцы, во главе с Алонсо вышли за стены «дорого отдать свою жизнь», и еще много мавров полегло под их мечами, ....они прорубали себе путь к мертвому Жеребенку, но до коня, живым добрался лишь Гусман. Рыцарь вытащил нож из шеи животного, и, неистово размахивая мечом в правой руке, швырнул левой кинжал через головы мавров под ноги Хуану..

Мгновение спустя, доблестного рыцаря изрубили…

Один из арабов поднял с земли оружие с рубином, и с поклоном поднес его к Кастильскому принцу..

–Оставь себе—небрежно фыркнул Хуан—и не смей мне его больше показывать…

Прошло еще несколько лет, принц продолжал служить Гранадскому султанату без славы, и доброго взгляда .....у него выступили темные мешки под глазами—Хуан плохо спал, ему все время снился окровавленый кинжал с рубиновой рукоятью, и голос Гусмана звенел в ушах: «тебе!».

Когда принц совершал переход через горы со своим отрядом от Ронды до Коина, его лошадь споткнулась на кочке, опрокинулась на куст дрока, и подмяв растение под себя упала вместе с седоком на другого всадника …

«Уф, пронесло, мягко приземлился....»–подумал Хуан, и поглядел на воина, раздавленного его лошадью.....это был тот самый мавр, который оставил себе нож Гусмана несколько лет тому назад—он еще корчился в предсмертных судорогах, а из разжатой его ладони выпало несколько косточек миндаля....

«миндаль колупал, пока я на него не грохнулся» –догадался принц: «но где же нож для этого?». И только тогда принц почувствовал, как намокла его рубаха на животе от чего-то горячего и липкого..............

КИСТИ ДЛЯ ЛЕОНАРДО

Колотун во Флоренции стоял редкостный…зубодробительный.

Брат Лука спешил в дом герцога Сфорца преподать урок арифметики юному Биаджио. Из сточной канавы на углу Пергола и Пинти Лука услышал жалобный кошачий мяффф.

«Согреем друг друга»–решил Лука, поднял котика с кучки, и сунул его за пазуху. Учитель перестал дрожать, кот начал урчать.

«Куда бы тебя пристроить, усатая грелка?»

На перекрестке Буфалини и Серви, Лука повстречал дочку кондитера Луи Феордину.

–Ути-пуси какой котик!, брат Лука, можно его потискать?—спросила девочка.

–Конечно Феора—улыбнулся Лука, и протянул ей зверька.

.....Девочка очень бережно взяла животное в руки, и в ее глазах было столько материнской нежности, что Луке стало не по себе: «загладит и зачмокает до дыр!»

–Брат Лука, а подарите его мне?

–Охотно Феордина, если ты мне ответишь честно, что ты с ним делать будешь?

–..уложу спать …разбужу-покормлю…поиграю....дам брату поиграть…—решительно ответила девочка.

–А брат что с ним делать будет?

–Незнаю, что-нибудь придумает,…у нас был раньше кот, было весело..

–И как он с ним играл?

–Привязал к его хвосту оловянных плошек и дал пендаля…

–А потом?—испуганно спросил Лука.

–А потом я его спать уложила, потом разбудила– покормила, а потом он издох…

–Уф Феора, прости, но я передумал тебе его отдавать, смотри сколько блох у него, воОона уже три на тебя перепрыгнули…беги домой, хватай гребешок, и скорее вычесывай!

Феордина покосилась на свои каштановые локоны, решительно отдала кота Луке, и побежала домой, крича на ходу:

–Вычешу, вычешу!

–Чеши, чеши—буркнул Лука провожая взглядом сверкающие пятки Феоры…

Следующим повстречал Лука знакомого цирюльника Луи:

–Котеночек не нужен Луи?

–А давай маэстро!

–А можно поинтересоваться....что ты с ним делать будешь?

–Жене на воротник пойдет, она давно норку хотела....кум у меня шапник рукастый, отдам ему, он из кота отличный норковый воротник сделает....

–Так кот же с лишаем!…кум начнет отделывать шкуру, шерсть то и полезет!

–Тьфу ты пропасть…а зачем тогда предлагаешь?

Маэстро раздосадованно вздохнул, и ответил:

–Я, Луи, грешным делом подумал, что ты приютишь его, будет по цирюльне мышей гонять…

–Вот еще..—проворчал Луи—меня гоняет теща, я жену, жена семнадцатилетнего сына абалдуя Джероламо, Джероламо гоняет четырнадцатиленюю Орсолу, Орсола Николлету, Николлета Марию, Мария Анну, Анна трехлетнего Флавио, а Флавио гоняет мышей…все всех гоняют…и всех кормить надо, еще один рот в цепочке «гонятелей» я не потяну!

На всем пути до дворца Сфорцы Лука пытался сосредоточиться, и придумать для своего ученика новую математическую задачку, но кот, урчащий у него за пазухой, не вылезал также и из его головы....: «Шапник делал воротники и отвороты на рукава, площадь отворотов на оба рукава составляет две трети от площади воротника, сколько взрослых котов уйдет на отворот, если на ворот нужно два кота....тьфу ты пропасть, разрази гром этих котов!!!»

–Эй маэстро!—окликнул Луку нищий—отдай кота, а?

–А что ты с ним делать будешь?—с недоверием спросил брат Лука.

–Съем, и восславлю господа за славный ужин, упомяну в молитве и тебя.....знаешь какие коты вкусные?..аки перепела…

–Сам съем—рявкнул Лука в ответ…

«Флоренции необходимо 5000 котов, чтобы те приучили к смирению 100 000 флорентийских крыс, дабы те не танцевали мореску на наших постелях, пока мы видим сны,…если нищий съедает в день одного кота, то ежедневный прирост в популяции кошек должен быть равен количеству нищих в городе.......оооо Боже!…прошу тебя…избавь меня от этого кошачьего наваждения!......хотя нет…стоооооой…постой боже..это ведь интересно!!!…количество нищих прямо пропорционально приросту котов в заданных ранее условиях....если увеличить количество нищих, то количество котов будет уменьшаться, а количество крыс увеличиваться, а значит станет увеличиваться опасность прихода чумы......значит чума не столько от крыс, сколько от человеческой бедности!»

Озадаченный этой последней мыслью Лука добрел до дома друга Леонардо:

–Привет Леонардо, тебе коты нравятся?

–Милые божьи твари, а что?

–Хочешь подарю—с этими словами, Лука вытащил котенка и показал другу..—вот и все говорят, что мол мИлые, может есть смысл писать их?, так сказать, запечатлевать наиболее совершенных в красоте своей созданий природы…

–Котов писать не буду—с напускной сердитостью сказал Леонардо, сдвинул густые брови, уставился прямо в глаза коту, и полез левой рукой за пояс—что я, кошка чтоли(?), чтобы котов писать?…я человек…человеков писать и буду..вот лет через пятьсот человеки сума сойдут, пущай тогда пишут кого угодно..хоть котов, хоть юродливых, которые будут бегать по ночным улицам в костюме летучей мыши........не буду писать котов, а вот писать котаАааами!—с этими словами Леонардо поднес к животному ножницы и, не успел Лука рот раскрыть, выстриг у кота клочок шерсти—будут мне новые кисти , не токма беличьими работать......

Время до начала урока еще оставалось, и дворец Сфорца был уже неподалеку, и Брат Лука поделился с Леонардо своими мыслями о зависимости между нищими, кошками, крысами, и чумой…, и пожаловался, что никак не может пристроить животное:

–Брат Лука—ответил Леонардо, после продолжительного молчания—а ведь кот попал не случайно именно в твои руки…

–Как так?

–Ты добряк, маэстро математических наук, философ и человеколюб.....кот попал в руки добряка, и не сгинул....в руки маэстро математики, и родилась занятная диллема,....в руки философа, и диллема выросла до вселенских размеров,…в руки человеколюба, и возникло горячее желание решить проблему человеческой бедности…

–Эк ты завернул все друг Леонардо—Лука озадаченно улыбаясь почесал выстриженную макушку—и что мне со всем этим делать?

–А ты уже почти все сделал—ответил Леонардо, поглаживая бороду—помнишь, по просьбе герцога Урбинского, пару лет назад ты написал трактат, в котором систематизировал и усовершенствовал двойную венецианскую счетную систему?, а ведь дела герцога Урбинского существенно поправились с тех пор, значит ты уже сотворил лучшее в наши времена средство сохранить и приумножить благосостояние , теперь принеси этот трактат мне, я попрошу Сфорца, чтобы трактат попал в руки Папе....Папа поделится им с кардиналом Хименесом де Сиснеросом, тот с Изабеллой Кастильской, та с Христофором Колумбом, тот с крещеными евреями Севильи, те с агентами Ост и Вест индских компаний Севильи, это не позволит им растранжирить сокровища Нового света, и они расплатятся с венецианскими купцами за займ на снаряжение третьей экспедиции Колумба, ..венецианцы остануться довольны, но твоими страраниями брат Лука, их знания двойной бухгалтерии будут сохранять и приумножать богатства не только венецианских купцов, но и многих, многих…многих, большими деньгами будут владеть не единицы, но многие, а чем больше на земле богатых барских столов, тем чаще с них перепадет и простому люду, и художнику, и ученому....

–Ну завернул так завернул друг Леонардо—засмеялся Лука—завтра же принесу тебе свой трактат....а кота, пожалуй, оставлю себе, такая сКотина нужна самому.......

ПЭ.ЭС. :

В 1494 году францисканский монах Лука Пачоли написал «трактат о счетах и записях», в котором явил миру улучшенную и дополненную двойную венецианскую счетную систему....

Мудрость одной книги волей людей, думавших о благосостоянии всего общества, а не только избранных, стала доступна широким массам....

Сытные времена, урожайные годы, подъем наук и культуры приходили и раньше, но бесследно проходили, но с появлением одной лишь книги в руках каждого любопытствующего, очередные «сытные» времена удалось продлить дольше, чем обычно, всего лишь на чуть-чуть, но этого хватило, чтобы ту пору впоследствии назвали Эпохой Возрождения…

День выхода в свет «трактата о счетах и записях», считается днем рождения современного бухгалтерского учета.....

Когда ругаете своего кота, за то что тот разбойник опрокинул ваш айфон в полный ночной горшок Вашей ляльки, задумайтесь на секунду, не Вашего ли кота предок невольно подстегнул те процессы в истории человеческого общества, которые постепенно и привели нас к созданию тех же айфонов?....

1527

К камере подошел человек лет пятидесяти с окладистой бородой и сломанным носом, и начал разговор с молодым узником через решетку:

–Сидишь?

–Сижу…

–Когда сбежишь ?

–Когда сбегу…—одновременно пожимая плечами и кивая ответил узник…

Гость провел рукой по бороде, и задумчиво выдохнул:

–Хм…

–Мычишь?

–Мычу…

–А что ж так?

–Тебя дурака жалко....сожалею…глядя на то, как великий талант сам себя хоронит…

Молодой человек за решеткой расхохотался в ответ:

–За меня не беспокойся, я в тюрьме как дома....моему разуму здесь тепло и уютно, а душа просится на свежий воздух и простор, вот когда душа договорится с разумом о новой совместной авантюре, тогда то и родится новый шедевр, и новый побег, и череда новых свершений,–узник заглянул в глаза гостю, и продолжил—Ты черпаешь вдохновение из философских поисков истины, желая дознаться о месте человека в замыслах создателя,......я же вдохновляюсь противодействием тем силам, которые рискнули перебежать мне дорогу…

Старик со сломанным носом усмехнулся, и заявил:

–А ты не боишься, что твое «противодействие» может оказаться во сто крат сильнее действия, ибо признаю твои способности, и мне от этого как-то не по себе…

–Лишь в этом залог перемен,–ответил узник—а они всегда к лучшему, если мое противодествие окажется много сильнее действия, значит я повлияю на ход истории, пускай даже случайно, но этот факт вдохновит будущие поколения на свершения…они ведь будут знать, что их труды не напрасны, что и один единственный человек способен повлиять на судьбу мира…

Гость помолчал немного, и спросил:

–Так что, любитель противодействия,…, залог не вносить?

–Не вноси…

–Тогда до новой встречи…

–Счастливо.

После того, как старик со сломанным носом ушел, узник тут же вскочил с кушетки, и щелкнул пальцами. Через секунду показался охранник.

–Джакомо, тащи инструменты,–распорядился узник.

Через минуту его камера превратилась в хорошо оборудованную ювелирную мастерскую. За грядущий день была сотворена дивная шкатулка для жены Джакомо, и узник получил удвоенное питание. На следующий день ожерелье из рук мастера досталось начальнику охраны второй смены, за что узник был переведен в камеру с видом на ювелирный квартал. Еще несколько изящных побрякушек заключенный создал для остальных охранников, чтобы те помалкивали, и вообще терпели его мелкие чудачества, и................ кое-что он изготовил для себя…

Охранники не любили находиться возле камеры мастера-ювелира, ибо вонь из нее валила густо и сногсшибательно… Узник объявил о том, что дал временный обет воздержания от отправки своих фикалий в недра и без того многострадальной земли. Странный каприз заключенного терпели с прищепками на носу,....ведь любое изделие, выходившее из рук мастера, можно продать, и на вырученные деньги безбедно жить всей семьей почти целый год…так что, пока мастер в настроении творить, можно стерпеть и не такое…

Через неделю прогремел выстрел… Тюремная стража увидала облачко порохового дыма у окна узника-ювелира. Тут же прибежали, и отобрали у умельца необычный мушкет, с резьбой внутри ствола. Выстрелом между глаз был убит ювелир Джузеппе Бруни, мирно дремавший в кресле на терассе собственного дома. Узнав имя жертвы, охранникам не понадобилось искать мотив для убийства, ибо он уже был известен: дело в том, что узника-ювелира схватила стража в момент неоконченной дуэли с Джузеппе Бруни, и за заключенным оставался выстрел. Никто и подумать не мог, что этот выстрел прогремит из тюремного окошка, и пуля пролетит в три раза дальше, чем обычная мушкетная пуля, и продырявит череп Бруни.

Уникальный мушкет, превзошел все самые завышенные ожидания. Пока делались побрякушки для стражи, и охранннники опасались лишний раз проходить мимо камеры мастера, из-за резавшей глаза вони, мушкет был создан, и по частям рассредоточен среди ювелирных инструментов так, что никому и в голову не пришло искать на столе мастера лишние предметы…Откуда порох?: белый налет с собственных фикалий, щепотка древесного угля, сера из ушей и пара ингредиентов собственного изобретения…

Чудо-мушкет, охрана вынесла из тюрьмы в неизвестном направлении, а через четыре дня узник сбежал.....в который раз…

А потом беглый заключенный упивался свободой, радовался встрече с друзьями и близкими, и снова дрался в кабаках ювелирного квартала…

Тем временем армия императора Карлоса Пятого встала лагерем у Рима. Император приболел, и вместе со своими генералами уехал из военного лагеря лечиться на воды в Витербо. Наемники, лишенные опеки высшего офицерского состава, упились брагой «вусмерть», и вдруг, как гром среди ясного неба, над воинством прозвучал хмельной призыв: « Братья! А может Рим возьмем?».

Окосевшая солдатня, без офицеров и приказов начальства, пошла на штурм Вечного города… Жители Рима, героически сопротивлялись пьяной орде, в их числе отважно сражался и наш беглый узник. Но Рим пал, был разграблен, и обезлюдел…

Прошел месяц.

К камере подходит бородатый муж со сломанным носом, и обращается к узнику:

–Снова сидишь?

–Снова сижу…

–Когда сбежишь?

–Когда сбегу…

–Хмм..

–Что мычишь?

–Ты ведь Рим оборонял, не так ли?

–Было дело—ответил узник…

–Ходят слухи Челини, что выстрелом из твоего мушкета, в первую минуту штурма, с немыслимомого расстояния, был застрелен комендант Рима Шарль де Бурбон, что и предрешило падение города… Выходит, если бы не ты, то вдядли Рим вообще пал от рук перепившей оравы наемников… Твой Рим пал Челини(!), который ты защищал, по твоей же вине!.....ты доволен?

Долгое молчание.... По лицу Челини пробежала гневная дрожь, затем сумрачная тень легла на его чело, но потом лик его вдруг просветлел…

–Да Микеланджело—наконец промолвил узник—и все же я доволен....случилось нечто, чего никто и не мог ожидать,…перемена, которая изменит весь ход истории. Вот она(!)—роль человека в судьбе мира: папский престол поколеблен, и Ватикан уже никогда не восстановит свой авторитет в полной мере....и как бы я хорошо не относился к папе, повторюсь—все перемены к лучшему…

Микеланджело тяжело вздохнул, и спросил:

–Залог вносить?

–Нет…

–Тогда увидимся, когда сбежишь…

–Когда сбегу…

В тот же день Микеланджело покинул Рим по неотложным делам во Флоренции. Он еще долго не станет возвращаться в Вечный город, разграбленный и оскверненный новоявленными вандалами…

1527 год, когда испанская пехота разграбила Рим, считается поворотным моментом в истории папства, и годом завершения высокого Ренессанса............

ПРОЩАЛЬНЫЙ ВЗДОХ МАВРА

Легенда гласит, что когда Боабдиль—последний султан Гранады покидал Испанию, он плакал. Мать –Аиша сказала ему такие слова: «не плачь как женщина по тому, что не смог удержать как мужчина». Боабдиль взойдя на горный перевал, возвышающийся над долиной Альпухаррас в последний раз обернулся и посмотрел на свои бывшие владения—на Гранаду, и тяжко вздохнул. С тех пор тот перевал зовется «прощальный вздох мавра».

Последний султан из Гранады уходит

И взглядом печальным округу обводит

Места где сражался вершил и любил

Где предков державу бесславно сгубил

Он шел и рыдал от стыда и обиды

Что отдал отчизну бездарно врагу

и меркли вдали сердцу близкие виды

на родину путь был заказан ему

«Почто ты льешь слезы подобно рабыне?

Смирись покорись своей горькой судьбине

Отныне удел твой в жаркой пустыне

Гранада не пара тебе как мужчине»

Слова легче стали в грудь проникают

И тем беспощадней кромсают и жалят

Чем ближе-роднее уста изрекают

Их истины дух растлевающий яд

Аиша—гордая мама султана

Всегда не терпела лукавства обмана

И горькою правдой щемила сердца

И сыну вменяла потерю венца

Султан лишь Аише безвольно кивнул

И взглядом печальным край свой окинул

И с болью сердечною тяжко вздохнул

И земли родные навеки покинул.

АЛЬПИЙСКАЯ СКАЗКА

1534 год.

Крест на пике часовни святого Николая осветился ненавязчивым зимним солцем, наконец-то появившимся из-за горы.

Из церкви выходили прихожане, и разбредались по домам в приподнятом настроении. Это было утро после рождества.

Пастор Корнелиус, уходя, не стал запирать калитку церковного дворика, так как в нем остался еще один прихожанин: знаменитый лекарь, поселившийся в долине Гайстайнерталь год назад…

Лекарь пребывал в глубокой задумчивости, когда к нему подошел большой пузатый дед, с белоснежной бородой и в красной портупее с опушкой из белого соболя. Дед присел рядом с лекарем на завалинку «Николаускирхе», пошебуршил малость за пазухой, достал оттуда бутылку «егермайфтера», и обратился к лекарю: