Триединое сознание бога. Теория Единства

В качестве примера можно провести сравнение пещерного человека, перешагнувшего порог эмпирического взаимодействия со средой обитания и начинающего путь смещения сознания в рациональность, с профессором математики, который уже не может обходиться без трансцендентного постижения действительности. Нетрудно догадаться, что нечто подобное наш нынешний средний уровень сознания представляет для людей будущего. И это не сказка: в истории человечества было достаточно личностей, не считая неизбежных в любом деле спекуляций, показавших, на какой неимоверно высокийё       уровень сознания может подняться человек.

Итак, мы утверждаем, что нельзя постичь рационально-эмпирическим восприятием того, что выходит за рамки его возможностей. Грубо говоря, это сродни тому, как если бы мы объем попытались измерить плоскостными характеристиками. Для постижения таких величин необходимо подключение еще и трансцендентного аспекта психики.

В чем проблема несостоятельности работы психики в неполном составе? Как только мы пытаемся рационально «увидеть» некую часть целого, «препарировав» его, целое «умирает». Как в сказке, где вместо Жар-Птицы в руках остается лишь перо – осознание того, что ты только что соприкасался с истиной. Теория хаоса, предполагающая «непрогнозируемость» нелинейных систем, не видя их непрерывно-дискретного развития, тем не менее, не отрицает детерминированности системы вообще, заявляя, что следствие процессов зависит от изначального состояния системы. Нонсенс? Или непонятая закономерность, заключенная в невозможности постижения сути развития нелинейных систем линейкой рациональности?

ДИСКРЕТНАЯ ПОСТУЛАТИВНОСТЬ В НАУКЕ

Очень коротко об этом. Сейчас модно стало ругать академическую науку за то, что она инертна, что «не обращает» внимания на многие вещи, которые не может объяснить, опуская их на уровень несуществования. В особенности это касается непонятных на сегодняшний день или паранормальных явлений в жизни общества. В академических кругах не принято, по крайней мере, официально, обсуждать эти темы. Все, что выходит за рамки рациональных представлений, вроде бы и не существует вовсе. Но такова отведенная академической науке роль. Она должна урезонивать массу «выскочек» в их желании поставить все с ног на голову. Неприятие ортодоксальной частью научного сообщества подобного материала растягивает время, давая возможность появиться огромному количеству теорий – «окольных путей», которые увеличивают шанс приближения к истине. В этом есть проявление здорового консерватизма, осуществляющего охранительную функцию и дающего возможность не дойти до полного абсурда в рвении сказать миру что-то «новое». Это неизбежность поступательного развития, ибо консерватизм – одна из крайностей, через взаимодействие которых поддерживается некий гомеостаз в общественном сознании. В качестве примера для понимания гомеостатической роли здорового консерватизма, необходимой для поддержания динамического равновесия, можно привести существование литературных языков. Их сдерживающий фактор позволяет поколениям понимать и быть понятыми друг другом.

Что касается человека, как системы, то приходится признать – каждый из нас на определенном этапе жизни достигает некого потолка восприятия нового. Этот предел является отражением конца аналитической фазы психического развития и диктует неудобство, связанное со сворачиванием системы. Постоянное обновление становится обузой на определенном этапе жизни. А многие деятели науки, связанные корпоративными интересами, подвержены такому эффекту консервации, даже тогда, когда у них еще хватает ума осознавать тот факт, что «их прошлые заслуги уже не могут объяснить новые реалии жизни». Они – представители одной из дискретных частей прогресса, отражающих присущий ей уровень сознания и остающихся в своем научном детстве. Это отражение сути всегда незрелого человечества. Такой болезни, как правило, избегают «свободные художники». Им не нужно, как ученым, связанным внутрисистемными отношениями, отстаивать свои взгляды, сопряженные с потерей статуса и социальных привилегий. И в этом заключается возможность не ходить по кругу в поисках новых экспериментальных подтверждений уже устаревших теорий. Руперт Шелдрейк, раскрывая тему несостоятельности объективности таких научных исследований, приводит утверждение Карла Поппера из его книги «Логика научного открытия»: «Наука вовсе не покоится на каких-то незыблемых истинах. Можно сказать, что смелая теоретическая конструкция возвышается над болотом, подобно зданию, возведенному на сваях. Эти сваи поднимают здание над окружающим болотом, но не являются его естественным основанием». И добавляет: «Вполне может оказаться, что постоянство «фундаментальных констант», долгое время считавшееся природным основанием величественного здания науки, в действительности не что иное, как «свая в болоте».

Я привел последнюю цитату, потому что считаю единственной незыблемой константой только константу гармонии – Золотого Сечения. Именно она, являясь отражением «встречного бега» – энантиодромии по Гераклиту – первична. Она – отражение начала расширения точки, начала взаимодействия полюсов разделившейся единицы. Она и есть Бог в его изначальном проявленном состоянии – состоянии развития, постоянного движения. А, значит, остальные константы от нее зависимы – имеют амплитуду изменений и так же, как и все во Вселенной, пульсируют.

Остается добавить, что теория АСЕ – аналитико-синтетического единства (коротко – Теория Единства) как раз и проповедует явление, заключенное в одном из ярчайших высказываний Гермеса Трисмегиста о том, что истина – это ложь в движении. Теория как бы ищет дорогу к структурному пониманию непререкаемой философской сентенции из И-цзин, утверждающей, что постоянны лишь перемены. Истинная дорога, как мы знаем, посредине. Но эту дорогу, как правило, обнаруживают «окольные пути», где, по словам Гийома Ферреро, интересы науки гораздо выше жалкого тщеславия и мелкого самолюбия ученого.

ДИХОТОМИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП ТРАНСФОРМАЦИИ

Проблема непрогнозируемости развития нелинейных систем для большинства исследователей заключена в том, что, пытаясь конкретизировать происходящее, они отражают лишь части целого, не подвластного на уровне логики разумению человека в постижении реальности в полной мере. Когда-то человечество – на заре своего развития, в большей степени эмпирически постигавшее действительность, пришло к эмпирико-рациональному способу ее постижения. Сейчас наука использует в большей степени рациональный подход и, все более углубляясь в микромиры, дедуктивно пытается синтезировать схемы развития макромиров, не понимая, что вошло в те области, которые не постичь «дедовскими» методами. Несмотря на открытия, получаемые при помощи рационально-эмпирического метода постижения реальности в данном случае, путь, по которому сейчас идет наука, конечен. Не все можно постичь в этом мире, «ощупывая» его – постигая через эксперимент в его привычном виде. Непониманию такого порядка вещей есть достаточно простое объяснение. Суть – в обычной биполярности нашего мира. Она пронизывает все существование в проявленной Вселенной, от начала развития любой системы до ее конца. Она – минимальная первоначальная дифференциация и – через развитие – последняя ступень структуризации той точки, из которой организм системы выходит и в которую стремится вернуться. Эта биполярность (двоичность) – дихотомический принцип непрерывной трансформации в развитии пространственно-временных континуумов или аналитико-синтетических единств. А точнее – это дихотомический принцип трансформации аналитико-синтетического взаимодействия в непрерывном аспекте развития, (в дискретном аспекте «бал правит» семеричность). Понятие дихотомии взято мной из биологии, где суть роста – разветвление – это аналог аналитического процесса во Вселенной.

Излагая принцип двоичности, можно сказать, что любая гипотетическая точка высшего плана Вселенной – плана идей, являясь моделью Абсолюта, обладает неимоверной силой реализации, потому что содержит в себе потенцию возникновения системы. Это точка, которая может проявиться, только детерминировано трансформируясь. В ней уже изначально, благодаря наличию категорий «места» и «времени» реализации, запрограммировано ее «прошлое» и «будущее». Она, материализуясь в первую пару противоположностей, создаст начало циклического вихря количественно-качественной трансформации сознания-материи. И этот континуум, непрерывно делясь в аналитической фазе и одновременно собираясь в некую структуру, благодаря обратному движению, будет проходить непрерывно-дискретное преображение – путь от «идеи» до «овеществления». Как говорит китайская философская мысль, подобное ведет к появлению «десяти тысяч вещей». И это происходит, как мы только что говорили, через взаимодействие, которое Гераклит окрестил как Enantiodromia – встречный бег, где наряду с аналитическим процессом в развитии любой системы одновременно включен и синтетический. В одно и то же время в системе, с одной стороны, идет дифференциация неких целых на части, с другой – структуризация частей в некие целые. Наша гипотетическая точка не может возникнуть в пустоте. Она результат уже существующего порядка, выстроенного через то, что мы знаем как пространственно-временной континуум Вселенной. В ее любом месте уже существует потенция – нечто, что и сформирует через аналитико-синтетическое взаимодействие с привнесенной информацией этого места (в определенный момент времени) новый пространственно-временной континуум, который будет в зависимости от мощности посыла обладать определенной инерцией. Можно, правда, попытаться рационально обозначить принцип действия (он, кстати, запечатлен в различных интерпретациях в орнаментах многих народов мира чередой ромбов, соединенных вершинами – последовательностью расширений и сжатий). Эта последовательность, например, очень хорошо видна в систолах-диастолах сердечного ритма или в наших вдохах-выдохах. Они, входя частью в бесчисленную иерархию процессов, одновременно курируют также бесчисленную иерархию в частях в них самих. Об этом мы поговорим позже. Здесь же сделаем небольшую ремарку для понимания процесса непрерывно-дискретного преобразования материи во Вселенной. Проведем аналогию между корпускулярно-волновой трансформацией и трансформацией состояний вещества. Например – воды. С одной стороны, переход «твердого» в «жидкое» и наоборот между планами Вселенной. С другой – внутри плана вещества. В первом случае – точка «таяния-замерзания» – трансформация корпускулы в волну, и обратно, между планом вещества и эфирным планом. Во втором – настоящая точка замерзания – граница перехода жидкого состояния вещества в твердое и обратно. Все это – состояния материи. Они, как в музыкальных октавах или в спектре света, определенным образом проявляют себя в различных дискретных промежутках спектра Вселенной – от Центра до самых грубых ее состояний. Из-за большой сложности дихотомически развивающегося процесса в нелинейных системах просчитать рационально даже мало-мальски достаточный для рассмотрения многоуровневый фрагмент не представляется возможным. Здесь мы обозначаем только принцип действия аналитико-синтетических «цепочек» пространственно-временных континуумов, частей в частях и т.д. в разворачивании и сворачивании любого континуума – воспринимаем ли мы его снаружи или находимся внутри него.

Как я уже упоминал, кроме рациональной составляющей сознания существует две других – эмпирическая и трансцендентная. И естественно разница в постижении ими реальности мира несоизмерима. Можно, например, провести сравнение между эмпирическим и рациональным представлением о веществе. Для эмпирического представления необходимо определенное количество молекул, чтобы органы чувств могли «считать» с них информацию. Например, воды – твердого или жидкого ее состояния. Понимание воды как Н2О, как единственная молекула, ощущение уже передать не может – это уже прерогатива ума. Если говорить о трансцендентном аспекте триединого сознания, то оно «считывает» информацию на уровне информационно-энергетических потоков, исходящих от объекта. Рациональное мышление – «теоретический» – внутренний аспект сознания рядом с двумя «практическими» – внешними, где эмпирический аспект как бы символизирует постижение реальности от части к целому – дедукцию, а трансцендентный – от целого к части – индукцию. Оба эти аспекта связаны с внешним миром. Прерогатива же рациональности – внутреннее состояние сознания – обработка того, что получено с «периферии». Вот почему линейное, рациональное мышление, не в силах постичь реальность полнокровно без двух других уровней сознания – эмпирического и трансцендентного. Работа логики, скорее, напоминает работу патологоанатома.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ПРЕДИСТОРИЯ

ENANTIODROMIA

Пожалуй, по поводу процесса, постоянно функционирующего в нас самих и во всей Вселенной, следует начать с высказывания Юнга. «Древний Гераклит, который действительно был великим мудрецом, открыл самый поразительный из всех психологических законов, а именно – регулирующую функцию противоположностей. Он назвал это так: Enantiodromia, встречный бег, имея в виду, что все переходит в свою противоположность […] Наша жизнь напоминает путь Солнца. Утром Солнце непрерывно набирает силу, до тех пор, пока оно, наконец, не достигает, лучистое и горячее, полуденной высоты. Тогда наступает энантиодромия. Его непрерывное движение вперед уже означает не прибавление силы, а убавление». Здесь можно только не согласиться с тем, что Юнг называет этот закон психологическим. Это закон развития, присущий любой нелинейной системе в Системе Систем – во Вселенной. Закон рождения, развития и умирания. Закон, который лишь отражается в психике. Хотя, пожалуй, лгу. Есть на самом деле еще один – более серьезный по своей значимости момент: похоже, Юнг не совсем понимал, что же на самом деле имел в виду Гераклит, называя энантиодромию встречным бегом.

Гераклит узрел суть того, что лежит в основе существования жизни в узком понимании этого слова – суть самой жизни. Это аналитико-синтетическая, и она же синтетико-аналитическая, при обратном движении, трансформация континуума «материя-сознание». Два процесса, противоположно направленных и действующих одновременно: они и осуществляют в системах «встречный бег». И здесь, наверное, главенствующую роль играет не понимание того, что все переходит в свою противоположность (восточной философской мыслью это проповедовалось задолго до Гераклита), а понимание того, что существует одновременное противоположно направленное движение, которое мы, наблюдая гиперсистемы, не можем постичь рационально. Энтропию уравновешивает синтропия, инволюцию – эволюция, анализ – синтез. Это то, что мы знаем, как гомеостаз, обусловливающий жизнеспособность систем. Знаем, как истину, которую Гермес Трисмегист назвал «ложью в движении» – как динамическое равновесие, где невозможно обойтись без понимания «встречного бега». Enantiodromia, если воспринимать этот процесс лишь как переход анализа в синтез и наоборот, может предстать совершенно просто узнаваемой. Например, как у Юнга, движение солнца по небосводу. Или развитие физического тела человека. А может быть совершенно не замечаемой. Здесь следует вспомнить о Вселенной, где мы видим пока только общий процесс расширения с одновременной структуризацией систем, входящих в нее, не понимая по-настоящему, что структуризация в аналитико-синтетическом взаимодействии есть синтетическая часть целого. По поводу расширения Вселенной ученые озадачены вопросом – что же будет, когда ослабнет сила ее гравитации. Не распадется ли она? А ведь совершенно очевидно, что Вселенная вернется к своим параметральным истокам, чтобы, пройдя вслед за расширением сжатие, возродиться обновленной на более высоком витке развития. Ее сейчас превалирующий в развитии инволюционный, аналитический аспект общего процесса неизбежно закончится. Придет время главенства синтетической составляющей этого развития, за которой придется "успевать" нынешней – аналитической, и за которой будет смерть и возрождение. Сама Вселенная показывает нам этот процесс на примере Черных Дыр. Вот он – синтетический аспект в жизни пространственно-временного континуума: возвращение к параметральным истокам.

Можно еще привести в пример преобразование человеческой психики, что связано с тонкими телами – отражениями планов Вселенной, которые для нынешнего уровня развития науки еще terra incognita. Или сложные обменные процессы в физическом теле. Они как нельзя лучше могут объяснить суть «встречного бега», поддерживающего гомеостаз системы.

«ТЕОРИЯ ВИДОВ»

Жизнь планетарной формы человека вместе с полевой и одухотворяющим принципом – гипотетический аналог Вселенной, в ее полном цикле развития. Благодаря собственному существованию в едином многосоставном организме, физическая (планетарная) форма, как мы уже упоминали, на протяжении жизни неизбежно корректирует форму полевую, а та, в свою очередь, в процессе метемпсихоза или, другими словами, реинкарнационной трансформации, создает следующую, более совершенную физическую (инструмент для взаимодействия с энергиями более высоких планов Вселенной).

Если говорить о развитии форм на Земле с точки зрения увеличения сознания в материи, то можно сказать, что биосфера, однажды явив себя планете, еще дважды, наряду с "непрерывными" процессами мутации и дивергенции, претерпевала дискретные его трансформации – количественно-качественные переходы. Моноцентричный организм, обладающий одним уровнем сознания – первичным, как единственная реальность существует до тех пор, пока не исчерпает всех своих возможностей, пока растущий потенциал сознательности вещества не достигает своего эволюционного предела. Количество сознания в «прогрессирующих» особях дискретно переходит в иное качество – появляются бицентричные организмы, более сложные по строению и более совершенные по своим реакциям. Затем, по истечении длительного времени, происходит следующий количественно-качественный скачок. И на планете происходят катаклизмы по трансформации бицентричных существ в трицентричные. Совершаются «потуги по очеловечиванию» более подходящего биологического материала – антропоидов (с оговоркой на свершившийся факт). Бредни о трансформации обезьяны в человека, наверное, чуть ближе к истине, чем представления примитивных людей о том, что они произошли от тотемных животных. Обезьяны (как, впрочем, и другие представители системы органической жизни) – это «расходный материал» дивергенции (расслоения) биологического материала, как бы кощунственно это ни звучало. Это эксперименты природы, ее «окольные пути» в направлении создания и обеспечения жизнедеятельности подходящего существа для развития трицентричного сознания. Чарльз Дарвин, интуитивно почувствовав в природе этот процесс, тем не менее, не смог его обосновать предельно точно на базе только лишь вещественного мира. Того уровня знаний, существовавших в Европе, еще не хватало для более полного понимания происходящих во Вселенной процессов. И в основном теория передовой частью общества была воспринята как «богоборческая». А если быть более точным, это была альтернатива религиозному засилью – библейскому, слишком принципиализированному – символическому толкованию происхождения мира, которое уже не могло устраивать определенные слои представителей общественной мысли. А потому передовую ее часть и не смутила постулативность теории. Цивилизации, развитие которой протекало в аналитической части, требовалась все большая и большая дифференциация и конкретизация знаний. «Теория видов», однажды появившись, и объяснив суть происходящих процессов лишь наполовину, породила абсурдное представление о «недостающем звене» и разделила человечество на ее поборников и противников. И проблема непринятия, как мы знаем, в части общества не столько в отсутствии достаточных знаний, которые могли бы обозначить интерес и желание разобраться, сколько в гордыне, не приемлющей извращенно понятое пресловутое дарвиновское представление о происхождении человека. Говоря в шутку, если бы лошади перешагнули барьер бицентричного сознания и получили религиозное представление о своем происхождении, наверное, для них встал бы вопрос о невозможности происхождения от осла. Никакого «недостающего звена» быть не может, потому что мы и обезьяны – это «параллельные» ветви некогда единого вида – результат биологической дивергенции. В необозримо далеком прошлом, где в процессе развития живых организмов наступил исторический момент количественно-качественного перехода из бицентричного состояния сознания в трицентричное, не всем антропоидным существам суждено было пройти эти метаморфозы из-за несостоятельности соотношения материи-сознания в собственных континуумах. Но этот судьбоносный исторический момент перехода, судя по предположениям палеоантропологов, преодолела в те времена не одна из ветвей вида. С улыбкой, но всерьез напрашивается крамольная мысль (чтобы оппоненты не скучали) о том, что в те далекие времена внутривидовые генетические расхождения могли быть не такими огромными, как нынче, например, между ослом и лошадью. И это могло дать некий не стерильный результат, т.е. нестерильных особей, имевших возможность продолжения рода и давших начало виду Homo sapiens. Это я говорю еще и в пику генетикам, сторонникам библейской идеи о происхождении человечества от одного мужчины и одной женщины, несмотря на ее инцестную вырожденческую природу. Однако, это все – конкретика из серии досужих сказок, которые мы можем сочинять бесконечно. «Важно напоминать себе, – пишет Станислав Грофф, что наука никогда ничего не «доказывает»; она лишь «опровергает» или «уточняет» существующие теории. История самой науки учит нас, что никакая отдельная теория не объясняет всех аспектов любого явления и всегда есть более чем одна теория, претендующая на объяснение наблюдаемых фактов». Это явление – в данном случае мутация живых организмов – до сих пор не оформлено в той мере, чтобы не вызывать споров между противниками и поборниками «теории видов». Дело в том, что до сих пор в науке эволюционная трансформация, которая касается человека, представлена постулативными концепциями, некими смелыми допущениями, выходящими за пределы экспериментальной проверки. И это все, за исключением некоторых попыток, основано на факте самостоятельного существования физического тела как некоего отдельного организма, интегрированного лишь в природу и социум. Вопрос о том, что синтетический (эволюционный) аспект процесса развития затрагивает иные, «несуществующие» планы бытия, в науке пока рассматривается только в рамках того, что около физического тела «появилось» энергетическое поле, несущее вспомогательную функцию.

МАТЕРИАЛЬНОСТЬ

О чем можно говорить, если до сих пор в психологии – рожденная еще Декартом – существует психофизиологическая проблема. До сих пор ученые разбираются, каким образом происходит взаимодействие психики и физиологии: то ли это единая система, то ли это параллельные образования. Вопрос, несомненно, сложный, но, думаю, что любая параллельность и есть в классическом смысле параллельность, не имеющая точек соприкосновения. А если точки соприкосновения есть (единая энергетическая составляющая в цикле онтогенеза), то ни о какой параллельности не может быть и речи. Идея параллелизма, скорее всего, – результат религиозного представления о существовании души: в момент смерти (развоплощения) физическое тело лишается одухотворяющего его компонента – земное возвращается Земле. Но очевидное не всегда воспринимается объективно. Дело в том, что в нашем взаимосвязанном мире, понятие параллельности возникает, чаще всего, из-за неосведомленности. Оно, как правило, результат возможности увидеть только фрагмент какого-либо явления. Физики нам говорят о том, что сила всегда есть результат взаимодействия материальных тел, даже в том случае, когда эти материальные тела бесконечно малы. О каком взаимодействии может идти речь при нематериальности психики, как нам говорит психология в отношении психических процессов? Если нематериальность – это выход за пределы грубоматериального – вещественного мира, тогда понятно. Но если под нематериальностью подразумевается отсутствие материальности психических процессов вообще, тогда это нонсенс.

Почему я заговорил об этом? Потому что на базе последних вторжений в психику, появляется тема, которая нарушает привычный ход мыслей. Мы уже не махровые материалисты, мы бросаемся в иную крайность – мир за пределами нашего понимания может быть нематериальным. Отсюда возникают инсинуации, связанные с нематериальностью духовности. Казалось бы, мир изучен. Физика дошла до края, до субатомных частиц, на которых как бы заканчивается материя – корпускула переходит в состояние волны. Релятивистское представление о взаимодействии материальных частиц вводит постулативное ограничение скорости – 299792,4562 км/с. Выше скорости света не существует. А все потому, что материя для нас – это вещество нашего грубоматериального плана. Нам, в общей нашей массе, трудно согласиться с тем, что за пределами нашего вещественного мира также существует материя. Мы не можем допустить, что не только в физике существуют представления о сверхскоростях, при помощи которых можно преодолевать гиперпространства, тем более, если эти сверхскорости и гиперпространства – в нас самих. Здесь как раз и кроется непонимание того, что мир сугубо материален, но представлен разными уровнями этой материализации. А гипотетическое отсутствие материи это всего лишь переходное состояние – точка – из одного пространственно-временного континуума в другой, из одной вселенной – системы – в другую. И эта точка обладает неимоверным потенциалом для следующего воплощения, где сознание-материя, начиная, например, от протоматерии, будет конденсироваться до тех пор, пока не дойдет до своего логического завершения. И это завершение – видимый нами мир вещества. А далее процесс трансформируется в свою противоположность, в состояние синтеза, чтобы однажды на уровне одного из малых миров (на Земле) в процессе эволюции, как противовес инволюционному Лучу Творения, появилось бы триединое сознание, подобное божественному, которое и смогло бы понять суть этого процесса.