Бессмертный огонь

Эми смотрела, как в водах океана отражается лунный свет. Острое одиночество терзало ее, соревнуясь с постоянной тревогой на грани паники. Время неумолимо утекало. Дни заточения, пугающе одинаковые, начали сливаться в один. Она не знала, как долго проспала под чарами Цукиёми или сколько уже прошло с тех пор, как проснулась.

И она ни на шаг не приблизилась к свободе.

Несмотря на обыск поместья, Эми не обнаружила ничего полезного. У маленького причала, который она заметила на противоположном берегу, не было лодок. В доме она не нашла ни оружия, ни лазеек для побега, ни подсказок, как именно Цукиёми удерживал над островом барьер.

Эми оглядела каменистый берег, в который раз всматриваясь в тени. Она оставалась здесь заперта, но не была единственной пленницей Цукиёми. Где-то здесь, на острове, был заточен и Сарутахико.

Около двух лет назад Изанами и паучья ведьма Джорогумо устроили засаду на куницуками гор. Ядовитый укус паучихи погрузил Сарутахико в бесконечный сон, а Изанами отдала бессознательного куницуками Цукиёми – стеречь до солнцестояния. В глубинах Цучи Узумэ оберегала одинокий исцеляющий цветок редкого дерева и ждала, когда Эми спасет ее мужа из плена.

Сарутахико держали не в доме. Явно где-то на острове – но змей-страж без устали следовал за Эми, куда бы она ни пошла, поэтому за пределы дома она еще не ступала.

Эми походила туда-сюда по балкону. Даже если Широ, Юмэй и Сусаноо не представляют, где она, в конце концов они отправятся сюда в поисках Сарутахико. И ей нужно сделать так, чтобы они обнаружили этот остров. А для этого нужно пробить барьер.

Эми взглянула на яркую луну. Где сейчас Широ?.. Ищет ее или же сосредоточился на Сарутахико? Она не стал бы его винить за второй вариант. Спасти главу куницуками, единственного, кто может знать, как остановить Изанами и не дать ей открыть Небесный мост, куда важнее, чем освободить ее, Эми. Роль смертной девушки в этом противостоянии небес и земли подходила к концу. Как только она снимет с Широ последний виток онэнджу, единственной ее задачей останется лишь выжить.

Развернувшись, Эми прошла через двери балкона. Чтобы чего-нибудь добиться, ей необходимо выбраться из дома. А значит – проверить на себе, насколько опасен шикигами.

* * *

Эми прижала кончик кисти к половицам. Он плавно скользил по гладкому дереву, оставляя за собой черный след. Осторожно удерживая в руке чернильный камень, чтобы не расплескать жидкость и не испортить свои труды, она начертила последнюю линию и отступила на шаг.

Маругата раскинулся на всю ширину коридора. Эми знала лишь один вариант круга экзорцизма – простого заклинания, способного удержать попавшего в его пределы ёкая, – и не представляла, сработает ли он на духе стихии. Это ей вскоре предстояло выяснить.

Водяной змей наблюдал за ней, замерев в десяти шагах. Он не отреагировал, ни когда Эми украла кисть и чернила, ни когда она принялась расписывать пол. Эми подозревала, что кем бы этот дух ни был, его бесхитростное сознание не позволяло ему понять смысл ее действий – лишь препятствовать ей в попытках покинуть дом.

Оставив письменные принадлежности у стены, девушка в последний раз окинула маругата взглядом, а потом повернулась к двойным дверям в конце коридора. Когда она попытается уйти, случится одно из трех: змей преспокойно проползет по маругата, найдет иной выход из дома или застрянет в круге.

Глубоко вздохнув, Эми расправила плечи, встала поудобнее… и бросилась вперед.

Змей разъяренно зашипел. Оглянувшись через плечо, Эми увидела, как он ринулся прямиком в круг. Линии засияли, и змей рывком остановился, корчась так, словно его прижало к полу.

Он все еще мог двигаться, но по крайней мере не преследовал ее. Эми распахнула дверь и выбежала наружу, где холодный ветер тут же принялся трепать ее волосы. Среди утесов таились глубокие тени, закатное солнце окрашивало океан алым. Дорожка из гравия вела на другую сторону острова.

Эми бросилась мимо обрыва к окутанной сумерками пристани. Она не знала, что ищет, но должна была найти хоть что-то – хоть какую-то подсказку о том, как Цукиёми создал вокруг этого места барьер.

Спуск становился все круче, и Эми поскользнулась. Размахивая руками, она схватилась за молодое деревце и чуть его не сломала. Узкие веточки в желтых, еще не опавших листьях, затрепетали, и Эми вдруг разглядела что-то позади них.

Это была развилка – и вторая тропинка исчезала за деревьями и валунами. Эми посмотрела на пристань в пятидесяти ярдах, не представляя, какой путь лучше выбрать. С досадой вздохнув, она побежала по второй.

За камнями притаилось ветхое хранилище. Гниющие доски, облупившаяся краска – за его состоянием явно не следили так хорошо, как за домом. С уколом разочарования Эми хотела уже возвращаться… как вдруг заметила на влажном гравии четкий след. Кто-то здесь недавно был.

Она взбежала по ступенькам крыльца и схватилась за дверь. С громким скрежетом створка неохотно сдвинулась. Внутрь хлынул оранжевый закатный свет. Вдоль стен тянулись крепкие полки, полные ящиков и коробок – деревянных и фанерных, разбухших от излишней влажности.

Эми вошла, прикрывая рот рукавом. Хранилище было грязным, заброшенным – вот и все. Вдруг ее внимание привлекла сгустившаяся в углу тень. На другом конце помещения обнаружилось отверстие в полу – лестница, ведущая под землю. Удивившись, что в такой старой постройке есть подвал, ведь они вообще были крайне редки, Эми вгляделась в сумрак. И увидела внизу голубоватое свечение.

Она с волнением шагнула на лестницу. На первой же ступеньке ее нога угодила в лужу и поехала. В отчаянной попытке удержать равновесие, Эми схватилась за ближайший ящик. Гнилое дерево оторвалось, и девушка рухнула на спину, а на голову ей посыпались отсыревшие, покрытые плесенью книги в кожаных переплетах.

Эми стряхнула с себя отвратительные фолианты, мельком просматривая полустертые названия. Свет из открытой двери упал на невзрачную обложку, озаряя едва заметное слово: «Шикигами».

Перепроверив, не показалось ли ей, Эми схватила крохотную книжечку и сунула ее под свой оби, а потом осторожно спустилась по скользким ступеням. Несмотря на тусклый свет внизу, ее окружила густая тьма. Вытянув одну руку вперед, второй Эми придерживалась за стену, пока лестница наконец не кончилась.

Тесноватое пространство внизу упиралось в тяжелую деревянную дверь. Нарисованный во всю ее ширину круг с незнакомыми рунами и символами излучал голубоватый свет.

По обе стороны двери высились две большие бочки с водой. Встав между ними, Эми повернулась к сияющим письменам. Защищенная комната, скрытая подальше от глаз. Быть может, именно тут Цукиёми держит Сарутахико?..

Эми сомневалась, что сумеет открыть дверь, защищенную такими чарами, но не хотела уходить, даже не попытавшись. Она осторожно коснулась сырого дерева ладонью.

Круг ярко вспыхнул. Эми отдернула руку слишком поздно – вода из бочек вскинулась с бурлящим ревом. От удара Эми не удержалась на ногах, а когда поднялась, вода взметнулась вместе с ней, окутав ее голову и грудь.

Она забилась в оковах жидкости, которая обвила ее, словно живое существо. Эми не могла ее стряхнуть, освободиться. Вода заливалась в нос и рот, приходилось сжимать горло, чтобы уберечь легкие, хоть они и пылали от недостатка воздуха.

«Шукусэй-но-тама!» – кричала Эми мысленно, пытаясь разрушить чары заклинанием очищения, но ки лишь тщетно трепетала внутри.

Упав на колени, Эми суматошно поползла к лестнице, однако вода, не разжимая хватки, принялась хлестать ее волнами. Перед глазами плясали пятна, легкие разрывались, а диафрагму сводило от необходимости вдохнуть.

Жидкость хлынула в горло, и Эми рухнула навзничь. Она тонула и не могла спастись.

Подвал затопило светом, и вода обрушилась на пол. Эми перекатилась на живот, кашляя и содрогаясь. Со слезящимися глазами, она заставила себя поднять голову.

У подножия лестницы стоял Цукиёми, его лицо утопало в тенях. Позади него, на ступенях, ждали двое ками. Один держал фонарь.

– Камигакари, – произнес амацуками, и в его глубоком голосе не прозвучало и намека на гнев. – Пойдем.

Он развернулся. Ками пропустили его вперед. Никто даже не оглянулся проверить, последовала ли Эми приказу. Она оттолкнулась от пола дрожащими руками. Лужа тем временем поползла по бочкам вверх и вновь их заполнила, оставив после себя лишь легкую сырость. Одежда Эми тоже оказалась почти сухой, несмотря на случившееся.

Прижимая ладонь к горлу, она на нетвердых ногах поднялась по лестнице. Цукиёми и его ками ждали снаружи; как только Эми появилась, амацуками стремительно зашагал по тропе, взметнув полами одеяния. В доме он провел ее мимо уже почти смытого с половиц маругата.

Когда они добрались до спальни Эми, амацуками открыл дверь и шагнул в сторону.

– Пусть я надеялся, что сего не потребуется, отныне ты останешься в пределах этой комнаты. Все, что тебе может понадобиться, будут приносить мои подданные. Комнату не покидай.

Она сжала кулаки.

– Там заперт Сарутахико, верно?

Цукиёми указал на комнату ладонью, молча приказывая.

– Зачем вы помогаете Изанами? – настаивала Эми. – Как вы можете так предавать Аматэрасу?

После слова «предавать» Цукиёми, которого, казалось, невозможно выбить из колеи, помрачнел. Однако выражение его лица тут же стало прежним, и недовольство сменилось задумчивостью.

– Пойдем, камигакари.

Эми проследовала за ним по коридору к маленькой комнатке с низким столиком в окружении подушек. Когда амацуками сел, Эми неохотно опустилась напротив него. Один из ками спешно ушел, повинуясь безмолвному жесту; другой остался за дверью.

Цукиёми отстраненно разглядывал свиток на стене. Эми боролась с желанием поерзать, ее нетерпение росло. Наконец ками вернулся. Как только он поставил на столик поднос, поклонился и ушел, амацуками заговорил.

– Ты веришь, – негромко произнес он, занявшись приготовлением чая, – что Изанами спустится в твой мир во всем великолепии и уничтожит его.

Он налил воду в чашки и размешал.

– Ты неверно понимаешь ее намерения. Изанами не желает ни упиваться властью над людьми, ни наблюдать за вашей гибелью. Она стремится спасти этот мир – леса и океаны, горы и небеса. Изанами жаждет спасти землю и всех ее обитателей – человечество в том числе.

Эми приняла протянутую ей чашку.

– Не понимаю.

– Изанами – амацуками земли. Она считает, что ей надлежит опекать сие царство, однако ее силы для этого уже не хватает.

Цукиёми помолчал и, закончив приготовление чая, сделал несколько глотков.

– Люди – странные существа. Они прытко размножаются и, занимая все больше места, поглощают землю, на которой живут: истощают запасы, разрушают природу, загрязняют почву. Род людской страдает. Страдает земля.

Эми отпила из чашечки, удивленная его мрачным мнением о человечестве.

– Множество эпох тому назад куницуками поклялись отвергнуть власть и тем самым предпочли бездействие. Изанами, главнейшая защитница земли, обязана защитить сей мир, и для того ей необходимо куда больше силы, нежели она способна использовать через камигакари. Изанами видит сие как жертву, которую должна принести ради долга. Стоит ей сойти в это царство по Небесному мосту, и в Такамахару ей уже не вернуться.

Эми выпрямилась.

– Никогда?

– Стоит ей коснуться этой земли, Такамахара ее более не примет. Изанами приняла сей долг отнюдь не с легкостью и не для собственной выгоды. Что же она добудет, кроме изгнания? Однако Изанами верит – это необходимо. Она сделает то, что должна, невзирая на то, чем сама же заплатит.

Эми сжала губы.

– А во что верите вы?

– Без вмешательства род людской приведет свой мир к гибели. И тем не менее, дабы это предотвратить, я не пошел бы по тому же пути, что избрала Изанами.

– Почему же вы тогда ей помогаете?

– Меня мало заботит судьба рода людского, – негромко проговорил Цукиёми. – Однако моя сестра… Аматэрасу всегда проявляет к человечеству особое сострадание, ощущает нежную привязанность к вашему хрупкому и, зачастую, жестокому виду. Бесчисленные годы она наблюдала за людьми, направляла их, защищала… а ведь они умирают. Убивают себе подобных. Поддаются болезням или злодеяниям. Все это ранит ее, мою ласковую сестрицу. Ее переживания глубоки, и люди причиняют ей лишь боль. Скорбь человека длится всего несколько десятилетий, пока не наступит смерть, но для ками она вечна. Я сделаю все, дабы положить конец горю, которое все сильнее давит на плечи Аматэрасу. Изанами покончит со страданиями рода людского, а следовательно – и со страданиями моей сестры.

– Но… но Аматэрасу не станет лучше. – Эми стиснула чашечку в ладонях. – Она никогда не смирится с тем, что из людей сделают марионеток.

– Сестрица со временем поймет, что это лучший путь. Перемены наверняка будет сложно принять, но Изанами принесет роду людскому равновесие и мир.

– Но мы потеряем свободу воли, – в голос Эми прокрались нотки отчаяния.

– Печальная необходимость, – спокойно отозвался Цукиёми. – Человечество стало слабым и нечистым, лишь немногие по-прежнему стремятся сохранить гармонию природы. И в своей слабости их совращают жадность, похоть, страх, злоба. Дабы спасти собственный мир или даже самих себя им не хватает веры. Как и тебе, камигакари. Твою ки пронизывают сомнения, противоречия. – Выражение лица амацуками смягчилось. – Вина за то, впрочем, лежит на твоих учителях, не на тебе.

Эми вдруг ощутила внутри неприятную сосущую пустоту.

– О чем вы?

– Уже многие поколения храмы стремятся уберечь камигакари от развращения. Вместо того, чтобы взращивать в них чистоту, их прячут от соблазнов и даже невзгод. Сие дает сосуду выжить, однако какой ценой.

– Но… – Потрясение спутало ее мысли, и Эми с трудом подбирала слова. – Но разве не нужно избегать скверны?

– Чистота и нравственность – не равнозначны. Чистота рождается из искренних намерений, веры и твердости выбора. Когда кто-то действует с уверенностью, его ки чиста и сильна. Это, камигакари, и есть источник всей силы.

Голова Эми шла кругом от мыслей, которые противоречили тому, что ей всю жизнь твердили в храмах. И среди них вдруг возникло непрошенное, словно просочившееся из другой жизни воспоминание, и голос Широ тихонько проговорил: «Действия меняют наш путь, влияют на будущее, но намерения нас определяют, дают нам силу. Без них мы ничто».

Если истинный источник чистоты – намерения и убеждения, то почему же ее ки заражена сомнениями?

Эми вскинула голову.

– Все свои силы я направлю против Изанами. Так бы поступила и Аматэрасу.

Цукиёми вздохнул и поднялся.

– Тебе пора возвращаться в комнату. Без моего приглашения не покидай ее.

Эми поклонилась, и он ушел. Ками, ожидавший в коридоре, сопроводил ее к спальне и закрыл дверь. Эми встала у футона, обхватив себя руками, и вслушалась в приглушенный грохот волн.

Храмы даже не упоминали, что путь к чистой ки – это непоколебимая уверенность, а вовсе не подчинение нормам морали. Если Цукиёми прав, гуджи Ишида намеренно окружил ее безопасностью, где ей было никогда не испытать свои силы, где ей никогда не грозила скверна. Однако теперь в храмах опасно.

Если ее ки и чистота и правда заражены сомнениями и противоречивыми чувствами, то она боялась, что прекрасно знает, откуда они взялись. И все же она не могла избавиться от тоски и одиночества, терзавших ее сердце. Закрывая глаза, она по-прежнему видела лицо Широ.

Глава 7

Пусть ни добраться до Сарутахико, ни обнаружить барьер вокруг острова не удалось, вылазка прошла не совсем уж зря: Эми тайком пронесла с собой книжицу из хранилища.

Мельком просмотрев влажные страницы, она взялась за кропотливую работу – чтение тех фрагментов, которые еще можно было разобрать. Остаток ночи и следующее утро она мучительно медленно продиралась через потускневший древний рукописный текст и делала пометки о самом главном при помощи принадлежностей, которые собрала во время предыдущих походов по дому.

Многие часы спустя она прислонилась спиной к стене и закрыла утомленные глаза, постукивая кончиком кисти по губам. Рядом лежал маленький листок, испещренный ее аккуратным почерком – все, что она выяснила про шикигами.

Узнать получилось не так уж много. В книге описывался ряд духовных искусств – шикигами в том числе, – но зато Эми наконец поняла, что из себя представляет водяной змей за ее дверью.

Шикигами были сосредоточением ки ками, которой дали облик. Ками мог управлять таким шикигами напрямую или же создать его ради выполнения определенной задачи. Например, в случае с водяным змеем, Цукиёми приказал ему следовать за Эми по пятам и не выпускать ее из дома. Согласно книге, ками использовали шикигами в основном для защиты своих хрупких человеческих вместилищ в бою, и призыв такого существа требовал особой подготовки.

Текст – вернее то, что от него осталось за годы пренебрежения – не упоминал ни одного способа уничтожить шикигами. Эми пожевала кончик кисточки. Маругата сработал, но она сомневалась, что сможет сбежать тем же способом второй раз. Теперь ее заперли в комнате, и вариантов стало еще меньше.

Символ, который Цукиёми нанес поверх ее метки камигакари, перекрывал доступ к силе Аматэрасу. И пусть Эми уже несколько раз призывала ветер сама, она не очень понимала, как ей это удавалось. С тех пор, как она проснулась на острове, ни одна попытка обратиться к ветру не увенчалась успехом. Но что, если у нее получится использовать силу ветра иначе?

Внутри нее по-прежнему дремала ки Аматэрасу, пусть Эми и не могла ее использовать напрямую. И, по словам Юмэя, ее собственная ки несла в себе частичку ками. Если она сможет создать собственного шикигами, она обретет шанс побороться за свободу.

Эми плюхнулась на футон и открыла книжицу на отмеченной странице. Процесс призыва шикигами лежал примерно на пересечении между созданием офуда и маругата. На листке белой бумаги рисовались три круга, а внутри них вписывались ключевые элементы – создатель, облик и приказ.

Книжица не была брошюрой с инструкциями, и создание шикигами в ней описывалось лишь в общих словах, без пошаговых указаний. Эми хотела управлять шикигами напрямую, но как это сделать, книжица не поясняла. Там вообще мало что объяснялось.

После того как ками принес ей обед, Эми разложила материалы на полу. Аккуратно нарисовала на листе три круга, вписала в них свое имя, а также слова «ветер» и «защищать». Она пришла к выводу, что начать стоит с приказа и, если ей удастся призвать работоспособного шикигами, дальше уже предстоит разбираться по ходу дела.

Чтобы оживить талисман, создатель запечатывал его кровью. Эми стало неуютно. Для экспериментов она слишком мало знала о такой опасной штуке, как магия крови. Но разве у нее был выбор?..

Когда после недолгих поисков в комнате не обнаружилось ничего схожего с ножом, Эми разбила чашку и выбрала самый крупный осколок. Вернувшись к листу с призывом, она закатала рукав и коснулась острием предплечья. Царапнула кожу, подождала, перевернула руку. В средний круг упала маленькая капелька.

Эми задержала дыхание. Секунды утекали. Ничего не происходило.

Тихонько ворча, она еще раз просмотрела примеры призывов из книжицы. В некоторых содержались дополнительные символы, в других – нет. Эми прижала большой палец к крошечному порезу. Что, если каждую черточку нужно рисовать в определенном порядке, как в случае с маругата? В книжице такого сказано не было.

Эми экспериментировала с офуда шикигами целый день, но что бы ни писала, куда бы ни капала кровью, бумага не оживала. Окруженная смятыми листами, с замотанным окровавленной полоской ткани запястьем, девушка рухнула на футон и забылась сном.

* * *

Шли дни, сливаясь в один, а она все силилась создать офуда шикигами. После каждой полудюжины попыток она вновь принималась рыться в книжице, отчаянно надеясь найти ту самую упущенную крупицу информации, которая объяснит, что она делает не так. Нужно ли произнести заклинение вслух? Или каких-то символов не хватает? Или она изображала их в неверном порядке? Ошибка могла закрасться куда угодно.

Эми оставалось лишь продолжать эксперименты. Сгорбившись над низким столиком с, наверное, сотым листочком, она потерла лицо перепачканной в чернилах ладонью. За ее спиной, у двери, стоял нетронутый ужин, который давным-давно принес безымянный ками. Примерно через час он должен был вернуться за подносом и отвести Эми в ванную, что происходило каждый вечер.

Она занесла кисть над третьим кругом и осторожно начертила иероглиф, означающий «оберегать». Эми тщетно перепробовала уже с дюжину разных слов. Заранее предвидя провал, она взяла осколок чашки и взглянула на внутреннюю сторону предплечья. Заново вскрывать опухшие, покрасневшие ранки не хотелось, поэтому она выбрала еще нетронутое место и вонзила острие.

Руку прошила боль, проступила кровь – куда быстрее, чем раньше. По предплечью зазмеились алые струйки – поддавшись гневу, Эми сделала слишком глубокий порез. С недовольным шипением она уронила пару капель крови на бумагу, а затем схватила свой импровизированный бинт и прижала его к царапине.

Алое пятно впиталось в бумагу – и, как обычно, ничего не произошло.

Эми стиснула порезанную руку пальцами. Ее затопили досада и отчаяние, следом за которыми хлынула волна необъяснимого гнева. Невозможно! Все это просто невозможно! Изанами низойдет и разрушит мир, и Эми никак не сможет ей помешать.

К глазам подкатили злые слезы. Она резко затянула бинт, чтобы остановить кровотечение. Потом, схватив очередной листок – их осталось всего несколько, – шлепнула его на стол и макнула кисть в чернила. Уставилась на чистую бумагу, шумно выдыхая носом. Сколько уже дней она провела здесь, запертая и беспомощная? Бесполезная. Неумелая. Она не могла использовать силу Аматэрасу. Не могла взломать барьер Цукиёми. Не могла добраться до Сарутахико. Не могла сделать шикигами. Она не могла ни-че-го.

Ткнув кистью в лист, она резкими мазками вывела круг и свое имя. Затем второй круг и иероглиф ветра. И, наконец, третий… но с кончика кисти сорвалась клякса. Очередной лист испорчен.

Закусив губу, чтобы сдержать полный досады возглас, Эми швырнула кисть на стол. Та скатилась к краю и со стуком упала на пол, прежде чем девушка успела ее поймать. Ткань вокруг порезанной руки размоталась и упала на украшенный кляксой талисман.

Схватив кисть, Эми положила ее нормально и вернула ткань на место. В пустом третьем круге осталось неаккуратное кровавое пятно.

Лица Эми коснулся ветерок.

Черные линии сияли.

Они вспыхнули ярче, и Эми отпрянула, и в ее груди запульсировало странное, тянущее ощущение. Ветер пронесся по комнате, а потом ударил с силой вихря. Эми пригнулась, закрывая голову руками; разбросанные по полу листки взметнулись вверх, со стены вдруг сорвался свиток. Низкий столик перевернулся, кисть и чернильный камень отлетели в сторону.

Сияющий листок завис в воздухе, и ветер окружил его, обретая форму.

Эми попятилась, затем встала на ноги. Перед ней парил смутный силуэт женщины; длинные пряди ее волос плясали вокруг, а внутри фигуры светился талисман. Пустое, лишенное черт лицо, словно в ожидании, обратилось к Эми.

Она с трудом сглотнула. От принявшего облик женщины вихря отделился ветерок, он потрепал простое синее кимоно девушки, потянул за волосы, попытался сорвать ленту. Маленький смерч кружил с тихим шелестом, похожим на шепот. Ветряная женщина была одного роста с Эми и с такой же длины воздушными волосами.

Эми шагнула ближе. Неужели это и правда шикигами?.. Но как же чары сработали? Она ведь даже не закончила талисман. Круг с приказом остался пуст. Если только… может, именно так и создавались шикигами, которыми можно управлять напрямую?

Ее охватил восторг. Она призвала шикигами. Получилось! Но получится ли им управлять?..

Повернувшись к двери, Эми взмахнула рукой.

Смерч обернулся воющим порывом, и женская фигура в его центре ударила в створки. Дерево плюнуло осколками, треснуло и вылетело в коридор с оглушительным грохотом. Эми застыла, раскрыв рот. А потом бросилась к порогу.

Ее шикигами парила у комнаты, а в нескольких футах от нее угрожающе разинул текучие челюсти и зашипел водяной змей. Понятия не имея, что именно она делает и что вообще случится, Эми вскинула руку в сторону змея.

И женщина-шикигами вновь помчалась к цели. Вихрь и змей столкнулись. Змей не выдержал, вода брызнула во все стороны, но затем быстро стеклась обратно. Ветер и вода закружились в диком танце.

Эми стиснула дверной косяк, пораженная битвой стихий. Ками услышали грохот? Спешат ли уже сюда? Нельзя тут задерживаться. Шипящий змей корчился и извивался в тщетных попытках уничтожить ветряного шикигами, и Эми вдруг впилась взглядом в сияющую точку внутри него – бумажный талисман, придающий ему облик.