Сопромат. Сборник рассказов

– Ты уже почти красавица. Сейчас мы тебя подбелим немного, подкормим, и давай зеленей, расцветай. Вон почки как набухли!»

Виктор Антонович осторожно вскопал и взрыхлил почву вокруг яблони, перемешав землю с подкормкой, и полил дерево чистой водой из колодца. «Ну, с Богом! Расцветай! – еще раз напутствовал он. – А я буду тебя навещать».

Поставил рядом с яблоней стол, принес стулья, сел и залюбовался – ведь и правда скоро красавицей станет. Через недельку зазеленеет, а там и цветы появятся. Каждый день, проходя мимо, он спрашивал: «Все в порядке, милая? Давай-ка мы тебе здесь подправим», – и осторожно руками заглаживал появившуюся трещинку-ранку.

Через пару недель яблоню было не узнать: стройная, с пышной зеленью и белой короной из цветов она была похожа на невесту в белой фате. «Я же

говорил, что ты будешь красавицей! – ласково приговаривал Виктор Антонович, сидя за столом под ветвями дерева. – Жду от тебя в подарок прекрасных яблок».

Лето прошло в трудах и заботах. Фирма развивалась, дел было много. Природа и особенно возродившаяся яблоня радовали глаз и придавали сил, украшали повседневную жизнь.

Наступила осень, и Виктор Антонович пригласил соседа, Василия Сергеевича, попробовать свежие яблоки. Яблоня стояла во всей красе, и даже подпорки, которые с трудом удерживали прогибавшиеся под тяжестью наливных плодов сучья, не умаляли ее величия.

– Слушай! Я же здесь был три года назад, и видел дичку с маленькими кислыми яблоками. Как ты это сделал? Фантастика! – выпалил сосед, пробуя яблоки. – У меня четыре яблони стоят. На них всего по пять-шесть небольших яблок, да и то кислые. Что мне сделать, чтобы их так преобразить?

Виктор Антонович пытался объяснить Василию Сергеевичу, как он заботился о дереве, выхаживал, но сосед не особенно внимал его советам, больше налегал на предложенное вино да закуску. Было видно, что он так ничего и не понял.

Незаметно пролетел еще один год. На дворе снова конец лета. И вот однажды Василий Сергеевич пригласил Виктора Антоновича посмотреть на свои яблони.

– Я, вроде, все делал, как ты говорил, а они почти все засохли. И чего им, подлецам, не хватает?! – жаловался сосед. – Я взял пилу и срезал ненужные сучья, затем косой соскреб кору и… – Далее следовали жуткие подробности. – Видишь, что получилось?

Домой Виктор Антонович вернулся грустный. «Дерево – живое существо, – размышлял он, – а его – косой! Так нельзя! Почему люди не могут понять, что все живое требует бережного, человеческого отношения, любви и заботы».

И вспомнился еще один случай.

В конце лета к Виктору Антоновичу на выходные приехали внуки. Утром, позавтракав, они убежали гулять, а он решил собрать в парнике свеженьких огурчиков, помидорчиков да редиски к обеду. Зайдя в парник, он увидел, что о стекло бьется обессилившая птичка. Видимо, она залетела через окно в крыше парника, а вылететь пыталась сквозь стеклянную стену. Птичка не видела преграды и не понимала, что происходит. Она была очень напугана, забилась в угол и дрожала. При виде человека ей стало еще страшнее. Стараясь не напугать кроху, Виктор Антонович осторожно взял ее в руки. Сначала ее сердце бешено колотилось, но затем, согревшись в теплых ладонях, пичуга успокоилась. Виктор Антонович напоил ее, согрел, но сразу выпускать побоялся – вдруг повреждено крыло, дернется и повредит еще сильнее. Убедившись, что все в порядке, он еще раз напоил неожиданную гостью, дал поклевать хлебных крошек и осторожно опустил на землю. За это время птичка успокоилась и стала чувствовать себя в теплице, как в родном гнезде. Взмахнув крыльями, она взлетела, сделала круг над головой своего спасителя и улетела.

А Виктор Антонович пошел собирать малину для внуков. Протянув руку за очередной ягодой, он вздрогнул от неожиданности, но сумел сохранить спокойствие. Неизвестно откуда появившаяся знакомая птаха вспорхнула ему на ладонь и нежно ее поклевала. Видимо, таким образом она выражала благодарность. Затем, тряхнув головой и клюнув еще разок, птичка взмахнула крылышками и улетела. Еще около минуты Виктор Антонович стоял, не шевелясь.

Вот уж поистине – как аукнется, так и откликнется!

Мечта

Боб сидел в дешевом пабе на окраине Кембриджа в глубокой задумчивости. К началу непозднего вечера была выпита не одна пинта любимого пива «Stella Artois», но решение, что делать дальше, никак не приходило. Сегодня по окончании рабочего дня директор частной школы, где Боб последние три года работал учителем, сообщил ему, что он уволен «за некорректное поведение по отношению к своим коллегам».

Сам Боб считал, что он пострадал в борьбе за справедливость. Во время очередного совещания учителей он заявил, что учебный процесс поставлен неправильно: приоритеты отданы получению прибыли, а не эффективности обучения, и что надо немедленно менять и программу обучения, и методы преподавания. На что директор ответил: «Вот и меняй в другом месте, а у нас школа частная, наша задача – деньги зарабатывать!»

– Демократия! Свобода слова! Свобода выступлений! – распалялся захмелевший Боб, передразнивая одного из известных английских политиков. – А сами чуть что – иди вон! Я же творческий человек – имею право высказаться! Только у нас может быть такое… А позвоню-ка я Виктору! Он из России, расспрошу, как у них там. Заодно и виски ирландское попробуем…

Надо сказать, Виктору нравилось оказывать покровительство приятелю, он всегда охотно расплачивался за него и всех, кого Боб приглашал из числа своих многочисленных знакомых.

Стоит отметить, что отдохнуть Боб любил. Да и вообще по российским меркам он был гуляка-парень, если не сказать шалопай. На момент описываемых событий ему было всего двадцать семь лет. Всегда в потертых джинсах, поношенной рубашке, небрежно торчащей из брюк, и старых русских кедах. Да-да, именно в русских, которые он купил четыре года назад на местной барахолке за один английский фунт. Видимо, какой-то бедный русский студент сдал их за ненадобностью.

Но несмотря на пренебрежительное отношение к своему внешнему виду, у Боба была мечта стать знаменитым артистом и сниматься в кино. Виктор иногда подшучивал на эту тему:

– Как дела, артист? В Голливуд не приглашают?

На что Боб всегда серьезно отвечал:

– Все еще впереди, дорогой Виктор! Вот увидишь, моя мечта обязательно сбудется! Я буду сниматься в кино!

Боб вытащил из кармана потертых джинсов, которые восемь лет назад купила ему мать, мобильник давно устаревшей модели и, прищурившись, набрал номер Виктора.

К тому времени, когда Виктор пришел в паб, вид у Боба был совсем непрезентабельный. Нечесаная рыжая шевелюра, не видевшая инструментов парикмахера более полугода, расстегнутая рубаха, красные глаза за огромными роговыми очками, нервно вздрагивающее при разговоре плечо.

После обычных приветствий: «Как дела? – Спасибо!» Боб вдруг заявил:

– Паршивые мои дела: меня выгнали с работы. И продолжил: – Слушай, Виктор, я живу в свободной стране, а он «с завтрашнего дня ты уволен!» Где же право на труд? Где профсоюзы? Я буду жаловаться! – нервно выкрикивал в очередной раз пострадавший за правду Боб.

– Да, парень, пропадешь ты здесь, в Англии. Надо что-то делать…

– А не забрать ли тебя в Россию?! – выслушав жалобы Боба, вдруг предложил Виктор.

Боб аж подпрыгнул от столь неожиданного предложения. Хмель мигом испарился.

– Правда, в самом деле?! Неужели это возможно? Я был бы счастлив! Но ты же как всегда шутишь…

– Нет, Боб, в этот раз я говорю серьезно. Три дня на сборы и – вперед! Я уезжаю в четверг. В понедельник жду тебя в Питере. Пока, друг! И ушел.

Через неделю Боб приземлился в славном граде Санкт-Петербурге. Багажа у него не было, за плечами болтался тощий рюкзак. Все те же брюки, рубашка и кеды.

Встретивший его Виктор сразу постановил:

– Значит так, жить будешь в однокомнатной квартире рядом с моим офисом. Сегодня отдыхай. Завтра с утра – в парикмахерскую, затем – в магазин, купим тебе обмундирование, вечером – в баню, о'кей? И, не дожидаясь ответа растерявшегося Боба, сам подтвердил: о'кей!

Ошарашенный Боб не находил слов. Только в машине, сидя рядом с солидным Виктором Антоновичем, скромно спросил:

– Как вас теперь называть? – И тут же добавил: – Босс. – Он привык видеть Виктора как обычного студента – в джинсах, кроссовках, рубашке навыпуск, а тут рядом с ним сидел серьезный бизнесмен пятидесяти лет, одетый в дорогой костюм с галстуком, – руководитель крупной фирмы.

– В неформальной обстановке так и называй – Виктор, а в офисе можешь «босс».

На следующий день начался процесс преображения.

В парикмахерскую пошли вместе.

– Сделайте ему идеальную прическу, чтобы его родная мама не узнала, – попросил Виктор Антонович симпатичную девушку парикмахера.

Та, конечно, растерялась – такую лохматую шевелюру она видела впервые. Да и Боб поначалу заупрямился – жаль было расставаться с копной волос. Пришлось Виктору Антоновичу из солидарности самому подстричься. А парикмахер по его совету в целях безопасности закрыла зеркало покрывалом – боялись, что Боб взбунтуется в процессе экзекуции. Стрижка длилась больше часа. Наконец свершилось: парикмахер открыла зеркало и – о чудо! – иностранного гостя было не узнать.

Далее – магазин. Здесь Боб проявил усердие, стараясь перемерить все! Купили несколько костюмов, рубашки, туфли, дюжину галстуков – на все случаи жизни.

Аккуратно подстриженный, одетый с иголочки Боб выглядел весьма прилично.

Оставалась баня. К приезду Виктора Антоновича с другом были приготовлены все необходимые атрибуты: свежие березовые веники, рукавицы, халаты и прочее. И тут же столкнулись с новой проблемой: стоило Бобу переступить порог парилки, как линзы его очков запотели, и он перестал видеть. Зрение у Боба было минус шесть, что вынуждало его всегда носить очки в толстой оправе, без которых он не видел на расстоянии вытянутой руки. Пришлось Виктору Антоновичу водить его за руку.

В общем, несмотря на все усилия, удовольствия от парилки не получили. Ограничились пивом с раками. И только тут Боб почувствовал себя в своей тарелке. Знакомая «Stella», раки вместо креветок, теплая компания, душевная беседа – что еще нужно англичанину!

– Нет, Боб, с твоим зрением надо что-то делать! Кто же тебя полюбит в России с такими очками?! – пошутил Виктор Антонович и добавил уже серьезно: – А что если тебе коррекцию зрения сделать? Ты никогда об этом не задумывался?

– Задумывался. Но это очень дорогая операция, в Англии она стоит шестнадцать тысяч фунтов. Откуда у меня такие деньги?..

– Во-первых, в России это на порядок дешевле, а во-вторых, все затраты я беру на себя. Если согласен, завтра же звоню в клинику Федорова, там прекрасные специалисты.

– Конечно согласен! – обрадовался Боб.

– Ну вот и решили проблему. В следующий раз будешь париться вместе с нами, а там и невесту найдешь, – ответил Виктор Антонович, улыбаясь.

– Есть, босс! – радостно отрапортовал Боб.

Через неделю Боб был без очков. В больнице он находился всего один день – современные технологи позволяют делать коррекцию зрения быстро и безболезненно.

– О-о! А у меня брови светлые, ведь раньше я ни разу их не видел! – удивлялся Боб, глядя в зеркало.

И действительно: до операции огромные очки закрывали пол-лица, теперь же он предстал перед окружающими во всей красе. Поведение Боба сильно изменилось: он стал более степенным, начал всерьез задумываться о карьере. Но мысль стать артистом и сниматься в кино не покидала его. Хотя работа в офисе босса была интересной и весьма его устраивала. Виктор Антонович давал разные задания, требующие знания английского языка, и Боб с блестяще с ними справлялся. В течение двух лет Виктор Антонович брал его с собой на все значимые мероприятия, вводил в светское общество, знакомил с чиновниками и творческими работниками. Они побывали в разных уголках России и в других странах. Виктор Антонович знакомил Боба с традициями российской жизни. Для иностранца многое было впервые: полеты на вертолете в далекой Сибири, зимняя рыбалка при температуре минус сорок градусов, купание в проруби после бани, русская уха и прочее.

Те, кто был знаком с Бобом до поездки в Россию, однозначно не узнали бы его. Теперь это был элегантный молодой человек с хорошими манерами. Уже больше года он встречался с русской девушкой Викторией. Дело шло к свадьбе.

«Ну что, пора попробовать!» – подумал Виктор Антонович и позвонил знакомому режиссеру. Тот как раз подбирал актеров для съемки нового фильма.

– Александр Иванович, помнишь, я говорил тебе об учителе, который мечтает стать артистом? Возьми его на пробы, тебе ведь нужен исполнитель на роль английского летчика, а он готовый артист и притом англичанин. И преображаться может.

Режиссер был немногословен.

– Присылай в четверг – посмотрим, – прозвучало в ответ, и Александр Иванович положил трубку. Сложно было понять, одобряет он эту идею или нет.

– Боб, готовься! Завтра едешь на пробы к съемкам нового российского фильма. Будешь играть роль английского летчика, – сообщил на следующий день Виктор Антонович своему другу.

– Common! – произнес англичанин, что означало «Не шути так, босс!»

– Да серьезно я, серьезно, – ответил Виктор Антонович. – Только, смотри, не подведи меня – покажи, на что ты способен!

Пробы прошли успешно. Боб был утвержден на роль английского летчика. Придя вечером домой, он сиял от счастья.

Съемки фильма принесли Бобу успех. Он сыграл великолепно! Мечта сбылась!

– Я же говорил, что буду сниматься в кино, и вот я снимаюсь, босс! Спасибо тебе, спасибо за все!

– Нет проблем, Боб! Давай-ка отметим это событие!

И они как закадычные друзья направились в английский паб.

«Медвежья» рыбалка

В трехстах с лишним километрах севернее Надымска, в тайге, жил огромный медведь. Чувство голода не давало ему покоя, особенно в начале зимы. К тому же зима как всегда наступила неожиданно, и он все время бродил по лесу в поисках какой-нибудь пищи. И однажды набрел на одинокую избушку местного старожила Ивана Тимофеевича, который обосновался здесь со своей семьей больше десяти лет назад.

На двести километров вокруг – ни души. Только лес, снег и озеро. Морозы стояли под сорок градусов, и вода промерзла на двадцать сантиметров.

Идя наугад, медведь не заметил, как вышел на прозрачный лед. Ветер сдул с него первый легкий снег, и в глубине озера показалась довольно крупная рыба. Косолапый мощными ударами лапы попытался пробить лед. Он оказался слишком толстым и не поддавался. Злясь все больше и больше, медведь подпрыгнул и всей массой обрушился на лед, пытаясь его проломить. Но не тут-то было!

После нескольких неудачных попыток разъяренный зверь бросил свою затею и мощными прыжками направился в сторону человеческого жилища.

Иван Тимофеевич в это время готовился к встрече гостей – рыболовов-экстремалов: уважаемого Виктора Антоновича, его друга из Англии – учителя Боба и руководителя одной крупной компании Алексея.

Вся честная компания летела на вертолете, «вооруженная» хорошей выпивкой и аппетитной закуской. Еще в воздухе прозвучало немало тостов: «За удачный взлет!», «За хорошую погоду!», «За необъятные российские просторы!» и, конечно, «За хорошего человека и настоящего сибиряка Ивана Тимофеевича!»

Для Боба в этом путешествии все было впервые и необычно. Заснеженная тайга, вертолет, крепчайшие морозы и великолепная компания добродушных русских. Глядя в иллюминатор, он не уставал восхищаться, периодически восклицая: «Great! Unbelievable!» При этом не пропускал ни одного тоста и даже сам пытался произнести: «То Russian friends! То Russia!»

В это время гостеприимный хозяин Иван Тимофеевич решал непростую задачу: где взять свежую наживку для рыбалки? Как будто в ответ на его немой вопрос за стеной избушки раздался жуткий грохот, и добротно срубленная дверь едва не слетела с петель.

Схватив заряженное ружье, Иван Тимофеевич бросился к окну и увидел разъяренного медведя, который готовился нанести новый сокрушительный удар по его жилищу. Мгновенно, практически не целясь, он выстрелил. (Секундное замешательство могло стоить жизни.) Медведь зарычал в последний раз и грохнулся у двери избы.

Через пару минут около дома приземлился вертолет с гостями. Не дожидаясь полной остановки винтов, они высыпали на поляну, крича и смеясь в предвкушении приятного отдыха. Шуткам и подколкам не было конца.

Алексей в буквальном смысле вернул приятелей с небес на землю:

– Хватит галдеть! Берем все необходимое и идем рыбачить. Тимофеевич, любезный, а ты наживку-то приготовил?

В следующее мгновение произошло нечто. На глазах у изумленных гостей пару минут назад воспеваемый ими настоящий сибиряк привычным движением достал из голенища сапога длинный охотничий нож, разрезал грудную клетку убитого медведя, и, засунув руку в образовавшееся отверстие, достал дымящееся теплое сердце. Затем со словами «подержи, пожалуйста» он протянул страшный трофей изумленному Бобу. (Надо было видеть глаза бедолаги в этот момент!) Тем не менее, он вытянул вперед обе руки в зимних рукавицах, в которые Иван Тимофеевич сразу же водрузил сердце хищника.

Наконец, собрав удочки, все отправились к озеру рыбачить. Замыкал процессию Боб, державший в вытянутых руках еще теплое, дымящееся сердце зверя, который несколькими минутами ранее хотел добраться до рыбы и Ивана Тимофеевича.

«Теперь рыбки сами тобой полакомятся, – подумал Боб. – Но и вам не сдобровать: поймает вас Иван Тимофеевич на крючок, а мы под водочку слопаем все – от головы до хвоста!»

«Такой вот поворот судьбы… Человек – главный хищник планеты – снова восторжествует, – философствовал про себя Боб. – Эта мысль заслуживает тоста!»

Процессия прибыла на место, и каждый занялся своим делом. Один сверлил лунки, другой готовил удочки, третий прямо на льду собирал походный стол, на котором сразу появилась пластиковая посуда и несколько бутылок водки. Боб по-прежнему молча стоял с вытянутыми руками.

– Бери нож и готовь наживку! – строго скомандовал Иван Тимофеевич.

– Я, я, я… не могу… – заикался Боб.

Сибиряк ловко выхватил сердце из рук англичанина и вмиг разрезал его на четыре куска. Один мелко нарубил, а остальные бережно завернул в полотенце.

– Ну вот, – произнес он, насадив кусочек на крючок. – Можешь ловить!

И показал Бобу, как правильно закидывать удочку.

Через пять минут началась поклевка.

Удивительно, но Боб поймал рыбу первым и радовался, как ребенок. Скинув рукавицы, он голыми руками медленными движениями снял рыбу с крючка, но больше ничего не смог сделать – руки окоченели.

– Что делать? – испуганно спросил он Ивана Тимофеевича.

– Суй руки в прорубь! – скомандовал тот. – В воде согреются.

Боб нерешительно опустил руки в воду и, к своему удивлению, почувствовал облегчение. Быстро вытерев их сухим полотенцем, он надел теплые рукавицы и почувствовал приятное тепло во всем теле и в душе благодарность строгому сибиряку.

Клев был отменный. То здесь, то там вытаскивали из лунки очередную рыбку.

Алексей по-хозяйски складывал трофеи в сумку. Затем, выбрав три рыбины среднего размера, посыпал их солью и специями, готовя строганину.

Спустя полчаса, улов был приличный, и все собрались у стола, где заранее были расставлены пластиковые стаканы и на таких же пластиковых тарелках бала разложена белоснежная строганина. Здесь же на тарелке был перемешанный с солью молотый перец и зелень. На севере строганину едят, макая в соль с перцем. Вкус великолепный, и даже согревает.

Алексей поднял стакан:

– Ну, за Ивана Тимофеевича!

Но Иван Тимофеевич как-то замялся и произнес виновато:

– Все бы ладно, ребята, да вот медведя жалко. – И продолжил, как бы оправдываясь: – Но ведь он же сам на меня попер, а у меня жена и сын в доме были…

Водопровод

Живя в эпоху Интернета, когда из любой точки земного шара можно пообщаться с человеком на другом конце света, трудно представить, что люди обходились без радио, электричества, водопровода и иных благ цивилизации. Но так было, и совсем недавно. Виктор Антонович помнит, как шестилетним мальчишкой он наблюдал за установкой деревянных столбов радиопередачи в родной деревне. Грандиозное событие! В торжественный момент включения сети все, от мала до велика, собрались на главной площади и с замиранием сердца, подняв головы и устремив взгляды на черную «тарелку», ждали: заговорит – не заговорит?

– Нет! Как она может заговорить?! Она же картонная! – недоумевали одни.

– Ну и что, что картонная? А внутри там – мембрана! – доказывали другие, бравируя незнакомым словом.

И вот, наконец, «тарелка» заговорила: «Здравствуйте, дорогие земляки! Говорит местный радиоузел…» Веселью не было предела. Кто-то плясал, кто-то хлопал в ладоши, ребятня кружилась в танце искренней радости, а бригадир раздавал конфеты и лимонад. Откуда-то привезли мороженое – вафельные трубочки; многие пробовали его впервые. В общем, настоящее событие.

Еще через год провели электричество. И снова – праздник и сладости. Теперь уроки можно делать вечером, при свете лампочки. А днем дотемна играть в футбол или лапту.

О водопроводе даже и не мечтали. Воду брали из общего колодца глубиной более сорока метров. К нему всегда выстраивалась длинная очередь. Пока стоишь, можно было узнать все местные новости. Уже после того как Виктор Антонович уехал в Ленинград, в его родной деревне пробурили скважину и установили водопроводные колонки – по одной на десять жилых домов. Теперь не надо было далеко ходить за водой. Для многих пожилых людей это стало настоящим подспорьем. Но мать в письмах все равно нет-нет, а жаловалась, что руки болят, и ходить, пусть и рядом, но тяжело.

Проведу-ка я родителям водопровод в дом! – решил Виктор Антонович. И в очередной выходной, прихватив пару друзей, отправился на вокзал. Ночь в дороге, и утром они уже прибыли на место.

– Отдохните с дороги! – засуетилась мать. – Поешьте, полежите, а уж потом копать будете.

– Поесть мы всегда с удовольствием, а отдыхать будем после того, как дело сделаем.

Работа спорилась, и к вечеру субботы траншея была готова. На следующий день проложили трубы, установили раковину и сделали дренаж. Кран открывали в торжественной обстановке – полный дом народа собрался. Наступил ответственный момент:

– Ну, мама, поворачивай кран!

Мать, вытерев руки о фартук, осторожно повернула медную ручку краника. Появилась тоненькая струйка родниковой воды.

– Да не бойся, поворачивай смелее, – положив свою руку на материнскую, помог Виктор Антонович. – Теперь вода есть в доме!

Это был первый индивидуальный водопровод в деревне.

– Шампанского и горилки! – лихо скомандовал Виктор Антонович.

Как по мановению волшебной палочки, на столе появилось шампанское, местный чистейший самогон, сало, соленые огурчики, грибы и многое другое.

– Чего здесь не хватает? – таинственно спросил Виктор Антонович, глядя на играющих возле дома ребятишек.

– Мороженого! – хором ответили малыши.

– Мороженого детям! – шутливо прокричал Виктор Антонович.

В следующую минуту, словно из-под земли, вынырнул его лучший друг Вадим с огромной коробкой мороженого в руках.

– Ребята, налетай! – Вадим вручил детям свою ценную ношу.

Что тут началось! Мальчишки скакали около подарка, заглядывали через плечо соседям и давали советы, как открыть коробку, а девочки хлопали в ладоши. Наконец, общими усилиями открыли. В большой коробке находилась вторая, поменьше, вокруг которой дымился сухой лед. Внутри нее были аккуратно сложены вафельные трубочки. Мороженого хватило всем – и детям, и взрослым. Даже девяностолетний дед Иван решил полакомиться.

Прошло время, умерли родители и опустевший дом начал разрушаться. Когда Виктор Антонович в очередной раз навестил близкие сердцу места, он увидел печальную картину: на месте дома остался лишь фундамент, поросший бурьяном.

В этот раз его встретил глава местной администрации.

– Здесь стоял дом, где я родился, – показывал Виктор Антонович. – А вот сюда, в угол, мы провели водопровод, – отведя в сторону заросли крапивы, хотел он показать место, где они с друзьями устанавливал кран.

Вдруг рука остановилась, и он застыл. На этом самом месте из земли торчала труба, на конце которой по-прежнему сверкал медный кран. Виктору Антоновичу вспомнилась рука матери, которой он помогал в первый раз повернуть этот кран. И как они вместе с ребятней открывали коробку с вафельными трубочками. Все это было давно и недавно. Кажется, что вчера…