Сопромат. Сборник рассказов

Так вот, один известный банкир купил квартиру на пятом этаже двадцатидвухэтажного дома. Он совсем недавно въехал, и ему показалось, что ванная комната маловата. На его взгляд, причиной тесноты был короб, который проходил сквозь помещение снизу доверху. Не долго думая, банкир нанял рабочих и приказал им снести вентиляционный короб в ванной, забетонировать проемы в перекрытиях и установить большую чугунную ванну. Сказано – сделано, тем более что шестьсот долларов для халтурщиков на дороге не валяются.

Рабочие ушли тратить честно заработанные деньги, а довольный банкир, каждый день наполняя ванну и погружаясь в нее, блаженствовал.

Следующие несколько дней соседи банкира с нижних этажей не могли понять, почему не работает вытяжка, и в их квартирах остаются неприятные

запахи. Недолго думая, они пожаловались управдому, отставному полковнику. Тот, в свою очередь, немедленно снарядил двух слесарей – проверить, в чем дело.

Слесари, поднявшись на крышу и опустив через вентиляционный выход на длинной веревке стальной шарик весом один килограмм, выяснили, что на уровне потолка пятого этажа есть помеха проходимости, и по звуку определили – бетон. Они приняли единственно правильное, с их точки зрения, решение – пробивать. Причем не килограммовым шариком, этого веса недостаточно, а пудовой гирей.

Покуда слесари искали прочную веревку и поднимали на крышу тяжеленную гирю (одолжили у спортсмена, жившего на втором этаже), наступил вечер. Однако, помня наставления бравого полковника: «Исправить и доложить!», они решили выполнить работу, несмотря на поздний час.

В это время банкир, вернувшийся домой после насыщенного трудового дня, решил принять ванну. Он погрузился в теплую, ласкающую тело воду и предался блаженству, потягивая холодное пиво.

Что было дальше – догадаться несложно. Над потолком ванной комнаты раздался страшный грохот, который потряс весь дом. В следующее мгновение через пробитое в потолке отверстие влетела пудовая гиря, с силой плюхнулась в воду между ног банкира и разбила чугунную ванну. Очумевший банкир вместе с потоком воды, ничего не понимая, мгновенно вылетел из ванны и, как был, голый с диким криком бросился на пустую лестничную площадку.

Молодая соседка, услышав шум, приоткрыла дверь и выглянула на лестницу. Увидев голого орущего мужчину, она кинулась к телефону звонить. Куда? Конечно в психиатрическую больницу.

Слесари на крыше, видя, что с первой попытки гиря не прошла до заданного уровня первого этажа, решили повторить манипуляцию. И снова раздался жуткий грохот. Наконец, после нескольких заходов (о радость!) все помехи в коробе были устранены и вентиляция восстановлена.

Довольные рабочие, забрав снаряжение и гирю, отправились докладывать полковнику-управдому о результатах проделанной работы.

Что стало с банкиром – никто не знает. Но главная цель, по мнению жильцов и управдома, была достигнута: вентиляция после этого случая работала исправно.

Хочу быть штукатуром

Виктор Антонович был доволен продажами квартир в новом строящемся доме…

Свою компанию он создал с нуля на самой заре «перестройки». Более того, сумел организовать строительство первого в России дома на деньги дольщиков – людей, которые вложили свои «кровные» в будущую крышу над головой. Законодательное регулирование в сфере недвижимости тогда отсутствовало, и Виктору Антоновичу вместе с молодыми юристами пришлось составлять договор, определяющий взаимоотношения строителей и граждан, рискнувших улучшить свои жилищные условия в лихие времена. В коммуналках, общагах и «клетушках» на тот момент жила добрая половина населения России, однако накопления имели единицы. Еще больше осложняла ситуацию дикая, галопирующая инфляция: если, к примеру, в январе сорок тысяч рублей стоил один квадратный метр жилья, то в феврале на эти деньги можно было купить лишь буханку хлеба. А построить дом просто невозможно. Как привязать цену к стабильной валюте? Во-первых, закон не разрешал. Во-вторых, еще были свежи воспоминания о валютчиках, оказавшихся в местах не столь отдаленных. К тому же, по утвердившемуся мнению обывателей, любая валюта – это противозаконно, и любые действия с ней уголовно наказуемы.

В итоге было принято решение цену квадратного метра жилья привязать к некой условной единице – у. е. А уж эту самую у. е. можно привязывать к любой валюте. Виктор Виктор Антонович решил, что у. е. в рублевом исчислении должна быть примерно равна доллару. При этом принимать валюту от дольщиков категорически запретил. Людей, осуществлявших очередные платежи в кассу, злые языки окрестили «уеносцами» – приносящими деньги, пересчитанные исходя из у. е. Сегодня это кажется странным, но тогда строительный бизнес двигался на ощупь, и любое решение было инновационным.

Несмотря ни на что, новой компании удалось создать уникальную региональную сеть продаж. Покупатели приезжали из самых отдаленных уголков России и покупали квартиры. В советское время, когда все были по рукам и ногам связаны пропиской, о таком даже не мечтали.

Но вернемся к Виктору Антоновичу, пребывающему в своем офисе за рабочим столом. Проблем было много, он периодически кому-то звонил, отдавал распоряжения, выслушивал отчеты, подписывал документы. В общем, обычный трудовой день.

Внезапно дверь кабинета открылась, и Виктор Антонович, оторвав взгляд от бумаг, увидел молодую девушку, скромно стоящую в дверях.

– Можно?

– Вы же уже зашли. Добрый день! Проходите, присаживайтесь. Я вас слушаю.

– Здравствуйте, Виктор Антонович! Извините, что беспокою вас по пустяковому делу, но я очень хочу работать в вашей компании штукатуром.

Для меня это очень-очень важно! Я узнала о вашей компании из местных газет в Ханты-Мансийске и сразу решила приехать. Хочу работать здесь штукатуром.

Штукатуры компании не требовались – эти работы выполняла субподрядная организация, но просьба Елены (так представилась посетительница) звучала уж очень наивно-трогательно, и Виктор Антонович решил ей помочь.

Он уже задумался, в какую бригаду пристроить девушку, как вдруг она спросила:

– Ой, а я слышала, вы строите жилье и продаете квартиры. А можно я у вас квартиру куплю? Можно посмотреть?

– Почему бы и нет, – оторвавшись от мысли о трудоустройстве Елены, произнес Виктор Антонович. – Пара однушек еще осталась.

– А что такое однушка? – наивно спросила девушка и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Мне, правда, надо квартиру побольше, если у вас, конечно, такие есть. Трех– или четырехкомнатную. Я в Ханты-Мансийске привыкла жить просторно, чтобы и гостиная, и спальня, и комнаты для подруг были. Иначе где им стелить? Ой, они у меня такие славные! Мы так дружим… Возьмите меня штукатуром!

– Погодите, погодите… – растерянно произнес Виктор Антонович, – Вы квартиру хотите купить или штукатуром работать?

– Конечно же я приехала, чтобы устроиться штукатуром. Но ведь надо где-то жить, – ответила Елена, удивляясь непонятливости Виктора Антоновича.

– Ну хорошо, – немного раздражаясь, произнес Виктор Антонович. – Идите в отдел продаж, выбирайте квартиру. Мы заключим с вами договор. В течение года-полутора будете оплачивать ее равными платежами, и когда дом сдадим, заселитесь.

– Да вы что, Виктор Антонович! Где я буду все это время деньги хранить? Нет уж! Вы берите их сейчас!

С этими словами красавица Елена правой рукой залезла в пространство между бюстгальтером и левой грудью, достала оттуда две пачки стодолларовых купюр и выложила их на стол перед изумленным директором. Затем, ни на секунду не останавливаясь, она повторила манипуляцию с другой стороны. И еще две пачки оказались на столе.

– Погодите, погодите! Договор, отдел продаж, валюту нельзя… – начал заикаться Виктор Антонович.

– Да не волнуйтесь вы так! Не смотрите, пожалуйста.

И, повернувшись спиной к столу, девушка приподняла юбку и вытащила из-под нее еще четыре пачки стодолларовых банкнот.

– Вот! Если не хватит, я позвоню своим подругам, и они еще привезут. Только очень вас прошу, пожалуйста, возьмите меня штукатуром!

Иностранец в русской бане

Решение изучать английский язык Виктор Антонович принял, можно сказать, внезапно. Но имелась и объективная причина этого шага – желание общаться с иностранцами на переговорах за рубежом и в России без посредников. Начинать пришлось с нуля. Наслушавшись разной рекламы, вроде «Английский за две недели», и вняв советам друзей, Виктор Антонович отправился изучать язык на родину английского – в Лондон. На две недели!

«Какой же я был тогда наивный! – сокрушался позже Виктор Антонович. – Английский за две недели?! Люди и пять, и десять лет занимаются, но разговаривают с трудом, а ты-то куда! Бред! Итак: год обучения в России, затем на пару месяцев в студенческую столицу Англии – Кембридж, простым студентом. Одежда – джинсы и бейсболка. Жилье – скромный отель в пяти-шести километрах от школы, чтобы ездить на велосипеде и общаться с простыми людьми. И никаких машин! Заодно и вес сбросишь, а то набрал лишнего за годы сидения в кабинетах, – убеждал себя Виктор Антонович. – Все, решено!»

Ровно через год он подруливал на велосипеде к небольшой уютной школе в тихом английском пригороде. Обычный, несмотря на возраст, студент Виктор. В Англии, как и в других странах Европы, и в Америке все называют друг друга по имени, даже учителей. Надо сказать, в этой школе преподаватели подобрались с юмором. В первый же день Виктор подружился с учителем Джоном, и они много времени проводили вместе в разных компаниях. Это помогало изучать язык.

Будучи любителем русской бани, в России Виктор посещал парилку минимум раз в неделю и попросил Джона сводить его в английскую баню. Вообще-то в Англии нет бань, лишь сауны и те – не полноценные финские, а на английский манер, прохладные.

И вот сидят они в английской сауне, максимальная температура – чуть выше пятидесяти градусов, и Виктор рассказывает Джону, какие замечательные бани в России:

– Температура в русской бане, – говорит он, – сто десять – сто двадцать градусов.

– Не выдумывай! – перебивает Джон. – При температуре сто градусов вода закипает, значит, кровь у человека тоже закипит, и наступит смерть.

– Да нет же! – убеждает его Виктор, улыбаясь. – Даже при таком нагреве температура тела остается в норме. Ничего страшного! А еще надо плеснуть водички на раскаленные камни и похлестать друг друга веничком.

Раскрыв рот от удивления, Джон спрашивает:

– А что такое веник и зачем им нужно бить друг друга?

К сожалению, слово веник буквально на английский не переводится. А понять, зачем в бане парятся, не испытав это на себе, сложно. Не говоря уже о нырянии в прорубь после парилки. Пытаться объяснить такое – пустой номер.

– Затем, – продолжает Виктор, – рюмочку водки под хорошую закуску и бильярд. И на следующий день – уха, настоящая, тройная…

Джон лишился дара речи и, недоумевая, развел руками. В бане – бильярд и водка с закуской? Не может быть! А что такое уха и почему тройная?

Объяснить англичанину все прелести русского досуга на пальцах, тем более, по-английски, было трудно. Поэтому Виктор решил пригласить Джона в Россию и показать ему все живьем: настоящую русскую баню на берегу озера с парилкой «на дровах» и березовыми вениками. И обязательно зимой, в феврале, когда прорубь можно выпилить.

Джон сразу согласился – очень хотелось понять загадочных русских, которым нравится хлестать себя какими-то вениками при температуре более ста градусов и потом бросаться в ледяную воду. При этом варить на морозе какую-то уху, да еще с водкой.

И вот Джон впервые приехал в Россию. Виктор Антонович показал ему Санкт-Петербург и самые известные музеи – Эрмитаж, Русский музей, Исаакиевский собор, Петропавловскую крепость. Съездили и в Москву, побывали в Кремле и на Красной площади.

Джон был поражен увиденным и услышанным, он представлял себе Россию иначе. Несмотря на мороз, ему все понравилось: и города, и музеи, и особенно люди.

Наконец, Вуокса – система озер под Санкт-Петербургом – и русская баня. Джон ждал этого момента с нетерпением и любопытством, даже немного боялся.

Когда дядя Юра, напевая себе под нос какую-то песенку, сначала медленно, а потом все быстрее стал парить Джона березовыми вениками, тот сначала сопротивлялся, но затем расслабился и лишь кряхтел от удовольствия. К проруби он шагнул уже довольно смело, не сомневаясь, что ему понравится. Резко прыгнув в ледяную воду, Джон заорал на весь лес. Наверное, в радиусе километра звери и птицы разбежались и разлетелись от испуга. А местные собаки, поджав хвосты, попрятались в свои конуры. Выскочив из проруби, он кинулся обратно в парилку с криком: «Whip me with sauna switches again! As fast as you can!», что означало «Хлещи меня снова и как можно быстрее!» И так пять раз. Только после этого Джон успокоился, и все трое – хозяин, гость и мастер березовых веников, – завернувшись в простыни, стали пить чай с малиновым вареньем.

Подняв чашку с чаем для тоста, счастливый Джон заявил:

– Наверное, я – первый англичанин, которого русские бьют березовыми прутьями при температуре более ста градусов, и при этом я не обижаюсь, а наоборот, говорю спасибо. Вот вернусь в Англию, накоплю денег и построю свою баню!

– Нет, – улыбнулся Виктор Антонович и, по-приятельски хлопая Джона по плечу, добавил: – Ни хрена у тебя не получится, потому что у вас в Англии русского духа нет!

На следующий день варили настоящую тройную русскую уху на костре. (Кстати, уха тоже не переводится на английский язык. Это чисто русский продукт.) Джон завороженно смотрел на это действо и старался все запомнить, чтобы повторить в Англии. Он то и дело вскрикивал:

– Рыбу-то, рыбу зачем выбрасывать? – это когда Виктор Антонович дуршлагом вынул из казана первую мелкую рыбешку.

– Водку-то, водку зачем в суп добавляете? Это ужасно!

А когда Виктор Антонович сунул в уху аккуратное горящее полено, англичанин просто завопил:

– No, it's impossible! (Нет, это невозможно!), It is unfit for table use! (Это несъедобно!)

Но как только Виктор Антонович разлил окутанную паром, ароматную уху по чашкам и начал произносить тост, Джон тут же придвинул к себе ближайшую и, крякнув от удовольствия, стал уплетать за обе щеки. Три раза просил добавки, после чего с пафосом заявил:

– Лучшего супа я не ел за всю свою жизнь! Хотя мне уже пятьдесят…

Всякий раз, когда Виктор Антонович звонит Джону поговорить о жизни и о погоде, тот, заканчивая беседу, спрашивает:

– Ну, когда снова пригласишь меня в баню? Я тут пытался готовить русскую уху, но у меня получается простой рыбный суп. При этом слово уха произносит по-русски и добавляет шутя:

– Может, потому что мороза и снега нет?!

Да… Эти русские слова – уха, баня, веник и многие другие – непереводимые, как само понятие русский дух. Сколько ни учи английский!

Английский в Англии

Через год после неудачной попытки освоить «английский за две недели» Виктор Антонович отправился учить язык по-настоящему – в Кембридж, в частную английскую школу. Здесь обучались студенты из многих стран мира, разных национальностей и всех возрастов.

В свободное от занятий время Виктор Антонович старался общаться с простыми людьми, посещая различные мероприятия. Англичане любят сидеть в пабах, смотреть футбол, ходить на бега – не только лошадиные, но и собачьи, – и, конечно, посещать театры, музеи и т. п.

Первый визит Виктора Антоновича на ипподром закончился выигрышем приличной суммы денег, которые были потрачены на покупку двух велосипедов – для себя и учителя английского Джона. Теперь они передвигались только на своих двухколесных помощниках. Было очень интересно и полезно для здоровья.

Вообще на ипподром англичане ходят не ради выигрыша, а чтобы пообщаться. Здесь можно встретить знакомых, выпить пива, полюбоваться на красивых скакунов, поболеть за своего любимца и просто хорошо отдохнуть.

Однажды Виктор Антонович поставил на лошадь, которая теоретически не могла прийти первой. Солидный возраст животного, лишний вес жокея и иные обстоятельства делали ее победу практически невозможной. Но уж больно красиво она смотрелась: гордая осанка, длинная шея и огромные все понимающие глаза.

«Не подведи, родная… Покажи всем, на что ты способна!», – поглаживая лошадиную холку, напутствовал Виктор Антонович. Будто поняв сказанное, Бьюти – так звали лошадь, мотнула головой – мол, постараюсь.

Первый круг Бьюти шла первая, второй – начала отставать, третий – разрыв увеличился. Тяжелый жокей нервно дергал уздечку и явно мешал Бьюти. И тогда она приняла единственно правильное решение: парочка едва уловимых движений, и седок полетел кувырком на землю. Налегке и во всей красе Бьюти продолжила стремительный бег. На следующем круге она обгоняет одного соперника, потом еще и еще.... И вот уже впереди никого! Она первая! Бьюти победила! Вот он, триумф!

«Молодец!» – закричал Виктор Антонович и побежал встречать победительницу. Поглаживая ее по бокам, шептал: «Умница! Теперь отдохни…» Разразившиеся споры – засчитать победу или нет, нарушены правила или соблюдены – не имели значения ни для Виктора Антоновича, ни для Бьюти. Главное – она пришла первой!

***

Однажды, гуляя по улочкам Кембриджа, Виктор Антонович увидел афишу спектакля «Три сестры» А. П. Чехова в постановке московского театра. «Джон, берем билеты и идем в театр!» – воскликнул он.

Перед театром стояла очередь в кассу. Купив билеты буквально за пятнадцать минут до начала спектакля, Джон стал протискиваться к входу.

– Джон, а цветы артистам?!

– Зачем? Здесь это не принято.

– Как это? Играют русские актрисы!

Виктор Антонович рванул к ближайшему цветочному киоску. Купив три огромных букета (ведь три сестры), он едва успел к началу первого действия. Окружающие с удивлением смотрели на охапку цветов.

Постановка была великолепной. По окончании зал взорвался аплодисментами.

Виктор Антонович с букетами кинулся на сцену. Актрисы, исполнявшие роли сестер, искренне обрадовались такому знаку внимания – это были единственные цветы, подаренные им в Англии. Они о многом напомнили. Зал тем временем рукоплескал стоя. Возможно, после этого случая английская традиция не дарить актерам цветы дала трещину…

В Англии с Виктором Антоновичем происходило еще много разных историй. Однажды он заблудился в местном лесу и плутал более трех часов, пока не встретил деревенского жителя, который, увидев русского, сначала испугался, а потом с удовольствием проводил его до самой школы. Всю дорогу они говорили о жизни в Англии и в России и нашли много общего. Даже футбол обсудили.

***

По случаю окончания учебы в языковой школе Виктор Антонович пригласил сокурсников на прощальный вечер в ресторан. Ким и Вонг – два корейца двадцати пяти – тридцати лет, разведенная японка неопределенного возраста Инга, мечтающая выйти замуж за англичанина, и француз Франсуа, лелеющий надежду открыть собственный маленький ресторан на одной из улочек Парижа, – с удовольствием приняли приглашение.

Вечернее party, как положено, началось с изучения меню, выбора напитков и закусок. Прозвучало много смешных рассказов на ломаном английском, забавных шуток и подколов. Каждый с удовольствием рассказывал о том, что хорошо знал: Инга – о японских мужчинах, Франсуа – о французских ресторанах, корейцы и Виктор Антонович – о футболе и лошадях.

Гвоздем программы был рассказ (вернее, представление) Инги о причине ее развода с мужем. Все началось с нескромного вопроса Франсуа: «Инга, а почему вы развелись со своим мужем? Ведь в Японии это не принято». Японка сделала несколько попыток объяснить на японско-французко-английском диалекте, что ее бывший муж часто и много пил. Однако слушатели недоумевали, и не столько из-за слабого знания языка, сколько из-за стереотипов. Разве японцы могут много пить?

Желая прояснить ситуацию, Инга смело заявила: «Я покажу вам как он пил, негодяй, и почему я развелась!» И тут же по причине отсутствия в ресторане саке заказала бутылку русской водки. Затем не спеша стала наполнять водкой одну рюмку за другой и, бормоча что-то по-японски (видимо, так себя подбадривают японские мужчины), выпивала все до дна, закусывая ломтиками свежей рыбы. И так семь рюмок! После этого, медленно падая вместе со стулом, на ломаном английском и заплетающимся языком Инга пояснила: «Так мой муж делал каждый день. Потому я и развелась».

Француз и корейцы, как истинные джентльмены, подхватили даму, вернули ее в вертикальное положение и старательно поддерживали во избежание повторного падения. «Да, – подумал Виктор Антонович, глядя на японку. – С таким мужем жить нельзя». Проводив Ингу домой, мужской компанией отправились в поход по пабам с целью практического изучения английского языка. В пабах обсуждали политику (ох, и грязное это дело!), футбол и, конечно, Абрамовича – известного «англичанина», владельца «Челси» и губернатора по совместительству.

В итоге пришли к выводу, что простые люди, какой бы национальности они ни были, всегда поймут друг друга. Даже Инга своей оказалась, хоть и японка.

Взятка

«Извини, Виктор Антонович, но денег у нас нет! И как бы ты ни просил оплатить выполненные работы, мы ничего не можем сделать. Хочешь, подавай в суд. Но даже по решению суда вряд ли что-то получишь», – таков был окончательный ответ руководителя строительного департамента одного из оборонных заводов, задолжавшего компании, которой руководил Виктор Антонович, более шести миллионов рублей.

Виктор Антонович понимал, что судебное разбирательство – пустая трата времени и сил. Выцарапанной не ранее, чем через пару лет, суммы едва хватит на покупку килограмма колбасы. Инфляция превратит деньги в пыль. А зарплату рабочим нужно платить сегодня: у каждого – семья, дети…

Надо что-то придумывать. Водкой и табаком торговать? Никогда! Все остальное, несмотря на объявленную «перестройку», по лимитам. Может, Москва идею подбросит? (Привычка советских времен надеяться на столицу.) Итак, едем в Москву.

– Я, конечно, вам помогу: сделаю лимит на технику – краны, машины, бетононасосы. Но десять процентов с продаж – мне, откат, – откровенно заявил чиновник.

Виктор Антонович впервые услышал слово «откат» и сначала не понял, о чем речь:

– Взятка, что ли?

– Да нет, просто комиссионные, – пояснило ответственное лицо. – За работу.

– А куда перечислять?

– Ну и вопросы ты задаешь! У вас в Ленинграде все такие «сообразительные»?

– Может быть… Но все-таки поясни, как я перечислю эти десять процентов и по каким документам?

– Да не будет никаких документов. Привезешь мне всю сумму налом в Москву.

– Значит, обычная взятка! Как так можно – ведь это преступление!

– Не преступление, а первичное накопление капитала. Как еще накопить, скажи мне, пожалуйста? – цинично заявил чиновник и многозначительно добавил: – Учить вас надо, провинция! Рыночная экономика на дворе – каждый зарабатывает как умеет.

«Что у нас в России творится?» – подумал Виктор Антонович, но зажатый обстоятельствами (людям ведь зарплату платить надо), неуверенно произнес:

– Ладно, давай обсудим завтра.

На следующий день чиновник с ехидной улыбкой спросил:

– Ну что, надумал?

– Хрен с тобой! Давай бумагу. Но только деньги я тебе в Москву не повезу. Сам приезжай в Ленинград и забирай, если увезешь.

– Да без проблем! – согласился чиновник. – Мы – не гордые.

В общем, сделка состоялась. Формула первичного накопления капитала на молодом российском рынке – купи подешевле, продай подороже и не забудь о комиссионных – заработала. Только прибыли не оказалось, все ушло на откат. Да и бог с ней, с прибылью. Главное – зарплату людям выплатили. Но осадок в душе остался. Это была первая и последняя сделка Виктора Антоновича с откатом, да и с совестью тоже. Дальше работал по принципу «никаких взяток, никаких откатов». И получалось!

***

Однажды, изучая старинные документы о строительстве кирпичного завода, его директор – Серафим Корнеевич Кудрявый – нашел обращение первого хозяина предприятия к губернатору города с просьбой разрешить стройку, датированное 1876 годом. Документ был весь обклеен марками с надписью «Взятка», а внизу стояли суммы – три рубля, пять рублей, десять рублей и т. д. – в зависимости от должности чиновника, решавшего тот или иной вопрос. К губернатору бумага приходила уже со множеством марок, он наклеивал свою – самого большого достоинства – и писал резолюцию. Одна половина суммы, указанной на марке, шла чиновнику, продвигавшему просьбу, вторая – перечислялась в казну. Все были довольны, и вопрос решался быстро. Разрешение было получено в течение месяца.