Если бы…

– Ну, что молодые люди,– продолжая куражиться, вновь обратился к ним щербатый.– Помогите добрым людям на пропитание.– Он протянул вперед явно не знавшую ни о воде, ни о мыле, заскорузлую ладонь.

Так как ни какой реакции не последовало, он, перестав улыбаться, сказал спокойно, но с затаенной угрозой в голосе:

– Давайте, ребятки, бабло, какое есть, и разойдемся по-хорошему,– и, обернувшись к двум своим помощникам добавил.– Ведь мы же не хотим ссориться с такими хорошими ребятами?

– Свали с дороги, тебе сказали!– сказал Филимон, вставая рядом с Сергеем. Его холодные голубые глаза, хмуро смотрели, из-под светлых бровей, на компанию уголовников.

Дальше все произошло очень быстро. Парень, обошедший их сзади, выхватил обрезок трубы и, сделав резкий замах, с силой обрушил ее вниз. В следующий миг раздался тошнотворный хруст и дикий, нечеловеческий вопль, вырвавшийся из груди Филимона. Сергей, как в плохом сне, с ощущением полной нереальности происходящего, повернулся к другу. Белый как полотно Филимон стоял, хватая воздух ртом. Правой рукой он прижимал к боку неестественно повисшую левую руку. В это время Сергей почувствовал сильный удар в спину. От боли все поплыло перед глазами и он, не удержавшись на ногах, отлетел к ближайшему дереву, и, ударившись головой, в кровь разодрал щеку об его кору. Сергей помотал головой, что бы прийти в себя и, развернувшись, наугад ударил кулаком. Удар попал в цель. Кулак врезался во что-то мягкое. Противно хрустнуло, чавкнуло, кто-то взвыл от боли. Сергей понял, что сломал одному из нападавших нос. Его снова ударили сзади, но уже не так сильно как в первый раз, удар пришелся вскользь и он устоял на ногах. Повернувшись, он очередным ударом сбил одного из молодых с ног и когда тот навзничь упал на спину, как следует, врезал по ребрам ногой. Остановившись на секунду отдышаться, Сергей увидел, что Филимон, прижав щербатого к дереву, молотит его здоровой рукой, на миг Сергей испугался, что Филимон забьет его до смерти. В драке он был страшен. Никто из деревни с ним не связывался. Худой, жилистый Филимон мог запросто проломить ударом деревянную доску, не то, что человеческий череп.

Когда все закончилось и нападавшие ретировались, понеся не меньшие, а скорее даже большие потери Сергей с Филимоном являли собой двух персонажей из какого-нибудь фильма о войне – два грязных, израненных партизана, в разодранной, окровавленной одежде, из последних сил пробираются через вражеский лес, к своим. У одного безжизненно болтается сломанная рука, и он еле переставляет ноги, поддерживаемый своим товарищем, у которого корка из запекшейся крови и грязи закрывает пол лица.

Пока добрались до шоссе. Пока поймали попутку, довезшую их до районной больницы. Пока Филимона осматривали, делали снимок, накладывали гипс. Пока добирались обратно, наступил вечер, и последний автобус на Москву уже давно уехал. Сергей клял себя, на чем свет стоит, что не взял у Веры номер телефона. Он даже упросил молоденькую смешливую медсестричку, дежурившую в больнице, разрешить ему позвонить в Москву с больничного телефона. Он набрал номер Вована, что бы тот сообщил Вере, что Сергей сегодня приехать не сможет. Но у Теляниных никого не было дома. А услужливая, правильная и разумная его часть начала нашептывать: «А может и к лучшему? Судьба». Но он тут же отогнал эту мысль и, послав судьбу подальше, решил выехать завтра первым автобусом и поехать сразу к Вере. А там будь, что будет.

Вера огляделась по сторонам. Не увидев Сергея нигде поблизости, она села на лавочку недалеко от входа, достала книжку и стала ждать. Она не могла сосредоточиться на чтении и решила просто делать вид, что читает. Что бы, Сергей не подумал, когда придет, что она так уж его ждет. Через двадцать минут «деланья вида» Сергей так и не появился и Вера начала слегка нервничать. Через полчаса она начала злиться. После сорока минут ожидания, Вера начала чувствовать себя дурой, со злостью зашвырнув книгу в сумку, делать вид все равно было не для кого. Когда прошел час, она встала с лавочки, кипя негодованием, проклиная себя, Сергея и вообще все вокруг и, гордо вскинув голову, отправилась в сторону метро. Счастье еще, что Телянин сегодня снова не явился на занятия. А то пришлось бы в другой ВУЗ переходить от его насмешек.

Увидев в окошко вернувшихся страдальцев, мать Филимона всплеснула руками. Выбежав из дома, она кинулась им навстречу, причитая и утирая на ходу слезы.

– Сыночек! Господи! Да что ж это? Сыночек!

– Мам, да нормально все.– Пытался успокоить ее Филимон заплетающимся языком. В больнице его накачали обезболивающими, и он говорил и двигался все равно как пьяный.– Мам, ну мам, ну не плачь, – повторял он, нежно обнимая мать здоровой рукой и глядя на ее заплаканное лицо осоловелыми глазами.

Выслушав, рассказанную, естественно, без подробностей и с минимумом драматизма, историю их злоключений, она снова заохала и запричитала, и несколько раз украдкой утерла слезы. Филимона уложили спать. Он сразу уснул, но спал очень беспокойно. А когда действие лекарств закончилось, начал стонать и ворочаться, а потом вообще встал и ходил по комнате, из угла в угол, почти до самого утра, баюкая больную руку и пытаясь найти для нее удобное положение, что бы боль была не такой изматывающей.

Мать Филимона, как могла, почистила и зашила одежду Сергея, приготовила ему завтрак, так как он сказал, что рано утром уедет. Перекрестила его, и тихонько причитая: «Вот горе-то, горе!» ушла к себе спать. Сергей долго не мог уснуть. Потом начал стонать и ворочаться Филимон. Несколько раз Сергей вставал, выходил на улицу покурить. Потом вновь ложился, но сон все не шел. В пять утра, не выспавшийся, разбитый, он вышел на морозный октябрьский воздух и отправился на автобусную остановку. К счастью на этот раз все обошлось без приключений.

29.09.1990г.

Суббота. В институт идти не нужно. Можно спать хоть целый день. Но по закону подлости Вера проснулась в девять. Открыла глаза и почувствовала себя несчастной и злой. Она полежала глядя в потолок, жалея себя и думая о том, что жизнь не имеет никакого смысла. Жалеть себя надоело. Вера встала и отправилась в ванную умываться.

Как только она закончила чистить зубы, в течение почти десяти минут машинально водя щеткой туда-сюда, рассматривая при этом отсутствующим взглядом сердитое отражение, и продолжая думать о несправедливости и бессмысленности существования, противно задребезжал дверной звонок.

«Кого там еще принесло? Может не открывать?» Может, у звонившего проснется совесть, и он или она просто уйдет. Ей никого не хотелось видеть. После вчерашнего ожидания на лавочке она чувствовала себя униженной и опозоренной. Причем, униженной и опозоренной на веки вечные. Наверное, примерно так, чувствуют себя невесты, брошенные у алтаря. В жизни еще ее так не унижали, что бы назначить свидание и просто не прийти. Звонок снова истерически задребезжал.

«Господи, какой противный звук!»– поморщилась Вера и пошла открывать настырному посетителю. За мутным стеклом двери «общего» коридора маячил большой, темный силуэт.

– Привет.– Сказал с виноватой и в то же время довольной улыбкой Сергей распахнувшей перед ним дверь Вере. Извлек из-за спины небольшой букет и протянул ей.– Извини, вчера не получилось прийти.

Причина неявки была точно уважительная, и на лицо, и на лице. Вид у него был такой, что предъявлять претензии было совершенно глупо. В потрепанной одежде, заляпанной засохшей глиной, с разодранной щекой и воспаленными после бессонной ночи глазами выглядел он просто ужасно. Но Вера была так рада его видеть, что он показался ей прекраснейшим из прекрасных.

– Что случилось?– спросила она, указывая на разбитую щеку.

Он так боялся, что не застанет ее дома, что даже не стал заезжать домой, что бы переодеться и привести себя в порядок. Хотя и понимал, что выглядит не совсем подобающе для встречи. Он бежал всю дорогу, где только можно было бежать. От автобуса до метро. В метро бежал по эскалаторам, перескакивая через несколько ступеней, наверное, до смерти пугая при этом других пассажиров, своим странным видом. На вокзале бежал до электрички, а потом от электрички до ее дома. Он боялся, что ее нет, что она куда-нибудь ушла, уехала, пропала из его жизни, и он больше не увидит ее. Что она со своим приземленным орангутангом обсуждает предстоящую свадьбу, и он держит ее за руку, и они радостно смеются и говорят друг другу всякие глупости, которые всегда говорят друг другу влюбленные. В общем, он был ужасно рад, что она здесь, что они все-таки встретились, и она улыбается ему своей милой улыбкой.

– Ну так , что случилось?– повторила свой вопрос Вера.

– Да так, потом расскажу,– отмахнулся он, продолжая неподвижно стоять и, улыбаясь, смотреть на нее.

– Ну, ты зайдешь или как?– поинтересовалась она, видя, что он прирос к косяку.

Первым делом Вера отправила гостя в ванную, чему он очень обрадовался.

– Ты есть будешь?– спросила Вера, протягивая ему большое чистое полотенце.

– Буду.– Не в силах перестать улыбаться и, чувствуя себя из-за этого полным дураком, сказал Сергей.

– Сейчас, что-нибудь сделаю, пока ты моешься. Только должна тебя предупредить,– почти торжественно сказала Вера,– я не умею готовить.

– Ты полна достоинств.– Рассмеялся Сергей.– Пьющая, не умеющая готовить…– он начал загибать пальцы.

Вера засмеялась и, хлопнув его полотенцем, ушла на кухню.

Чистый, свежевымытый, Сергей вошел на кухню, наполненную аппетитными запахами. На столе стояли гренки, яичница с ветчиной и свежесваренный кофе. Только сейчас Сергей почувствовал, как сильно он хочет есть.

– А говорила, что готовить не умеешь.

– Ну, я имела ввиду, что-то более серьезное,– улыбнулась она.– Ну, и, что же с тобой случилось?– Подойдя к нему совсем близко, чтобы он не отвертелся от ответа, снова спросила Вера.– Ты оказывается драчун?

– Ну, я тоже полон достоинств,– рассмеялся Сергей.

Он почти болезненно ощутил ее близость, он чувствовал тепло исходившее от ее тела, легкий запах шампуня от волос. Они были одни, и он не знал, как найти в себе силы, что бы удержаться и не обнять, не дотронуться до нее, не поцеловать.

– Вера!

– Что?– она смотрела на него снизу вверх, потому что она была совсем маленькая, а он высокий и здоровенный как шкаф. И ему стало немного неловко, что он такой большой и ведет себя как самый настоящий приземленный орангутанг.

– Можно я тебя поцелую?

Это было так трогательно и мило, и даже по-детски, что она не выдержала и рассмеялась. А потом подошла еще ближе и сама его поцеловала. И это был очень долгий и очень приятный поцелуй, такой после которого хочется повторить еще раз и еще.

В какой-то момент, где-то очень глубоко, в затуманенном этим волшебным поцелуем сознании, всплыл бледный и какой-то размытый образ Севы, и чувство вины зашевелилось в ней, пытаясь образумить, вернуть ее на землю. Но Вера безжалостно пресекла эти слабые и бесполезные попытки и отдалась вся и полностью захлестнувшему ее, неведомому до этого момента чувству абсолютной принадлежности другому человеку. И это было так прекрасно, так непередаваемо, так ни на, что не похоже, что она вообще не могла понять, как она жила до этого дня. Ее жизнь была пуста и бессмысленна. И только сегодня, сейчас, ее жизнь началась по настоящему, в полную силу, обрела смысл и значение.

Наконец, с огромным трудом они нашли в себе силы оторваться друг от друга. И какое-то время просто стояли, улыбаясь, всматриваясь друг в друга. Они ничего не знали друг о друге, и у них было очень мало времени на то, что бы хоть что то узнать. Сейчас, совершенно неважно было, что случится дальше. Не было ни прошлого, ни будущего, было только сейчас. Были они. Их поцелуй. Эта кухня. Сейчас это был весь их мир. Все остальное существовало в совершенно другом измерении и не имело к ним совершенно никакого отношения.

Они поели, как давным-давно живущая вместе семейная пара. Вера убрала со стола, помыла посуду. А Сергей сидел и просто смотрел на нее, стараясь насмотреться на время предстоящей разлуки, «про запас». А потом он взял ее на руки и отнес в комнату. И весь мир опять исчез, снова перейдя в другое измерение, никак и ничем не связанное с ними. И все было именно так, как они оба себе и представляли. Потому, что на свете у каждого есть своя половинка. И эти две половинки встретились. И из двух половинок получилось одно целое.

А потом они просто лежали рядом. Очень долго. Радуясь и наслаждаясь, близостью друг друга. Они блаженно улыбались и чувствовали себя очень счастливыми, категорически запрещая себе думать о будущем, о предстоящей разлуке. Только не сейчас. Не в этот сказочный, неповторимый момент. Это все будет. Будет, но потом.

Когда сумерки за окном сменились непроглядной ночной чернотой, Сергей опомнился, что Вера, все-таки, живет не одна и, что ему, наверное, уже пора.

Она обняла его и нежно поцеловала.

– Ты можешь остаться?– спросила она. Ему хотелось закричать во весь голос: «Да! Да! Конечно, могу!», но он просто поцеловал ее в ответ, и они продолжали лежать в темноте, улыбаясь своим мыслям, переговариваясь друг с другом и впитывая в себя эти счастливые беззаботные и безмятежные минуты.

30.09.1990г.

Было очень здорово проснуться рядом. Увидеть глаза, губы, улыбку друг друга. Обрадоваться тому, что они вместе. Прикоснуться, ощутить тепло. Это было совершенно новое переживание для них обоих, прекрасное, волнующее.

Они провели замечательный, совершенно бессмысленный и очень счастливый день. Предаваясь любви, рассказывая друг другу о себе и, так же как и накануне, наслаждаясь этим коротеньким отрезком времени, когда они могут быть только вдвоем. Они не боялись пресытиться друг другом. У них, не было на это времени. Они боялись не успеть получить друг от друга все, что только можно за этот короткий срок, что у них еще оставался.

Время неумолимо шло, оно просто летело, и стрелки часов безжалостно и незаметно приблизились к четырем, а потом снова стремительно полетели вперед, и вот прошла одна коротенькая минутка, а на часах уже половина пятого. Скоро должна вернуться Соня. Пора было расставаться. Они, по-прежнему, не говорили о том, что будет дальше.

Вера проводила Сергея до лифта. Последний поцелуй. Нежный, долгий, отдающий горечью предстоящей разлуки.

– Завтра последний день. Встретимся после занятий?– взгляд, обращенный на нее полон нежности и грусти.

– Я не пойду завтра на занятия. Сестра уходит в восемь,– решительно сказала Вера. К черту институт, к черту все. Завтра последний день.

– Я приеду в половине девятого.– Быстро пообещал он.

Двери закрылись. Было слышно, как лифт спускается вниз. Вера стояла глядя перед собой, не в силах сдвинуться с места. Еще один день. Как отсрочка перед казнью. На глаза навернулись слезы. Почему всегда все не вовремя и все не так?

«Какая же я дура! Что же я делаю?– думала она, возвращаясь в квартиру,– Как я буду жить без него?». Она закрыла дверь и расплакалась.

Зазвонил телефон. Вера взяла трубку.

– Привет, малыш!– радостно поприветствовал ее из трубки Сева. Вера чуть не взвизгнула от этого «малыша». Почему, почему он все время называет ее этим идиотским словом?– Извини, что не смог тогда приехать. Тебе Соня передавала, что я звонил?

– Да, передала,– подтвердила Вера обязательность и ответственность сестры.

– Ты чего сама не звонишь. Я как не позвоню, тебя нет. Где ты пропадаешь?– немного обиженным голосом безостановочно тараторил Сева.

– Сева, нам нужно поговорить.– Твердо сказала Вера.– Не по телефону. Нужно встретиться.

– Давай я приеду.– Обрадовался Сева. Видимо на сегодня не было никаких других планов, он был свободен.

Но Вере нужна была нейтральная территория.

– Нет. Давай встретимся где-нибудь в центре,– сказала она.

Сева был несколько разочарован. Ехать в центр, а потом еще тащиться куда-нибудь, ему не очень хотелось. Но, что поделаешь. У Веры бывали свои заскоки. Приходилось идти на жертвы.

Договорились встретиться в скверике, напротив «Пушкинского» кинотеатра. Это место Сева, далеко не ярый поклонник прогулок по Москве, хотя бы знал.

Оставив бдительной и вечно волнующейся сестре записку, Вера поехала на встречу на нейтральной территории.

Они встретились на дне рождения одного общего приятеля, с которым Вера подружилась во время вступительных экзаменов, а Сева жил в одном подъезде.

Празднование шло уже во всю, когда Сева заметил, как именинник появился в дверях комнаты, в которой веселились гости, с девушкой, которая, по всей видимости, только, что пришла. Маленькая, стройная и очень хорошенькая, новая гостья прошла к столу. Хозяин вечера, Генка, вился возле нее винтом, накладывая закуски и предлагая выпивку. Запоздавшая гостья поблагодарила хозяина и отправила его к другим гостям. Генка, что-то сказал ей, они оба посмеялись, после чего он, наконец, удалился. Сева с интересом рассматривал девушку. Больше всего его поразило насколько юной и невинной она выглядела. Не красавица, но очень даже. И еще была в ней какая то загадочность, что то чего Сева не мог объяснить, но как большой знаток и любитель женщин почувствовал безошибочно. Как охотник, выследивший дичь, начинает ее преследовать, так и Сева решил, что вот объект достойный его внимания на сегодняшнем вечере.

Перед приходом прелестной незнакомки Сева некоторое время присматривался к рыженькой девушке с милой мордашкой и соблазнительными формами, которая то и дело одаривала его весьма недвусмысленными взглядами. Он уже совсем было собрался подсесть к ней, но тут появилась загадочная юная чаровница и Сева напрочь забыл о рыженькой, которая была простовата и привлекала только своими объемными формами.

Сева уже оторвался от стены, у которой он стоял, прислонив свое великолепное мускулистое тело, как вдруг к юной особе подсел маленький невзрачный очкарик. Радостно поприветствовав друг друга, они начали, что-то оживленно обсуждать, девушка звонко смеялась, а очкарик, естественно, старался во всю и болтал, не закрывая рта. Сева вернувшись на свой наблюдательный пост, с некоторым раздражением следил за веселящейся парочкой, ожидая, когда же этот словоохотливый кавалер, наконец, отвалит. Ожидание было вознаграждено. Очкарик покинул свою собеседницу, и Сева решительно протиснулся между гостями, пока еще какой-нибудь уродец не спутал ему карты.

– Привет! Сева!– представился он, протягивая руку и улыбаясь самой обворожительной улыбкой. Ее маленькая ладошка, буквально, утонула в его руке.

– Вера.– Сказала девушка, рассеянно скользнув взглядом по почти двухметровому красавцу с фигурой древнегреческого бога.

– Я видел, ты опоздала.– Сказал Сева, что бы как то начать разговор. Ничего остроумного или интересного на ум, как назло, не приходило. Честно говоря, обычно этого и не требовалось. Девушки начинали таять сразу же при виде одной только ослепительной улыбки.

– Я заблудилась. Тут все улицы похожи как близнецы.– Объяснила она, по-прежнему, совершенно не собираясь сойти с ума от восторга, что рядом с ней такой мачо. Она вообще на него не смотрела, а выискивала кого-то среди гостей.

Сева мучительно решал, как действовать дальше? Сделать ей комплимент, предложить выпить, пригласить потанцевать, позвать в кино?

– Смотрела …– Черт! Он забыл название нового фильма, который сейчас крутили во всех кинотеатрах.

– Извини,– сказала Вера и, выпорхнув из-за стола, направилась к одной из «никаких» девушек, которых Сева отбраковал еще в самом начале вечера.

– Черт!– выругался Сева. Все шло не по плану. Не правильно.

После «Никакой» девушки к Вере опять подошел именинник, пообщавшись с ней, минут пять, повел ее танцевать. Когда натанцевавшись, они отошли в сторону, к ним снова присоединилась «никакая» с еще двумя, незнакомыми Севе парнями, и они долго смеялись и о чем-то разговаривали. Видимо они все учатся в одном институте, решил Сева. Он с каким-то непонятным для себя самого упорством наблюдал за девушкой, в ожидании момента, когда же, наконец, она останется одна и можно будет продолжить знакомство. Вот, наконец, настал долгожданный момент, компания разошлась.

– Привет! Куда ты все время смотришь?– перед Севой возникла рыженькая, загородив ему нужный сектор обзора.– Вика. Я тебя давно заметила.

Рыженькая протянула наманикюренную ручку и кокетливо улыбнулась.

«Черт бы тебя побрал! Выбрала самый подходящий момент!»– мысленно проклинал Сева рыженькую Вику, пожимая мягкую теплую ладошку. В этот момент он увидел, что Вера уже снова общается с давешним очкариком. Он был готов придушить и Вику, и очкарика, и Веру. Да, что ж это такое, в конце концов?

– Потанцуем?– потянула его за рукав новая знакомая, Вика.

– Почему нет, конечно, потанцуем,– обреченно сказал он, следуя за рыженькой к остальным танцующим гостям.

Он почти не слушал, что там ворковала Вика, практически прижимаясь губами к его уху. Еще не смолкли последние звуки музыки, когда Сева поблагодарил свою партнершу за танец и, высвободившись из ее объятий, начал искать взглядом Веру. Заиграла новая мелодия и к своему неудовольствию, он увидел ее, в обнимку с очкастым хмыренком. «Может плюнуть?»– подумал Сева, которому начинало надоедать это идиотское «выслеживание с преследованием». Но плюнуть, означало поступиться своей мужской гордостью. Он решительно вошел в круг танцующих гостей.

– Разрешите.– Сказал он, перехватывая у хмыренка Веру. Она не сопротивлялась, но посмотрела на него с некоторым удивлением.

– Ты здесь сегодня самая красивая девушка.– Сказал Сева.

– Всем когда-нибудь везет,– совершенно спокойно с легкой иронией сказала Вера.

Он совершенно не знал как с ней себя вести. Почему она даже на комплимент не могла ответить как все нормальные девушки? Засмеяться радостно, засмущаться, запротестовать, напрашиваясь на еще один комплимент. Почему у нее все не так? Почему она так странно себя ведет с ним? Это раздражало его, даже злило, но именно это притягивало его к ней.

– Вера, может, встретимся на следующей неделе?– хватит ходить вокруг да около, надо брать быка за рога и переходить к решительным действиям, а то он так весь вечер будет, как дурак следить за ней и бегать, что бы успеть перехватить.

Она как-то непонятно посмотрела на него.

– Вряд ли у меня получится,– сказала она, слегка пожав плечами.

Сева тупо уставился на нее. Она его достала. Пока он обдумывал, что предпринять дальше Вера снова сказала:

– Извини,– и, помахав кому-то рукой, упорхнула из его объятий.

Пробираясь между танцующими, с каменным лицом Сева очень быстро проговаривал про себя все матерные слова которые знал. Больше он и не взглянет в ее сторону!

В оставшуюся часть вечера он предлагал ей выпить, подносил зажигалку к ее сигарете, расспрашивал о ее учебе. Она принимала знаки внимания, отвечала на вопросы с совершенно спокойным равнодушным видом, как и раньше и, конечно же, как и раньше постоянно исчезала куда-то, быстро бросив ему «Извини». Это был самый странный и самый унизительный вечер в его жизни. Увидев, что Вера собирается уходить, Сева подошел к ней и, галантно подержав ее пальтишко, пока она его одевала, так же галантно сказал:

– Я тебя провожу.

– Спасибо. Меня уже провожают,– как всегда, вежливо-нейтральным тоном, сообщила она.

В коридоре возник ее очкастый приятель и, быстренько напялив короткую куртешку и поношенные ботинки, нахально подхватил Веру под руку.

– Пока,– бросила она Севе уже на ходу.

На лестничной клетке раздался ее звонкий смех. Видимо очкастый квазимодо сказал что-то очень-очень смешное. Вон как она заливается.

– Да пошла ты …– со злостью сказал Сева в сторону входной двери и с силой пнул ее ногой.

Вернувшись к столу, он схватил первый попавшийся бокал для вина и налив в него водки до краев выпил залпом. К концу вечера он так набрался, что имениннику пришлось тащить его до квартиры на себе.

Вера очень удивилась, увидев стоявшего напротив входа в институт самовлюбленного красавчика со дня рождения. Как его зацепило! Аж из ближайшего Подмосковья не поленился притащиться.

Вера, конечно, заметила проявленный им интерес во время праздника, но его танцы перевозбужденного павиана вокруг нее, не произвели на нее совершенно никакого впечатления. Может чуть-чуть позабавили. Но к моменту его появления в институтском дворе она про него и думать забыла. Помахав одногруппникам она, без особого энтузиазма, направилась к своему поклоннику.

– Привет.– Сказал Сева, одаривая ее очередной ослепительной улыбкой.

– Привет.– Равнодушно и даже с тенью недовольства ответила Вера.

Эти два дня, прошедшие после дня рождения, он не мог думать ни о чем кроме странной девчонки. Он думал выбросить ее из головы, забыть. Но мысли его вновь и вновь возвращались к ней. Промаявшись первый день похмельем, на второй день он решил, увидеть ее во что бы то ни стало. И, узнав у соседа адрес института, отправился навстречу своей судьбе.