Эпифаня открывает двери

Несмотря на усталость, разбитые коленки, пустой желудок и все эти переживания, Эпифаня чувствовала себя как нельзя лучше. Еще бы! Ведь за последние сутки на ее долю выпало столько приключений и тайн! Потеря радужного клинка так же не расстраивала, пришло случайно и случайно же и ушло.

Подпрыгивая через каждый шаг, она уже представляла, как будет рассказывать о своих невероятных похождений Яррику, и не важно поверит он или усомнится.

Но ее ждало разочарование. Двери «Лука и Луга» были заколочены. Окна тоже. В довесок к доскам и гвоздям здесь красовались огромные ржавые амбарные замки.

Пару раз Эпи становилась свидетельницей закрытия этого убогого заведения. И каждый раз виной тому становились особо огромные заморские тараканы. Но в тех случаях Яррик не заколачивал окон!

Девочка потянула за навесной замок. Тяжелый и неповоротливый, его покрывал тонкий слой дорожной пыли. Такой же слой на досках и засовах. Значит, замок весит здесь давно! Но это невозможно, она посещала его совсем-совсем недавно!

Это опустило ее с небес на землю. Только сейчас Эпифаня заметила, что весь город несколько изменился. Ихс стал менее людным, более грязным, словно намекая ей на что-то, на плечо ей опустился пожелтевший клиновый лист.

– И когда.… Когда это успела наступить осень? – Обратилась она сама к себе.

Какой-то случайный прохожий, прикрывающий лицо шарфом, остано вился при виде Эпи и поспешил уйти прочь.

– Подождите! – позвала его Эпи. – Какой сегодня день? Месяц? Год?

Но прохожий только ускорил шаг и скрылся.

Происходило что-то такое, чего Эпи не понимала. А когда чего-то не понимаешь – надо спросить у кого-нибудь. Под этим «кем-нибудь» Эпи всегда понимала кого-либо мудрого и мистического. Под это описание подходила Арка.

К ней девочка и поспешила, но, преодолев несколько кварталов, она наткнулась на ту же картину – салон Арки закрыт, на двери весит замок, круглые окна закрыты выцветшими ставнями.

Если бы Эпифаня была бы главной героиней приключенческого фильма, то ветер сию минуту же принес к ее ногам обрывок старой газеты, из которого малышка бы узнала, что действительно происходит в Ихсе. Поймав внутри себя такую мысль, она стала оборачиваться по сторонам, стараясь найти ту точку, откуда за ней наблюдает зритель. Но вокруг была только реальность. Она просто опять замечталась.

Двухэтажный Ихс, хоть он изрядно и опустел, все же продолжал жить: откуда-то издалека слышалось монотонное жужжание работающего компрессора, назойливый, как стая комаров, свист дрели. Словно призрак дал о себе знать протяжный гудок какого-то корабля в порту.

Словно… Призрак! Корабль. Мысли девочки поспешили одна за другой, как вереница деловитых муравьев. Только это были ну очень быстрые муравьи (а скорее всего тараканы)! И так, призрак в порту. Корабль-призрак. Рассказ Яррика…

– Ах, ну да! – девочка хлопнула себя по лбу. – Одноглазая колдунья!

Как она могла о ней забыть? Теперь Эпифаня была готова обойти весь город вдоль и поперек, лишь бы разыскать таинственную страшную старуху. Она понимала, что обещала старому цыгану к ней не заглядывать. Но что уж поделать?

Эпи ожидала, что поиски затянуться. Однако уже через полчаса она стояла на пороге небольшого полуподвала украшенного вывеской в виде глаза. Точнее – это обычный плафон уличного фонаря. Большая белая сфера, на которой кто-то нарисовал радужку и зрачок. Это превратило обычный фонарь в светящееся глазное яблоко.

Девочка осторожно постучала в дверь, но вся аккуратность коту под хвост! Дверь заскрипела и чуть не свалилась с верхней петли. Маленькой девочке пришлось приложить все свои Эпифаневые силы, чтобы удержать дверь от падения. Стиснув зубы, она вернула все на место, попутно оказавшись внутри темной каморки.

Подвал казался очень старым с его аркообразным потолком. Луч белого света пронизывал густой полумрак, разделяя помещение на две части. В той части, в которой оказалась Эпи все пространство занимали стопки книг и газет, стены украшали карты мира и местности с булавками, что отмечали определенные точки. Вторую половину подвала занимал огромный старый стол, словно бы вырезанные из единого массивного куска дерева. Как он мог попасть внутрь, сквозь столь узкую дверь останется величайшей загадкой. И, пока девочка оглядывалась по сторонам, именно над этим столом вспыхнула зеленая лампа, породившая длинные тени.

– А! – раздался шелковистый голос невидимой женщины. – Эпифаня, что завет себя искательницей приключений! Я страшно рада воочию тебя узреть!

– Вы… – Эпи прищурилась, пытаясь разглядеть обладательницу голоса. – Вы знаете кто я?

Невидимая женщина подалась вперед, и свет тусклой лампы осветил ее лицо. Эпи отпрянула назад, но ее ожидания не соответствовали реальности, страшной старухой гадалка точно не являлась. По крайней мере, старухой. Черные, как сажа волосы, скуластое гладкое лицо, ироничная улыбка и невероятно пронзительный взгляд. И, да, тольк один глаз. Второй глаз закрыт темной повязкой. Косой шрам, выглядывающий из-под повязки, толсто намекал на причину потери глаза.

– Знаю ли я. – Гадалка сверкнула своим янтарным глазом. – Конечно, знаю!

– Предвидение?

– Нет. Зачем предвидение, когда есть это!

И женщина протянула. Эпи помятую листовку, что сообщала:

«Разыскивается опасный преступник и террорист. Имя: Эпифаня. Фамилия – неизвестна. Может называть себя одолителем чудовищ, повелительницей бурь, искателем приключений и прочая несуразица. Выглядит младше, чем является. Одета так себе. Может быть вооружена и опасна, а может замучить вас глупыми вопросами».

Текст набран очень официальным шрифтом с соблюдением самой официальной разметки. Под текстом же красовался черно-белый портрет самой Эпифани не самый лучший, но мордашка Эпи отлично различалась.

Глаза девочки округлились, а внутри что-то разбилось и с грохотом рухнуло в пятки.

– Я…Я – террорист? – Эпифаня буквально поперхнулась своими словами.

– Если верить всему, что написано, то еще и опасный. – Отрешенно заметила гадалка, занявшаяся тем временем потертой колодой карт. – Станешь ли ты мучить меня глупыми вопросами?

– Нет! То есть да! То есть не глупыми! Я хотела спросить – что здесь происходит?

– Ты зашла ко мне на огонек, и мы беседуем. – Ухмыльнулась гадалка.

– Нет. Что происходит в городе?

– Странно, что ты спрашиваешь это у меня, вместо того чтобы читать газеты. Складывается впечатление, словно тебя вообще в городе не было. Ну что ж, отвечу так: город живет, у него возникают новые трудности. Все как всегда. В любую иную эпоху. С любым другим городом.

– Нет! Вы меня не поняли! – Эпи покраснела и теперь ее рыжие волосы, и лицо сливались оттенками, превращая ее в подобие редиски. Но одноглазая женщина легко ее успокоила, положив свой длинный палец девочке на губы.

– А ты попытайся задавать верные вопросы. – спокойно заметила она. – Может быть, что и выйдет?

Эпи утробно прорычала. Но смекнув, что к чему успокоилась и, приложив пальцы к виску, начала рассказ:

– Хорошо. Я попала здесь в подземелье. Странное. Там оживали тени! Но какие бы ужасные испытания они мне не готовили…

– Можешь и без пафоса. – Заметила одноглазая.

– Хорошо. Там была живая тень. А после я попала в странное место, провалилась там, в шкаф, и вот я уже в городе! А тут все изменилось. И вот это….

Эпифаня покосилась на свой портрет в полицейской листовке.

– Словно между дверью в шкафу и дверью там, в подземельях не было никакого расстояния? – Заинтересовалась гадалка. – Верно?

– Угу. – кивнула Эпи. – И будто бы кто весь мир «переписал».

– Переписал, не переписал, но мы получили то, что получили. Ладно, девонька. Учитывая тобою сказанное, я могу лишь предположить, что все только началось. – Одноглазая гадалка уставилась на девочку немигающим взглядом единственного глаза. Она все еще продолжала теребить в пальцах колоду карт. Свободной рукой она выдвинула из-за своего массивного стола небольшую красную табуретку и предложила Эпи присесть.

Эпи согласилась и, присаживаясь, задала тот вопрос, который мучил ее уже как вторую секунду:

– Что началось?

– Череда событий. Знаешь ли, мир всегда делиться на «до» и «после». Даже до нашего рождения что-то было, а некоторые говорят, что и до сотворения кое-что существовало. Считай, что началось это самое «после» а то, что было «до», ты не бери в расчет. Было и всплыло.

– А как же получилось это … – Окончательно запутавшись в логических цепочках происходящего, девочка снова взглядом указала на листовку «Разыскивается».

– Это у тебя надо спросить. Ты же совершила…

– Я не совершала! – Возмутилась Эпи.

– Тогда тебе нечего бояться. Невиновным суд не страшен. Кстати, когда тебя схватят, а это произойдет довольно скоро, ты сможешь задать им все мучающие тебя вопросы.

– Схватят? Вы предвидите это?

– Простой расчет. Неужели ты думаешь, что ты настолько незаметна на улицах маленького городка, где все тебя ненавидят?

– Ненавидят? – почти по слогам произнесла девочка. Ее легкие словно сдавил огромный черный питон, от чего она не могла даже сглотнуть. Пытаясь отделаться от неприятной новости, она спросила первое, что выпало из ума на кончик языка. – А вы точно пророк?

– Пророк? Я? – Это явно развеселило одноглазую, ее глубокий янтарный глаз заблестел, словно уголёк в костре. – Нет, девочка. Не совсем.

– Тогда кто вы?

– Думала, ты никогда не спросишь. Меня зовут Нимфия. Настоящего имени тебе знать не следует. Как, впрочем, и никому другому. Я наблюдатель. Просто слежу за новостями, смотрю на людей, слышу их истории. Все это дает мне в руки столько разноцветных ниточек! А уж из них я сплетаю узор. Ты не представляешь, как легко предугадывать события, когда ты знаешь, что происходило и что уже произошло, но в основном я просто жду.

–Чего?

–Все мы чего-то ждем. Моряки ждут ветра, игроки – удачи. Некоторые тратят на это все время своих жизней. А я. Мне просто любопытно. И так, времени у нас остается очень мало, и, пока ты сидишь здесь и ждешь своей участи, давай я тебе погадаю?

– Так все-таки – магия? – Грустно улыбнулась Эпифаня.

Нимфия лишь наградила девочку лукавым одноглазым взглядом и выложила перед ней первый ряд карт, украшенных угловатыми рисунками.

– Пирамида. Означает, что кто-то строит свои планы. Здесь. Прямо сейчас, за твоей спиной, вокруг тебя – что-то затевается.

– Всегда это подозревала! – Эпи хлопнула себя по колену.

– Замочная скважина – это тайна. Что– то, что тебе будет дано подглядеть. Еще ты встретишь Безумца, Старца и Любопытного. Интересно.

– Старца… Я, кажется, знаю. – Эпи стала загибать пальцы. – Безумец. Сейчас каждый второй сошел с ума, это не проблема с таким столкнуться. А вот любопытный. Кто бы это мог быть?

Но гадалка не уделила внимание болтовне Эпи, словно та ничего и не сказала, и продолжила трактовать расклад:

– Маска. Вор. Дверь. Ключ. И снова дверь! Странно.

– Что? Что это значит?

– А что может это еще значить? Кто-то хочет открыть дверь. Кто-то скрытый. Человек. Или целое общество. И они ищут то, что поможет им открыть дверь, но ключ за дверью. Вот что странно.

– Дверь? Ключ? А я-то тут причем?

– А ты случайно не хочешь открыть какую– либо дверь?

– Нет. Кажется. – Эпи вдруг вспомнила странные двери там, в подземной цистерне. – Так что за дверью?

– Ответ, судя по всему. То, что ты так любишь.

– Ответ?

– Да! Очень важный ответ. На очень важный вопрос, очевидно.

Нимфия выложила еще один ряд карт и, указав на черную фигуру с косой, загадочно добавила:

– Ответ и погибель.

– Но кому надо открывать дверь, за которой погибель?

– Например, тому, кто ищет приключения. И тем, кому очень важен этот самый Ответ.

– Уууу. Таинственно. – протянула Эпи. – А что означит «Дракон»?

– Алчность. – Гадалка лукаво сверкнула янтарным глазом. – Вот еще кое-что! Будет много масок и обмана, но когда все раскроется, ты одна останешься самой собой… И это приведет к….

Прочесть последний карточный ряд до конца Нимфии не дал сквозняк из-за внезапно отворившейся двери. Ветер сдул все карты, и гадалка поспешила собрать их с пола. Эпи же и пискнуть не успела, когда ее накрыла тень, а затем чьи-то стальные клешни сдавили ее и оторвали от земли.

– Все! Добегалась! – Рявкнули ей прямо в ухо. – Есть тут кто еще?

Но в коморке они оказались одни, ни одноглазой гадалки, ни ее колоды карт под столом.

Полицейский рыкнул что-то нечленораздельное и вытащил Эпи на улицу. Там она почувствовала себя мешком с морковью, примерно так же небрежно она была закинута в брюхо старенького полицейского фургона.

Глава 4 Внезапный защитник

Безрадостный бетон и ржавчина решеток для Эпи была тяжелее столетнего дуба, что мог рухнуть ей на плечи. Она чувствовала себя размазанной по стене, по этой самой бетонной, которая ограничивала эти узкие коридоры. Девочка, некогда мечтавшая стать защитником это города, вдруг превратилась в заключенную, а это был удар в мягкое брюхо. По самому больному месту.

Специально для Эпи подыскали самые маленькие, «мышиные» наручники кандалы, в которых ее и доставили в зал суда.

Здание суда в плане скучности и убогости переплевывало серые застенки Приюта, в котором девочка некогда росла. Единственное, что отличало его – так это грубая торжественность, которая несла столько же радости, сколько и похоронная процессия в дождливый осенний день.

Ее ввели в главное помещение и оставили на пяточке, огороженном от остального зала стальными решетками. Тут было кресло, огромное, рассчитанное на внушительного роста уголовника, но не на такую кроху, как Эпи. Над ней тут же вспыхнула яркая лампа, гудящая, как стая болотного гнуса. Это вырвало девочку из общего полумрака.

В зале послышался глухой недовольный ропот. Сейчас его наполняла целая толпа народу. На некоторых даже не хватило места, и они толпились в проходах у заполненных скамей. Казалось, здесь собрался весь город! Эпи заметила и пекаря Луша, и библиотекаршу Тамару, и безымянного глухого дворника, и парочку портовых грузчиков, и местного смотрителя музея на пару с его подругой-экскурсоводом (кажется, ее звали Виолета) и многих других. Все они совершенно разные, что называется разношерстная публика. Единственное что их объединяло – это невероятно суровые выражения их лиц и неприязненные взгляды, что пронизывали подсудимую.

Под градом таких взглядов Эпифаня ощущала себя прокисшим молоком. Она чувствовала их ненависть, но никак не могла понять, за что ее ненавидят? Все это время, от момента задержания и до суда внятных ответов ей никто не дал. Да и вообще на ее вопросы отвечали мало, в основном вопросы задавали ей. Кто она? Где она была в установленное время? Чем она занималась в определенном месте? Девочка вскоре устала отвечать на них, но вопросов только прибавлялось.

Еще Эпи успела заметить, то что окружающие ее люди не совсем здоровы. Их руки, лица, шеи, пальцы покрывали слои пластыря и бинтов. Каждый выглядел так, словно попал под трамвай или только что вернулся из боя.

– Тишина! – раздался тяжелый голос судьи Ермака.

Но в зале и без того стояла гробовая тишина. Тогда Ермак поднялся. Он возвысился над кафедрой, как огромный коршун. Этот человек напоминал крепкий морской узел – крупный, круглый, узловатый, с длинным кривым носом и густыми черными бровями. Ермак был облачен в просторный судебный обряд и весьма неряшливый, растрепанный парик.

– Сегодня мы, наконец-таки, слушаем дело так называемой Эпифани, отравительнице питьевой воды, пироманки и воровки.

– Протестую! – пропищала Эпифаня, которая считала, что именно так нужно вести себя в суде.

– Тишина! – брызнув слюной, прокричал Ермак.

Тут же Эпи ощутила на себе сотню гневных взглядов, от чего почувствовала себя голой.

– Но, Кэп… – жалобно обратилась она к охранявшему ее знакомому полицейскому.

– Я тебе больше не «Кэп». – Сквозь зубы процедил полицейский. Эпи сейчас могла бы поклясться, что глаза блюстителя порядка сверкнули, как стреляющая пушка. И она притихла.

– Господин прокурор! Предоставьте первое свидетельство. – Тем временем говорил судья.

В зале выросла тонкая точеная фигура, напоминающая изделие искусного кузнеца. Прокурор со змеиным взглядом и с марлевой маской на бледном лице прошла к судейской кафедре и, встав рядом, высоко подняла перед собой большой прозрачный пакет.

– Вещественное доказательство номер один! – Голосом металла по стеклу огласила зал прокурор. – «Радужный клинок» из неизвестного материала.

В пакете блеснул разноцветными лучами такой знакомый кусок металла, старательно прикрепленный к гладкой деревянной рукояти. Каждый болтик, каждый стяжек кожаного шнурка Эпи делала сама.

– Это мое! – выкрикнула с места Эпи. – Я выронила это в подземном… Коллекторе…

За марлевой повязкой не видно, но по глазам прокурора стало понятно, что она самодовольно улыбалась.

– Значит, твое? – сладострастно протянула она. И тут же прокурор обратилась к залу. – Господин мэр! Очень важно ваше свидетельствование!

Вместо мэра поднялся раскрасневшийся Алеф без конца протирающий лоб носовым платком.

– Мэру стало еще хуже, Ваша честь! – Скороговоркой обратился он к судье. – Я отвечу за него.

– Очень хорошо, Алеф, – небрежно отмахнулся Ермак.

Прокурор же повернулась к помощнику мэра, демонстрируя ему улику.

– Да. – Закивал толстяк. – Я видел эту штуковину в руках подсудимой. Около года назад. Она заявилась в приемную мэра с этим «клинком».

– Год назад?! – чуть не задохнулась Эпи, которая не ожидала, что прошло ну, прямо столько времени. Но ее слова все дружно проигнорировали.

– Поподробнее, пожалуйста. – Кивнула прокурор.

– Она явилась, желая вступить в ту глупую группу, заявленную Институтом исследований. А этот кусок мусора она хотела предоставить, как доказательство своей значимости. Она сказала, что добыла его у Тролля, понимаете? У Тролля, которого встретила за городской стеной!

– Дорогие присяжные заседатели! – прервала Алефа прокурор. – Прошу вас отметить, что данный предмет был найден подсудимой за городом. За городской стеной – это важно! Продолжайте.

– И вот, когда ей отказал представитель ИИИ…ИИ… Или как там его? В общем, она пришла в ярость. После чего девчонка поспешно вышла и я не видел ее до того момента, когда чудесным образом обнаружил ее в офисном шкафу!

– Вы говорите. – Вопрошала прокурор. – Она была рассержена?

– Да.… Именно. – Закивал Алеф, тряся мясистыми щеками.

– То есть у нее был мотив к дальнейшим противозаконным поступкам?

– Но я не совершила ничего противозаконного! – выпалила Эпи. – Просто проникла…

Она хотела сказать: «Просто проникла в подземный коллектор», но прокурор ее перебила.

– Просто проникла в Городской музей, откуда похитила золотой ключ от города, хранящийся с момента основания Ихса, а так же первую книгу переписи населения! Там, в музее, этот предмет и был обнаружен. Видимо, так называемая Эпифаня, оставила его там второпях, как только услышала звуки охранной сигнализации.

– Но я не была в музее! – возмутилась Эпи. – Сразу после мэрии я пошла в «Лук и Луг»! Яррик, хозяин таверны, подтвердит это!

– Не выйдет. – Отрезал Судья. – Он и его семья покинули город еще до того, как город пришлось закрыть из-за вызванной тобой эпидемии.

– Тогда.… Тогда Ховин! – загорелась Эпифаня. – Ховин Наглов! Этот парнишка, что работал с Филлипом.… Это он попросил меня достать документ из подземной тайной комнаты!

– Документ? Какой документ? – спросил Ермак.

– Это оказалась книга. В подземной цистерне.

– Книга из хранилища. О чем я и говорила. – Закивала прокурор. – И, наверное, ключ там тоже был?

– Ну.…Да. Но это был не музей!

– Увы. – Покачал головой судья. – Этого «Ховина» тоже не найти.

– Да. – Вклинился в разговор Алеф – Филлип Ла Лун и его группа покинули город еще до ограбления музея!

– Как видите, даже таинственный Ховин, будь он здесь, не смог бы подтвердить невиновность подсудимой!

– Но это значит, что меня подставили! Я обронила клинок в подземелье, а кто– то взял его и подбросил в музей…

– И где, по-вашему, находится это подземелье? – прокурор слегка наклонилась в ее сторону.

– Под центральной площадью же! – пискнула Эпи.

– Со всем моим уважением. – Снова промокнув лоб платком, прокряхтел помощник мэра. – Но под центральной площадью нет никаких подземных коммуникаций! Я наизусть знаю городские планы! Там почва слишком влажная и рыхлая, чтобы вообще можно было что-то строить.

– Но там есть секретная комната! – выкрикнула Эпи, но ее прервал яростный стук деревянного судейского молотка.

– Соблюдайте тишину, подсудимая! – выкрикнул судья Ермак, и Эпи замолчала.

– Все, чего нет на городских планах, – продолжил Алеф, – не существует в природе!

– Как видите, господа присяжные, – объявила прокурор, – алиби у подсудимой отсутствует. Правота ее слов не доказана, а вот книга и ключ из музея пропали. Это были ценные предметы, так, господин смотритель музея?

– Бесценные! – Ответствовал смотритель музея, поправляя очки.

Эпи бросало то в жар, то в холод. Мгновение, и она ощущает себя горшком фиалок, летящем с подоконника. Еще мгновение, и она яичница болтунья, под которой пылает синее пламя. Легионы слез то набегали на глаза, то застывали где-то внутри. Все происходящее так же нелогично, как и кошмарный сон. С одной только разницей: ото сна можно проснуться. А здесь прокурор сделала паузу, и зал завис в зловещем шепоте. Эпи снова пронзило десятками злобных взглядов.

– Вещественное доказательство номер два! – Объявила прокурор, и все взгляды устремились на второй прозрачный пакет размером поменьше.

Внутри пакета красовались еле заметные рыжие волосы, закрученные в спиральки. За волосами шли еще два пакета – вещественное доказательство номер три и номер четыре. Ими оказался лоскут рубашки и почерневший от копоти фонарь. При виде клетчатого лоскута Эпифаня автоматически схватилась за плечо, там на ее рубашке виднелась грубая заплатка.

– Эти предметы рассматриваются, как доказательства в эпизоде с поджогом. – Поясняла прокурор. – Все они обнаружены в старом ливневом коллекторе и у люка, который вел в него из Сиротского Приюта. Как вы помните – приют сгорел в прошлом году. Как показало исследование, пожар начался из-за вот этого фонаря. Подсудимая, ты узнаешь эти предметы?

Острый, как булавка взгляд прокурора вцепился в плечо девочки и лишь потом нацелился ей в глаза.

Эпи узнала и кусок своей рубашки, что случайно оставила на одном из многочисленных гвоздей тайного прохода, и уж тем более свой фонарь.

– Да. Это мои вещи, – буркнула она себе под нос.

– И ты, конечно, в курсе, что эти вещи найдены возле очага возгорания?

– Ну,… Я точно не поджигала! Я не хотела…

Девочка почувствовала, что сидит на гвоздях. Притом на очень горячих. В ночь, когда приют охватило огнем, она прокрадывалась сквозь тоннель за город, чтобы заполучить там свой Радужный Клинок. После сражения с ожившим каменным троллем она вернулась через подземный тоннель назад. Но она могла поклясться, что фонарь она затушила и повесила на гвоздь! Или все же нет? Что, если фитилек в нем все еще горел, а гвоздь в стене был ненадежным? С того момента она успела убедить себя, что пожар был таинственным проклятием тролля. Но убеждать в этом остальных – безумие. Ведь они даже тролля не видели.

– Так не хотела или все же подожгла? – Прокурор уже обратилась с этим вопросом ко всем. – Что скажет госпожа Ласка, директор Сиротского Приюта Ихс?

И из полумрака вырисовалась она – госпожа Ласка. От одного вида этой женщины Эпифаню передернуло холодной судорогой. Пожилая директриса приюта всегда смотрела на всех свысока, при этом являясь низкорослой. Две глубокие морщины, что начинались у ее носа и спускались вниз, делали ее рот и подбородок похожими на рот деревянной куклы чревовещателя. Ее мясистые щеки свисали вниз мешками. Половина лица была закрыта белой тканью, словно Ласка страдала флюсом.

– Это ее вещи. – Высокомерно заметила Ласка, и ее голос опять напомнил Эпи шипение змеи.

– Что вы скажете о своей бывшей подопечной? – поинтересовалась прокурор.

– Что можно о ней сказать? Сумбурная, неуравновешенная, бунтарка, ни во что не ставящая ни авторитет, ни дисциплину!

«Смотря, какой авторитет! Вы уж точно не авторитет!» – Громко подумала Эпи. Но сказать что-то про директрису вслух как всегда побоялась. Вместо этого она выдавила из себя нечто нечленораздельное, на что никто не отреагировал.

– Вы только посмотрите на это. – Продолжала Ласка, указывая на раскрытый чемодан, стоящий рядом со столиком с доказательствами. Внутри чемодана лежали книги принадлежащие Эпифане. – «Прикладная магия для чайников», «Как стать рыцарем?», «Список сказочных существ, которых вы никогда не видели»! Чушь и срам! Ни одной полезной книги! Не мудрено, что ее головка наполнена такой-то чепухой! Ведь здесь даже нет ни одной специализированной книги.