Литературный журнал «ДК» №02/2018

– Всё это время я сидел здесь, – прозвучал голос с ровной могильной интонацией. – Знаешь, никто так долго от меня не прятался…

По её щекам побежали слёзы. В груди так сильно жгло, на мгновение она подумала, что не выдержит и закричит.

– Ты отличаешься тем, что у тебя громкий страх. Я его слышу. А знаешь, что это значит?

Она всхлипнула.

– Молчишь… Твой страх сделает меня сильнее, – скрип от кровати усилился.

В её голове пронеслись события последних часов. Она всего лишь хотела выучить какой-нибудь текст на древнем языке, чтобы дурить клиентов. Гаданием на картах и хрустальным шаром теперь не удивишь. А вот если шептать что-то непонятное, закатывая глаза, – другое дело. Главное, чтобы клиент поверил: обряд совершён. Остальное за банальным самовнушением.

– Последней жертвой я кормился почти два месяца. И знаешь, что от неё осталось? Пустая ссохшаяся оболочка! Жизнь медленно уходила из её тела. С каждым днём, в мучениях, она исчезала… Если что-то и оставалось, так это ужас в её глазах. Так бывает, когда ты покалечена, но ещё чувствуешь страх! – голос стал грубее, от него повеяло холодом.

Ещё один скрип от кровати, приглушённые шаги. Её лодыжку охватило что-то мокрое. Она зажмурилась, рыдания тотчас разнеслись по квартире. Её резко вытянули из-под кровати. Она успела схватить резинку. Пока он тащил её по полу, её рот издавал истошный крик. Но демон, призванный по неосторожности в этот мир, был непреклонен.

Сжимая резинку в руке, она окончательно поняла – ей конец.

Лёгкие деньги

Автор: Катерина Марес

Июльский зной, казалось, доконает Феликса, трясущегося в крытом брезентом внедорожнике. Ехал он на заднем сиденье, зажатый вместе с крупногабаритной поклажей, сдавливающей его со всех сторон и набитой в салон так тесно, что с трудом удалось приоткрыть окошко и поглубже вдохнуть раскалённый воздух.

«Лёгкие деньги», – воодушевлённо замечает парень.

Маноле пустым взглядом рассматривал показавшийся из-за бугра и опоясанный низкорослой травой разрушенный замок с прорехами в стенах, сквозь которые насмешливо глядело обжигающее солнце.

– Крепись, Феликс. Почти приехали, – весело замечает Верджил, выруливая с побитого асфальта на грунтовку.

Сколько парень себя помнил, он всю жизнь прожил в Румынии, являя собой образец подавляющего большинства бедняков, повсеместно занятых изнуряющим физическим трудом, приносящим на стол тот минимум, чтобы довольствоваться жизнью впроголодь. Будь то строительство, грузоперевозки, вырубка лесов – всюду, на подхвате, был Феликс Маноле.

Двадцатишестилетний, он был крепким, привыкшим истомлять себя до предела возможностей, лишь бы не задумываться лишний раз о том, как он голоден и несчастен. Имея скромное образование в шесть классов, Феликс был стеснён этим недостатком. Жестокосердный и малословный в юности, он отказывался от возможностей завести друзей или научиться чему-нибудь, что требовало работы ума, так и оставшись впоследствии весьма одиноким и невежественным.

Воссоединившись вновь после долгой разлуки с Верджилом, Феликс почувствовал что-то сродни успокоению. Они учились в одном классе в 1960-х годах. Маноле ни разу не ошибся, полагая, что удача вновь набирает ветра в паруса, намеренно сталкивая их друг с другом. Они не были хорошими друзьями, но достаточно знали друг друга, чтобы старый приятель подкинул Феликсу работёнку.

Феликс никогда особенно не верил в денно и нощно следящие за ним высшие силы, да и не был приверженцем морали, когда едва-едва сводил концы с концами, пусть и менжевался под духовными рацеями. Ну а Верджил? Верджил приносил с собой ветер «свободы», всякий раз появляясь перед глазами, будто выбравшись из самого Ада. «Я бы согласился на работу, даже если бы Вердж предложил грабить и убивать людей», – смуро подмечает за собой перемену Феликс, ничуть её не страшась.

Машина остановилась, и приятель откопал Маноле через несколько мгновений, подавая бутылку холодной воды. Феликс жадными глотками осушил половину, заметив в руках Верджила книжку. Она притягивала взгляд: обтянутая потрескавшейся в углах чёрной кожей, с пожелтевшими страницами и хаотически разбросанными письменами в ней – вызывала иррациональную для Феликса потребность посмотреть, почитать, подержать в руках.

Маноле на мгновение показалось, что Верджил выглядел несколько иначе в дневном свете. Побелевшими костяшками пальцев вжимая когтистые руки в книжку, сам он, будто бы припорошённый снегом, был бледен, худ и едва заметно дрожал. Блестящими, чем-то недобрыми глазами он уставился в написанное, точно перечитывал религиозные догматы, коих всю жизнь чурался… «Приятель мой, – казалось Феликсу, – сверх меры помешался. И виной этому, походу, эта чудная книжка».

– Это? – указывает на книжку Верджил, следуя за направлением взгляда приятеля и тут же перекладывая предмет в другую руку. – Путеводитель по достопримечательностям.

Выгрузиться не составило труда: лопаты, фонари, верёвки с мешками и пятилитровая бутыль с водой – всё, что взяли тогда с собой приятели. Их путь уходил от замка, потонувшего в море мха, к долине, одиноко брошенной в низине. Солнце плыло прямо над их головами, когда они добрались до места.

В сердце поляны, уходящей в лес, стоял один только величественный булыжник, исписанный знаками на непонятном языке. Верджил остановился подле него, что-то сосредоточенно высматривая, сверился с книжкой в руке и определил направление, в котором им следует двигаться и начать работу.

– Это всё, что осталось от каменного корабля, – Верджил несильно пинает ногой возвышающийся над ним безучастный камень и, обратив внимание на сконфуженного Феликса, поясняет: старое, в форме корабля, кладбище викингов, где над каждой могилой должен быть свой камень.

Маноле почувствовал пробежавший по спине холодок.

С наступлением вечера пришла долгожданная прохлада. Первые шесть могил оказались порожними на добычу, но это не остановило незадачливых гробокопателей. Смахивая застилающий глаза пот, Феликс раскапывал уже седьмое захоронение. В очередной раз всаживая лопату в землю, Маноле услыхал гулкий лязг металла. Тут же подскочил и старый приятель, он руками вытаскивал куски почвы из углубления.

В руках у Верджила засияли украшения древности – сначала янтарный пояс с изображённой на нём фигурой какого-то бога с молотом в руках, которого Феликс и не узнал. Потом несколько более непримечательных драгоценных браслетов, серёг, колец оказалось в руках гробокопателя и, наконец, жертвенный клинок, имеющий форму серпа, увенчанного жемчугом на серебристой рукоятке, был вытащен из могилы.

– Видишь? Никаких мороев не бывает. Иначе дух, оберегающий этот курган, уже давно явился бы, не думаешь? Всё это глупые сказочки для детей!

Победная тирада Верджила была пропущена мимо ушей. Маноле задрожал от предвкушения той горы румынских лей, что он получит в конце этого предприятия. На свете не было больше ничего, что смогло бы увлечь думы Феликса так, что он забыл бы о своем непосредственном занятии и человеке рядом и унёсся прочь в фантазии о купании в золоте. Деньги были и есть для него – высшая и недостижимая ранее ценность.

Когда парень выбрался из марева бесплотных грёз и отвёл взгляд от разграбленной могилы, было уже поздно: Верджил вспорол себе живот ритуальным ножом.

Феликс в ужасе подхватил падающего приятеля. В приступе буйного помешательства, словно одержимый бесом, Верджил коснулся щеки Маноле и затвердил что-то о древней книжке, о наказании, что настигнет их после смерти. Феликс пытался сильнее зажать рану, пока полоумно вертящийся, будто нарочно пытавшийся ускорить гибель, не иссяк совсем.

Земля под ногами алчуще впитала кровь.

Твердь над могилой разверзлась, открывая путь среди камней. Нечто дьявольское, чьи кости насилу были обтянуты пергаментной кожей, мерцающими алым блеском глазами-блюдцами воззрилось на Феликса. Обнажив ряды острейших, нечеловеческой формы зубов, оно бросилось на Маноле.

Судорожно цепляющийся за мёртвую плоть, Феликс подумал: «Лёгкие деньги, да как же!».

Забавная история

Автор: Димас Айтбагин

Я рассказывал тебе о Коле Князеве? Сомневаюсь, ты бы не забыл. Это было за пару лет до твоего появления. Ему было тогда двадцать пять. Его отец был хозяином фирмы, которая владела половиной города. У парнишки было всё, но при этом чего-то не хватало. Коля частенько собирал дружков, и они… Ты читал «Заводной Апельсин»? Может, смотрел фильм? В общем, они устраивали что-то вроде разбоев. Избивали прохожих, насиловали девчонок. Князев тоже в этом участвовал, точнее, наблюдал.

Однажды ночью они нашли идеальную жертву. Красивая, высокая, а глаза… впрочем, кому какое дело до её глаз? Девчонку окружили. Коля был вежлив и учтив. Сладкими речами он уговаривал её на путешествие к его дому. Естественно, Князев знал, что она откажется. И тогда её стали толкать. Ситуация вела к развязке, но мимо шёл какой-то парень и, видимо от глупости, решил вмешаться.

– Эй, оставьте её! – он поднял какой-то предмет и направился к ним.

– Разумеется! – ответил ему Коля. – Когда закончим…

Один из дружков вырубил парня. Князев подумал, что тот мёртв, но вскоре услышал непроизвольный хрип. И тут он понял, что они никогда не убивали. Никогда.

– Славян, твоя тачка далеко?

– В паре метров. А чё?

– Свяжите этого героя и отвезите на склад.

– Ты хочешь…

– Да! – перебил его Коля. – И её тоже. Я через час подъеду. И да, кстати! Без меня никого не трогать!

У Коли были послушные друзья. Разве не здорово? Пока они ехали на склад, Князев забежал домой. Убийство. Он предвкушал эмоции, которые ещё не испытывал. Представлял бездыханные тела, проломленные черепа и, как ни странно, свои трясущиеся руки.

Коля принял душ, уложил волосы, побрился. Прогулочную футболку сменил на костюм и галстук. Последний штрих – нож, который отец прятал в кабинете. Его сердце билось быстрее, чем во время первого секса. Возбуждённый, он прыгнул в свой шикарный мерс и поехал на склад.

Коля мог доехать до склада с закрытыми глазами. В детстве отец возил его туда пострелять по банкам. А потом Коля вырос и стал его использовать для садистских развлечений. Каждый поворот, каждое здание на пути, каждый лай собаки были настолько ему привычны, что он по праву считал себя частью того места. Именно поэтому он удивился, когда не услышал привычное гавканье…

Коля вышел из машины, направился к складу. Дверь была приоткрыта. Он попытался на неё надавить, но что-то мешало. Коля навалился всем весом, и она наконец-то поддалась. Он осторожно закрыл за собой дверь, включил свет. Бум! Резкий вдох. Рука непроизвольно выхватила нож. Он увидел, что мешало открыть дверь, – мёртвое тело друга. На его шее была такая рана, что сквозь неё можно было рассмотреть кость. От испуга Коля чуть не упал. Его дрожащая рука потянулась к ручке.

– Прошу, не уходи! – попросил его незнакомец.

– Кто ты?!

– Оглянись вокруг.

Коля оглянулся. Два трупа лежали на полу, два – приколочены к стенам. Где-то посередине склада кто-то сидел. Этот «кто-то» был накрыт пледом.

– Твой друг пытался убежать… Пришлось тащить его на спине. Не заставляй меня тащить и тебя. Подойди.

– Это ты всех убил? – Коля сделал шаг в сторону незнакомца.

– А ты видишь кого-то ещё, Коля?

– Откуда ты знаешь… как меня зовут?!

– У тебя замечательные друзья. Стоило мне попросить, и они сказали. Теперь я знаю о тебе всё. Как тебя зовут, где ты живёшь, имена твоих близких…

Коля продолжал идти к сидящему незнакомцу. Рукоять ножа больно впивалась в руку. На синем костюме проступили мокрые пятна.

– Они уверяли, что ты подговаривал их на бандитизм. Знаешь, я верю. И это уважаю! Ты хотел почувствовать себя монстром, Коля. Понять, каково это – отнять жизнь. Забавно… а я хотел узнать, что значит быть человеком. Но увы. Не срослось.

В дальнем углу лежало тело той самой девчонки. Истерзанное, выпотрошенное.

– Чего ты хочешь?!

– Исполнить твоё желание.

На глазах у Коли выступили слёзы.

– Убей меня! Убей, Коля! Отомсти за них! Получи удовольствие!

Коля размахнулся и со всей силы пырнул незнакомца. Он наносил удары снова и снова. Тело упало. Он скинул плед и…

– Славян?!

– Он был ещё жив, когда ты его резал.

– Не-е-т! – слёзы потекли по подбородку, дыхание походило на спазм.

– Ты знал, что овцы молчат, когда их режут? Ты не задумывался, насколько тяжело…

Незнакомец вышел из тени и поднял нож, лежащий в ногах у Коли.

– …знать, что ты не решаешь!

Нож прошёл так легко, что казалось – преграды не было.

Коля упал. Его труп нашли через три дня…

Забавная история, правда?

Вольная птица

Автор: Юрий Окунев

Антон обещал, что никогда не допустит этого, но Кеша всё-таки вырвался из клетки во время уборки. Волнистый попугайчик шмыгнул в открытую дверцу в ту же секунду, как мальчик отвернулся и потянулся за пакетом свежих опилок.

И теперь вместе с пакетом в одной руке Антон бежал вслед за радостно галдящей жёлтой птичкой по коридору дедушкиного дома, двери которого мальчик всегда оставлял открытыми, несмотря на ворчание старших.

Как назло, сегодня Антону не помогли бы сёстры, которых бабушка забрала по «женским делам» в магазины. Мальчик с дедом остались в доме, чтобы навести здесь порядок, пока девочки отдыхают.

Крикливый попугай плевал на уборку, на правила и порхал по светлым комнатам. До тех пор, пока не залетел в спальню к тому, кто с самого начала обещал свернуть птице шею за минимальный проступок. К деду.

Антон вбежал вслед за Кешей в спальню деда и бабушки и зажмурился. Белоснежная мебель слепила, как и солнечный свет из окна. Только зеркала от пола до потолка на дверях шкафа-купе выглядели тенистыми прохладными озёрами, которые некий шутник поставил вертикально. Дед всегда следил за тем, чтобы на стёклах не было отпечатков пальцев, разводов, и Антон дважды в неделю украдкой наблюдал, как беловолосый дедушка отправляет бабушку готовить, а сам натирает зеркала до почти магического блеска.

Кешу Антон нигде не видел, но слышал, как он колотил по чему-то клювом.

– Кеша, прекрати! Дед нас убьёт! – сдавленно крикнул мальчик и побежал на звук.

Антону показалось, что Кеша залетел в шкаф сквозь небольшую щелку открытой двери.

– Это не гнездо, Кеша! Это… – Антон открыл шкаф шире и осмотрел кучу одежды, – это дедушкины рубашки. Как он их так складывает? И… бабушкино.

Антон закраснелся и резко прикрыл дверь. На такое смотреть не стоит. Кажется, это называется кружева. Лучше поглядеть в зеркало. С отражения на него смотрел нескладный мальчишка с большими глазами, горящими щеками и взъерошенными светлыми волосами. Он продолжал прижимать к себе пакет с опилками.

Снова раздался стук, но в этот раз будто за окном. Антон бросился туда и увидел мелькнувшую тень.

– Кеша! Кеша! Вернись! – кричал он вслед тени и не замечал, как в зеркале за ним с интересом наблюдает его отражение.

Зеркальный Антон пожал плечами, посмотрел на вход в комнату, кому-то кивнул и положил пакет с опилками на пол, после чего скрылся за гранью видимости.

– Антон! Что происходит? – раздался негромкий голос деда.

Антон у окна подпрыгнул и прямо в воздухе попытался развернуться: дед стоял в дверях с совком и щёткой. Домашняя белая майка-алкоголичка не скрывала крепкий торс мужчины. Он периодически пытался и внука затащить на спортивные снаряды, но пока интерес к спорту и формам тела проявляла лишь старшая сестра.

– Кеша! – смог из себя выдавить Антон.

– И что с этой крикливой птицей? – дед потряс совком, как мухобойкой.

– Он… он… улетел, – Антон показал свободной рукой на окно и расплакался.

Дед бросил совок и щётку на пол, быстрым шагом подошёл к мальчику и обнял его.

– Ну, Антоша, успокойся. Всё хорошо. Так бывает. Ну-ну, не надо. Птенцы иногда улетают из гнезда. Вольным птицам тяжело сидеть в клетке.

Антон шмыгнул носом, посмотрел на деда пристальным взглядом и спросил:

– Кеша был вольной птицей?

– Разумеется.

– Думаешь, там, на свободе, он будет счастлив?

– Конечно, дорогой, – дед вытер Антону слёзы со щеки. – Птицы созданы, чтобы летать.

– Поэтому тебе и не нравилось, что я запер его в клетке?

– И поэтому тоже. Ты ведь не хотел бы, чтобы тебя заперли в клетке?

Антон вытаращил глаза и замотал головой:

– Конечно нет!

– Хорошо, – дед обнял Антона. – Пойдём. Ты умоешься, а я сделаю чаю. Пожелаем Кеше счастливого пути.

Антон кивнул, вытер слёзы и побежал в ванную. На выходе из комнаты он остановился, оглянулся на деда и закрыл за собой дверь.

Дед посмотрел на запертое окно, вздохнул, подобрал с пола совок и щётку, после чего подошёл поближе к зеркалу.

Там за тёмной, холодной поверхностью стекла в оставленных отражением Антона опилках копошился Кеша.

– И что мне с тобой делать там, крикливая ты птица?

Кеша деловито ковырялся в опилках и не отвечал, да дед и не ждал ответа. Ещё не время. Его отражение осталось следить за жёлтой птичкой, чтобы та не привлекала внимание существ поопаснее, чем мальчик с пакетом опилок. А сам он вышел из комнаты, закрыл дверь на ключ и пошёл пить чай с мальчиком, который называл его дедом, но который не был его внуком.

Подвал

Автор: Рома Пронин

(продолжение майского рассказа «Мишель»)

Я очнулась уже привязанной алюминиевым скотчем к стулу, который был надёжно прикручен болтами к полу. Голова раскалывалась, картинка перед глазами была размытой. Я облизнула слипшиеся от крови губы и постаралась оглядеться. В помещении было темно, лишь фоновые светодиоды рассеивали мрак, сквозь который мне удалось разглядеть, что помещение полностью выложено плиткой: и пол, и стены, и потолок. В полу дренажные отверстия – очевидно, чтобы смывать кровь жертв. Напротив ещё один такой же стул, только пустой. Вдоль одной из стен стоял ряд предположительно металлических шкафов – из-за темноты точно не разобрать. Я однозначно была в логове маньяка.

Странно, но я сохраняла какое-то подобие спокойствия, пытаясь обдумать варианты спасения, но в голову ничего не приходило. Я была намертво привязана к неподвижному стулу, не могла и пошевелиться. Могла только крутить головой, но этого было недостаточно, чтобы согнуться и перекусить толстый скотч, зафиксировавший меня в пыточной.

Неожиданно за моей спиной раздался звук открывающейся двери, который тут же был заглушен пронзительным женским криком. Я максимально вывернула шею, но так ничего и не увидела. Только услышала глухой звук удара, и крик сменился плачем. Я слышала, как он приближался ко мне сзади. Невыносимые звуки шагов, стоны и плач жертвы – всё это приближалось ко мне. И тогда я начала жадно хватать воздух, моё тело покрылось потом.

Наконец, я увидела его.

Он медленно шагал мимо меня, волочил за волосы отказавшуюся сопротивляться девушку. На нём был фартук и силиконовые хирургические перчатки. Левой рукой, которой держал волосы, он усадил девушку на стул, что стоял напротив. Она смирно сидела и плакала. Бедняжка была настолько сломлена, что даже не пыталась сопротивляться.

За моей спиной закрылась дверь, в глаза ударила яркая вспышка света. Теперь всё было видно в подробностях. Девушка – совсем молоденькая блондинка лет двадцати. Она была обнажена и вся залита кровью. Её обрезанная грудь была замотана скотчем, но кровь всё равно сочилась по обнажённому телу.

Я заплакала. От её вида я испытала ту же безысходность, тот же страх сопротивления. Сопротивления, от которого будет только больнее.

– Она красавица. Не правда ли?

Голос раздался прямо у меня над ухом.

Я перестала плакать и замерла, словно пытаясь исчезнуть, стать невидимкой.

– Молчи. Ты можешь молчать, но не смотреть ты не сможешь.

И он был прав. Я не могла не наблюдать за тем, что он делает.

Он подошёл к девушке, в его руках была катушка скотча. Он тщательно примотал её плечи к спинке стула, руки к подлокотникам, а ноги к ножкам. Вот только зачем? Она ведь и так потеряла волю к жизни.

Он посмотрел на меня с улыбкой, будто хотел похвастаться: «Посмотри на мою работу, круто же?».

Он достал из кармана синий медицинский жгут – такой используют, когда делают инъекции в вену. Он снова посмотрел на меня, затем накинул жгут на шею девушки и резким движением туго затянул. Девушка начала задыхаться, всё её лицо покрылось вспухшими венами. Она пыталась хоть немного вдохнуть, но это было практически бесполезно.

– Жгут недостаточно силен, чтобы она сразу задохнулась. Это зрелище где-то на час.

Он стоял радом со мной и наслаждался зрелищем её мук.

Иногда я ощущала на себе его дыхание.

– Ты так вкусно пахнешь.

Он гладил мои волосы. А я не сопротивлялась… я перестала замечать всё вокруг, наблюдая за мучениями молодой девчонки. Он был чертовски прав, когда сказал, что я не смогу не смотреть. Эта картина настолько выходила за рамки нормальности, была настолько невообразима, что мозг отказывался воспринимать что-либо ещё.

Не знаю, сколько времени я смотрела на девушку, но к моменту, когда цвет её лица сменился на серый, он направился к ней. Он достал из кармана бритву, которой разрезал жгут. Девушка громко вдохнула. Она так жадно хватала воздух, будто дышала впервые в жизни.

Внезапно он засунул ей руку в рот, достал язык и начал медленно его отрезать. Крик, который издала девушка, не был похож на человеческий. Он был настолько громким, пронзительным и безумным, с трудом верилось, что он исходит от молодой девушки. Думаю, в тот момент она окончательно потеряла рассудок.

Кровь фонтаном вырвалась ему на фартук. Господи! Сколько крови! Не думала, что в человеке её так много. Когда кровь перестала фонтанировать под давлением, она продолжила вытекать через рот густым потоком.

– Чуть позже устроим ей фотосессию, – сказал он. – У меня есть пара идей. Думаю, отрезать ей голову, чтобы ты… Ну, в общем, увидишь. Ещё весь вечер впереди. А сейчас… – он посмотрел на меня, затем поднял на уровень глаз отрезанный язык, – …я так проголодался! Да и ты, наверное, тоже. Лёгкая закуска будет весьма кстати.

До меня донеслись последние хрипы умирающей девчонки, и я переключила внимание на неё. Её тело билось в неестественных, мерзких конвульсиях.

У меня закружилась голова.

«Чёрт! Только не теряй сознание! Только не это!» – подумала я.

Но не смогла приказать физиологии. В глазах потемнело, моя голова упала на грудь. Но приступ был недолгим, так что, открыв глаза, я увидела, что за железные ящики были в помещении. Это была кухня, на которой хозяйничал псих в окровавленном фартуке…

Странное место

Автор: Искандер Атмурзаев

Стояла глубокая ночь. На улице не было ни души, в окнах домов отсутствовал свет. Лишь фонари освещали пустынные улочки Западного района Белгорска. Я патрулировал библиотечный квартал. Честно говоря, в патрулировании это место не нуждалось – уровень преступности низкий, клубы, бары и другие потенциально криминогенные заведения были сосредоточены в другом районе. Здесь – тишь да гладь. Но начальство сказало «надо», а слово начальства – это закон. Особенно если ты всего лишь младший жандарм.

Главный недостаток патрулирования Белгорска – это специфичная планировка улиц: даже местные теряются в этом сумбурном нагромождении улочек. Приспособиться к этому хаосу, пожалуй, невозможно. Вот ты случайно свернул не в ту сторону, и всё – придётся плутать часа два, чтобы вернуться обратно. Неудобно, но ничего не поделаешь.

Поглощённый мыслями, я не заметил, как свернул в какой-то непонятный проулок, которого раньше здесь не было. Хотел уже развернуться и отправиться назад, но впереди послышался подозрительный шум. Достав из кобуры пистолет и сняв его с предохранителя, я направился в сторону источника звука. Прошёл пять метров, десять, пятнадцать, но было пусто. Снова хотел развернуться, но опять послышалось какое-то шебуршание впереди. Увеличив мощность фонаря, я двинулся вперёд.

В обстановке сразу почувствовались изменения: стало ещё темнее и холоднее, да и сам проулок сузился. Такого не выдержали даже мои нервы: наплевав на жандармский долг, я развернулся и пошёл обратно – мне там не нравилось. Однако не успел я пройти и пяти шагов, как уткнулся в стену, которой только что не было. Я прекрасно знал, что на месте стены был проход, и это вызвало панику. Мой мозг лихорадочно пытался найти рациональное объяснение происходящему, но оно отсутствовало. Оставался один выход: идти вперёд.

Проулок оказался длинным, мне пришлось идти минут шесть, прежде чем я попал на какую-то площадь. Стоял густой туман, видимость нулевая. Но с уверенностью могу сказать: такого места в Белгорске не было. Это пугало. Чувство неконтролируемого беспредметного страха расползалось по телу, хотелось бежать без оглядки. Внезапно я понял, что сорвался с места и бегу, не разбирая дороги. Мимо меня мелькают исполинские дома, витрины магазинов, фонари. Только я не обращал на это внимания. Чувство страха так давило на мозг, что в голове сидела лишь одна мысль: «Спасайся!».