Танаис

– О племени, моя достопочтимая жрица, – последовал ответ.

– Продолжай…

– Мы, люди племени, – те цветочки, что складываются в племя-шар.

– Правильно говоришь… – тон жрицы одобрительный.

– Вырвешь один из шара – нет цветка – соцветие исчезло.

– А если вспомню клятвы твои, Колакс?

– Для того их и сказал, моя Богиня-Мать.

Танаис приняла сверток из протянутых рук. То был знак. Долго же юноше пришлось дожидаться на коленях принятия своих даров.

– И это все, что ты понял в сказе? – в смягчившемся голосе сквозила лукавая девичья насмешка над обожателем.

– Паук не я. Нет яда. Нет замыслов. Подлых. Не ищу выгод в твоей дружбе. Богиня-Мать сказанному свидетель…

– Колакс, принимаю дары. Принимаю клятву. Поручение тебе. Друг.

Юноша опустил голову. Время замедлило для него ход. Раскрасневшиеся щеки. Открыл переполненные счастьем глаза. Похоже, вознамерился пересчитать в траве муравьев, спешащих по важным делам муравьиным.

– Возьми в шатре шапку Гнура, жезл переломанный и его пояс. Передай отцу. Иди тайно и скоро. Возвращайся. Нужен ты мне. – Танаис заняла покинутое место на колеснице. Возничий пустил неспешно лошадей. Без скрипа сдвинулась легкая колесница. Юноша, нет, не шагом, а привычным бегом стража границ устремился по одному ему известному маршруту. Танаис обняла подругу, через ее плечо украдкой посмотрела вслед юноше.

– Посмотрим на лодки, что дает нам новый вождь? Двадцать обещал. С почетом.

Тайгета продолжила ее взгляд. В разрывах тумана юноша достиг главного шатра. Поприветствовав караул и отъехав от костра, с озорством Тайгета спросила:

– Как думаешь, Танаис? После нашего визита озерные прибавятся числом? Ночью-то никто из них, поди, не спал?

– Смешишь, Тайгета…

– Ну как же – сытно накормили, напоили. Ну а наши-то доброхоты по-соседски возместили им убыль от мора.

Туман рассеивался под легким ветерком. Солнце с переменным успехом пыталось пробиться сквозь молоко белыми лучами. Тайгета правила лошадей к озерной гавани. Краем глаз наблюдала за руками подруги, медленно развязывающей тугие праздничные узлы на объемном свертке из хорошо выделанной медвежьей шкуры. Внутри свертка лежало три предмета: череп медведя, видимо бывшего владельца шкуры; череп человека, похоже мужчины, с зазубринами от стрелы в глазнице; между ними, в бережных складках-делениях пакета, – золотой, тонкой персидской работы цветок, из прошлогодних трофеев. Тайгета долгим взглядом в молчании изучала настроение Танаис.

– Наш Колакс непрост. Ух как непрост. Как его сверток – с отделениями. Часть для забав – с медведем. Часть для войны. В центре души Колакса – ты, подруга. Золотым цветком живешь-проживаешь…

Девушки дружно засмеялись. Жаль только, юноша не слышал песню о любви переливчатой музыкой девичьих голосов. Он далеко, с парой коней в запасе, птицей разменивал межевые камни…

Несмотря на ранний час на пристани озерных кипела работа. Как и обещал новоизбранный вождь, двадцать лодок, на десять гребцов каждая, готовились к отплытию. Лодки из наборной доски вытащены, частью дном, частью скамьями кверху, – на берег. Человек тридцать озерных варили клей, раскладывали бечеву и собирались конопатить «водные повозки» – как меж собой называли лодки. Весла красились едкой краской, составом на ртути – киноварью. Краска цвета крови и цвета жизни узором наносилась на весла. В планах работников значилась и роспись лодок тем же замысловатым узором – краску в мисках выставили у бортов.

Скилур, в заботах, раздавая указания, передвигался среди лодок, костров, запасов, обмотанных бечевкой. Никак он не был похож на вождя. Ни дать ни взять обычный рыбак – кожаные штаны и шапка, серая рубаха в пятнах, с закатанными рукавами, босой. Хотя Скилур из знати, зрелого возраста, с седеющей головой, сей достойный муж не стремился к показным проявлениям власти. Без посохов, без оружия, без золотых украшений и дорогих одеяний. Занят делами. Наверное, поэтому в единодушии «озерные» выбрали именно его главой племени. Заметив колесницу с важными гостями, Скилур отложил хлопоты:

– Утро доброе. Хотя какое оно доброе? Туман вон как накрыл. – Скилур широко развел руками, словно извиняясь за непогоду. Девушки сошли с повозки. – Есть ой какой важности разговор к тебе, достопочтимая Танаис. – Вождь «озерных» окинул вопросительным взглядом обеих девушек. Скилур, как видно, не любил ходить в речах вокруг да около. Потому сразу перешел к беспокоившим делам.

– Да, почтенный вождь, продолжай. Тайгете, моей давней подруге, можно доверять. – Танаис подняла правую руку.

Скилур развязал внушительных размеров кисет. Запустил поглубже руку. Достал нечто, торжественно развернул. На золотой цепочке висел массивный кулон или амулет. Бородатый, в плоском уборе мужчина. Человеческая по пояс фигура переходит в птичий хвост. Чеканкой по золоту мастер изобразил фигуру в профиль, слева направо. С правой рукой, сложенной в приветствии. С левой, сжимающей венок. Раскрытые для полета крылья завершали сложную композицию, грубоватую в прорисовке деталей.

– Ахура Мазда. Единый Творец. Бог Папай, по-нашему… – молвила верховная жрица.

– Танаис, мне то известно. Не про огнепоклонников речь веду, – Скилур взял за крылья амулет. – Золото то, персидское, ночью один из ваших старших командиров передал в обмен на дар дружбы.

Танаис молчала. Губы плотно сжаты. Ждала, когда обнаружится главная нить разговора. Скилур вновь удивил манерой вести беседу:

– Было сражение с персом? Нас, значит, не позвали? Почто такое унижение? Трофеи достались, судя по кулону, серьезные?

Танаис хотела отвечать, но Скилур, в той же простой и решительной манере, продолжил изумлять:

– Народ мой озерный не раб предводителей. Не только что Гнур… – Скилур подвигал челюстью, словно пытался прожевать что-то твердое. Подбирал слово. – …Среди нас головой. Был… Обратись вы к нам, Гнур там или другой кто – сразу же снарядили бы отряд. Дрались бы с врагом достойно. Ты уж поверь… – Скилур продолжил подбирать слова. Видно, что вождь озерного племени давно обдумал беседу. Готов выдать соль размышлений. – Мор сильно проредил племя. Что тут скрывать. Э-эх! Четверть крови потеряли. Хорошие семьи исчезли, в пути к предкам. Ослабли.

Скилур резко выпрямился.

– Есть предложение к племени золотых рек. Обдумано сходом «добрых» и «худых» в совместности, решено – сплотить два племени под одним вождем. Вашим. Твоим отцом. Если не против, то нашу молодь переженить с невестами от вас. Мальков под сто нашлось в добровольцах. В женихи готовы мы набиться, то бишь. – Скилур просиял. Маленькие выразительные карие глаза лучились. Припрятанную соль добавил вождь озерных в угощение гостей.

– Скилур, верховная жрица – не вождь…

Глава озерных, не дослушав, пресек речь Танаис жестом правой руки. Как будто ножом рассекал рыбу из улова. Заговорил скороговоркой:

– Избрана новым вождем ты. Среди твоих. С кем говорю, знаю. Кто стоит тут, в каком звании – тоже мне ведомо.

– Предложение принято. – Танаис улыбнулась и подняла правую руку открытой ладонью к небу.

Почтительно два головы родственных степных племен обнялись. С силой похлопали друг друга по спинам. Скилур, в щедрости, улыбался. Искренний вид открытого человека, в простых замасленных одеждах, посреди трудов, подкупал. Погода упорно не переменялась. Туман не хотел разлучаться с теплой землей. Разрывы сменялись новыми подолами сырости. Но троих людей, похоже, совсем не заботило холодное облако с озера. Нечто важное, даже великое, сбылось в тумане между лодками. Народ в заботах принялся стучать деревянными молотками, законопачивая щели.

– Мы друзья? – вождь озерных принял серьезный вид.

– Друзья, Скилур. Одна семья. – Танаис подняла брови. Скилур хлопнул ладонью себя там, где сердце:

– Танаис, оставь ребят у нас гостить. Не обидим. Пусть покрепче задружатся. Возьмем молодь, и к вам. За свадебным обрядом? За семь-то дней обернемся? Тем временем наши добровольцы с дальних поселений в сборный отряд съедутся?

– Ох, и мастер ты, Скилур, речи говорить. – Верховная жрица усмехнулась.

– А что не так в моих речах? Танаис? – вождь озерных повел плечами.

– Все в них ладно. Как камнем кидаешь. Тяжелым таким. – Тайгета на этих словах подруги засмеялась.

– Не серчай. Уж как могу. – Скилур не обиделся ни на замечание, ни на смех двух жриц. – В прямоте живем. Разделим трапезу? Круг умных соберем? Ведь есть что обсудить?

Посреди пристани жестом радушного, хлебосольного хозяина вождь озерных приглашал к невидимому столу с невидимыми яствами, с невидимыми собеседниками.

Глава 12. Свадьбы

Мало кто из золотых ожидал снова увидеть обожаемую верховную жрицу. Удивлению, восторгам и песнопениям не было конца. Верховная жрица и жрица Тайгета вернулись в пределы племени, да не одни! В окружении молодых людей из озерного края. Рядом, на равной линии со жрицами, восседал на белом коне, нет, не известный зануда Гнур-старик, а кто-то из знати озерных. Одет в парадные одежды вождя? Почему? Стяг озерных развевался над ним. Позади незнакомого вождя выстроились цепью гости, числом под тысячу с небольшим, все из озерных: «добрые» и «худые», женщины и мужчины в открытых повозках, запряженных быками, быки же с венками полевых цветов на рогах. Шумные озерные нарядились так лихо, словно бы на праздник явились.

– Отец, принимай гостинцы.

Вождь не слушал слов. Обнимал дочь. Времени прошло совсем немного. Мотив той щемящей радости – прощались как навсегда.

– Не ждал увидеть? – Танаис ладонями сжимала щеки отца.

– Нет, каюсь, нет. Так рад. Так рад. Душа моя. – Скопасис ловит родной запах. Долгим взглядом всматривается в каждую черточку лица дочери. Что видит отец в ней? Привычные черты? Время, прожитое вместе? Воспоминания детства на двоих? Отражение своего лица – в женском? Понимание, присущее только людям, что каждый день встречают вместе? Для Скопасиса пополнили бесконечный список черт единства с Танаис – и обдуманные мечты, и даже сродство умов. Отеческая любовь связалась практичным тугим узлом с дружбой верного помощника в делах серьезных племени.

– Не одна – со мной сваты и женихи…

– Сваты и женихи, говоришь?! Да где они? – Скопасис от дочери перешел к гостям. Обнял, скорее даже обжал, медвежьей хваткой Скилура, известного ему по давности ушедшей молодости.

– Ох и крепко жмешь объятия, Скопасис! – что-то хрустнуло у гостя.

– Какие гости, так и привечаем!

По одному к вождям подходила молодежь соседнего племени. Громко называл каждый муж имя свое, имя известных предков, вынимал начищенное в блеске оружие, обеими руками держа, – в уважении демонстрировал родовую гордость вождям, отходил в сторону. Его место занимал следующий соискатель семейного очага.

– Выкуп за невест привезли, – подвел итог проходу женихов Скилур. Скопасис в шутку недоверчиво переспросил:

– Выкуп? Позволь, но чем?

Скилур в ответ сделал знак рукой. Из толпы сопровождающих вынесли с два десятка добрых по весу мешков.

– Солью, – громко отвечал вождь озерных. Скопасис хлопнул ладонью по бедру. Подарок отличный. Чистая соль из ближнего моря выделки озерного племени дорого ценилась не только у соседних племен, но и далеко за пределами этих мест. Довольно защелкал языком хозяин.

– Можем ответить? – Вождь золотых повернул голову к двум девушкам.

Тайгета горделиво с улыбкой подняла голову. Оценивающе осмотрела ряды женихов, сватов и сопровождающих. Танаис с напускной строгостью держала ответ:

– Выкуп добрый. Имена женихов узнали. Их род проследили. Оружие оценили. Но вот… – Установилась положенная пауза. Несколько сотен глаз, не мигая, смотрели на жрицу золотых рек. – …Удаль еще не видели!

– А-а-а! Ну это мы завсегда… – Скилур перенял напускную строгость хозяев. Поддержал торжественное и волнующее настроение праздника. Пожалуй, главного праздника в степной жизни. Как положено установленным свадебным обрядом, женихи должны показать удаль. Девушки – пройти испытания невест. Потом состоится выбор пар. Общий совместный брачный танец для радости Матери-Богини. Очистительные бани перед началом новой жизни. Жертвы Богам. Клятва верности молодых – уже для племени. Финалом – сытный пир для духов предков. Каноны празднества знакомы до деталей многим, но вот в каждом знатном сватовстве полагалась своя «чудинка-ягодка». «Ягодку» предложил вождь соискателей.

– К середине празднеств, как и положено, удивим, – Скилур не стал уточнять, что имел в виду под «удивим», но жрицы с пониманием переглянулись.

Праздник откупорили, как новый мех с вином.

Несмотря на жаркий полдень суматоха приготовлений дымом очагов накрыла всю без исключения женскую долю племени золотых рек. У женщин – и молодых, и в седине – вдруг объявились насущные безотлагательные дела. Торжественная одежда в важной спешке чистилась, штопалась, стиралась, сушилась. На реке не протолкнуться. Гомон, шутки, смех, стук кадок. Между срубами в поселении летучими тенями с набитыми добром мешками тоже сновало, и не в праздности, степное бабье. Шел бойкий обмен красками, париками, гребнями, ленточками, головными уборами, поясами и оружием. К портнихе, известной мастерице племени с двумя запыхавшимися ученицами, выстроилась шушукающаяся очередь с неотложными заказами. На острове собственная история – чинно знатные готовились к обрядам. Жрицы доставали ритуальные украшения и наряды, оленьи маски в золоте для лошадей. Чистили упряжь золотую, расшитые попоны, бронзовые жертвенники, священные ножи. Резали папоротник. Взвешивали и фасовали коноплю.

Мужская доля племени без лишней суеты занята размещением гостей. На поле, за плавильнями, разбили гостевые шатры. Ставили без давки, с широкими разрывами, так, чтобы три всадника могли разъехаться. Шатры расставили вытянутым прямоугольником. В центре – лобное место, площадь для пира. За шатрами, с западной стороны, – повозки озерных. Волов пустили пастись в предгорных лугах, чтобы не мешались на празднике. Втаскивали на поле тяжелые еловые столы, огромные котлы для готовки свадебной пищи. Ряды столов образовали семь длинных линий, сходящихся к двум главным столам для знати, вождей и жриц. Сложили костры. Уже с гостями разделывали мясо для ужина. Покончив с мясом, назначенные повара из двух племен готовят баранье рагу. Угощения подбирались сообразно общим вкусам. Обменялись домашними секретами доведения мяса до нежной готовности. Сошлись в соли и специях. За обсуждениями прогнозов на урожай скатали из просяной муки клецки.

К вечеру приготовления закончились. Несмотря на подступавший яркими красками закат взялись за свадьбы. Уставшие с дороги гости, уставшие в приготовлениях хозяева, перемешавшись семьями, обнявшись, заняли места на поле. Две группы: невесты, числом, равным женихам, и сами счастливые женихи – вознесли молитву Богам и Предкам. Два хора обращались к заходящему светилу. Невесты воззвали к Богам, дабы те обратили взоры на торжество молодых людей. Женихи благодарили в ответной песне племена за честь вершить новый переход в жизненном пути. После заката закончили песнопения.

Два племени в теплых весенних сумерках сели за столы. В первых коротких разговорах, среди изучающих перекрестных взглядов, нашлось место и для осторожных шуток про скот да про погоду, и для смелых планов объединения. Семьи привыкали друг к другу. Легко заучивали имена. Под полной луной неохотно, подолгу прощаясь с возможно будущими близкими родственниками, гости разошлись по шатрам. Хозяева же при свете частых факелов продолжили подготовку. Распределяли скот для пира, приготовляли лошадей для состязаний. Женщины выделяли имущество будущим семьям. Многие золотые лишь под самое утро сомкнули красные глаза.

Гвоздем программы нового дня должна была стать игра в мячи.

Правила известной игры слегка изменили – на свадебный манер. Вместо двух хорошо сбитых в тренировках команд, теперь выпускали на поле две команды смешанного состава – из представителей двух племен. В каждой команде оставили по двенадцать наездников и одного вожака – зрелого мужа из знати. Вожаки не играли – в руках держали стяги команды. Синий или красный. В каждой «свадебной» команде по шесть невест и по шесть женихов. Две лавины всадников неслись навстречу друг другу, перекидывая на полном скаку свой крашенный в цвет команды шерстяной мяч с камешком внутри, для веса. Две лавины – два мяча, перебрасываемых от всадника к всаднику. Не уронить! Не дать перехватить мяч команды. Перехватить мяч соперников. Ни на мгновение мяч не должен останавливать полет от игрока к игроку. Команды неслись навстречу, перемешивались. Замирали в борьбе. Продолжали перебрасывать свой мяч и стремились перехватить чужой. Разъезжались, разворачивались и снова сходились на полном скаку. Так продолжалось до тех пор, пока одной из команд не удавалось перехватить мяч соперников или пока не выбывала команда, уронившая в мяч в траву. Борьба шла за нешуточные призы. На кону – полновесные золотые шкуры.

Со стороны казалось, что сталкиваются два опасных конных отряда и идет жаркое сражение. Возможно, в том истинный смысл игры. Но в свадьбах женихи и невесты не оттачивали военное мастерство – знакомились – в шутку, играя, глазами, чувствами выбирали будущего партнера. Трудно собрать команду из незнакомых людей. Трудно сразу, без подготовки, сев на чужого коня, пуститься в игру. Запомнить команду по именам. А как быть с секретными знаками для подачи команд? Приглашенным игрокам пришлось особенно трудно: надо сохранить гордость – не ударить в грязь лицом под взглядами наблюдательных соседей, не стать посмешищем для сотоварищей, а ведь еще надо понравиться вон той красивой девушке! В первых же раундах игры скованность отброшена. Верх взял азарт. Приятное открытие! Гости из озерного края не только умели рыбачить. Хорошо держались и на лошадях. Уверенно ловили мяч, выполняли длинные передачи за спинами, отводили внимание противников хитрыми обманками. А какие умели строить веселые рожицы, хитря в игре!

– Без поддавков!

– Судить будем строго! – напутствовали вожди первую партию игроков. Как водится, в играх не обошлось без смешных моментов. То посреди уверенной атаки дивчины начнут старой привычкой сбиваться в стаю, то женихи норовят подольше – для пущей уверенности – подержать мяч в передачах среди своих. Больше всех рассмешил симпатичный гость с копной непослушных соломенных волос. Он умудрился не только удержать мяч и свободной рукой перехватить в полете чужой, но и тут же, завидев друга, примкнуть, по забывчивости, к чужой команде. Отъехав в рядах противника, юноша под общий дружный смех вернулся к товарищам по команде. Все так же с двумя мячами.

Играли азартно, меж тем бережно. Никого не свалили, драк и ругани тоже не примечено. Настроение счастья сливалось с настроением весны, щекотало щеки, развевало волосы на ветру. Какие же могут быть ссоры? Самое время любови. Так прошел первый день свадеб. Золотые призовые шкуры обрели новых хозяев.

Глава 13. Испытания невест

– Достопочтимый, а ты не расскажешь про дела прошлогодние? – Скилур крепко взял за плечо вождя золотых. Твердый взгляд и интонация под стать.

– Расскажу. Как не сказать тебе, мил человек. – Вождь золотых усмехнулся, провел ладонью по усам и бороде.

– Вот прямо сейчас и выкладывай, – настаивал Скилур.

Ясными словами Скопасис описал поход, не упустил возвращение со счастливым спасением. Луна висела круглой серебряной чашей. Возле очага вместительного гостевого шатра – десятка два мужей в годах. Большей частью из озерного края. Повествование завладело всеобщим вниманием. Взгляды – на главе золотых. Мужи потеснее сдвинулись к огню. Затаив дыхание слушали, ловя каждую деталь похода и сражения с персами.

– Что делать дальше? Обдумал? – Вождь озерных в задумчивости смотрел на говорившего.

– Враги пришли из страны хурритов. – Скопасис встал. – Хваризам поддержал персов. Предполагаю, скоро начнется вторжение. Тем обиднее, что хурриты, родственные степные племена, предали нас.

Мужи молчали. Война расправляла крылья. В том не было сомнений ни у кого из сидевших.

– Отправляем отряды на далекую сторону, а у самих под боком пожар горит. Так, что ли? – Скилур в свойственной ему манере прямо тянул нить разговора. Скопасис обвел глазами участников беседы.

– Одна дума не дает покоя. Хочу разделить ее с вами всеми.

Мужи в согласии закивали головами. Войны никто из них, как видно, не страшился. Однако по глазам читалось жгучее желание добиться в той войне решительной победы.

– Перетянем часть племен хурритов на нашу сторону? – Скопасис направился к выходу. Выглянул из шатра. Кликнул стражу из хозяев. Тихим голосом отдал указание. Закрыл пологом вход. Скилур продолжил недоговоренную фразу хозяина встречи:

– Хочешь сказать, вождь, заселим союзные племена на нашей земле? Так их перетянем? Да, достопочтимый?

В ответ хозяин шатра широко улыбнулся.

– Прям под корень жнешь. Да. Такая вот дума имеется. По прошлому лету трофеями нам досталось комплектов амуниции на десять тысяч бойцов.

Мужи подняли удивленно брови. План вождя прояснялся до деталей.

– Стало быть, хурритов вооружим? Отправим назад на царя Хваризама? – Скилур уважительно посмотрел на Скопасиса. Ему все больше нравился друг детства.

– И опять прав ты. – Скопасис обнял Скилура. Мужи обнялись во взаимности. Дружба единым пониманием судьбы усиливалась.

– Вот так и говорить скоро ничего не придется. По глазам сокрытую думку видишь…

Старейшины племен в голос засмеялись.

– В честности поступать с хурритами мое к вам предложение. Соберем у нас единый круг. «Добрые» из наших племен…

Скилур позволил себе жестом дополнить слова хозяина шатра:

– Ты хотел сказать, нашего племени? Так, слегка ошибся во множестве?

Скопасис встретился взглядом с каждым из присутствующих. Получив подтверждение – где кивком, где взмахом правой руки, продолжил:

– Нашего племени, ты прав, Скилур, и вожди родственных хурритов здесь выскажутся. Примем единое решение. Тем из них, кто против рабства под царьками, назначенными персами, – милости просим к нам. Согласные на переселение принесут клятву пред Богами на верность новому племени. Вольются в нас. И вот тогда…

– …Возьмемся за войну с предателями степи? Рабами персов? – Скилур сел полным весом на сундук с чьим-то приданым. Скопасис энергично кивнул.

– Предлагаю дать обделенным хурритам землю у нас. В честности объединиться. Породниться. Собрать единую армию. Снарядить трофеями. Вернуть Хваризам, наш степной Хваризам. Держать обещание, без подлости. Что думаете, почтенные?

Мужи закивали. Молчанием поддержали план вождя племен. Скилур встал с сундука – хранилища сокровищ для новой семьи. Заботливо предложил нагретое сиденье вождю объединенных племен:

– Скопасис, ты присядь. В уважении выслушай – теперь моя думка полетит к тебе. Мы в озерном краю получше-то вашего знакомство ведем с хурритами. Иное лето считай что каждый день по делам речами перекидываемся… – Скилур тщательно подбирал слова и интонацию. Почтением правил речь: – А предложение, вождь наш, к тебе такое: отпразднуем свадьбы, и те, кто здесь… – Скилур обвел правой рукой мужей озерного края, – …отправятся тайной дорогой к знакомым, на тот берег великой реки. Деньков через двадцать, никак не позднее, возвращаемся к этим же шатрам. Просьба: ты, дорогой наш вождь, шатры свадебные не разбирай. Сгодятся для постоя хурритов.

Скопасис кивнул:

– Добро, Скилур. Место радостью освятили. Удачу внесли. Говори дальше.

Мужи заулыбались. Вспомнились веселые, озорные дневные соревнования.

– Так вот, мы, значит, озерные, проведем вождей хурритов тропами, ведомыми только нам. Здесь, в свадебных шатрах, убедим родню дальнюю. Отряды при оружии покажем им. Да особо-то и убеждать не придется! Хурриты задиристый народ. – Скилур особым жестом провел рукой, словно по шерсти любимого пса. – Только вот когда огонь запалим? Вождь?

Скопасис громко огласил давно обдуманное решение:

– Думаю, мужи, тянуть никак нельзя. Летом пойдем войной за Хваризам. К урожаю проса и закончим бранные дела. Как мыслите, «добрые»?

Двадцать правых рук поднялись сжатыми кулаками к потолку шатра. Луна серебряной поддержкой сияла через круглое отверстие в куполе шатра. План двух вождей принят знатными племен. Сроки названы.

– Еще одна просьба наметилась к тебе, уважаемый вождь. Позволь от всех нас оглашу? – Скилур впервые за обсуждение позволил себе улыбнуться. Улыбнулся открыто, бесхитростно.

– Попридержи-ка жрицу. Верховную. Танаис, дочь твою. В походе божественная помощь нам ой как сгодится.