Танаис

– Вам дали шанс спасти семьи…

Танаис разминала кисти рук, вращая клевцы. Намерения жрицы очевидны присутствующим. Свадебная толпа, в хмурой суровости лиц, готова сдвинуться с места.

– …Вам, подлым, дали шанс спасти детей своих от рабства. Жен от смерти… – Танаис прошла сквозь поникший строй шестерых. Заткнула за жреческий пояс клевцы. – До смерти плохими решили быть? Подлость неискоренима? Подлость в крови? Подлость перешла к детям?

Танаис оказалась на стороне, противоположной хору. Теперь она стояла перед вождями. Обращалась жрица уже к ним:

– Тогда зачем племенам нашим такой мусор? Плохо не то, что вы «худые». Плохо не то, что вы пастухи. Без богатств в мир приходим мы. Голыми рождаемся и голыми умираем. Плохо то, что вы учите раздору племя. Жены ваши такие же уродливые духом, как вы. И дети ваши, калеченные вашим назиданием, будут портить кровь потомкам. Подлостью портить. Той самой подлостью, которой вы погубили послов. Сначала вы выдали себя за проводников. Взяли за труд плату. Втерлись в доверие. Заманили в засаду, задушили во сне, как крыс, веревкой послов союзных нам племен. Позволили добрым пасть недостойной смертью?

Рокот возмущения прервал речь верховной жрицы.

– У-у-у-у! – Протяжным ураганом разнеслось по полю. Шестеро разом вздрогнули от направленного на них гнева чужих людей. Побледневшая жрица повернулась к обвиняемым. Плотно сдвинулись черные брови на красивом девичьем лице. Слова падали камнями на могилы:

– Что будет дальше с нами? Оставим вас и ваши семьи жить? – Жрица подходила к каждому из обвиняемых. Смотрела прямо, в упор, в глаза. Тех, кто отводил взгляд, за бороду, за волосы возвращала. – …И ваше семя даст прирост. Сорняк тот, потомство ваше, поест нас изнутри? Возможно, подлость ваша в будущем прорастет корнями среди вождей? Вождей, что зорко хранят нас от бед? Среди жрецов, что учат нас воле Богов? Потомки ж ваши будут пить кровь у братьев и сестер? В засадах сторожить гостей с пиров и свадеб. Лишь для того, чтобы доставить огорчение? Дары похитить у гостей? Убив забавы ради, тела покойных соломою набить? Так будем в далеких днях время коротать? Такими будем в потомках мы? Так разменяем Великую Степь на подлость вашу?

Жрица обращалась в гневе к шестерым. Мужи больше не опускали головы. Смотрели теперь уже прямо, как мыши на змею. Оружие тоже не опустили. Сжали крепко в руках. Свадебный хор за спиной верховной жрицы давно не пел весельем – гудел криками.

– Так вот. Мой вам приговор. Богиня-Мать вас не простит. Табити не помилует семьи ваши. За подлость и трусость, за раздор вы угаснете. Здесь и сейчас. Весь род ваш искореним: ваших жен и поросль вашу. Никто не породит подлых среди нас!

Жрица, закончив речь, перешла от слов к работе палача. Первым же ударом правый клевец, в коротком замахе, с плеча, вошел в живот одному из братьев, ближе всех к ней стоявшему. Так же быстро клевец покинул жертву. Удар перебил брюшную артерию. Хлынула кровь. С громким криком муж рухнул в траву. Клевцы жрицы продолжили работу. Левый, схожим ударом, угодил в бедро следующему из братьев. Там и застрял. Второй брат присел от боли на колено. Перехватив обеими руками клевец, жрица нанесла сокрушающий удар по темени. Размозжила череп. Клевец остался в смятой голове. Взяла у стражника копье для пешего боя. Обеими руками удерживает древко. Пригнулась, готовая к нападению.

Третий из братьев, по инстинкту, не по уму, направил на жрицу меч. Присутствующие громко ахнули. Святотатство – поднять на жрицу оружие. Поругание Богов добавилось к перечню преступлений братьев. С криком подняв над головой меч, обезумевший бросился в атаку. Выпад этот стал для него роковым. Танаис уклонилась от боевого металла. Словно танцуя, пригнулась, зашла под левый бок и нанесла смертельный удар копьем под ребра. Вторым отточенным маневром свалила с ног, поддев за ступни бронзовым тыльником копья. Добила лежачего тремя яростными ударами в грудь. В последнем ударе провернула наконечник копья в теле. Расшитый камнями сапог верховной жрицы придавил бьющегося в агонии. Раздался смертный хрип. Короткий миг. Осталось трое братьев. В боязни сбились спинами друг к другу. Копье и два клевца враждой направлены на прежде им родное племя. Степняки плотно окружили преступников и святотатцев. В руках злость. Глаза налились кровью. Жрицу мягко, любовно, нежно оттеснили от оставшихся братьев. Переняли из девичьих рук окровавленное копье. Водрузили ей с почтением на голову жреческий убор. Поправили бережно косу. Стряхнули пыль с накидки. Кто-то рядом из толпы незнакомым зрелым голосом, видимо, из сватов озерных, выкрикнул поверх голов, обращаясь к жрице:

– Погодь, любимая Танаис! Теперь наш черед.

Братьев бескровно разоружили. Схватили под руки. Свадебная гурьба в праздничных убранствах зашлась в потоке и растерзала преступников сотнями рук.

– Богиня-Мать тверда и непреклонна, – Скилур почтительно склонил голову перед верховной жрицей.

Глава 18. Выбор пар и танцы

Не в обычае степных племен долго хранить печаль. Дознание гибели послов закончено. Пролитую кровь шестерых братьев сочли праведным наказанием. И раз уж собрались на лугу, то и немедля перешли к сердцу праздника свадеб.

– Это кто так широко расставил столбы? – Вождь с улыбкой оценил дистанцию. – С таким-то запасом?

– Жрицы твои тут с утра командовали. Меня, простого озерного рыбака, и того заставили столбы крепить. Ты уж не обессудь, как могли, так и вкопали. – Скилур гордился проделанной работой. Гостям из озерного края и вправду непросто дались три столба.

– Сегодня места в танцах хватит… – Скопасис удовлетворенно цокнул языком. Помедлив, добавил, усмехаясь в бороду: – …Всем. В самую пору развернуться двумя племенами в танцах.

Скилур, в свою очередь, очень внимательно посматривал на хлопочущих музыкантов и хор. Видно, в диковинку бывшему вождю озерных, а ныне правой руке Скопасиса, такое внушительное число сопровождающих веселье.

– Триста человек в хоре? Размах! – «Простой озерный рыбак», не таясь, пересчитал вслух и удивленно развел руками.

– Ну что тут скрывать! Да, любит народ песни распевать. Только повод дай. – Вождь с хитрецой смерил взглядом «озерного владыку», как он часто называл Скилура. – Будешь танцевать?

– Буду! Ну, вождь, держись, ноги оттопчу. Предупредил. Мы же, озерные, только по воде танцоры. – Чуть помолчав, Скилур важно заговорщицки продолжил: – Да знаю, что такое твои танцы…

– Говори, Скилур. – Скопасис оперся на посох, приготовился внимательно слушать. С самого появления дочери вождь пребывал в превосходном расположении духа.

– Танцы – серьезное и достойное для мужа занятие! Так скажу. Да и не танцы вовсе то. Не шутки, ногами бить по земле. Моим скромным разумением, то никак не меньше, чем клятва в верности под песни хора. Так понимаю танцы твои. Представление для Богов, с другой стороны. Ну как тут не станцевать! Тут и хромой станцует…

Скопасис крепко обнял Скилура. Посох вождя остался воткнутым в землю.

Хор первым занял место, предписанное канонами праздника. Расположился тремя линиями вдоль трех столбов – с юга на север. Лицами хористы строго на запад. В трудном деле создания праздничного настроения музыканты вызвались сопровождать хористов. Стали не абы как. Жрицы расставили барабаны, струнные и флейты. Музыканты полукругом обступили хор. Положение хора хотя и почетное, но после полудня сопряжено с неудобством. Солнце смотрит прямо в накрашенные глаза. Светило так и норовит выдавить слезу среди веселых свадебных песен. Петь хору придется много. Музыку свадебную справлять до глубокой ночи. Для сидения хористам и музыкантам подготовили стулья и накидки. Мумии послов, в почете, расположились с хором. Свидетели празднеств, а таковых перевалило за два десятка тысяч, заняли места за хором и западную часть. Сели плотно, рядами, локоть к локтю. Северную часть, не теснясь, заняли знатные, и только. Не слишком почетную южную сторону без обид разобрали простые из «худых».

Сквозь толпы зрителей женихи проходили к положенному им среднему столбу. Вслед им неслись шутливые пожелания удачного выбора невесты. Раскрашен столб женихов частыми полосками в белый цвет. На верхушке полная кадка с водой. Столб с кадкой посвящен воде. Невесты, краса, да и гроза племени тоже, устроили цепочкой хоровод вокруг южного столба. Крашен столб полосками в черный, и на нем кадка с землей. Это столб земли. Вожди, жречество и родители невест с женихами расположились плотным хороводом вокруг собственного северного столба. На верхушке сверкающая в солнечных лучах золотая шкура. Столб знати в свадьбах – небо, что ближе всех к светилу.

Земля, Вода и Небо – три священных доли мира, сотворенного добрыми руками Матери-Богини. Земля – народ. Вода – вожди, «добрые» и старейшины. Небо – жречество. Устройством мир степных племен схож с миром природы. И так же, как заведено в природе, у земли, воды и неба, степное племя обязано жить в дружбе меж собой – тремя едиными долями.

Когда приготовления закончились, вождь двух объединившихся племен открыл день свадеб. Возможно, самый значимый в череде празднеств. За два долгих, отошедших в азартных соревнованиях, дня женихам и невестам представилось право беспрепятственного выбора партнера. Выбора собственным умом и сердцем. Никто из родителей, у кого таковые имелись, или близких родственников-опекунов не вмешивался в знакомства. Теперь же первым ритуалом дня «выбор пар» молодые люди являли народу свою семью. Свой личный выбор супруга. По сговору и жребию невеста или жених скоро отделялись от хоровода и брали избранника крепко за руки. Высоко поднимали руки и отправлялись к хороводу вождя, жрецов, знати и родни. Представ перед ними, называли суженых: жених – имя невесты, невеста – имя жениха. Получив громкое одобрение супружескому предпочтению от вождя и старейшин, покидали хоровод знати и уже утвержденной семьей возвращались к хороводу. Когда же последняя пара завершила обряд выбора, пришел черед самого долгожданного момента. Хор грянул вступительную песню свадеб. Музыканты поддерживают ритмом слаженные голоса хора. Песня веселая. В ней хвала Богам, напутствия и пожелания счастья семьям.

Танцы затеялись.

Вновь пары делятся на две группы. Невесты занимают прежний безбрачный круг земли, женихи теснятся холостыми вокруг столба воды. Музыка заливает веселой беззаботностью степняков. Хороводы вращаются вокруг столбов. Но и внутри кругов вращение танцоров. В том вращении разноцветные платья раскрываются огромными цветами. Синий цветок, белый, желтый, коричневый. Мужской хоровод попроще – в белых рубахах, в пестрых узорчатых штанах. То лишь начало. Имя танцу – «Стародавний мир».

Вводный танец плавно сменяется следующим. Он называется «Смешение долей».

– Никак и нам пора, достопочтимый Скилур, покружить в трех столбах? – Вождь взял за правую руку дочь, за левую – Скилура. Хоровод медленно сдвинулся, засеменил робко, набрал темп и закружился полной силой. Поплыл хоровод от столба неба до столба воды, от столба воды до столба земли. Вновь к столбу неба. Второго танца ожидали не только женихи с невестами. Каждый из родов племен, кто в тот день подоспел на праздничный луг, мог примкнуть к танцу. Места уставших пополняют новые танцоры. Молодые уступают место зрелым. Зрелые – молодым. Редкий шанс станцевать со жрицами! Редкий шанс станцевать, за руки держась, с вождем и «добрыми»! Такого танца никто из степняков не хотел бы прозевать. Мужи и женщины, редкие старики, молодь с нетерпением ждут очереди к хороводу знати. С радостными восклицаниями занимают освободившееся место в рядах танцоров. Танцующие прикрывают глаза от счастья. Музыка вводит в туман блаженства. Слаженные движения ног и рук в такт музыки наполняют удовольствием людей. Крепкий захват ладоней партнеров, теплые улыбки. Смех, веселье, шутки. Долгий-долгий танец.

– Верховная жрица, возможно составить танец вам?

– Давай руку, Колакс. – Девушка первая взяла ладони стоявшего в нерешительности юноши. Потянула Колакса к себе. – Ну же! Не стой – ведь это танец! – Улыбается – и новая пара закружилась среди танцующих.

– Командир стражи умеет и танцевать? – только что успела сказать Тайгета, как кто-то из знатных озерных предложил ей руку.

– Малый оттачивал ловкость у костров, – Тайгете, уже удаляющейся в поворотах, шутливо выкрикнул Скилур. Перевел взгляд на столб, и в этот самый миг «простого озерного рыбака» выбрала красавица-портниха из золотых. Известная мастерица превзошла саму себя: ночами шила, среди заказов, или впрок загодя приготовила?.. На ней, статной, кафтан без рукавов, темно-синий, из льна, под ним из двух частей платье. Низ – юбка синяя, верх – белой плотной рубашкой навыпуск, с рукавами. На кафтане, как и на юбке, дивно нашиты синие волны, на тон светлее фона. Темно-коричневые короткие сапожки с тремя синими полосками. Головной убор тканый, синий, формой как боевые шлемы, закручен спиралью наверху. К отменному наряду портниха приложила главное украшение – скромную улыбку. Карие глаза смотрели в упор на главу озерных. Скилур вдруг как будто бы слегка оглох. Музыка, хор куда-то разом пропали. Время замедлило ход. Такой пригожей женщине невозможно отказать! Скилур удивленно цокнул языком от неожиданности предложения, нежно принял руки золотой мастерицы, влился в поток танцующих. К третьему танцу вдовец Скилур набрался храбрости и посватался к красавице-портнихе. Получил согласие с нежным поцелуем. Тот день стал свадебным и для него.

К сумеркам приспело время и третьему, завершающему, танцу – «Рождение нового племени». Невесты встают в линию между трех столбов. Женихи случайным порядком устраиваются двумя рядами по бокам. Смешиваясь с другими гостями. Как только песня начинается, женихи находят избранниц и кружат в танце на линии столбов. Гости, вождь, жрецы, «добрые» исчезают солью среди свадебного люда. Огромное кольцо вращается вокруг столбов, музыкантов, хора и танцующих новых семей.

– Ноги болят, подруга. Тебя потеряла. Искала, не нашла. – Тайгета сжала рукой пряжку пояса Танаис. – Пять раз позвали замуж за три танца. Такими красивыми словами звали. Не знала, что так выгляжу со стороны. Назвали очаровательной, лебедем, мудрой, озерной тигрицей даже. Все позвавшие замуж – из гостей. Смелые такие эти озерные. Ты-то как? – Тайгета хоть и выглядела уставшей, но сияла удовольствием. Нарядом две жрицы золотых схожи. Красные длинные платья из конопли. На плечах отороченная мехом также красная, до бедер, накидка. Короткие, повязанные ремешком, в узорах, сапожки. В левой руке Тайгета держит высокий, бордовый, с козырьком, убор жрицы.

– Уф-ф! Едва стою на ногах. – Танаис поправила на шее ритуальную золотую цепь верховной жрицы, набранную из фигурок животных. – Кажется, протерла подошву сапожек. Ступнями чувствую траву.

Девушка приняла, поблагодарив, факел от рядом стоящих. Тепло попрощалась с гостями. Две жрицы проследовали на остров.

Теплая весенняя ночь яркими звездами бережно укутывает свадебный луг. Степь запахами трав заполняет воздух. Ветер с гор развевает волосы и свадебные наряды.

Развеселые хороводы на лугу сблизили озерных и золотых в одно неделимое племя. Песней разносится над свадебным лугом старинная клятва степняков. Юной разноголосицей под серебряной луной вторят слова верности великой степи женихи и невесты. Нет больше на свадьбах знати, нет «добрых» и «худых». Степное племя живет отрадой празднеств. Смеешься от души, тебе в ответ смеются тоже. Поешь, закрыв глаза, и песню твою подхватывают гости. С любовью ты объят родным племенем. Ты не один в потоке дней. Тебя не бросят в радости и в беде. Ты нужен племени. Как воин, как пастух, как пахарь, как кузнец, как сын, как мать или дочь. Ты в дружном племени степном. Среди родных. Ты часть большой семьи. Здесь знают твое имя. Здесь помнят имена твоих далеких предков. Прихлопывая в такт музыки руками, кружась, танцуя, ты кружишься с преданными друзьями. Ты делишь радость с такими же, как ты, открытыми людьми степи. Племя и ты, в пляске – громадный, многорукий, могучий, всесильный человек. Богам же с неба приятно видеть праздник свадеб среди людей. Ведь шутки, веселье, танцы, смех – вкуснейшая из жертв для Всесильных Богов. Невидимыми тенями танцуют Боги среди степного люда.

Глава 19. Персидский арсенал

На второй день после сражения под славным городом Хваризам

– Отец, к персидским доспехам полагаются еще и щиты? – Танаис, с усилием потянув обеими руками, извлекла из бесконечной стопки странного вида тяжелый щит. Поставив торцом изделие на каменный пол царского арсенала, принялась изучать защитную амуницию врага. Щит полностью, с головой, закрыл девушку. Два вождя заинтересованно принялись оценивать персидскую задумку.

– Козырек прочный. Выдержит удар стрелы. – Скилур вытянул руку. Указывал пальцами на продолговатый верх щита.

– Щит набран добротно. Тяжел. – Скопасис принял из рук дочери изобретение персов. Примерился. Приподнял. Подержал на весу. Щит оказался на несколько локтей выше роста не обиженного богами сложением вождя озерных и золотых. Восхищенным тоном продолжил: – Основой, так вижу, – дуб. Бронзу листами не пожалели. Справили на гвоздях.

– Дорого им щиты достались. Металла здесь на два меча хватит, – подхватила Танаис.

– Сколько здесь щитов? – Скопасис обращался к пятерым хранителям арсенала. Заносчивого вида холеные низкорослые горожане с плешью на седых головах, в дорогих шерстяных одеждах, в полосатых хурритских узорах. Хранители царского арсенала и меж тем верные сторонники степных племен. В числе первых хранители вышли с хлебами к победившим армиям.

– Три тысячи щитов, с тем, что у вас в руках, – без запинки и без раздумий гаркнули хранители царских запасов. По их надменным лицам пробежали улыбки, видимо, от гордости за крепкую купеческую память.

– Ну, что думаете, достопочтимые степняки? Перед нами мудрый опыт чужой войны? Для чего ж персы удумали такие тяжести? – Танаис держала в руках уже знакомое по битве с царем платье-доспех. Платье тускло сверкало бронзой пластинок. Очередная находка из амуниции персов вызвала не меньший интерес, чем щиты. – Мое предположение, вожди, щиты и платье – для штурма укреплений.

– А козырек над головой, стало быть, – прикрытие от стрел или камней? – Скилур вопросом поддержал версию Танаис.

– Разумно придумано. Сразу за стеной таких щитов поставить легких стрелков. Стрелки будут бить тех, кто сверху, на стенах, держит оборону. – Вождь продолжил версию жрицы. Танаис же тем временем облачилась в персидскую амуницию. Надела платье-доспех. На голову водрузила овальный шлем из бронзы. За пояс заткнула короткий топор. Обеими руками взяла осадный персидский щит.

– Как-то не по назначению пришлые использовали амуницию в прошлой брани. Со страху, что ли? Или перс намеревался весь день на поле простоять? – Скилур задумчиво разглядывал пешего воителя Танаис. Встав, быстро направился в противоположную от жрицы сторону. – Им бы вот в эти доспехи приодеться для брани. – Скилур бережно достал из другой стопки кожаную кирасу, обшитую тремя пластинами из бронзы. К кожаной кирасе приложил длинное тяжелое копье и среднего размера щит от груди до колен: – Вот так бы я на их месте снарядился к тому сражению. А по их выбору сходится, что перс ожидал стрел? Порешили принять глухую оборону в битве с нами? Так?

Скопасис согласно закивал. Подошел к Танаис. Провел правой рукой по борту щита. Перевел взгляд на платье.

– Хорошие доспехи. Будем перенимать новшества. Наши мастеровые смогут повторить? – Скилур обращался к задумчивому вождю. Скопасис обернулся к «простому озерному рыбаку». Улыбнулся.

– Да, конечно смогут, Скилур. Только образчик покажи. Нашьем похожие. Но вот только персидские пластинки идут внахлест, другим узором, а в наших-то плотно прилегают друг к другу. Идея у перса замечательная. Знаешь, что думаю? – Вождь обращался сразу к двум собеседникам, попеременно оглядывая их. – Танаис? Возьми-ка ты, голубушка родная, персидские платья-доспехи, да и штурмовые щиты тоже. Вооружим-ка те отряды, что в поход на Чжоу идут?

Скилур первым за Танаис громко ответил. Эхом отозвался голос в арсенале:

– Хорошо думу держишь. Ни к чему нам, степным, штурмовать крепости. А вот в Чжоу потребуются такие мудрености. – Танаис подняла правую руку. Скилур продолжал: – Отряды надо бы подучить новым построениям. Чжоу неприятно удивятся. Подумают, что союзники их предали. – Скилур вразвалочку подошел к вождю и сжал его руку. – Вот, вождь, твердое доказательство, что мы верно поступили с царем хурритским. Готовился к походу на нас царь. Покойник много чего задумал. Не расскажет, жаль. Персы неспроста заявились к нам с новыми-то придумками. Щиты, платья в бронзе, копья. Разминулись с царем, не в его пользу, на десяток дней.

– Ты прав, друг. Доказательства на лицо. Не сколоти мы тогда на свадебном лугу союз племен, воевали бы поодиночке. Потерь было бы не счесть. – Лицо вождя племен стало суровым. Злыми стали глаза Скопасиса. – Что и говорить! Совсем по-другому тогда бы война обернулась для нас. Полегли бы мы в сечах у очагов. – С теми словами вождя трое знатных покинули арсенал города. Выходя из ворот арсенала, степняки почти столкнулись со спешащим куда-то, в поту, запыхавшимся дедом Агаром и четырьмя его спутниками.

– Да позаботятся Боги о вас, достопочтимые! – вождь хурритов раскрыл руки, приветствуя жрицу и вождей. – Насилу вас нашел. Прошение хурритское, скромное, к вам имеется. – Дед Агар заговорщицки хитро подмигнул. Трое знатных остановились. Вождь хурритов немедля перешел к прошению:

– Возьмете меня и мою горстку бойцов в поход на Чжоу?

Неожиданные слова деда Агара произвели впечатление и на степных, и на хранителей арсенала, стоявших позади знатных, и на свиту самого вождя хурритов.

– Однако, неплохо день сложился. – Скопасис, удивленно подняв густые брови, вопросительно посмотрел на вождя хурритов.

– Что так? – участливо поинтересовался Скилур. Танаис промолчала, но восхищенным взглядом выразила одобрение «прошению».

– Жизнь моя, достопочтимые, заканчивается, а значимое свершить еще не успел. Сорок шесть лет, чудо как много прожил, а в великом не поучаствовал, – неожиданно для собеседников перешел дед Агар к серьезности. – Ой, как мне обидно!

Вождь хурритов встал между вождем племен и верховной жрицей. Обнял нежно отца и дочь. Продолжил тем же печальным тоном, обращаясь уже к Скилуру:

– Что так, мил человек? Хочу закончить мудро дни. В походе. Если уж совсем распогодится, в брани какой. Ну и, возможно, Боги смилостивятся… – Он поднял глаза к синему небу в рваных облаках: – …Мечта про то заветная моя, так упокоюсь в поединке, на глазах у степной армии. Легендой стать хочу для орлов своих. Не хочу превращаться в царя.

Дед Агар высказал затаенные мысли доверительно, не в привычной рассудительной манере спокойного судьи хурритов. Оценив эффект, произведенный на слушателей, расплывшись в доброй улыбке, вполголоса продолжил:

– Всего же набралось от хурритов… – Дед Агар выдержал короткую паузу. Скопасис прищурил глаза, ожидая оглашения числа воинов, и поднял брови, услышав: – …Четыре тысячи добровольцев, охотников за славой. Готовы хоть сейчас тронуться в земли Чжоу. Через Алтай со всеми или через наши перевалы волей своей.

– Как бывший командующий армией… – Танаис, поддержав манеру разговора, вполголоса обратилась к трем окружавшим ее мужам.

– Позволь, не бывший, никто не отменял назначение, – прервал ее решительно вождь Скопасис.

– Хорошо, вождь. Как командующий прошу достопочтимого вождя хурритов принять отряд озерных и золотых. Довести отряд моего племени и своих западных племен до ставки Таргетая, в Алтае. Мне же надо перехватить двух рассорившихся птиц на другом берегу великого озера. Дождись меня с ними у Таргетая, на Алтае.

Дед Агар качнул головой, разнял руки, провел ладонью по лицу, вышел вперед. Обернулся, стал лицом к Танаис. Преклонил колено перед командующим. Давняя традиция присяги. Встал, отряхнул колени. Крякнул для важности и торжественно заговорил:

– Благодарю за честь, мой предводитель. За доверие. Выполню приказ. Дозволь, пойду рядить отряд к походу?

Танаис крепко обняла Деда Агара. Так появился среди озерных и золотых командир из племен хурритов. Танаис задала вождю давно сберегаемый до случая вопрос:

– Дед Агар, скажи, как создал союз западных племен. Обменом на обмен. Тебе рассказала про медведицу, может, поведаешь без секретов про горных хурритов?

– Просишь немало, верховная жрица и командующий. Утаил бы, не рассказал бы, – вождь хурритов мотнул головой, – но так как присягнул, то и отказать не смогу… – Дед Агар искал взглядом, где ж расположиться. Вождь Скопасис, заметив это, жестом пригласил в только что покинутый арсенал. Угрюмое каменное строение арсенала примыкало к пищевым складам дворца, похожим на раздутые кувшины. Вместе с ними царский арсенал формировал замкнутый четырехугольник-цитадель, в центре которого скрывался двумя этажами дворец. На фоне серых стен арсенала дворец, сложенный из песчаника, радостно улыбался широкими бойницами. Гордость Хваризама, царский арсенал являл собою яркий образчик строительного мастерства горожан. Монолитное здание, высотой в два этажа, внутри без перекрытий. Опорой арсеналу служат крепкие наружные стены, сложенные из тесаного серого камня, как и городские крепостные стены. Двенадцать массивных в обхват колонн из цельных стволов горной ели. Колонны через равные промежутки, в два ряда, надежно поддерживают крышу. Ряды столбов делят складское нутро арсенала на три равных части. К ним же рубленым замком крепятся балки для хранения на весу амуниции и оружия. Свет проникает в арсенал сквозь узкие бойницы, что почти под самым потолком, сложенным из плотно подогнанных, грубо струганных бревен. Узкие лучи света нисходящим узором переплетаются на густом лесе копий; на стопках и рядах щитов; на развешанных колчанах, полных стрел; на кривых наборных степных луках; на бронзовых мечах, секирах и клевцах; на доспехах и шлемах, покрытых густой пылью с шумных улиц города.