Шип

– Если Вы лишились дара речи, я, пожалуй, пойду. Ненавижу чувствовать себя законченной болтушкой.

– Ни за что не отпущу Вас, – улыбнулся Паркер, поднимаясь и отодвигая для нее стул.

– Благодарю.

Ужин превратился для Паркера в калейдоскоп сюрпризов и очаровательных улыбок. Девушка мало рассказывала о себе – она была студенткой из США, изучала юриспруденцию, ее отец был адвокатом, а мать – художницей, и это все, что удалось выудить из нее. В остальном же она была удивительно приятным собеседником. Мужчина и не заметил, как успел поделиться с ней всеми проблемами, включая вероломность жены. Когда он показал ей фото малютки Стефани, в глазах девушки заблестели слезы. Сглотнув подкативший к горлу комок, она произнесла:

– Ангелы окутывают ее облаком на ночь и рассказывают райские сказки. Я в это верю, а Вы?

Патрик Эванз не верил ни в рай, ни в ад – он знал, что его дочка лежит в сырой земле, не зная ни тепла, ни света. Но он хотел верить, и рядом с Кристиной уверовать можно было не только в Бога, но и в волшебника из страны Оз, так что он кивнул.

Когда он предложил ей продолжить обучение сноубордингу, ее глаза расширились от ужаса:

– Ни за что не переживу такое унижение повторно! Знаете, у меня гораздо лучше получается кататься на лыжах. Мой отец обожает их, и он учил меня с самого детства. Может, завтра займемся ими? Хотя бы для разнообразия, – она пожала плечами, вглядываясь в его помрачневшее лицо.

Конечно, Кристина не читает желтую прессу, поэтому не может знать о происшествии, из-за которого над ним до сих пор потешались знакомые. Отношения Паркера с лыжами никогда не были гладкими. С самого первого спуска инструктор твердил ему, что лыжные палки нужно держать иначе, но Паркеру это не удавалось – он слишком высоко поднимал их во время спуска. Несколько лет назад он наткнулся на кончик правой палки и сломал себе скулу. Зрелище было впечатляющим – на неверных ногах он спускался со склона, зажав под щекой комок из розового от крови снега. Друзья решили, что Паркер несет собственный глаз. Он перенес несколько сложных операций для спасения правого глаза и восстановления кости. Оправившись, он пообещал себе никогда больше не вставать на лыжи. И держал слово до сегодняшнего, то есть завтрашнего дня.

Разве мог Паркер признаться этой молоденькой девушке с острым язычком в своем позоре? Конечно, он согласился на эту авантюру.

Ночью звонила Доминик. Она потребовала в два раза больше той суммы денег, на которой настаивал его адвокат, и дом в Майами в придачу. В качестве компенсации она обещала не раздувать скандал еще сильнее, заявив, что может объявить его домашним тираном. Впервые за долгое время Паркер почувствовал ярость вместо тупой безысходности и жалости к себе. Скандал? Вот невидаль! Эта алчная лживая стерва не получит от него ни одного лишнего цента! Он заявил ей это прямым текстом, и напоследок послал ко всем чертям, то есть впредь попросил общаться исключительно с его адвокатом.

Утром он вышел на улицу с твердым желанием не бояться больше никого и ничего. В 10:00 он встретился с Кристиной у спуска. На лыжах она действительно была великолепна – в восхищении он следил за ее фигуркой, грациозно скользящей по живописному склону с припорошенными елями по бокам. Девушка исчезла среди деревьев. В 10:15 он надвинул на глаза лыжные очки и оттолкнулся, чтобы присоединиться к ней. В 10:40 его нашли под одной из елей с лыжной палкой, торчащей из левой глазницы. Его руки и ноги раскинулись, а единственный глаз безжизненно уставился в ярко-голубое небо. Снег под ним таял, постепенно окрашиваясь в красный цвет.

Полицейские опросили всех и каждого, кто так или иначе мог стать свидетелем происшествия. Немногие очевидцы, заметившие съезд Эванза, сходились в одном: мужчина был один, и он опасно держал лыжные палки – это заметили все любители горных лыж. На следующее утро газеты пестрели заголовками о несчастном случае, повлекшем ужасную гибель члена палаты лордов. Доминик стала единственной наследницей состояния мужа. Приличия ради она появлялась перед репортерами в черном и горестно вздыхала о судьбе «в целом неплохого человека».

Тем временем Сара Уильямс сидела в номере недорогого отеля в Париже и ожидала разрешения вылететь в Нью-Йорк. Шторы были плотно задвинуты, и девушка сидела в тусклом свете, пробивающемся сквозь них, на краю кровати, упираясь носками в пол и спрятав лицо в ладонях – в такой позе она провела последние сутки. Все ее тело тряслось от едва сдерживаемых рыданий. Вскоре и на это у нее перестало хватать сил, и тогда из глаз Сары полились горячие слезы, обжигая ей щеки, стекая по тонким пальцам, превращая ее из убийцы в жертву, раздавливая, уничтожая ее.

Слезы все текли и текли до тех пор, пока последняя капля не повисла на ресницах Сары. Затем девушка стала яростно тереть свои щеки, пытаясь скрыть следы своего преступления – слабости, вопиющего нарушения всех существующих правил. Все еще дрожа она подняла голову и увидела свое искаженное отражение в полированной поверхности стенного шкафа. Ее распухшие глаза были полны ненависти и казались почти безумными.

Ее первое задание.

Ее первый объект.

Когда она придумывала свой план и изучала его, ей все казалось простым и логичным. Для нее это было как решить уравнение с одной неизвестной, в котором переменная – лишь способ. Все было так легко и прошло так гладко, и от этого она чувствовала себя еще хуже.

Она смотрела на свое бледное исхудавшее лицо с покрытыми кровоподтеками белыми губами и знакомилась с ним заново. Уже долгое время она не рассматривала себя в зеркале, чтобы не видеть черты своих родных. С ужасом она поняла, что теперь у нее нет ни одной напоминающей их черты. Лицо напротив было лицом женщины, которую она не знала.

– Прости меня, отец, – прошептала она в пустоту, – я больше не та дочь, которую ты любил. Я убила человека.

На секунду Сара зажала рот рукой в ужасе от собственного признания.

– Если там, на небесах, ты отворачиваешься, чтобы не видеть меня, я тебя не виню. Но я клянусь тебе – я в последний раз плачу по ним. Никто не пожалел вас, и я никого не пожалею.

С этими словами она поднялась на ноги и почувствовала, как сила, посланная ей ее измученной душой, струится по жилам, анестезируя боль.

Глава 4

– Называй меня, пожалуйста, просто «Сара». И давай на «ты». Мне предстоит провести с тобой уйму времени. Мне не нравится постоянно слышать: «Мисс Уильямс, Вы…», – сказала Сара, садясь в машину.

– Как скажете… как скажешь, – безучастно ответила не выспавшаяся Салли. Ее начальница тоже почти не спала, но по ней это было незаметно.

Пока девушки добирались до корпорации, ровно как и пока завтракали и собирались, они почти не разговаривали. Затем была трехчасовая тренировка, которая также прошла в молчании. После нее Сара устроила Салли экскурсию по организации, заодно знакомя ее с другими преподавателями и договариваясь о занятиях. Размеры корпорации были огромны, люди интересны, а их занятия разнообразны, но Салли не обращала на это внимания. Поглощенная своими мыслями, девушка отсутствующим взглядом смотрела на людей, у которых ей предстояло так многому научиться. У всех них сложилось неприятное впечатление о Салли, они отметили ее невнимательность и сочли это весьма неуважительным. Но и это ее не волновало: девушка замышляла побег.

Как умный и проницательный человек, Сара прекрасно понимала, что творится в душе ученицы. И, хотя она нисколько не сочувствовала ей, сердце ее неприятно щемило.

Когда девушки вернулись в кабинет, Сара сказала, что хочет немного побыть одна и предложила Салли побродить по организации и все-таки познакомиться с учителями, предварительно предупредив ее «не распускать язык». То, что Сара хотела побыть одна, было правдой: интроверт по натуре, Сара прекрасно себя чувствовала во время долгих одиноких часов. Но была и другая причина отпустить Салли: с самого утра мисс Уильямс ждала, когда она выкинет какую-нибудь глупость.

Глупость не заставила себя ждать.

Злорадство было нехарактерно для Сары, и она не искала лишнего повода обругать подчиненную. Но все-таки она хотела, чтобы глупость свершилась: во-первых, ей было любопытно, куда пойдет Салли, во-вторых, ее тщеславие мечтало убедиться в своей правоте, в-третьих, она была уверена: после похода к Джексону, Салли со всем смириться. Да, Сара думала, что Салли обратится к Чарльзу, но потом будет считать это самым глупым поступком в своей недолгой жизни.

Спустя некоторое время, мисс Уильямс достала ярко-красный мобильный телефон и набрала номер Кэтти. Теперь у Сары был вполне законный повод самодовольно улыбаться: Салли уже зашла в кабинет Джексона.

Оказавшись в уже знакомой приемной, Салли увидела девушку, так невесело подшутившую над ней в первый же день.

– Вы к мистеру Джексону? – Салли кивнула, подумав, что это самый глупый вопрос за сегодня, – Он занят, придется подождать несколько минут.

– На этот раз, правда? – раздраженно спросила всерьез нервничающая Салли.

– Да, у него посетитель, – смущенно ответила Кэтти, прекрасно распознавшая обиду в голосе посетительницы, – присаживайтесь.

Салли присела на белоснежный диван и начала нервно качать ногой.

– Послушайте, я не хотела Вас обидеть, – начала оправдываться Кэт, – Сара просто хотела посмотреть на Вас до официального знакомства. Ну, что здесь такого ужасного? К тому же, я не могла отказать ей. Мы с ней старые, ну… подруги, не подруги…

– До свидания, мисс Харт, – Кэтти прервал Патрик Фишер, вышедший из кабинета мистера Джексона. Он с энтузиазмом воспринял появление мисс Браун, похлопал ее по плечу, но сказал, что ему срочно нужно бежать. Кэт тоже попрощалась с ним и сообщила Чарльзу о визите мисс Браун. Он велел Салли войти, говоря при этом так, что его было отчетливо слышно и без селектора. Бросив, что не обижается, девушка вошла в кабинет.

В первое же мгновение Салли пожалела о том, что пришла. Как и за день до этого, ее охватил ужас при виде этого угрюмого и раздраженного лица. Сегодня, после визита Фишера, Джексон был еще более не в духе, а о любезности вообще и речи быть не могло. Бросив: «садитесь», он приготовился слушать ее с видом человека, общающегося с глупейшим на свете существом. Собственно говоря, Чарльз был в замешательстве: он не знал, чего ждать от столь неожиданного визита.

В течение всего «разговора» за дверью носилась несчастная Кэтти, гадая: стоит звать на помощь или нет, а внутри кабинета еще более напуганная Салли уже мечтала об этой помощи. Покрасневший Джексон кричал и чуть ли не топал ногами. «И как вы посмели прийти сюда? И почему до вас до сих пор не дошло, куда вы попали? И как у вас хватило совести сделать это за спиной вашей наставницы? И понимаете ли вы, что она с вами сделает? И… И… И» Тирада казалась бесконечной. На самом деле, Джексон был донельзя зол на девчонку, которая могла значительно усугубить сложившуюся ситуацию. Не хватало ему Сары, которая вечно творила, что хотела. В итоге до смерти напуганная и до предела униженная Салли выскочила из кабинета, не взглянув на прощающуюся Кэт. До такой степени уничтоженной Салли не чувствовала себя еще никогда. Она решила, что по собственной воле ни за что не вернется в этот кабинет. Мисс Браун была уверена, что при встрече не сможет поднять глаз на мистера Джексона, мисс Харт и (О Боги!) уж тем более на мисс Уильямс. «Как могла я быть настолько глупа, что пошла к нему? Мисс Уильямс точно знает обо всем, и что я скажу ей, этой профессионалке, живой легенде, согласившейся возиться со мной?» – в голове Салли мелькали пугающие мысли. Чувство стыда и сознание собственной ничтожности переполняли ее, глаза наполнялись слезами, ноги становились ватными.

Салли открыла красную дверь пластиковой картой (ее еще утром дала ей Сара). В кабинете было пусто. Девушка собралась с силами и попыталась позвать Сару, но горло не подчинилось ей. Тогда Салли глубоко вздохнула и повторила попытку:

– Сара!

– Салли, подними ковер – увидишь третью черную дверь.

По крайней мере, теперь было ясно, зачем Саре ковер. За дверью находилась та самая любимая комната мисс Уильямс, в которой находилась вся коллекция оружия главного агента «ТА». Запас был поистине королевским: десятки набитых оружием полок и шкафов наполняли эту внушительных размеров комнату. Прямо напротив двери на стуле сидела хозяйка этой коллекции и точила искусно оформленный кинжал.

– Красивый, да? – бесстрастно произнесла она, с лукавой улыбкой глядя на вошедшую, и повертела его у своего лица, – мой любимый.

«Господи, зачем она показывает мне нож?» – подумала Салли с ужасом, не отпускавшим ее.

– Как поживает мистер Джексон?

– Нормально, – слабо пролепетала Салли, виновато опустив глаза и тут же усомнившись в собственных словах при мысли о состоянии Джексона во время их «беседы», – Мисс Уильямс…

– Сара!

– Сара… – девушке было очень совестно теперь звать наставницу по имени, – я идиотка и полное ничтожество, мне очень стыдно, – прислонившись к стене, Салли чувствовала себя отличницей, у которой отобрали шпаргалку.

«Вот это самобичевание, не плохо!» – подумала Сара. Предугадав эту ситуацию, она все же не избавила себя от неприятных ощущений. Девушка успешно не без усилий сдерживала свою уязвленную гордость.

– Если бы я не простила тебя, ты бы познакомилась с моим кинжалом ближе.

«Лучше бы она была менее великодушна» – с горечью подумала Салли.

– Тогда можно тебя попросить никогда не вспоминать об этой истории? – спросила она.

– Да.

Они еще немного поговорили, смеясь над вспыльчивостью Джексона. Больше девушки никогда не упоминали об этом, как и Чарльз, и Кэт. Сплетни и болтовня в организации были неприемлемы.

Время шло, девушки привыкали друг к другу. Привыкали, но не сближались, и Салли была не настолько глупа, чтобы позволять себе что-то большее, чем обращаться к наставнице на «ты». В их жизни появился строгий порядок. Салли день ото дня все больше восхищалась своей наставницей. Тренироваться с ней было мучительно, но очень интересно: Сара была в высшей степени профессионалом, и Салли мечтала стать достойной своей наставницы. Девушке казалось, что Сара может абсолютно все и делает это лучше всех. Она даже участвовала в постановке песенного номера Салли (призванного проэкзаменовать девушку на сексуальность и артистизм) и пела превосходно. Хотя каждый разговор с Сарой напоминал хождение по минному полю, с ней было интересно разговаривать: Сара была очень умна. Часы, проведенные с ней за рамками тренировок, никогда не угнетали Салли, хотя и оставляли неприятный осадок. К тому же, мисс Уильямс показывала себя терпеливым тренером: хотя она иногда и закатывала глаза, показывая, как устала от ужасной растяжки Салли, Сара никогда не выказывала снисхождения, не унижала подчиненную. У нее были не самые обычные методы обучения, но и готовила она не для самой обычной работы. Поэтому Салли не удивилась (если быть честной до конца, не удивлялась потом, что такое произошло), когда за завтраком ей пришлось сильно нагнуться назад и удерживать спину в «лежачем» положении, пока в воздухе над ней находился нож вместе с рукой мисс Уильямс. «Делаешь успехи», – сказала тогда Сара, не замечая полных ужаса глаз Салли.

У мисс Уильямс была масса привычек, от которых она ни за что не хотела отказываться (впрочем, не вредных). Все они были плавно перенесены в новую жизнь. Например, каждое утро, в четыре часа, она ходила на прогулку. Сара не занималась бегом, не делала упражнений – просто гуляла. По ее собственному признанию, это время суток привлекало ее свежестью и, что самое главное, отсутствием людей. Местность вокруг дома располагала к прогулкам и размышлениям: рядом был полузаброшенный парк и речушка с красивым мостиком. Салли вскоре присоединилась к Саре и стала ходить гулять вместе с ней. Иногда, если молчание выносить было особенно нестерпимо, Салли решалась задавать вопросы:

– Почему ты не была замужем? Почему у тебя даже нет парня, ведь ты так красива? – осторожно спросила Салли одним пасмурным утром.

– Красота еще не все, – отвечала Сара безучастным тоном, – нужно желание.

– А почему у тебя нет желания?

– Потому что я не люблю глупых и долгих расспросов, – весьма рассерженно, но все же сдержанно произнесла мисс Уильямс, – лучше расскажи мне о себе.

– Ну, у меня родители погибли давно, я была еще совсем крошкой…

– Так хочется иногда, чтобы кто-то назвал тебя крошкой, да? – улыбнулась Сара.

Салли покраснела.

– В общем, я их не помню. Я выросла в детском доме и не представляю, что такое семья. Может быть, только по фильмам.

«Возможно, тебе повезло», – подумала Сара, но не сказала.

– А потом выросла, получила небольшую квартирку и…

– И решила податься в ФБР?

– А это плохо? Ну, да. А ты – в «Темные ангелы»? – спросила Салли, сразу же пожалев об этом. По девушке тут же полоснул убийственный взгляд Сары Уильямс.

– Действительно хочешь спросить об этом? – произнесла она тоном, от которого лоб Салли покрылся ледяной испариной.

– Нет, – признала девушка, – просто ты никогда не рассказываешь о себе.

– Если и расскажу, то не здесь и не сейчас. Впрочем, вряд ли.

– Ясно, – разочарованно выдохнула Салли.

Девушки помолчали немного, думая о своем. Тем временем они подошли к мостику и стали задумчиво смотреть на воду.

– Сара, можно еще один вопрос?

– Давай, но не ожидай, что я отвечу.

– Кэтти сказала мне такую фразу, что вы с ней «ну, подруги, не подруги…»

– И теперь ты мучаешься, что бы это могло значить?

– Ну, да.

– Это тоже относится к моему прошлому.

– Ясно.

«Хотела бы я знать, что ей ясно», – подумала Сара, но опять ничего не сказала.

Такие вопросы были более чем неприятны мисс Уильямс. Даже без них, хотя общение с Салли и было не столь неприятно, как ей самой представлялось, она выделяла в нем главную негативную сторону: девушка пробуждала в ней давние воспоминания. Глядя на эту молодую, жизнерадостную девушку с открытой улыбкой, она думала о своей юности – самом тяжелом времени в ее жизни. Вспоминала о том, о чем не хотела помнить, но и не могла забыть.

Глава 5

Не нужно засыпать в транспорте2

Секция по спортивной гимнастике закрывалась поздно. Если хочешь быть спортсменом, должен отдавать огромное количество времени тренировкам. Поэтому, когда гимнастки вышли из здания и распрощались друг с другом, было уже темно. Все девушки подошли к автобусной остановке, с надеждой глядя на дорогу. Ноги еле держали их, а глаза слипались.

Через несколько минут одна из девушек отделилась от компании и залезла в старый потрепанный автобус. Несмотря на холод и пугающую темень, ей почему-то было не страшно добираться домой так поздно. Заплатив за проезд и присев на место у окна, девушка осознала, как сильно ею овладела усталость. Вскоре она услышала чье-то жалобное поскуливание под сидением и обнаружила там щенка. Не заботясь о страшных заболеваниях, переносимых животными, девушка нежно погладила малыша, каким-то мистическим образом оказавшегося в автобусе. Скормив несчастному ободранному созданию бутерброд и одарив его очаровательнейшей из улыбок, она взяла его на руки. Укутав малыша своей тонкой серой курточкой и прислонив голову к холодному стеклу, девушка заснула, больше не заботясь о происходящем.

«Очаровательные создания», – с горечью подумал юноша, сидевший на одно сидение позади девушки через проход от нее. В автобусе больше никого не было, и до того, как она вошла, он мрачно вглядывался в холодную темноту за окном. Теперь же он не мог отвести взгляда от прекрасной брюнетки, нежно обнимающей серого щенка во сне. На его губах впервые за долгое время появилась искренняя улыбка нежности, а в ледяных синих глазах блеснуло выражение доброты и мягкости. До чего восхитила его эта молоденькая красотка в простенькой курточке и поношенных джинсах! Ему до боли хотелось прикоснуться к слегка приоткрытым пухлым губкам и увидеть, как, проснувшись, она улыбнется и посмотрит ласково и лучисто, но уже на него.

Он уже любил ее.

И уже ненавидел.

Путаясь в двух этих чувствах, он не находил покоя, его взгляд то был нежным, то наполнялся болью, а в глазах блестела скупая слеза. «Почему так добра? Почему так красива? Почему ей так хорошо? Почему она улыбается во сне одним уголком губ?» – думал он и силился отвернуться, но не мог. В ее жизни не было для него места, но он не предполагал, что в ней было по-своему пусто. Ворваться в ее мир означало бы разрушить его. Полюбить ее означало – уничтожить.

На очередной остановке в автобус ввалились двое молодых людей и заняли сиденье перед девушкой. Они долго смеялись, пока не заметили ее.

– Смотри-ка, смотри-ка, – показал один из них на спящую.

– Хороша, – произнес второй и лукаво улыбнулся.

Щенок зарычал.

– Эй, малышка, – позвал первый и протянул к девушке руку, – не хочешь развлечься? – оба парня нагло засмеялись.

Девушка проснулась и, не успев испугаться, увидела, как высокий блондин с тонкими чертами немного бледного лица оказался рядом и ударил одного из парней кулаком по лицу, возможно, сильнее, чем требовалось. Грозно взглянув на обоих, он взял девушку за руку и заставил встать. Бросив «вы в порядке?» и получив в ответ утвердительный кивок, парень накинул на нее свой пиджак и, слегка обняв за плечи, вывел из вовремя остановившегося автобуса.

Все еще не поняв до конца, что произошло, девушка судорожно сжимала несчастного щенка и со страхом разглядывала своего спасителя.

– Мы слишком рано вышли? Далеко до вашей остановки?

Девушка огляделась.

– Нет. Моя следующая.

– Позвольте, я провожу вас?

– Конечно, – будучи не в силах отказать, ответила девушка.

Не слишком быстро шагая, он все еще обнимал ее, чтобы пиджак не упал с ее тонких плеч.

– Как вас зовут?

– Сара.

– Я Дэвид.

– Очень приятно, – тихо произнесла Сара полагающуюся при знакомстве фразу, – спасибо вам.

– Пустяки. Напрасно вас никто не встречает, опасно добираться одной так поздно.

– Да. Я просто не знала, что сегодня тренировка так затянется.

– Чем занимаетесь?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Семью годами ранее

2

Десятью годами ранее