Пропащая

Сегодня же мне чертовски захотелось унять свои переживания именно таким способом.

Я достал пузатую бутыль, плеснул янтарной жидкости прямо в кружку из-под кофе и залпом опрокинул в себя алкоголь. Он тут же заструился по венам, достиг мозга, и скоро я почувствовал, как расслабляются мышцы.

Я выпил ещё. Потом ещё и ещё…

И вдруг понял, что хочу её увидеть. Мне до судорог в теле нужно было сделать хоть что-то, лишь бы до конца понять свои истинные мотивы.

Но что я мог?

Сейчас ночь…

Я ещё несколько минут топтался на месте в неуверенной попытке сделать шаг к двери. Но сорвался всё равно неожиданно.

В коридоре, где были расположены палаты пациенток, горел приглушённый свет, его всегда оставляли на ночь, чтобы девчонки не шарахались в темноте, если вдруг приспичит «по-маленькому».

Сестринская была закрыта. Значит, дежурная медсестра уже уснула.

Несколько секунд я выжидательно стоял посреди длинного коридора и наконец решился. Уровень спиртовых градусов, попавших в нутро несколькими минутами ранее, уже снизил мою критичность восприятия происходящего, и я зашагал к палатам пациенток.

Откуда я знал, в какой именно она сейчас спит, ведь я точно не был уверен, – но безошибочно открыл нужную дверь.

Её кровать была расположена сразу у входа, остальные кровати стояли у противоположной стены. Из приоткрытой мной двери на Анну упала полоска света.

Я хорошо видел её лицо, которое во сне казалось совершенно детским. В палате было душно, и она скинула одеяло. Теперь оно лежало вдоль неё, а верхняя его часть использовалась вместо подушки.

Коньяк продолжал действовать. Ощущение чего-то порочного и безнаказанного одновременно и пугало, и возбуждало меня.

Как выглядел я в эту минуту со стороны?

Не знаю…

Но острота момента, как лавина, накрывала с головой.

Её ноги были сложены одна на другую и подтянуты к животу. Длинная футболка, заменявшая, видимо, ночную рубашку, задралась и обнажила бёдра. Чёрная ткань трусиков притягивала взор.

Я подумал о том, что было бы хорошо быстрей стянуть с неё всё ненужное и долго смотреть на результат…

Я представлял её набухшие соски, окружённые тёмными ореолами, и капельки пота, внезапно выступившие в ложбинке между грудей.

Я потёр влажные ладони о докторский халат и уже было сделал шаг через порог палаты, как в правом кармане задребезжал телефон, стоявший на вибрации.

Я дёрнулся от неожиданности и, чудом сохранив равновесие, еле удержался, чтобы всем телом не навалиться на дверь – это в итоге могло привести к тому, что я попросту рухнул бы на середину комнаты.

Я резко развернулся и, даже не прикрывая за собой дверь, поспешил к себе в кабинет.

Там было прохладно…

Моё сердце бухало где-то в области шеи, и я смог привести себя в состояние относительного покоя только отпив ещё глоток из бутылки. Опасность миновала. Но вместе с этим возобновилось и желание.

Я, конечно, понимал, что больше туда не пойду, и, поуютней устроившись в кресле, закрыл глаза, чтобы воспроизвести её образ по памяти.

В том, что я хотел свою пациентку, я уже не сомневался. Глупо искать оправдания и пытаться объяснить случившееся какими-то иными причинами, когда твои штаны разрываются изнутри на части.

Я мужик. И, как все мужики, безумно заводился именно от мысли о возможности секса с понравившейся женщиной. И сейчас я не думал о самом процессе, я жаждал долгого и томительного ожидания.

Я не расстроился от этого, скорее наоборот, как мальчишка чувствовал восторг. И, возможно, сегодня всё бы закончилось самоудовлетворением, если бы мой дурацкий телефон снова не вернул меня в реальность.

Звонила Наташа.

И мне ничего не оставалось, как припрятать свои ночные впечатления про запас и вернуться к реальности.

Но что-то определённо пошло не так…

После той ночи, когда я позволил желаниям взять надо мной верх, я проснулся разбитым. И дело было даже не в похмелье – после беседы с Наташей я выпивал ещё, – а в том, что я как самый обычный человек испытывал страх и стыд.

Сказавшись простуженным, я наскоро провёл планёрку и смылся домой.

По дороге я несколько раз чуть не проехал на красный свет, задумывался на зелёном и трогался с места только тогда, когда мне в спину сигналили возмущённые автомобилисты…

Когда я зашёл в квартиру, к моей большой радости Наташи не было, и я бросился в душ. Я хотел смыть с себя вчерашнюю ночь и как ополоумевший тёрся мочалкой докрасна.

Но облегчение не приходило. Да и как оно могло прийти, если я всё ещё желал продолжения.

Да! Да!

Я только мысленно убеждал себя в обратном, а моё тело настойчиво выдавало в ответ эрекцию. Когда мужчина хочет женщину, он готов на всё, ведь ему жизненно необходимо завершить дело, начатое в фантазиях. И все свои поступки он совершает исходя из этого желания.

Ок…

А я?

То есть мне что делать?

И ради чего?

После ванны я долго сидел перед ноутбуком и пил чёрный кофе. Просматривал какие-то форумы, сайты для психиатров и психотерапевтов, выискивая информацию о схожих случаях. Но там была размещена всякая хрень и ничего действительного стоящего.

Ближе к обеду меня начало клонить в сон, и я не стал противиться – уснул, а когда открыл глаза, то увидел Наташу. Она сидела рядом со мной и ласково улыбалась. Я нежно провёл рукой по её щеке и послал воздушный поцелуй.

– Я рада, что ты дома! – Её глаза светились любовью.

– Я тоже, – честно признался я.

– Звонила твоя мама – пригласила в гости. Я сказала, что мы обязательно придём, так что тебе лучше поторопиться – нас ждут к семи.

Я закрыл глаза и вместо ответа притянул свою девушку к себе. Она с готовностью откликнулась на мой призыв, но, как только её волосы упали на моё лицо, мне в нос ударил сладкий запах духов.

От Анны никогда не пахло духами!

И я вспомнил всё то, что сон на некоторое время стёр из памяти.

Наташа в это время продолжала меня целовать, но я уже понимал, что её ласки ни к чему не приведут, поэтому слегка отстранил её от себя, сел и, пытаясь выглядеть как можно более игривым, сказал:

– Это – ночью! А сейчас едем быстрей! Давно я маминых пирогов не ел.

Пока мы собирались, я балагурил и смешил Нату, но на душе, не переставая ни на минуту, скребли кошки…

В родительской квартире пахло чем-то горелым.

Мама никогда не умела готовить, но на пенсии стала экспериментировать с продуктами регулярно. Иногда ей везло, и выходило почти сносно. Но чаще всего получалась жуть. Видимо, сегодня был как раз такой случай.

Мы сидели в столовой за круглым столом, который мать по случаю упаковала в цветастую клеёнку, и, так сказать, кушали. Наши разговоры были обо всём и ни о чём: о погоде, о здоровье, о пенсии, о политике.

Я вступал в разговор нехотя и безучастно отвечал односложными фразами. В этом и была моя ошибка, потому что не в меру проницательный отец уловил не свойственную мне рассеянность и в конце концов перевёл беседу на меня.

– Что-то ты грустный, Рома. Уставший. Синяки под глазами, – сказал он, пристально глядя на моё лицо. – Пациенты замучили?

– Нет, – ответил я несколько грубее, чем собирался. – Просто с дежурства.

– Говорил я тебе, чтоб не ходил в психиатрию! – тут же завёлся он. – Неблагодарное это дело!

– Пап… – Я умоляюще посмотрел на него.

Но тот уже попал в свою струю.

– Ну ладно, бог с ним! Хотел психиатрию – получил! Но зачем алкашей лечить полез? А? Ещё понимаю, капельницей откапывал бы… Там хоть деньги платят за анонимность. И нервов – ноль. Вставил иглу, провёл детоксикацию – и убежал восвояси…

– Папа…

– …Вишь, чего удумали: реабилитационные санатории открывать. Раньше в ЛТП таких на год! И вылечивались как миленькие. А кого и это не брало – под заборами сгнивали!

– Это не санаторий, папа. Это реабилитационный центр, – возразил я вяло, но было поздно. Отца уже понесло.

– Какая разница! Это уже все границы переходит. Лечить пропащих людей в таких условиях. Ладно, мужики пьют, но бабы…

Я и сейчас до конца не помню, что именно меня задело: или его обычное нытьё по поводу моего выбора специализации, или то, что он лез, куда его не просят, или, может быть, что-то ещё, но я вдруг сорвался.

– Замолчи! – заорал я, занося над столом кулак. – Хватит учить меня жизни! Хватит диктовать мне что лучше, а что хуже. Ты ни черта не знаешь о моей работе! Вообще не знаешь! И думаешь, что имеешь право говорить о том, куда посылать пациентов. Не нравится мой выбор – твоя проблема! Но держи это при себе, а при мне будь добр уважительно относись к моей профессии и к людям, которых я лечу!

Я замолчал. Моя рука медленно опустилась на стол, а кулак разжался. Я так и не решился обрушить его на столешницу.

В комнате повисла тишина. И я хорошо слышал своё громкое, тяжёлое дыхание.

То, что произошло сейчас, было впервые.

Наконец отец пришёл в себя. Он ещё раз посмотрел на меня, потом промокнул рот салфеткой, скомкал её и бросил на стол. Он поднимался из-за стола медленно, неуклюже.

И в этот момент я увидел, как он постарел…

Мне стало неловко. Но это чувство быстро улетучилось, потому что мой папа вдруг выровнялся, словно боевой офицер в стойке перед генералом, и сказал:

– Я бы мог сейчас на тебя обидеться, Рома. Даже выгнать тебя за такое хамство по отношению ко мне. Но ты и этого не заслуживаешь. Я растил тебя не таким!

С этими словами он важно повернулся и пошёл в свою комнату.

Мать, до этого сконфуженно наблюдавшая за сценой, после речи отца посмотрела на меня с укоризной и произнесла:

– Как ты мог, Роман? Он же так мечтал, что ты по его стопам пойдёшь. Мечтал тебе помощь оказывать… Советы давать… Он же смирился вроде бы… А ты? Взял сейчас и растоптал все его чувства. А он ведь прав, Рома, прав. И ты это знаешь.

Когда я слушал речь матери, то уже ясно понимал, что уйду отсюда быстрей, чем планировал, а вот когда вернусь снова – уже не знал.

Я не собирался ругаться с мамой, поэтому просто встал из-за стола и подошёл к ней, чтобы чмокнуть в щёку.

– Прости, мама, – сказал я совсем рядом с её ухом. – Но он – не прав! Хотя и я не знаю, где лежит правда.

С этими словами я пошёл к выходу. И тут, уже в дверях, почувствовал чью-то лёгкую руку у себя на плече. На секунду я подумал, что это мама вернулась за мной, но, повернувшись, увидел испуганное лицо Наташи.

Она же всё это время была здесь! А я её даже не заметил!

Моя девушка смотрела на меня испуганно. Её широко раскрытые глаза сейчас уже не были такими голубыми – они потемнели из-за расширившихся зрачков.

– Что с тобой? – спросила она.

Я стоял рядом с ней и смотрел на неё сверху вниз, попутно размышляя, какую же тактику избрать в отношении неё? Подумав, решил быть добрым – в конечном счёте она не виновата в моём настроении.

– Пошли. – Я взял её под локоть и повёл в подъезд. – Не обращай внимания – обычное дело: разборки отцов и детей в борьбе за авторитет. Извини, что стала свидетелем такой сцены.

При этих словах я обнял её за плечи и легонько прикоснулся к губам.

Она дрожала под моей рукой то ли от холода, то ли от того, что перенервничала, но вдруг мне стало её жаль. Я остановился, развернул её к себе и настойчиво поцеловал…

* * *

Я всегда советовал своим клиентам отслеживать чувства. Думать о том, что происходит, и делать анализ. Мне нравилось быть умным. Моё мнение имело вес. И я всегда знал наперёд, что ответить.

Карпман писал: «Три драматические роли игры – Спасатель, Преследователь и Жертва – являются на самом деле мелодраматическим упрощением реальной жизни. Мы видим себя щедрыми Спасателями благодарной или неблагодарной Жертвы, праведными Преследователями нечестивых и Жертвами жестоких Преследователей…».

Умный старикан!

И со своей теорией всегда был кстати.

Это же здорово, когда ты знаешь ответ и читаешь сидящего напротив тебя человека как открытую книгу.

В центре быть умным оказалось ещё проще!

Помню, как ещё в самом начале своей деятельности в центре я говорил скептически настроенным пациентам:

«Вы – одной крови. Вы сбиваетесь здесь в стайки и дружите против нас. Я понимаю. У вас у всех одна зависимость на всех – это сближает вас крепче родственных уз».

Я верил в то, что говорил. И не верил в них. Они ведь хитры.

Всю правду об алкоголизме, в конце концов, можно свести к одному – постоянная ложь.

Здесь, в центре, они как бы становились другими. Как бы что-то делали. Как бы пытались. Но далеко не все искренне хотели меняться.

Что ж, ваше право, господа!

Но эта ссора с отцом, грустное лицо Наташи, не знавшей истинной причины, и мои внутренние переживания заставили меня задуматься.

Пока мы ехали с Натой домой, изредка поглядывая друг на друга, я дал себе слово – начать всё сначала.

Я был уверен, что теперь просто обязан спасти Анну, а вместе с ней и остальных.

В этот вечер я не стал планировать, как буду действовать дальше. Планы сбивают и загоняют в рамки, а я же хотел размаха!

Но что-то определённо шло не так!

И Карпман, как назло, маячил где-то рядом!

***

Дневник Анны

Привет!

Сегодня я в отличном настроении. Да, я сорвалась и была готова бежать отсюда без оглядки, но осталась.

И вдруг всё изменилось!

На следующий день мне было стыдно за своё поведение.

Странное осознание появилась в голове, как будто пытаясь выглядеть жертвой, я отчаянно становлюсь эгоисткой, ищущей выгоду. И все мои мысли о том, что я не достойна любви и внимания, что я никому не хочу сделать плохо, – это всего лишь игра. Неосознанная, но от этого не менее лживая.

Принять свои первые трезвые мысли трудно!

Ещё трудней отказаться от мысли, что виноват кто-то другой.

Но я чувствую, как появляется румянец на щеках. И как хочется разок-другой взглянуть в зеркало.

Уходит безразличие?

Вчера я вместе со всеми смотрела кино, а не отлёживалась, как обычно, в палате.

Жизнь, оказывается, идёт! Она и не прекращалась…

Вот они, девчонки, жуют перед телевизором яблоки, привезённые родителями, а за окном снуют парни, косящиеся одним глазом в сторону окон женских палат…

А вот валяется на диване брошенный кем-то дневник…

Там, в «аптеке», медсестра раскладывает ночные таблетки в пенал…

А где-то в своём кабинете сидит врач…

Он мне приснился недавно. Не помню, что было конкретно, но, кажется, что-то интимное. Когда я проснулась, то первым делом улыбнулась. И предстоящий день уже не выглядел тяжёлым и мучительным.

Только тепло ожидания где-то в области груди, как в детстве, когда самый красивый мальчик дёрнул за косичку, и ты, расплакавшись, убегаешь подальше, чтобы посмаковать новые ощущения…

Алкоголизм – непростая болезнь. Хитрая. И коварная.

Но это даже не главное. Главное, что эта болезнь и есть ты сам.

Что-то меняется, дневник!

Что-то совсем близко, но уловить нить я пока не могу!..

* * *

Я проснулся и, открывая глаза, подумал, что жизнь – прекрасная штука, как ни крути. Помните, как в той рекламе про сок.

С утра всегда всё кажется логичным и понятным. Я уже знал, что сегодня буду говорить, говорить и говорить…

Мои пациенты ждали меня.

Август подходил к концу, и первые хмурые дни накатывали с достаточной регулярностью. Это утро тоже было дождливым.

Я ехал на работу, мысленно перебирая в уме всю документацию по группам, которая скопилась у меня за годы работы в шкафу. На печатных листках была в основном теория. Психологи – да и я сам – брали что-то из книг, составляли план и выписывали основные тезисы. Потом мы давали лекции одному из пациентов, и на групповой психотерапии он читал, а все остальные комментировали.

Я в основном пользовался работами Эрика Берна и его последователя Карпмана, что-то брал из когнитивной терапии. У меня всё было строго и просто. Я не давил на пациентов, стараясь заставить их понимать абсолютно всё.

Я давно не проводил группы и понимал, что нужно подготовиться. На это ушёл бы как минимум день. Но я торопился и уже на планёрке попросил Инну Юрьевну отдать мне сегодняшнюю группу.

В кабинете я долго рылся в шкафу, просматривая лекции, и почему-то все они казались мне слишком однобокими. В итоге решил не загружать своих подопечных в первый день.

Зал для групповой психотерапии был не очень большим, но уютным. По всему периметру стояли мягкие диваны и одно кресло для ведущего. Здесь же был телевизор, по которому можно было посмотреть фильм или видеолекцию.

Как раз на художественном кино я и остановился.

В моей фильмотеке выбор был невелик. Фильмы в основном алкогольной и наркотической тематики вроде «Реквиема по мечте» и «Экипажа» с Дензелом Вашингтоном. Были и мотивирующие, лёгкие картины.

Я выбрал фильм «Удивительная жизнь Уолтера Митти».

Пациенты не ожидали меня увидеть, поэтому, когда я вошёл, в зале воцарилась тишина, но не расслабляющая – та, что настраивает на здоровый лад, – а какая-то нервная, задевающая меня за живое. Мне необходимо было что-то сказать, иначе они так и остались бы смирно сидеть, делая вид, что готовы к общению.

Анна была тут же с другими девушками и не смотрела на меня.

Я опустился в кресло и начал:

– Вы, наверное, удивлены моим появлением? – Я слегка улыбнулся, чтобы моё заявление не выглядело устрашающим. – Но я решил вернуться к практике бесед и групповой психотерапии. Так что теперь вы будете видеть меня часто. Итак, давайте начнём с обратной связи, а чтобы вам было легче привыкнуть ко мне, начну я сам.

И я рассказал им о своём настроении, немного приукрасив правду. Я говорил, что полон сил и рад работе, немного пошутил над тем, что стало мало солнца и, видимо, начнутся депрессии, причём и у специалистов тоже.

Я закончил и выжидательно посмотрел на них.

Некоторое время аудитория молчала. Первым начал Глеб, а за ним потянулись и все остальные. Аня сказала только несколько слов и снова уставилась куда-то в сторону.

Я предложил посмотреть фильм. И они оживились.

В зале погасили свет, и начался просмотр.

Весь следующий час – пока на экране мелькали забавные, порой сумасбродные кадры из жизни Уолтера – я одним глазом следил за их реакцией. Я видел, как в самом начале их лица были непроницаемыми, потом – удивлёнными, и наконец они начали посмеиваться. Сначала тихо, потом громче, и вскоре мы все дружно смеялись, заряжая воздух вокруг нас общим доверием и радостью.

Обратная связь в конце уже не была натянутой. Мои пациенты делились впечатлениями, а я отмечал, как блестят их глаза.

Меня насторожил только Глеб. Он был мрачнее тучи, что плавала за окном. Я только сейчас заметил, как сильно он похудел. Тонкая кожа под глазами отливала синевой, тощее тело нервно подёргивалось, когда он выходил из зала вместе с остальными. Тонкие руки безвольно висели, как две верёвки, отчего со спины он походил на пугало.

Я решил поговорить с Инной. Она была его психологом и могла прояснить ситуацию: почему ещё вчера вполне довольный жизнью парень сейчас выглядел как дряхлый старик.

Но здесь меня ждало разочарование.

Инна не хотела идти на контакт. Сначала она отделывалась стандартными фразами, а потом и вовсе напала на меня:

– Рома, я не пойму, тебе что, скучно жить стало? Ты давно не занимался терапией. А теперь спрашиваешь, что с пациентом, и даже забираешь у меня группы.

Она выжидательно посмотрела на меня.

А что я мог ей ответить? Что одна моя пациентка не даёт мне покоя, и я задался целью вылечить её, а заодно и всех остальных? Или согласиться, что мне стало скучно?

Нет. Ни того ни другого я не мог.

Поэтому решил действовать как руководитель.

– Знаете, Инна Юрьевна, бывают такие моменты, когда ты понимаешь, что можешь больше. Я долгое время занимался производственными вопросами. И сейчас никто не может сказать, что здесь плохие условия труда или что-то ещё. Но я прежде всего – психиатр, психотерапевт, и я хочу приносить пользу пациентам. Или вы думаете, что не могу?

Теперь настала моя очередь смотреть на неё и ждать. Но, видимо, моя речь её не тронула, так как Инна хмыкнула, поднялась с кресла и сказала:

– Почему же, Роман Евгеньевич, я так не думаю…

Фрейд писал: «Когда возникает привязанность пациента к врачу, тот становится заложником аналогичного процесса – контрпереноса. Врач должен в полной мере преодолеть контрперенос; одного этого достаточно для того, чтобы он обрёл психоаналитическую власть…».

Странная выходила ситуация.

У меня не было власти – как бы я себе это ни надумывал! – кроме той, которую узаконили на бумаге в департаменте здравоохранения. Но была своя – личная привязанность. И теперь я мог выбирать между долгом и совестью. А этот выбор был мучительным. Он выматывал и не давал никаких ответов.

***

Дневник Анны

Здравствуй, дорогой

Всё происходит помимо нашей воли?

Раньше я была уверена, что да. Но теперь я начинаю меняться.

Я вижу это в зеркале!

Вижу это в своих движениях!

Я даже вижу это в отражении чужих чувств в чужих глазах.

Я стала больше смеяться.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.