Аренда

– Фу-у-у, вот здесь, вроде бы не так воняет, да? – выдохнул Давид Борисович, когда они прошли дальше по коридору.

– Да, здесь лучше.

– Понимаете, дорогой вы мой, Ларя, – продолжал пожилой актер, – им жизненно необходимо навязать людям свои убеждения, чтобы общество их поддерживало и было единодушно во всем. Любая критика будет ими нещадно подавляться, потому что она может ослабить этот единый порыв. Но они ничего нового не придумывают. Во все времена цензура оправдывала свою необходимость соображениями государственной безопасности, необходимостью борьбы с экстремизмом и распространением идей, способствующих моральному разложению общества. Но на самом-то деле цензура не решает ничего, а лишь замалчивает проблемы, и власть, вводя ее, расписывается в своем бессилии. Они уже не могут ни на что влиять, вот и запрещают все подряд. К тому же, ну, какая в наше время цензура? Если даже в античности, помните, да? Эзопов язык?

– Да, конечно, я учил несколько басен, – неуверенно проговорил Илларион.

– Ну вот, а сейчас какие могут быть запреты?

Давид Борисович, улыбнувшись, положил руку на плечо, своему собеседнику, когда они дошли до машины.

– Вам надо больше читать. Я понимаю, молодость, работа, увлечения, да и привычки сейчас такой у молодежи уже нет, но актеру, да и вообще человеку, без книг нельзя. Если нет возможности читать бумажные книги, сейчас они крайне редки, читайте электронные или хотя бы слушайте, как делаю это я. Это очень удобно. Главная задача – не уснуть. И спасибо, что не бросили старика.

Давид Борисович пожал руку своему провожатому и, открыв дверцу, сел на заднее сиденье автомобиля, который, резко рванув с места, повез пожилого актера домой. А Иллариона ждала сегодня ночная смена. Уже через час в одном из модных китайских салонов он должен был танцевать в образе Орфея перед пожилыми китаянками.

                                           ***

Казарма, где служил рядовой Олег Бородихин, была похожа на спортивный зал средних размеров, по обе стороны которого стояло по два ряда двухъярусных кроватей. Разделял их четырехметровый проход, покрытый ярко-желтым линолеумом, прозванный взлетной полосой. Старшина роты, прапорщик Кусков, при обустройстве помещения намеренно использовал светлое напольное покрытие, чтобы на нем четко проявлялись следы солдатских сапог. По установленному им негласному правилу, «взлетка» должна была выглядеть в любое время суток безупречно чистой, поэтому уборка в казарме практически не прекращалась. Дневальные драили ее щетками, предварительно накрошив на пол хозяйственного мыла. Однажды Олег по глупости, свойственной всем первогодкам, задал вопрос старшине роты относительно ее цвета:

– Товарищ прапорщик, можно обратиться?

– Можно Машку за ляжку и козу на возу! А в армии – разрешите!

– Так точно, товарищ прапорщик, разрешите обратиться!

– Валяй! – недовольно ответил старшина.

– А почему тут такой светлый линолеум? Лучше бы, например, коричневый положили, под дерево.

– Это, боец, чтобы служба медом не казалась. Кру-у-гом! Ша-а-а-а-го-ом марш!

Такой ответ явно не предусматривал дальнейшего продолжения дискуссии, поэтому рядовой Бородихин, вовремя сообразив, что его любопытство может стоить ему наряда вне очереди, немедленно ретировался с глаз прапорщика. Но в первые месяцы службы заступать дневальным по роте ему и без этого приходилось достаточно часто, и он сумел выучить ландшафт линолеума почти так же хорошо, как карту северной части области.

– Раньше в Европе улицы с мылом драили, – говорил Олег своему однокласснику Ринату Тимиркину, когда новобранцы находились в наряде по роте и в очередной раз доводили до блеска взлетную полосу.

После школы они записались в стрельцы да так и держались всю учебку вместе, хотя близким друзьями не считались.

– Улицы? С мылом? Им что, делать больше нечего было? – недоумевал Ринат, энергично работая щеткой. – Лучше бы страусов разводили.

Мать Рината работала в одном из ресторанов города и считалась специалисткой по приготовлению страусиного мяса, поэтому ее сын знал о страусах все, что полагается.

– Я хочу открыть страусиную ферму, – не раз говорил Ринат. – Вот отслужу, выучусь на ветеринара и займусь делом.

Ринат постоянно говорил о том, как он будет их выращивать.

– Страусоводство – очень выгодный бизнес. За два года можно окупить все расходы. Особый уход им не нужен. И условия проживания специальные не требуются. Представляешь, они живут до 70 лет, а яйца несут почти 30. Главные затраты – купить семью. А потом дело пойдет.

– А чем они питаются?

Нельзя сказать, что Олега интересовал страусиный бизнес. Он задавал вопросы своему другу для того, чтобы просто поддержать разговор.

– Да всем подряд. Пшеница, ячмень, кукуруза, трава разная.

– А где ты все это будешь брать?

– Закупать буду у сельхозпроизводителей.

– А деньги где возьмешь?

– Что ты заладил: где да где? Спонсоров найду. Пойми, главное идея. Я такой бизнес-план напишу, что вряд ли кто откажется.

После таких его слов Олег надолго замолкал и терпеливо выслушивал дальнейшие рассуждения своего товарища.

– Их мясо любой ресторан с руками и ногами оторвет. Я все уже посчитал. Одна страусиха за год может 60 яиц снести. Из них в среднем 40 страусят может получиться. А это до 100 килограмм диетического мяса к продаже. Оно чем-то на говядину похоже. Много полезных витаминов и минеральных веществ. Готовится быстро. Если его не пересушить, оно мягкое и нежное. Больше всего, конечно, для стейков подходит, с разными соусами, с горчичным, например, или апельсиновым. Ты ни разу не пробовал?

– Нет, – сухо отвечал Олег.

– Это и понятно, не дешевое удовольствие. Поэтому я и хочу этим заняться, – заявлял Ринат.

Иногда после ознакомления со своим проектом он предлагал Олегу заняться разведением страусов вместе.

– Могу тебя в долю взять. Но при условии, что я генеральным директором буду, а ты моим замом. Не обижайся, но я про страусов все знаю, а ты пока новичок в этом деле.

Но Олег не принимал его предложения, говоря о том, что у него другие планы.

Даже спустя шесть месяцев после вербовки на службу в Пятый отдельный стрелецкий полк Олег чувствовал себя смертельно уставшим. Ему казалось, что в его жизни, кроме этой казармы, ничего не было. Семья, друзья, его девушка Варька – все они находились в каком-то тумане, сквозь который Олег, как ни старался, не мог пробраться. Он снился ему практически каждую ночь. Олег бродил в нем, подобно ежику из старого мультфильма, слышал какие-то голоса, смех, видел проходящие мимо тени, но не мог ни с кем поговорить и ни до кого дотянуться. Спасало от этого кошмара только одно: ночи были короткими, не длиннее перекура. Едва голова касалась подушки, как дневальный уже кричал: «Рота, подъем!»

Но больше всего Олег тосковал по Варьке. Он познакомился с ней благодаря своим родственникам. После окончания школы они подарили будущему стрельцу туристическую путевку в Тибет, понимая, что три последующих года, кроме казармы и тайги, он ничего не увидит.

Олег всегда считался достаточно замкнутым, неразговорчивым и стеснительным парнем, не имевшим серьезных отношений с противоположным полом. Поэтому организаторы поездкки обратились в компанию «Партнер на любой случай» и оплатили услуги временной подруги, которая должна была составить ему компанию. Ею оказалась Варька. Миниатюрная, с легким монголоидным оттенком в лице, она сразу понравилась Олегу. А ее знание китайского языка значительно облегчило их путешествие по Тибету.

В их распоряжении было всего десять дней, но благодаря Варьке, которая до поездки с Олегом побывала в Гималаях уже три раза, за это короткое время они смогли увидеть все самое интересное. Зная, что Олегу предстоит воинская служба, она предложила ему посетить один неприметный монастырь, расположенный вдали от Лхасы, мимо которого проходили все туристические маршруты, где, по ее словам, можно было узнать свою судьбу.

– Туристов обычно везут по наезженным дорогам, – объясняла Варька хитрости туристического бизнеса. – Сказок насочиняли и дурят ими народу голову, чтобы внимание привлечь ну и деньжат срубить. Посмотрите налево, посмотрите направо. А люди, наивные, верят, интересуются, переспрашивают, фотографируют. Я же тебе такое место покажу, где туристов почти не бывает.

– А что там? – спрашивал заинтригованный Олег.

– Увидишь. Красиво там. Озеро подземное есть. Если захочешь, то будущее свое узнаешь.

– Как это?

– Очень просто. Есть такое тибетское гадание, Мо называется. Так вот. На берегу этого озера оно самое точное. Я гадала в прошлый раз, и все сошлось.

– А что? Расскажи?

– Не могу. Нельзя такое рассказывать.

Почему нельзя, Варька не объяснила, но Олег и не настаивал. А в монастырь поехал не потому, что хотел узнать свою судьбу, а оттого, что это место так нахваливала его спутница. К тому времени он уже испытывал к ней самые нежные чувства.

Они выехали из Лхасы рано утром, наняв двух шерпов. До тропы, которая должна была привести их в монастырь, ехали около четырех часов. Потом отпустили носильщиков и пошли пешком. Глядя на маленький храм, возвышающийся на скале и укутанный в снега, словно в облака, им казалось, что они смогут дойти до него не больше, чем за час, но в действительности путь оказался гораздо длиннее.

Когда извилистая тропа закончилась, у ворот они увидели двух богатырского вида монахов. Традиционные косы на их головах заменяли распущенные по плечам иссиня-черные волосы. Вымазанные темной краской лица и увесистые дубины, которые они держали в руках, служили им, как пояснила Варька, для отпугивания недобрых людей и злых духов. Вручив монахам дары, среди которых они больше всего обрадовались мешку риса, путешественники прошли внутрь.

За воротами монастыря сияло солнце и блестели снега Гималаев, а внутри обители стоял полумрак. В глубине небольшого помещения паломники рассмотрели монахов, стоявших перед статуей Будды и читавших какой-то текст, отмечая его ритм звоном колокольчика.

– А что это за флаги не стенах? – шепотом спросил Олег.

– Это не флаги, это тангка. Картины такие – с религиозным содержанием. Вот там, видишь?

Варька указала на одно из самых больших изображений.

– Это Будда Майтрейя. Грядущий учитель человечества. Буддисты верят, что он в скором времени появится на земле и будет учить чистой дхарме.

– Чему учить?

– Дхарме, что-то типа нравственных устоев или универсального закона жизни.

Несмотря на свой интерес к философии, с буддизмом Олег знаком был достаточно поверхностно. Его знания ограничивались лишь биографией Гаутамы Будды.

В одной из комнат монастыря Олег пришел в полнейший восторг, увидев посредине ее массивный шкаф с ячейками продолговатой формы, заполненными книгами в кожаных переплетах. Он долго стоял и с разрешения находившегося рядом монаха листал древние фолианты, испещренные непонятными буквами, символами и схемами. Все это время Варька терпеливо ждала его, общаясь со священнослужителем. Когда же Олег закончил осмотр книг, монах отодвинул полки в сторону, открыв их взглядам массивную крышку люка с кольцом. Сдвинув ее, они ступили на длинную каменную лестницу, которая привела их внутрь высокой пещеры с висящими сталактитами и сталагмитами. Некоторые из сосулек были настолько мощными, что казались путешественникам массивными колоннами. Одна из стен зияла длинной щелью, сквозь которую проникал дневной свет. Темные углы пещеры создавали впечатление ниш, и в одной из них стояла высокая, в три человеческих роста, бронзовая статуя, изображавшая женщину, сидящую на лотосовом троне. Голову ее венчала тиара, а прелесть лица подчеркивали длинные серьги и ожерелье.

– Это Тара, – пояснила Варька, заметив, что Олег пристально ее рассматривает. – Главная богиня буддизма. Покровительница всего человечества, богиня милосердия и сострадания.

– Красивая, – проговорил Олег и бросил взгляд на Варьку. – На тебя похожа.

– Скажешь тоже, – улыбнулась она и посмотрела на статую, слегка прищурившись. – Хотя некоторое сходство имеется.

Молодые люди дружно рассмеялись, но тут же затихли. Потом подошли к рядом стоящему столику, на котором находились выстроенные в ряд свечи, освещавшие изваяние, и курительные палочки, наполнявшие пещеру ароматным дымом. Немного постояв, Олег и Варька установили на столе принесенные с собой свечи и поклонились богине, сложив руки в молитвенном жесте.

Потом двинулись дальше и вышли на берег небольшого водоема, образованного падающими со сталактитов каплями.

– Вот это озеро, про которое я тебе рассказывала. Правда, красиво?

– Да, очень, – ответил Олег, глядя на то, как увесистые капли отрываются от сталактитов и падают в озеро, образуя на его поверхности концентрические круги.

– Монахи говорят, – пояснила Варька, – что это слезы Тары, которая скорбит о том, что человек утратил свое божественное предназначение. Сюда люди приходят узнать свою судьбу, а монахи – место рождения будущего Далай-ламы. Так что, будем гадать?

– Да, – уверенно сказал Олег, – конечно. Как это делается?

Варька достала из своего рюкзачка игральную кость, на гранях которой вместо цифр были выбиты какие-то буквы, и небольшую записную книжку в кожаном переплете.

– Смотри, это кубик гадательный. А это, – она повертела его между пальцами, указывая на каждую его плоскость, – слоги тибетской мантры: Дхи, Ра, Па, Ах, На, Ца. Гадать очень просто. Бросаем кость дважды и получаем сочетание слогов, каждое из которых имеет свое толкование.

– И все?

– Да, а здесь потом результат посмотрим.

Варька открыла свою записную книжку и показала страницы, исписанные ее аккуратным почерком.

– Но только сначала надо задать себе вопрос. Тот, который волнует тебя больше всего. Сформулировать его надо четко и ясно. Понял?

– Что же тут не понять?

– Начнем?

– Давай.

Молодые люди присели на каменистый берег, расстелив перед собой небольшую циновку, которую Варька так же вынула из своего рюкзачка.

– Как его надо бросать, есть разница? – спросил Олег.

– Нет, хоть как можно. Тут главное сосредоточиться и сконцентрироваться на гадании. Чем лучше это сделаешь, тем точнее будет результат.

Послушав Варьку, Олег какое-то время сидел молча, с закрытыми глазами, обдумывая свой вопрос. Потом глубоко вздохнул и кинул кость.

– На! – сказала Варька, посмотрев на кость. – Бросай еще раз.

Олег открыл глаза и спросил:

– А что это значит?

– Пока ничего. Я же говорю, надо два раза кинуть.

Олег взял кость и, несколько мгновений покрутив ее в кулаке, снова бросил на циновку.

– Ра! – озвучила Варька результат его броска. – Сейчас мы посмотрим, что тебе выпало.

Она углубилась в свои записи и через мгновение выдала такое:

– На-Ра обозначает «огонь страдания». Большие неприятности могут ждать вас в отношении ваших планов и семейной жизни. Духовный мир в опасности: сакральное зло грозит красным треугольным предметом или человеком, пришедшим с запада. Предсказаны потери друзей или болезни крови, вызванные инфекцией. Потерянные вещи не найдутся.

Окончив читать, Варька подняла глаза на Олега.

– Вот так погадали! – покачала она головой.

– И все? – спросил Олег.

– А этого мало? Ты недавно что-нибудь терял? – усмехнулась Варька.

– Нет, – ответил он, улыбаясь. – Наоборот, нашел. Так что ерунда все это.

Олег встал и помог подняться своей спутнице.

– Не верю я во все это, – уверенно сказал он. – Все хорошо будет.

Потом он крепко обнял Варьку и тут же почувствовал на своей шее ее прохладные руки, которые притянули его к влажным полураскрытым губам. Молодые люди целовались долго, лишь изредка отрываясь друг от друга и переводя дыхание. Олег тут же забыл о том, что нагадали ему кости. Все, что ему нужно было в этой жизни, находилось сейчас в его объятиях, и думать о плохом совсем не хотелось. Варька же, напротив, знакомая с буддийской традицией, расстроилась, так как верила в то, что люди не могут кардинально поменять свою жизнь и полностью изменить будущее. Но она знала, что справиться с грядущими неприятностями человеку по силам, и поэтому решила отговорить Олега уходить в стрельцы.

Варька не считалась проституткой, не работала в эскорте и даже не продавала себя пожилым китайцам, чтобы получить последнюю модель голофона или другого гаджета. Она пыталась стать медсестрой, но ее отчислили со второго курса медицинского колледжа за прогулы. В то время она уже подрабатывала подругой напрокат.

В первый же вечер Варька рассказала Олегу о своих предыдущих клиентах, которые принадлежали к разным социальным слоям: от руководителей крупных компаний до одиноких девочек-подростков. По ее словам, заказчики платили ей, чтобы она плакала на похоронах, смеялась на свадьбах и днях рождения. Все они хотели выглядеть убедительно в глазах своих знакомых. В прошлом году, например, один клиент нанял Варьку и еще десяток таких же девушек лишь для того, чтобы сфотографироваться в их компании и потом выложить эти снимки во все социальные сети, вызвав ревность своей подруги. А совсем недавно ей пришлось играть роль счастливой невесты, делая вид, что свадьба ее клиента уже не за горами и родителям не стоит волноваться.

До Олега она придерживалась правила: не заводить романтических отношений со своими заказчиками. Но в этот раз она изменила своему правилу. Ей понравился этот стеснительный и погруженный в себя молодой человек с умными и задумчивыми глазами. Они продолжали встречаться и после возвращения из Тибета. Однако отношения их продолжались недолго, так как спустя полгода Олег, несмотря на уговоры своей подруги, ушел в стрельцы. Сделал он это для того, чтобы в дальнейшем уехать из города и поступить в институт. Оставаться дома смысла не имело, так как кроме употребления дешевых китайских наркотиков и водки, прием которых в конечном итоге вводил в криминальный фарватер, основная часть его сверстников больше ничем не занималась.

Деньги на учебу у его родителей отсутствовали, и только воинская служба давала возможность Олегу осуществить свою мечту, так как бывших стрельцов зачисляли во все учебные заведения области бесплатно. Вот только поступали туда единицы. За три года службы в голове, кроме устава, ничего не оставалось, а те, кто все же рисковал, в основном вылетали после первого же семестра, так как не могли успешно конкурировать с теми, кто только окончил школу и имел возможность оплачивать образование. Поэтому большая часть стрельцов оставалась на сверхсрочную.

Это считалось выгодным по многих причинам. Во-первых, полное государственное обеспечение: обмундирование, питание, проживание. Сверчки, так называли стрельцов, подписавших дополнительный контракт, жили не в казармах, а в общежитиях, расположенных за территорией воинской части и имели достойное, по меркам города, жалование. Во-вторых, при вступлении в брак им полагалась льготная процентная ставка по кредиту и однокомнатная отдельная секция в доме для семейных пар. В-третьих, при гибели на боевом посту – погребение с салютом за счет воинской части. Об этом думать, конечно, не хотелось, но учитывая специфику службы, когда новобранцы, едва научившись стрелять, уже принимали участие в боевых действиях, приходилось просчитывать все возможные варианты развития событий.

Принимая во внимание все эти преимущества, практически никто не поступал в институт. К тому же немаловажную роль играл еще и тот нюанс, что возможность остаться в стрельцах появлялась у военнослужащих только при условии незамедлительного подписания дополнительного контракта после первых трех лет службы. Возможность попытаться получить высшее образование, а потом при отчислении из ВУЗа снова вернуться на службу, молодым людям не предоставлялась.

Все шло к тому, что на арендованных территориях в скором времени должно было сложиться сословное общество, когда дети чиновников, имеющие возможность учиться, станут занимать кресла своих отцов, а отпрыски стрельцов продолжат пополнять ряды вооруженных формирований, чтобы при необходимости погибнуть за свою родину – Обновленную Сибирь.

А Олег хотел продолжить учиться дальше. Его мечтой был философский факультет Омского губернаторского университета. Она родилась в нем после того, как Олег, будучи подростком, прочитал «Веселую науку» Фридриха Ницше. Он отыскал эту книгу в подвале бабкиного дома. После ее смерти родители решили его продать и затеяли там ремонт, чтобы, по выражению отца, «привести эту халупу в божеский вид». Выгребая мусор, кроме «Веселой науки», он нашел еще «Учение Дона Хуана Матуса» Карлоса Кастанеды и «Афоризмы житейской мудрости» Артура Шопенгауэра. Как они туда попали, никто не знал. Мать высказала предположение, что книги там остались от прежних хозяев. Дом покупался у одного местного чудака, который однажды своими руками сделал настоящий воздушный шар и впоследствии улетел на нем в неизвестном направлении.

Олег, отличавшийся от других молодых людей, оказался чрезвычайно рад своей находке. Он всегда чувствовал прилив необъяснимой эйфории, когда брал в руки бумажные книги. Его коллекция к моменту ухода в стрельцы состояла уже из двух десятков экземпляров и включала в себя, кроме вышеупомянутых, сочинения Александра Дюма, Роберта Льюиса Стивенсона и «Энциклопедию современного оружия» 2010 года выпуска. Ему нравилось даже просто перелистывать страницы книг и вдыхать их запах. Но найденными в подвале бабкиного дома экземплярами он старался не дышать, так как некоторые их страницы были густо отмечены следами крысиных экскрементов.

Многого тогда он в «Веселой науке» не понял, но она смогла сразу заинтересовать его нетривиальными суждениями и мыслями, о которых раньше он не имел никакого представления. Олег даже хотел выписывать в тетрадь наиболее хлесткие, по его мнению, фразы, но в скором времени понял, что сделать этого он не в состоянии, так как тогда ему пришлось бы переписать ее от корки до корки, которые, кстати, у нее отсутствовали.

Находка оказалась вдвойне ценнее еще и потому, что хождение бумажных книг к тому времени уже практически прекратилось. Все необходимые для жизни знания основная масса людей теперь черпала из телевизионных передач, кратких справочников, пособий, лайфхаков и постов во всевозможных социальных сетях. К тому же интересовала их только та информация, которая помогала разобраться с очередной цифровой новинкой. Книги стали считаться нефункцио-нальными, а в дальнейшем – и вовсе вышли из моды.

Они стали своего рода антиквариатом и предметом коллекционирования. Отказ от них произошел незаметно и практически безболезненно. Люди выбрали электронные книги, посчитав их более практичными и удобными. Такой переход оказался похожим на то, как когда-то человечество заменило магнитофонные кассеты цифровыми носителями. Более того, теперь ни у кого и не возникало желания часами сидеть без движения и получать, как им казалось, никому не нужную информацию. Рынок развлечений стал 100-процентно визуальным и шагнул далеко вперед. В нем уже не находилось места ни «Мадам Бовари», ни «Мертвым душам». Если кто и обращался к таким сюжетам, то только для того, что снять очередной ремейк или запустить новую игрушку. Истории давно существовавших людей, их мысли, переживания никого уже не интересовали и стали считаться бесполезными.

Чудом выжил только театр и то благодаря тому, что вместе с уничтожением большей части Северной Америки исчезла и вся киноиндустрия, которая в последнее время была целиком сконцентрирована в Голливуде. Законодательницей мод в кино теперь являлась Индия, полностью отказавшаяся от живых актеров. Группа ученых Калькуттского университета по клонированию человека разработала уникальную технологию сканирования лица и тела, способную сделать виртуальную модель человека, учитывая все его индивидуальные особенности. После ее внедрения в жизнь персонажи фильмов и игр стали внешне неотличимы от живых людей.

Тогда режиссеры нового направления в кинематографе, так называемой «высокой волны», начали снимать фильмы с поистине звездным составом. Публика приходила в восторг, получив возможность увидеть в одном блокбастере, например, таких актеров, как Марлен Дитрих, Аль Пачино и Скарлетт Йоханссон в самом расцвете их актерской карьеры. Это оказалось настолько выгодным, что производство фильмов побило все мыслимые рекорды. К тому же не нужно было выплачивать дорогостоящим своенравным «звездам» заоблачные гонорары и опасаться их не всегда адекватного поведения.

Казалось, что еще немного – и цифровые копии актеров навсегда заменят живых людей, но стремительное развитие новых технологий не смогло окончательно вытеснить с рынка натуральный продукт, как предрекали самые консервативные последователи «высокой волны». Насытившись технологичными новинками, зрители постепенно стали нуждаться в эмоциях, генерируемых настоящими артистами, и снова стали ходить в театр, ставшей частью элитарной культуры.