bannerbanner
О парике, павлине и загадочном документе. Или Невероятные приключения парижанки Франсуазы Бонне
О парике, павлине и загадочном документе. Или Невероятные приключения парижанки Франсуазы Бонне

Полная версия

О парике, павлине и загадочном документе. Или Невероятные приключения парижанки Франсуазы Бонне

Язык: Русский
Год издания: 2017
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 3

Я ещё раз перечитала записку и вдруг поняла, что сегодня именно суббота! Но тогда… Почему бы и нет? Если Брижит там, то нужно скорее бежать в «Бернадотт», чтобы наконец прояснить всё происходящее.

Я вышла из кабинета, машинально оглядывая обстановку, в которой, на мой взгляд, все оставалось как в прежние, довольно скучные времена, и вышла из квартиры. Подумав немного, решила закрыть дверь на ключ и положить ключ на его обычное место – в конце концов, я не единственная подруга Брижит, и кто знает, какие ещё записки – и кому – она оставила в своём покинутом доме. Выйдя на улицу, я направилась к месту нашей с Брижит встречи.

5

«Для меня „звёзды“ безразличны, меня интересуют исключительно продукты и приятно проведённое с гостями время».

Жерар Депардье

Кафе «Бернадотт» было не из тех, что гудят целыми днями как пчелиный улей, и не из тех, в которых ежедневно обедает и ужинает строго определённый и весьма ограниченный круг посетителей. «Бернадотт» отличалось толерантностью и к иностранным туристам, смущённо озиравшимся при входе и коверкавшим французские слова, и к большим молодёжным тусовкам, которые время от времени оседали здесь на целый вечер, шумели и заказывали больше вина, чем еды. При этом завсегдатаев тут было немало, и мы с Брижит, а также с Марком и ещё двумя-тремя нашими друзьями, конечно, могли смело отнести себя к их числу.

Сейчас в кафе было немного посетителей. Брижит среди них не оказалось, зато здесь был хозяин заведения, мсье Бернар, невысокий седой француз лет семидесяти, который видел ещё «тот» Париж и прилежно сохранял его традиции в своём кафе. Здороваясь с мсье Бернаром, я увидела, что он как-то неестественно вытягивает шею и косится на дверь во внутренние помещения. Не знай я мсье Бернара тысячу лет, я бы предположила у него определённые проблемы со здоровьем, или, скажем, дурные привычки, но в этом случае сомневаться не приходилось. Мсье Бернар хотел мне что-то сообщить, и для этого требовалось пройти на кухню. Так я и сделала.

Мсье Бернар вошёл через полминуты, вытирая пот со лба. Это был типичный для своего рода занятий пожилой парижанин, любитель поговорить, развлечь двумя-тремя шутками застенчивых туристок, обсудить с завсегдатаями его заведения чемпионат по футболу, перспективы единой валюты и планы на будущее. Но сейчас он был взволнован.

– Мадемуазель Франсуаза, – сказал он мне шёпотом (странно, но в этот день шёпот звучал как раскаты грома – почему люди не понимают, что для конспирации всегда лучше разговаривать монотонным скучным голосом, который не привлекает постороннего внимания?), – у меня новости от мадам Брижит.

– Новости? Вы видели её? Когда?

– Она была тут и предупредила, что вы зайдёте. Я должен передать вам от неё сообщение.

Почему всё так сложно? Почему просто не встретиться в тихом кафе и не поговорить?

– Какое сообщение? – мне было тяжело разговаривать шёпотом, почему-то сводило горло от напряжения, но не хотелось нарушать предложенную мсье Бернаром атмосферу секретности.

– Она просит вас прийти к… торту.

– Что???

– К национальному торту. – Мсье Бернар, казалось, очень досадовал на мою несообразительность, и я вдруг вспомнила мсье Леприона, моего учителя географии, которого мы, ученики, само собой, прозвали Леприконом, и который по каким-то неведомым причинам считал, что я подаю большие надежды в этой области научного знания. «Ну что же вы, мадемуазель Бонне», – казалось, печально говорили его глаза, когда я вдруг не оправдывала этих надежд и не могла ответить на примитивный географический вопрос.

Но, естественно, в данном случае мне долго думать не пришлось. Даже удивительно, что Брижит избрала такую форму конспирации (от иностранцев скрывалась?), которую раскусил бы любой француз. Конечно же, имелось в виду, что мне надлежало прийти к базилике Сакре-Кёр, что на Монмартре. Базилика была построена усилиями нескольких архитекторов и должна была воплощать византийский стиль, но, по мнению парижан, воплотила скорее представления об огромном торте со взбитыми сливками, из-за чего и получила на некоторое время прозвище «национальный торт». Итак, Брижит ждала меня внутри базилики Сакре-Кёр. Отлично.

Мне пришлось всё тем же таинственным шёпотом поблагодарить мсье Бернара за информацию, при этом он сделал нарочито равнодушное лицо, как будто меня здесь и не было (что глупо, конечно, потому что никого бы не ввело в заблуждение), и вышел. Я подумала, что не мешало бы, пользуясь случаем, посетить дамскую комнату. Правда, это как-то не соответствовало атмосфере таинственности, но, с другой стороны, в кино агенты практически все свои тайные дела – от сеанса секретной связи до устранения врагов – совершают в туалете (но, возможно, не в дамском). В заведении «Бернадотт» был только один туалет – общий, поэтому я сочла, что в общую картину сегодняшнего дня это впишется.

Мсье Бернар проводил меня понимающим взглядом, когда я кивнула ему, выходя наконец на улицу. Само собой, он решил, что мои шефы в Пентагоне или на Каймановых островах уже получили от меня шифровку через встроенный в губную помаду передатчик. А я, не имея понятия о том, что меня ждёт, направилась к метро, чтобы добраться до Монмартра.

6

«В это время у подножия собора Сакре-Кёр монахини отрабатывают удар по мячу. Температура 24 градуса Цельсия, влажность 70% и атмосферное давление 999 гектопаскалей».

Кинофильм «Амели»

Выйдя из метро со станции Анвер, у подножья Монмартрского холма, я попала в бурное течение, состоящее из туристов всех национальностей. И сразу же сама почувствовала себя туристкой, потому что мой язык – французский – был тут самой настоящей лингвистической редкостью. Разноязычная межнациональная толпа двигалась несколько хаотично, но основное направление можно было определить без труда – к лестнице, ведущей к базилике Сакре-Кёр. Нам с толпой было, что называется, по пути. По дороге меня, явно приняв за туристку, пытались завлечь ребята из Северной Африки, умоляя позволить сплести на моей руке «браслет счастья» (за который, как говорят, потом требуют немаленькую сумму), но я, отвязавшись от них, продолжала движение наверх, постоянно попадая в объективы сотен фотокамер, нацеленных на холм и Сакре-Кёр.

Сама базилика была, как всегда, великолепна. Огромная, сияющая неземным белым светом, всегда на фоне неба, на этот раз – ярко-синего, она, конечно, смотрелась потрясающе. Во всяком случае, сейчас она куда больше ассоциировалась с архитектурой Парижа, чем с произведением кулинарного искусства. Но, возможно, таких тортов просто больше не готовят. Фасад, украшенный барельефами, с фигурой Христа в центре и конными статуями Людовика Святого и Жанны д’Арк, лаконичный, но изящный узор, причудливое сочетание простых геометрических форм, и всё это окружено замечательным парковым ансамблем – нет уж, дорогие предки-парижане, вы были несправедливы. Я вспомнила, что для строительства базилики был использован какой-то редкий тип известняка, который обладал особой прочностью и при намокании становился белоснежным.

Перед входом в собор возникла некоторая заминка, связанная с количеством желающих осмотреть его изнутри, но в итоге я благополучно проникла в прохладный сумрак и начала шарить глазами по стульям и скамьям в поисках Брижит.

Парижские прославленные церкви мирно уживаются с гигантским наплывом туристов всех стран и вероисповеданий. Всё просто – служба проходит в середине помещения, окружённой колоннами, а вереница ценителей архитектуры и живописи движется себе по периметру, изумляясь и фотографируя. Таким образом, никто никому не мешает. Парадоксально, но нет ничего странного в том, что кому-то, кто хочет побыть наедине с собой и погрузиться в атмосферу религиозного уединения, придёт в голову мысль отправиться в Нотр-Дам-де-Пари или Сакре-Кёр, которые на деле просто кишат людьми, в смысле, туристами.

Собственно говоря, я не рассчитывала, что Брижит окажется там. Повлияли события последних часов, когда всё, что происходило, казалось интригующим и загадочным, но в центре истории, если так можно выразиться, находилась только я. А тут получалось, что как только я увижу Брижит, нашу привычную, знакомую многие годы Брижит – я стану просто наблюдателем, потому что ведь это у неё муж свихнулся и был увезён в неизвестном направлении, и это она скрывалась по разным концам Парижа от непонятных врагов. И мне не верилось, что я не смогу повлиять на события, а буду марионеткой в их руках. В руках дальнейших событий, если так можно сказать.

Но Брижит была там. Она спокойно сидела на одной из скамеек, и, возможно, дремала. Я, правда, не сразу узнала её – светлые волосы скрывал чёрный парик, на глазах оказались солнцезащитные очки-стрекозы. Брижит была в чёрном летнем пальто и с большой оранжевой сумкой, которую я раньше у неё не видела. Я почему-то начала рассматривать именно её, сумку. Подумала мимоходом, что мне не мешало бы обновить свою, но проблема в том, что я люблю пользоваться одной сумкой длительное время, привыкаю к ней, с закрытыми глазами ориентируюсь в её кармашках и отделениях, она просто становится частью меня, и купить новую сумку вместо старой – это всё равно что сделать пластическую операцию, а такая процедура не должна повторяться слишком часто, иначе она подорвёт здоровье. Ещё я вспомнила, что существуют такие специальные переносные вставки в сумки, которые состоят из нескольких отделений, и, таким образом, позволяют менять этот аксессуар без утомительного перекладывания содержимого. Всё это проносилось в моей голове, и я пришла в себя, только когда увидела, как Брижит стремительно подскочила ко мне, схватила за локоть и усадила на скамью.

7

«Предметом ваших быть молитв – большая честь, И я её ценю. Но, может быть, нам сесть?»

Мольер, «Тартюф, или Обманщик»

– Ну наконец-то, сколько же можно ждать? – шипела она. – Не понимаешь ты, что ли, что от нас сейчас зависит, может быть, судьба всего человечества?

Вот оно. То, чего я так боялась. Теперь меня заставят спасать человечество.

– Брижит! Ты сошла с ума! – ляпнула я, не успев сообразить, что отныне это, наверное, больная тема для семьи Бриссаров.

Брижит загадочно посмотрела на меня из-за чёрных стекол очков. Почему-то, хоть я и не видела ее глаз, мне показалось, что загадочно.

– Нет, – сказала она, – я, слава Богу, ещё в своем уме, и это очень странно.

– Что ты имеешь в виду? В чём вообще дело? Что за фантазия оставлять в запертом доме записки, чтобы их нашёл человек, который и не собирался туда проникать?

Вокруг нас смутным непрерывным потоком двигались туристы. То есть не совсем вокруг нас, но всё же их присутствие ощущалось постоянно. Тихо перешёптывались английские, немецкие, польские, русские голоса, сдержанно щёлкали затворы фотоаппаратов, монотонно звучали шаги.

– Ты была у нас? Нашла записку? Что ж, – сказала Брижит, – это даже интересней, чем я думала. Нет, Франсуаза, конечно, я не могла на это рассчитывать, поэтому и послала тебе письмо на твой адрес. Ты ведь живешь на улице Дени Пуассона, шесть?

– Пять, – поправила я.

– Ах, вот как… Значит, ты его не получила. И нашла ту, первую записку… Я написала тебе, потом отвлеклась и потеряла её, и пришлось написать и отправить новую. Понимаешь, Эрик получил доступ к одной секретной папке. Вернее, эту папку он должен был доставить в аэропорт и там сдать прямо в руки представителям каких-то спецслужб.

– Эрик работал с секретными сведениями?

Странно, а ведь мне казалось, у Бриссара в министерстве на редкость скучная работа, он вечно возился с цифрами и отчётами, во всяком случае, так рассказывала Брижит.

Брижит опять обернулась (что за новая параноидальная привычка – всё время оборачиваться? Так действительно станешь объектом всеобщего внимания!) и шёпотом сказала:

– Я думаю, идея была как раз в том, чтобы привлечь рядового, незаметного сотрудника. Эрик не знал, что везёт. Документы были в большом конверте, а сам конверт, подписанный и опечатанный, был упакован в ещё один, на котором уже ничего не было написано.

Брижит снова оглянулась и придвинулась ещё ближе ко мне.

– Так вот, содержимое этих конвертов теперь у меня…

– У тебя секретные документы правительства? – Это становилось всё интереснее. – Зачем? Как? Что в них?

– В том-то и дело, – сказала Брижит, откидываясь на спинку скамьи. – Я не смогла узнать.

Я тоже откинулась и посмотрела вперёд, и потом вверх. Фигура Христа над алтарём, как всегда, завораживала и надолго притягивала взгляд. Яркая и светлая по контрасту с серыми стенами базилики, мозаика как будто распространяла вокруг неземное сияние. Минуту мы молчали и предавались каждая своим мыслям. Потом я снова решила заговорить.

– По-моему, будет лучше, если ты расскажешь всё по порядку. Как у тебя оказалось то, что Эрик вёз в аэропорт?

– Эрик не вёз конверт в аэропорт.

Мне пришлось наморщить лоб и потереть виски. Брижит сжалилась и стала разъяснять.

– Я должна была с утра ехать на выходные к родителям в Алансон, но в последний момент решила отложить поездку, потому что в Прентан внезапно началась распродажа, а ты понимаешь, такое пропускать нельзя2. И вот, когда я была там, ждала своей очереди в примерочную, я вдруг получила сообщение от Эрика, в котором он писал всякие пошлости, называл меня лапочкой и в конце обещал, что наши проблемы скоро решатся, потому что он собирается провернуть одну выгодную сделку и уехать со мной в Мексику. Я почти сразу поняла, что это предназначалось не мне.

– Боже, он что, тебя обманывал?

Это было сенсацией. Эрик смог завести подружку на стороне? Чего только в жизни не бывает! Я вдруг вспомнила, как в колледже, испытывая сострадание к однокласснику, который был некрасив, неразговорчив и жил вдвоём с пожилой матерью в квартале, полном нелегалами из Африки, пригласила его сходить как-нибудь вечером в кино. Бедняга растерялся, и мне было приятно его смущение, я себя чувствовала этакой сестрой милосердия, а оказалось, что он почти каждый вечер проводит с первой красоткой нашего класса, Сильвией, о чём она лично сообщила мне, постепенно переходя на крик и обещая вырвать мне волосы и заставить их съесть, если я когда-нибудь повторю своё предложение. Вот и Эрик оказался тёмной лошадкой…

Брижит вздохнула. Не было похоже, чтобы это разбивало ей сердце.

– Естественно, я была возмущена. По-моему, Франсуаза, это ужасно унизительно, кроме того, я хотела до конца выяснить – кто эта девица и о какой сделке он говорит. Я помчалась домой. Он был там и очень удивился, увидев меня. Я швырнула в него мобильный телефон с его сообщением.

– Попала, я надеюсь? – не удержалась я.

– Нет. Улетел в сторону и ударился о кресло. Но я старалась… Эрик поднял телефон, прочитал сообщение, побледнел, потом посмотрел на меня и начал нести какую-то чушь про то, что теперь всё должно измениться, что я, если хочу, могу бросить свою работу и уехать в другую страну, он лишь просит дать ему возможность наконец реализовать свои мечты с женщиной, которая составляет смысл его жизни.

Она снова наклонилась ко мне.

– Составляет смысл его жизни – можешь себе представить?

Я не представляла. Но хотела добраться до конца истории с секретным конвертом.

– И что ты?

– Я, естественно, спросила, кто она и каким образом он собирается реализовать свои мечты. Оказалось, что это секретарша его шефа, и они тайно встречаются уже два года. Но главное – он сказал мне: «У меня в руках документ, за который мне заплатят очень большие деньги». Я посмотрела на его руки, но там был только мой телефон. Тут я поняла, что он выражался фигурально.

Нет, подумала я, она просто невыносима.

– И что? – пришлось сказать снова.

– Он сказал, что получил папку для доставки в Орли, но по дороге в аэропорт ему позвонил незнакомый мужчина и предложил миллион евро в обмен на документы.

– Ого, – вырвалось у меня.

– Да, – Брижит оглянулась, – и Эрику требовалось всего лишь отвезти в аэропорт похожий конверт. Эрик мне рассказал, что набил его рекламными проспектами. Он отвёз конверт в аэропорт, передал какому-то неприметному человеку, которого должен был там найти, и вернулся домой ждать звонка от покупателей настоящего конверта. Ну, и в этот момент пришла я.

– И что? – сколько раз я уже повторила этот вопрос?

– Ну что, я, конечно, заявила, что не желаю иметь с ним ничего общего и уезжаю к родителям, а он может выметаться в Мексику, Бразилию или куда ему угодно. Собрала сумку и ушла. А потом приехала на вокзал и вдруг вспомнила, что забыла косметичку свою – представляешь, даже смену одежды взяла, а косметичку забыла! Пришлось возвращаться.

– Из-за косметички?

– Ну да. Вернулась, а из библиотеки выходит Эрик, хихикает и бормочет про себя что-то. Я сначала подумала – пьян, потом смотрю – взгляд совершенно безумный, на Эрика это не похоже. И лопочет что-то. Я даже не смогла ничего спросить, только слушала, а он всё насчет картинок и разную другую чушь нёс.

Мне стало ещё интереснее.

– А что именно?

– Это тяжело передать, просто набор слов. Знаешь, как если быстро-быстро переключать каналы на телевизоре, довольно похоже. И взгляд бессмысленный. Хихикал ещё.

– Ого! И что дальше?

– Я подошла к нему, а он на меня смотрит и пятится обратно в библиотеку. Потом вдруг завыл, ещё на четвереньки опустился – не знаю, волком, что ли, себя почувствовал, в общем, неприятно всё это было, Франсуаза. И тут зазвонил его мобильный. Эрик даже не повернулся к нему, а я думаю – если это его Жужу, или как там её, надо бы с ней поговорить, спросить, знает ли она, как он за полчаса дошёл до такого состояния и вообще, что она о себе думает, нахалка, звонить в присутствии законной жены!

– Ну-ну, – торопила я – Брижит могла опять уйти от основной темы.

– Беру трубку, а там мужской голос. Эрика спрашивает. Не могу ничего сделать, говорю, он слегка не в себе. А сам Эрик перестал выть и начал поскуливать. Мужчина заинтересовался, даже очень, спросил, кто я, как долго нахожусь рядом с Эриком. Ну то есть он хотел знать, присутствовала ли я при его… хмм… помрачении. Потом сказал мне – уходите немедленно из дома и ни в коем случае не смотрите в его бумаги – никуда не смотрите, просто уйдите и возвращайтесь завтра вечером. И положил трубку.

– И ты ушла?

– Да, ушла, но перед этим схватила какой-то лист, который лежал сложенный на столе, сама в это время не отрывала глаз от Эрика – вдруг попытается меня остановить, потом засунула эту бумагу в чистый конверт из ящика в его столе. И заклеила. Потом вскрывать пришлось.

– А зачем заклеила?

– Машинально. Ты бы тоже не особо размышляла, если бы на твоих глазах муж начал бы грызть ножку кресла.

– А он начал? – тут мне почему-то стало смешно.

– Начал. И я выскочила из квартиры с конвертом и косметичкой, и понеслась на вокзал.

– Значит, косметичку взяла? – спросила я, как будто это был самый важный вопрос в этой ситуации. – А записку? Когда ты написала мне записку?

– Ну разве непонятно, когда вернулась туда через три дня! Подожди, я расскажу по порядку. Я бросилась в метро, поехала к Монпарнассу, на вокзал. Только через десять минут мне позвонили на мобильный. Другой незнакомый мужской голос спросил, почему я не послушалась и унесла документы со стола Эрика. Я попробовала притвориться, что ничего не знаю, но он сказал: «Бесполезно отрицать. Он не мог уйти далеко от документа. Странно только, что вы ещё в себе». Так и сказал – «в себе». И тут я вспомнила, что Эрик собирался получить крупную сумму за эти бумажки, и решила попытать счастья сама – всё равно ему такие деньги пока не пригодятся. И сказала, что могу вернуть документы за вознаграждение. Мужчина на секунду задумался, потом сказал: «Вам известно, что вы сейчас везёте?» Пришлось сказать, что нет. «У вас в руках абсолютное психическое оружие, лист бумаги с пока неизвестным нам содержанием, один взгляд на который полностью разрушает мыслительные способности человеческого мозга».

8

«Бывают в жизни положения, выпутаться из которых можно только с помощью изрядной доли безрассудства».

Ф. де Ларошфуко

– Что-о-о-о? – завопила я – этого я никак не ожидала. Конечно, менее подходящего места, чтобы кричать, и вообразить трудно. Несколько человек из тех, что сидели на скамьях, с ужасом обернулись, туристы радостно сделали несколько снимков странной прихожанки, то есть меня. Пришлось быстро принять смиренный вид и опустить глаза.

Брижит тоже склонила голову и зашипела.

– Ты что? С ума сошла? – Посидев немного в смиренном молчании, мы продолжили беседу шёпотом.

– Он что, радиоактивный? Как может бумажка свести с ума?

– Не знаю, ты же понимаешь, что после этого я не могла в неё заглянуть. Я спросила, кто мне звонит, мужчина ответил, что это не имеет значения, что они из французских спецслужб и теперь мне следует осторожно, не заглядывая внутрь конверта и не сообщая никому о происходящем, приехать к себе домой и передать им документы.

Я согласилась сейчас же приехать – меня тоже ошеломило то, что он сказал. Я уже пересела на поезд в обратном направлении, как вдруг подумала – ведь теперь, если я сунусь к ним, меня уже никогда не оставят в покое – меня поместят в какую-нибудь секретную тюрьму для тех, кто встал на пути у органов безопасности, или начнут проводить надо мной опыты, или штраф какой выпишут, или ещё что-нибудь. И поняла, что мне ни в коем случае нельзя возвращаться. И ещё подумала – раз они так легко вычислили мой номер, надо бы избавиться на всякий случай от мобильника. Я собралась выбросить его на следующей станции, но тут позвонила ты.

Я сразу вспомнила тот странный разговор с Брижит, когда она пыталась убедить меня, что находится у родителей.

– Я поняла, что нужно вести себя как ни в чём не бывало и не привлекать внимания. Ну, в общем, я поговорила с тобой, выключила телефон, оставила в поезде, а сама поехала в район Оперы искать какой-нибудь маленький дешёвый отельчик. Нашла, сняла там номер, положила конверт в сейф и вернулась в Прентан.

– Ты вернулась, чтобы купить себе шмотки? – На такое даже я не была способна. – Брижит, это невероятно. За тобой охотились спецслужбы, а ты в это время копалась на распродаже?

Брижит возмутилась:

– Интересно, а чем бы я помогла делу, если бы не пошла в Прентан? Кому это мешало, я тебя спрашиваю??

Удивительно. Мне даже пришло в голову на секунду, что Брижит видела этот проклятый листок и сошла-таки с ума, хотя, если поразмыслить, и правда – кому мешал её безобидный шоппинг? Да и потом, что может быть лучше для женщины, чья семейная жизнь вдруг оказалась так жестоко разрушена, чем провести несколько спокойных часов в окружении красивой одежды и обуви, чьё терапевтическое влияние на женский организм невозможно переоценить?

– Я вернулась в отель, начала размышлять и поняла, что теперь мне просто необходимо связаться с кем-то из своих, лучше всего с тобой. А ещё я подумала почему-то, что вряд ли спецслужбы проведут в моей квартире больше двух-трёх дней, ну, разве что оставят какого-нибудь дежурного, которого я сразу смогу обнаружить, поэтому спустя три дня я пришла, забрала кое-что из своих вещей и написала тебе записку. Потом стала искать босоножки, и записка куда-то делась. Пришлось написать вторую. Получается, что отправила я её по неправильному адресу. А ты, значит, нашла ту, первую…

В этот момент моё внимание привлекло нечто, нарушившее спокойную гармонию полумрака базилики. К нам решительно приближались двое мужчин в тёмных очках и строгих деловых костюмах. И в ботинках, начищенных до зеркального блеска.

Возможно, сыграло свою роль то, что наговорила Брижит, а может, то, что они и не думали скрывать свои намерения, но я сразу поняла, что пришли эти ботинки за нами. Видимо, в моих глазах отразился ужас, потому что лицо Брижит, обращённое ко мне, на секунду застыло, а потом она, не оборачиваясь, достала из-под скамьи свою сумку, не торопясь вытащила из неё зеркальце, помаду и белый конверт, который положила к себе на колени. Затем медленно, внимательно, не обращая внимания ни на меня, ни на подходящих к ней мужчин, стала красить губы. Я смотрела на неё, не в силах отвести глаз, и вдруг поняла, что и незнакомцы в костюмах в некоторой степени заворожены, слишком уж самозабвенно Брижит отдалась процессу, слишком уж неподходящим было место для того, чтобы поправлять макияж. Потом она вздохнула, закрыла зеркальце, убрала его и помаду в сумку, а сумку поставила к себе на колени, прямо на белый конверт.

– Мадам, – обратился к Брижит один из подошедших, снимая очки.

– Чем могу помочь? – очаровательно улыбнулась Брижит. Я вся внутренне напряглась, но подруга была на удивление беззаботна.

– Я попрошу вас проследовать за нами. И вас, – обратился он ко мне. На меня смотрели холодные серые глаза – такие, знаете, профессиональные глаза, не как у других мужчин. С такими бесполезно кокетничать, или пускать в них, в глаза, пыль – ну, вы понимаете.

На страницу:
2 из 3