Полная версия
Парадокс Гретхен
– Так, может, на заочный переведешься? А? Поговори с ребятами…
– Ой, да все это полумеры, Маргошка, нестоящий компромисс! Не хочу я там учиться, неинтересно мне это. И не нужно.
– Зато маме твоей нужно! Ты представляешь, что вообще с ней будет, когда она узнает? И еще, ты говорил: этот дядька, муж ее подруги, заплатил за тебя… Выходит, ты круговой должник, Пашка!
– А я просил за меня платить? А меня кто-нибудь спрашивал, хочу я там учиться или нет?
– Паш, ну они же тебя любят… Они же как лучше хотели…
– А человек, Маргошка, сам знает, что для него лучше, и неважно, какого возраста этот человек и как к нему относятся его родители. Самое ценное для любого – свобода выбора, понимаешь?
– Да я-то понимаю… – вздохнула девушка и заговорила о том, что сильно обидело Татьяну. – Насколько мне известно, родители мои из-за этой самой свободы пресловутой всю жизнь друг другу испортили. Отец мой тоже все про свободу талдычил, а потом вообще свалил. И вроде любили друг друга безумно, а, выходит, все зря. Так общего языка и не нашли…
«Вот поганка какая, а?!.. – возмутилась про себя Татьяна, покраснев так, будто ее пристыдили. – Зачем с каждым встречным-поперечным родительский развод-то обсуждать? Тем более с этим мальчишкой-сопляком… Да еще и ночевала у него этой ночью… А мне сказала – к подруге пошла!»
Татьяна, конечно же, давно знала, что отношения ее дочери с этим странноватым пареньком далеко не платонические, но все же… Да и не нравился ей этот мальчишка совсем: непростой какой-то, необщительный, в смысле. И взгляд у него всегда отвлеченный, будто сам в себя смотрит или думает о чем-то исключительно своем, а разговор поддерживает так, приличия ради, механически произнося, словно под фонограмму, знакомые слова. А теперь, смотри-ка, еще и про свободу толковать начал! Нет-нет, надо в срочном порядке его от Ритки отвадить, не нужна ее дочери подобная история в жизни. Знает Татьяна, чем это вольнолюбие заканчивается. Далеко с ним не уедешь. Нет, еще чего не хватало: сопляк совсем, а туда же – свобода выбора…
Задумавшись, она еле успела отпрыгнуть от отворившейся неожиданно двери и сделать вид, будто очень внимательно, очень сосредоточенно роется в ящике (будто специально для нее открытом, к счастью, в тот момент) стоящей в прихожей тумбочки. Перебирая суетливо старые квитанции и стараясь придать голосу нотки острой озабоченности, спросила на одном дыхании:
– Ритуль, вся обыскалась, а где счет за междугородку за прошлый месяц? Ты не видела, случаем?
– Видела. Вот он.
Рита спокойно протянула руку и, не поворачивая головы, достала нужную квитанцию с полочки, куда по сложившейся годами традиции автоматически складывались все счета, и протянула ее матери, понимающе и грустно улыбнувшись при этом. Затем, обернувшись к стоящему на пороге ее комнаты Павлику, так же ровно спросила:
– Вы опять сегодня до ночи репетировать будете?
– Не знаю, Марго. Конкурс уже через две недели, готовиться бы надо серьезно…
– Кому готовиться-то?!.. Эти козлы твои институтские сели тебе на шею и сидят. Одно только название, что группа – слова твои, музыка твоя, вокал твой!.. На конкурс они с тобой собрались, смотрите-ка! Кругом все сплошные юные дарования! На чужом горбу проехаться…
– Ладно, не ворчи. Я позвоню. Жди. Сама не звони – отвлекать будешь. Ну все, пока…
«Надо же, разговаривают так, будто меня здесь и нет! – сердито подумала Татьяна, уходя на кухню. – Совсем уже обнаглели! Ну, погоди, дочь, устрою я тебе сейчас семейно-гражданскую разборку…»
В сердцах она почти кинула чайник на загоревшуюся веселыми синими язычками газовую конфорку, со звоном начала доставать с полки чашки.
– Ритка, иди с матерью чаю попей! – крикнула в глубину квартиры Татьяна, как только за Павликом захлопнулась входная дверь. – Удели своей недостойной матери хотя бы пять минут внимания! Она по тебе уже соскучиться успела, пока ты по чужим квартирам с мужиками шлялась!
– Ну чего ты орешь, как злая кондукторша? – нарисовалась в кухонном проеме улыбающаяся как ни в чем не бывало Ритка. – И чего это тебе в голову вдруг взбрело подслушивать? А? Вроде раньше такое безобразие за тобой не замечалось…
Ритка никогда не знала точно, любит ли она так уж безумно свою мать. Вот спроси ее – и не скажет. Зато знала совершенно точно, что может разругаться с ней всласть, а потом так же всласть и помириться. Да и ругань их всегда была какой-то игрушечной, ненастоящей. Они могли наорать друг на друга страшно и обозвать друг друга просто бог знает как, но бранные эти слова будто отскакивали от них, как горох, не задевая и не раня, будто играли мать с дочерью в некую завлекательную игру или упражнялись в театральном действе, подзадоривая одна другую яростными, натуральными крикливыми репликами. И, глядя на них посторонним, искушенным глазом, могло показаться, что где-то там, в темном зале, сидит невидимый талантливый режиссер и одобрительно кивает им седой и умной головой: верю, мол, вам, девочки, верю… Давайте-давайте, молодцы, девочки…
– Ну, один-то раз в жизни можно и подслушать, чего уж… – махнула Татьяна в Риткину сторону широким жестом. – Зато сразу столько нового о себе узнала!
– Это ты про свой развод, что ли?
– Ритка, ну на фига это с каждым встречным-поперечным обсуждать, скажи? Да и развода еще никакого у нас не было. Просто отец твой с ума сходит. Не нравится ему, когда правду говорят.
– Какую такую правду, мам? Сдалась ему сто лет твоя правда! У него своя есть. Вот он ее и отстаивает. А Пашка, между прочим, никакой не встречный-поперечный, он мой друг!
– Да?.. Друг?.. С друзьями не спят, Ритка, с ними дружат. Ты не знала разве?
– Ой, да ладно! Еще начни меня ранней беременностью пугать! Не опускайся до ханжества, а то уважать перестану, поняла?
– Нет, Ритка, беременностью пугать не стану. Вы сейчас в этом деле грамотные, сами кого хошь испугаете. Я тебе другое скажу – он мне в принципе не нравится, Пашка твой…
– Хм… Вообще-то он и не обязан тебе нравиться… Ну ладно, валяй, выкладывай свое материнское мнение. Какой там принцип у тебя объявился, влияющий на симпатию?
– Слушай, а он что, институт решил бросить?
– Ты и это даже успела услышать? Ничего себе… Чтоб в первый и последний раз подслушивала, поняла? А то, не дай бог, понравится еще!
– Да ладно… – нетерпеливо махнула рукой Татьяна. – Не учи мать жить. Умная какая…
– Да, с институтом Пашка круто поступил, конечно. На этот факультет конкурс всегда огромный, и даже за деньги только каждого пятого берут. А он взял и сам притащил в деканат заявление: прошу, мол, меня отчислить по собственному и глубоко мною осознанному желанию. Представляешь? Решил, что ему не нужно то, чем он никогда в жизни заниматься не будет.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
