Царь последний. Русская история

Во Владивостоке находился отряд крейсеров эскадры Тихого океана в составе броненосных крейсеров «Россия», «Громобой», «Рюрик», бронепалубного «Богатырь», вспомогательного крейсера «Лена». Также во Владивостоке находились номерные миноносцы: №201, №202, №203, №204, №205, №206, №208, №209, №210, №211.

Бронепалубный крейсер 1-го ранга «Варяг» и канонерская лодка «Кореец» находились в нейтральном корейском порту Чемульпо в распоряжении российского посольства в Сеуле.

Командующим Тихоокеанской эскадрой был назначен адмирал Степан Осипович Макаров, один из лучших русских моряков, пользовавшийся огромной популярностью на флоте. Макаров с началом войны тотчас же выехал на Дальний Восток, и уже 24 февраля (8 марта) 1904 года был в Порт-Артуре.

Основным театром военных действий являлось Жёлтое море, в котором японский Соединённый флот под командованием адмирала маркиза Того Хэйхатиро блокировал русскую эскадру в Порт-Артуре.

В Японском море, Владивостокскому отряду крейсеров противостояла 3-я японская эскадра, задачей которой было противодействие рейдерским атакам русских крейсеров на японских коммуникациях.

Сухопутные войска

Русская армия. Главнокомандующим манчжурской армией в самом начале войны был назначен военный министр генерал-адъютант Алексей Николаевич Куропаткин (1848—1925). Его назначение соответствовало настроению общества, поскольку Куропаткина ещё помнили, как начальника штаба у Скобелева. Однако он был человек осторожный и не слишком решительный, а потому слабо подходил на первые роли.

Расчитав потребное количество войск и провозоспособность железнодорожной линии, учитывая неизбежность огромного перевеса японцев за весь первый период войны, Куропаткин внутренне склонялся к «тактике Кутузова в войне против французов в 1812 году», то есть к наращиванию силы армии за счёт постепенного отступления вглубь Манчжурии, до Харбина, если не дальше. Он писал Николаю II: «Мы должны осуществлять наступательные действия только тогда, когда будем достаточно сильны для наступления, когда у нас будут все необходимые припасы для непрерывного наступления в течение длительного промежутка времени».

Генерал Фёдор Петрович Рерберг, член Военно-исторической комиссии по описанию Русско-японской войны, в своих записках, анализирует план Куропаткина и подвергает его резкой критике:

«Сам Куропаткин, начитавшись акафистов по своему адресу о своих подвигах и талантах, несомненно, возомнил о себе, больше, чем следовало… При этом он подал Государю план кампании, который самолично составил в несколько дней. Этот документ, представлявший собою около пяти страниц голословной болтовни – заканчивался фразою: «Таким образом, план войны с Японией представляется весьма простым:

(1) Борьба флотов за господство в море.

(2) Высадка японских войск на материк.

(3) Борьба наших войск с японской армией на материке.

(4) Разгром японцев на суше, изгнание их из Маньчжурии и Кореи; деблокада Порт-Артура.

(5) Формирование нашей десантной армии.

(6) Высадка наших войск на материк Японии.

(7) Борьба с территориальными войсками и подавление народного восстания.

(8) Овладение обеими столицами и особою Императора.

Этот план, сам по себе, уже доказывает, что в лице его составителя мы встречаем человека весьма низкого воспитания, а, кроме того, в торопливом составлении плана – забывшего о логике: Если возможны пункты 1 и 2, то это доказывает, что составитель плана допускает совершенный вывод из строя, на все время операций, всего нашего дальневосточного флота, благодаря чему японцы являются полными хозяевами в море. При полном господстве на море японского флота, – выполнение пункта 4-го плана почти немыслимо. При подобных условиях и, не внося в план прибытия нашего Балтийского флота, уничтожающего без остатка японский флот, составитель плана, каким-то непонятным образом, переносит всю нашу Маньчжурскую армию на материк Японии! Борьба на материке только с территориальными войсками (не с полевыми) доказывает, что согласно предположения Куропаткина, ни один солдат японских полевых войск не спасся: все они или полегли в Маньчжурии, или – взяты в плен. Не плох и последний пункт: почему Куропаткин предполагал, что японский император будет сидеть смирно и так легко сдастся в плен?… Надо заметить, что к началу войны с Японией никакого мобилизационного плана Куропаткиным подготовлено не было… Хоть каких-либо соображений о сосредоточении войск на Дальнем Востоке и о формировании армий, об усилении Порт-Артура, о назначении ему орудий и снарядов, о производстве съёмок местности к северу от Ляояна, о заказе для Дальнего Востока горной артиллерии и обозов, и тому подобное составлено не было, если не считать довольно странного решения вопроса, выразившегося в заблаговременной отправке на Дальний Восток по одной бригаде, от X и XVII армейских корпусов. Больше того: когда в 1903 году Куропаткину был подан доклад по Главному Штабу, – о производстве инструментальных съёмок в Маньчжурии к северу от параллели Ляояна, – Куропаткин отказал в ассигновании на это необходимых кредитов, написав в собственноручной резолюции на докладе по Главному Штабу, что карт местности к северу от Ляояна нам не потребуется. Как понимать эту резолюцию в связи с его общей идеей операций против Японцев: не по примеру ли наших действий в 1812 году, то есть с постоянным отступлением до параллели Харбина?»82

А. Н. Куропаткин

Общее руководство военными действиями оставалось за наместником Дальнего Востока, адмиралом Алексеевым. В случае разногласий между высшими инстанциями, решающий арбитраж принадлежал царю. В отношении флота двоевластие почти не проявилось; но между Куропаткиным и Алексеевым не замедлило возникнуть разногласие, так как наместник стоял за иной, более активный, более рискованный образ действий, нежели командующий армией.

Армейская система Российской империи была удивительно инертна и инфантильна даже в самых очевидных, казалось бы, проблемах, не требующих для своего разрешения кропотливых исследований. Вот только один, но по-своему яркий пример. На рубеже ХХ века все европейские армии переоделись в мундиры и гимнастёрки защитного цвета. Япония и здесь забежала вперёд, поскольку переодела, вняв германским советам, своих солдат в полевое обмундирование цвета «тёмный хаки». Россия же упорно сохраняла «национальную» традицию: русские солдаты щеголяли в белых гимнастёрках, которые издалека смотрелись как удобнейшие мишени для неприятельских стрелков. И сколько из-за этого просчёта дополнительных потерь убитыми и раненными понесла русская армия в разыгравшейся войне, никто не считал.

Видный военачальник, генерал Антон Иванович Деникин в своих мемуарах так описывал быт русских солдат накануне Русско-японской войны: «Сообразно распределению населения России, состав русской армии был такой: 80% крестьян, 10% рабочих и 10% прочих классов. Следовательно, армия, по существу, была крестьянской. Благодаря освобождению от воинской повинности многих инородческих племён, неравномерному уклонению от призыва и другим причинам главная тяжесть набора ложилась на чисто русское население. Разнородные по национальностям элементы легко уживались в казарменном быту. Терпимость к иноплеменным и иноверным свойственна русскому человеку более, нежели другим… Солдат наш жил в обстановке суровой и бедной. В то время, о котором я говорю, в казарме вдоль стен стояли деревянные нары, иногда отдельные топчаны. На них – соломенные тюфяки и такие же подушки, без наволочек, больше ничего. Покрывались солдаты шинелями – грязными после учения, мокрыми после дождя. Одеяла были мечтой наших ротных командиров, но казенного отпуска на них не было. Покупались поэтому одеяла или за счет полковой экономии, или путём добровольных вычетов при получении солдатами денежных писем из дому. Только в 1905 году введено было снабжение войск постельным бельем и одеялами. Обмундирование старой русской армии обладало одним крупным недостатком: оно было одинаковым для всех широт – для Архангельска и для Крыма. При этом до японской войны никаких ассигнований на тёплые вещи не полагалось, и тонкая шинелишка покрывала солдата одинаково и летом и в морозы. Чтобы выйти из положения, части старались, насколько позволяла их экономия, заводить в пехоте – суконные куртки из изношенных шинелей, в кавалерии, которая была побогаче (фуражная экономия) – полушубки. Пища солдата отличалась необыкновенной скромностью. Типичное суточное меню: утром – чай с чёрным хлебом; в обед – борщ или суп с фунтом мяса или рыбы (после 1905 года – 3/4 фунта) и каша; на ужин – жидкая кашица, заправленная салом. По числу калорий и по вкусу пища была вполне удовлетворительна и, во всяком случае, питательнее, чем та, которую крестьянская масса имела дома. Злоупотреблений на этой почве почти не бывало. Солдатский желудок был предметом особой заботливости начальников всех степеней. «Проба» солдатской пищи была традиционным обрядом, выполнявшимся самым высоким начальником, не исключая государя, при посещении казарм в часы обеда или ужина. До 60-х годов прошлого столетия, то есть до великих реформ императора Александра II, телесные наказания и рукоприкладство, как и во всех европейских армиях, являлись основным началом воспитания войск. Тогда физическое воздействие распространено было широко в народном быту, в школах, в семьях. С 60-х же годов и только до первой революции телесное наказание допускалось лишь в отношении солдат, состоявших по приговору суда в «разряде штрафованных».83

В начале ХХ века Российская империя обладала крупнейшей сухопутной армией в мире. Её армия мирного времени составляла около 1 020 000 солдат и 60 000 казаков.84 Вместе с тем, численность вооружённых сил России на Дальнем Востоке в составе Приамурского военного округа и войск Квантунской области располагала крайне незначительными силами, разбросанными на огромной территории. Они состояли из I и II Сибирских армейских корпусов, 8-ми Восточно-Сибирских стрелковых бригад, с началом войны развернутых в дивизии, 68 батальонов пехоты, 35 эскадронов и сотен кавалерии, всего около 100 тысяч человек. Гарнизон Порт-Артура составлял около 20 тысяч человек. К началу войны Транссиб уже действовал, но пропускная способность его составляла лишь 3—4 пары воинских эшелонов в сутки (через Байкал поезда перевозились на паромах). Строительство кругобайкальской железной дороги ещё только заканчивалось. На Китайскую восточную железную дорогу было истрачено много денег, но эта дорога, начавшая строиться в 1897 году, к 1904 году обладала мощностью не свыше семи-восьми тяжёлых пар поездов в сутки. Эта мощность особенно недостаточной являлась для участка Харбин – Порт-Артур; по этому участку должны были следовать в действующую армию все пополнения и все снабжение.

Незадолго до русско-японской войны в начале XX века были изданы: «Устав строевой пехотной службы» 1900 года, «Наставление для действия пехоты в бою», «Особые указания для движения и боя ночью», «Наставление для обучения стрельбе», «Наставление к стрельбе из 3-х линейных полевых и крепостных пулемётов Максима 1902 года», «Устав полевой службы» и «Наставление для действия в бою отрядов из всех родов оружия».

Японская армия. По расчётам военной разведки, Япония в момент мобилизации могла выставить армию в 375 тысяч человек и 1140 орудий. Но эти расчёты оказались не совсем верны, поскольку фактически Японская армия после мобилизации насчитывала около 442 тысяч человек.85

Возможности Японии высадить войска на материке зависели от контроля Корейского пролива и южной части Жёлтого моря. Япония обладала достаточным транспортным флотом, чтобы одновременно перевозить две дивизии со всем необходимым оборудованием, а от портов Японии до Кореи было меньше суток пути.

Стоит также обратить внимание на следующие факторы. В Японии тогда наблюдалась полная гармония между решением завоевать себе положение великой державы с решающим голосом в тихоокеанских проблемах, утвердиться в Корее, а также вытеснить Россию из Южной Манчжурии, лишив русскую эскадру опорных пунктов, при помощи которых она могла бы оспаривать у японцев господство на море. Большим семейным праздником в Японии являлось отправление одного из членов семьи в армию; в противоположность пораженческим тенденциям, развивавшимся в России. В Японии всё население приветствовало при каждом случае военных и поддерживало культ павших в бою. Всё это представляло прекрасные предпосылки для создания хорошей, боеспособной армии. В строительстве её японцы отдали решительное предпочтение качеству над количеством.

Основой воспитания офицерского состава служил кодекс самурайской морали – «Бусидо». Этот кодекс должен был воспитать: верность командиру, честность, справедливость, мужество. За правду и честь воин должен был идти до конца и отдать без промедления свою жизнь, если потребуется.

Японские солдаты у 11-дюймовой гаубицы Круппа

При общей численности населения в 45 миллионов человек японцы содержали в мирное время 150-тысячную армию. Зато в армию выбирались наиболее крепкие, здоровые люди, и армия была хорошо обмундирована и снаряжена; каждый солдат в течение 3-летнего срока действительной службы получал основательную индивидуальную подготовку. Стремление к высокому качеству видно из того, что мирный состав армии не разбрасывался по большому количеству частей. В армии имелось всего 13 дивизий, но роты содержались в мирное время в составе 136 человек, и при мобилизации в роте 60% состава составляли кадровые солдаты. Высшей тактической единицей в японской армии являлась дивизия, которая состояла из двух пехотных бригад двухполкового состава, полка конницы и артполка в составе 36 орудий (из них половина горных). Полк состоял из трёх батальонов.

В основном военная система Японии была заимствована у Германии. На год раньше, чем в России, в 1873 году японцы установили у себя общую воинскую повинность. Успешному осуществлению воинской повинности весьма содействовала установленная в Японии в 1891 году общая школьная повинность. Продолжительность действительной службы была 3 года, состояния в резерве – 4 года, не попавшие на действительную службу, но годные по здоровью, зачислялись в рекрутский запас.

Японская армия была воспитана в духе огневой тактики. Особое внимание уделялось одиночной подготовке бойца. В разумных пределах применялась муштра. Японские начальники чрезвычайно последовательно стремились применять культивируемые школой Мольтке оперативные воззрения. Боевая подготовка войск проводилась в наступательном духе. В ведении наступательных военных действий японцы стремились к глубоким охватам сил противника. Создавать более широкий оперативный фронт и действовать по внешним операционным линиям с целью окружения противника. При этом всё время угрожать ему обходами и охватами, добиваясь победы на флангах, Таковы были оперативно-стратегические взгляды японского командования, культивируемые немецкими инструкторами и наставниками.

Учителем японского генерального штаба являлся прусский майор Якоб Meккель (1842—1905), который внёс многочисленные предложения, которые были впоследствии приняты. Из его идей стоит отметить – реорганизацию структуры командования армией, разбиение её на дивизии и полки, повышение мобильности, отлаженную логистику армии и структуру транспортировки, соединение основных военных баз железными дорогами, выделение артиллерийских и инженерных полков в отдельные командные единицы, улучшение системы всеобщей воинской обязанности. Ему также приписывают применение военной теории Карла Клаузевица к процессу улучшения тактик. Обучая высших чинов японских офицеров тактике, стратегии и организации, Меккель смог вытеснить предшествующее влияние французских советников.

Стрелковое оружие и артиллерия. Обе армии перед войной закончили перевооружение новым стрелковым оружием.

Русская армия получила винтовку Мосина образца 1891 года, калибр: 7,62 мм (3 линии), а японская – винтовку «Арисака» Тип 30 и Тип 38, калибр: 6,5 мм. Кроме того, на вооружении японцев оставались ещё ружья устарелой системы Мурата. Что касается винтовки Арисака, то она по сравнению с русской винтовкой была дальнобойнее, кучнее, легче и короче, что значительно облегчало её использование более низкорослыми японскими солдатами. Расположение рукоятки на задней части затвора позволяло перезаряжать винтовку, не отпуская её от плеча и не теряя из виду цель. Скрытый внутри ложи магазин был защищён от ударов и деформации. Арисака была удобнее в эксплуатации, в частности в перезарядке, но уступала русской винтовке по надёжности.

Русская винтовка отличалась простотой устройства, имела высокую прочность, была чрезвычайно живучей, надёжной и безотказной в боевых условиях. Несмотря на хорошие баллистические качества, все достоинства, присущие винтовкам Арисака, сводились на нет капризным и ненадёжным механизмом запирания, поскольку он давал частые отказы при малейшем загрязнении или запылении затвора. Ещё одним из преимуществ русской винтовки перед японской была большая, в силу калибра, убойная сила на малых дистанциях. Это преимущество компенсировало многие недостатки, тем более что и недостаток в размерах в ходе частых штыковых боёв обернулся достоинством, поскольку более длинная и тяжёлая винтовка Мосина в большей мере позволяла реализовать статистическое преимущество русских в габаритах и физической силе. Не удивительно, что чаще всего русские превосходили японцев в штыковых боях.

Общий вид японской винтовки Арисака

Общий вид пехотной винтовки Мосина образца 1891 года

Русская 76,2-мм лёгкая полевая пушка образца 1900—1902 годов по дальнобойности и скорострельности превосходила японскую, однако она не имела гранат, которые были необходимы для разрушения глинобитных фанз, кумирен и заборов, служивших японцам укрытием. В то время как дальнобойность русской пушки равнялись 6—7 км, дальность боя японской артиллерии не превышала 4,5 км. В отношении скорострельности русская пушка превосходила японскую вдвое. Помимо новой пушки русская артиллерия имела старые пушки образца 1892—1895 годов и даже образца 1877 года, хорошо действовавшие против глинобитных построек.86

Горной артиллерии в начале войны русская армия в Манчжурии не имела. Только непосредственно перед войной Обуховскому заводу был дан заказ на изготовление горных орудий. Ещё хуже обстояло дело с тяжёлой артиллерией: устаревшая 6-дюймовая мортира образца 1887 года с ничтожной дальнобойностью и скорострельностью, легко ломавшаяся, оказалась лишь обузой для армии. Эта мортира являлась единственной представительницей навесного огня в русской армии.

Русская армия была бедна пулемётами. В начале войны она имела только 8—12 пулемётов системы «Максим». Впоследствии их количество увеличилось и к Мукденскому сражению достигло 56.

Русская 76,2-мм полевая пушка образца 1902 года

В основе артиллерийского парка японской армии были 75-мм полевая пушка образца 1898 года системы Арисака и 75-мм горная пушка образца 1898 года. Обе пушки имели стволы с цапфами и жёсткие лафеты. Щитов не было. Частичное гашение отката пушки при стрельбе производилось с помощью башмаков, которые подкладывали под колеса. Горную пушку можно было разобрать на четыре части. Снаряды у пушек были одинаковые. Стальная граната весила 6,1 кг и имела длину 4,5 калибра. Шрапнельный снаряд весил также, но был короче – 3,5 калибра. Максимальная дальность стрельбы составляла у полевой пушки – 7,8 км, у горной – 4,3 км. По горным пушкам русская армия уступала японской армии в несколько раз.

Кроме того, уже в ходе войны Япония заказала 400 полевых 75-мм пушек Круппа. Также немцы поставили 2 тысячи болванок для таких пушек. Из них в арсенале города Осака было изготовлено 300 пушек. В дальнейшем эту пушку модернизировали, и она получила название система Арисака образца 1905 года (тип 38). Японцы в ходе войны также заказали у немцев несколько десятков 12- и 15-см (120- и 150-мм) гаубиц Круппа. Крепостная и осадная артиллерия имела крупповские пушки крупных калибров, вплоть до 280-мм орудий. Собственная военная промышленность Японской империи находилась в стадии становления, поэтому японцы ввозили орудия с заводов Круппа и Шнейдера.

Таким образом, вооружение японской и русской пехоты было почти равноценным. Пулемёты у обеих сторон имелись ещё в небольшом числе. Японская полевая артиллерия сильно уступала русской в дальности и скорострельности; к тому же 40% японских батарей имели на вооружении очень подвижный, но слабый по огню образец горного орудия. Зато японцы, ученики немцев, имели небольшое число крупповских гаубиц, сохранили гранату для полевого орудия и компенсировали недостаточную дальнобойность своих батарей энергичным массовым введением их в бой. При этом японские артиллеристы умели выбирать хорошо маскированные позиции.

Начало войны

Незадолго до объявления войны получивший приказ начать военные действия командующий Объединённым флотом Японии адмирал Того 23 января 1904 года решил двинуть главные силы эскадры к Порт-Артуру. Для атаки стоявших в корейском порту Чемульпо русского крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец», а также для обеспечения высадки японских войск у Чемульпо выделен был отряд адмирала Уриу – 6 крейсеров и 4 миноносца с десантом на 3 кораблях.

24 января японская эскадра адмирала Того вышла из порта Сасебо в море. В её состав вошли: 6 эскадренных броненосцев под командой адмирала Нашива; 5 броненосных крейсеров под командой адмирала Мизу; 4 бронепалубных крейсера под начальством адмирала Дева и 18 миноносцев. Кроме того, транспортные суда с 6000 десанта конвоировались эскадрой адмирала Уриу.

26 января в Порт-Артур зашёл английский пароход с японским консулом из Чифу. На этом пароходе в этот же день уехали в Японию все проживающие в Порт-Артуре японцы, от которых Того получил самые точные сведения о русской эскадре, стоявшей на внешнем рейде без достаточных мер охранения. Многие корабли грузили уголь и были ярко освещены. Для разведки в море русские выслали только два миноносца.

Адмирал Того, оставив Уриу прикрывать десант в Чемульпо, со всей остальной эскадрой направился к Порт-Артуру. Где в ночь на 27 января (9 февраля) 1904 года японские миноносцы провели торпедную атаку русских кораблей, стоявших на внешнем рейде Порт-Артура. В результате атаки были выведены из строя два лучших броненосца «Цесаревич» и «Ретвизан» и бронепалубный крейсер «Паллада». Следующие две атаки японцев были отбиты огнём русской эскадры.

В тот же день царский наместник на Дальнем Востоке адмирал Алексеев, которого ночное нападение японского флота поразило не меньше, чем самих жителей Порт-Артура, издал одновременно сразу несколько приказов по войскам армии и флоту, находившихся в его прямом подчинении. Наместник одним из приказов объявил в Порт-Артуре военное положение. В другом, приказе говорилось:

«Доблестные войска и флот высочайше мне доверенные!

В настоящую минуту, когда взоры обожаемого нашего царя, всей России и даже всего света обращены к нам, мы должны помнить, что на нас лежит святая обязанность постоять за Царя и Родину. Россия велика и могущественна, и если наш враг силён, то это должно дать нам только новые силы и мощь на борьбу с ним.

Велик дух русского солдата и матроса. Немало славных имен знает наша армия и флот, имён, которые должны послужить нам примером в настоящую великую минуту. Господь Бог земли Русской всегда стоял за правое дело. Он постоит за него и теперь. Соединимся же воедино для дальнейшей борьбы. Да сохранит каждый из вас спокойствие духа, чтобы наилучшим образом исполнить свой долг, и, надеясь на помощь Всевышнего, каждый делайте свое дело, помня, что за Богом молитва, за царём служба не пропадёт.

Да здравствует Государь Император, да здравствует Россия! С нами Бог. Ура! Наместник, генерал-адъютант Алексеев».

27 января 1904 года, был обнародован и Высочайший манифест Николая II с официальным объявлением о начале русско-японской войны, который гласил:

«В заботах о сохранении дорогого сердцу Нашему мира Нами были приложены все усилия для упрочения спокойствия на Дальнем Востоке. В сих миролюбивых целях Мы изъявили согласие на предложенный японским правительством пересмотр существовавших между обеими империями соглашений по корейским делам. Возбуждённые по сему предмету переговоры не были, однако, приведены к окончанию, и Япония, не выждав даже получения последних ответных предложений правительства Нашего, известила о прекращении переговоров и разрыве дипломатических отношений с Россией. Не преуведомив об этом, что перерыв таковых сношений знаменует собой открытие военных действий, японское правительство отдало приказ своим миноносцам внезапно атаковать Нашу эскадру, стоявшую на внешнем рейде Порт-Артура. По получении о сём донесения Наместника Нашего на Дальнем Востоке, Мы тотчас же повелели вооруженной силой ответить на вызов Японии. Объявляя о таковом решении Нашем, Мы с непоколебимой верой в помощь Всевышнего и в твердом уповании на единодушную готовность всех верных Наших подданных встать вместе с Нами на защиту Отечества, призываем благословление Божие на доблестные Наши войска армии и флота».