Большая зона. Книга 2. Ироническая проза

У открытой двери остановилась Валентина, быстро оценила ситуацию и шагнула к столу. Она вытащила из лифа купюру достоинством сто песо (сто долларов по курсу!) положила на стол и прочувственно, с достоинством филантропа-благодетеля, спасающего голодных деток, изрекла:

– Возьми, Володя! (на «ты»! ), Выпей за мое здоровье!, и неспешно удалилась…

У Первого в глазах застыл ужас… Во-первых, – раскрыла, сволочь… А, во-вторых, валюта! Её на судне ещё не выдавали!

Нашелся Касаткин: «Валентина, вернись и забери свои деньги!» – крикнул он вослед удаляющейся благодетельнице.

– Ни в коем случае!, – очнулся Первый. – Не отдавай ей валюту! Я обязан провести расследование, ГДЕ она взяла такие деньги! – возопил Первый.

У него мгновенно промелькнула в глазах картина: в Балтийском райкоме партии, на Понарте, он кладёт на стол свой партийный билет под осуждающие взгляды партийных бонз… Весь ареопаг голосует «единогласно»… А это означает – «волчий» билет на всю, оставшуюся жизнь! И кто-то ещё завидует первым помощникам, мол, – за так получают большие деньги! Да это «кан-кан» на острие ножа, а не жизнь! Он, с гадливостью, вспомнил, как сам голосовал за исключение своих коллег, с которыми не раз братался за бутылкой… Феликса Устинова, помполита с либертоса «Совгавань» исключили по навету брошенной жены, якобы за неуплату алиментов. А она сама же просила: подавать не буду, приноси сам. Ведь с каждого рейса он нес еще и подарки. Никаких расписок, конечно, не требовал. Дали год тюрьмы. Юру Феденёва – за присланную в партком, подленькую, изподтишка сделанную фотографию, где ему, пьяненькому, во сне, на шортах, сзади, написали суриком: «Слава КПСС». Ну и Дмитрия Крылова – за бытовое пьянство… А пил он, как все, не более того! Правда, ежедневно и понемногу… И все они были и есть – очень хорошие люди. Потому и исключили. Не вписались в свору, были мягкими, демократичными…

– Владимир Никитович, ты, как тот старый еврей, который один на всю Одессу не умел рифмовать слово «где»…Где его жена брала деньги? А к Вале каждый вечер приезжает дорогая открытая машина, орут на весь порт по-русски: «Мальвина, иди сюда!» А откуда у нее кольца, серьги и монисто? Все это из одного места.

– Так может мы её отправим? – робко предложил первую, пришедшую на ум мысль Первый.

– Да она только рот раскроет: Первый насильно меня, неопытную девочку, принудил к половой связи и ты лишишься партбилета, работы и, возможно, – семьи! Половина экипажа тебя ненавидит из принципа, доброжелатели найдутся, подтвердят слова Валентины. Вспомни буфетчицу Светлану Муху. Сколько из-за неё пострадало капитанов и первых помощников! Так что, – играй в непонятки. До прихода в порт. И молись, чтобы она не отчебучила еще чего-нибудь – попал в самую точку размышлений Первого Касаткин.

А она-таки отчебучила!

Весь период выгрузки шли недостачи груза. Пять фальш-твиндеков дали недостачу по всем позициям, пять твиндеков – удвоили недостачу, а закончив выгрузку пяти трюмов, с ужасом обнаружили, что только жира недостаёт 176 бочек, а это около 2о тонн. Сыр, колбаса, коньяк, сливочное масло – все в недостаче!

Недостача закономерна и есть результат умысла кубинских стивидоров: на каждый строп в трюме они накатывают по два – три лишних места, сверх условленных, а пересчитывать на причале нашему тальману не дают, тут же увозят электрокарами на склад….

Второй помощник всё докладывал капитану, но тот ничего поделать не мог, кроме написания вежливых бумаг. Куба, Остров Свободы! Никаких коллизий быть не должно. То же самое подтвердил и капитан стоящего рядом черноморского сухогруза «Трансбалт»: у него недостача четырёхсот ящиков с электроникой из Японии.

– Ну, напишете вы Коммерческий акт о недостаче, его вместе с коносаментом перешлет Получатель в «Продинторг», а там всё спишут. С Кубой ссориться не будут, всё равно мы её содержим задарма. Так что, не волнуйтесь и всё подписывайте, не глядя, – посоветовал он.

Ага! Ему хорошо рассуждать по-государственному, он – Черноморское пароходство представляет! А мы – арендованное судно у Минрыбхоза. С нас штаны снимет родная База! Всю жизнь придётся работать на иск! Капитан пошутил Антону: закапываем всё золото в погребе, готовимся к конфискации всего недвижимого имущества…

И тут пришла Она! Судьба в лице Первым поруганной и всеми начальниками затюканной Мальвины, то бишь – Валентины Андрулайтис!

Она так тихонько проникла в открытую каюту Антона, что он, удручённый невесёлыми мыслями, даже не слышал, как к нему вошла эта самая порочная Судьба.

– Антон, я тебе пришла помочь. (С Антоном Валя тоже была на «ты», из каюты Антона некогда тоже раздавались крики «Ой, мамочка!) Вы завтра закрываете документы, Дрей сказал. он вам спишет недостачу, если ты сегодня организуешь маленький банкет. Ну, – вечеринку, что ли. Дрей возьмет с собой кого следует – моего жениха, например, – Марио Эрнандеса. Ты его знаешь, он – начальник всех портовых холодильников.

– А Дрей – это который – начальник погрузрайона порта Кубано де песко? – с безнадёгой поинересовался Антон..

– Ну ты же видел их, когда они, после посещения капитана, заходили ко мне в гости, – кокетливо напомнила Валентина.

– Да, я видел. И что?

– И – то! Я за Марио выхожу замуж! И он для меня взялся тебе помочь и списать недостачу, ты понял, наконец? Накрывай вечером стол!

– Спасибо за заботу, я подумаю… На слова Валентины о замужестве Антон не обратил внимания, голова шла кругом от свалившейся большой беды…

– Жду ответ через час, мне же еще надо их пригласить!

Капитану о такой затее говорить было нельзя, он – лицо строго официальное. Первому – тоже нельзя, он не стал бы благословлять пьянку на судне с иностранными гражданами, хоть это и кубинцы. Старпома Касаткина ввязывать в авантюры – просто непорядочно, он – честняк парень и шахеры-махеры терпеть не может. Оставалось идти к Маркони. Для этого хохла приколы – мёдом не корми!

А! Легко сказать – накрой «поляну»! А за какие шиши? Один пузырь «Бакарди» стоит двадцать песо, а это – двадцать долларов!

– У тебя есть «псы» или доллары? – сразу по-деловому врубился Гена, он принял затею, как должное, как нормальный ход. Такое и у нас дома проходит на «Ура!».

– У меня есть всего двадцать песо, на одну бутылку, – упавшим голосом сознался Антон.

– Нэ на того напалы! – А мы з твойих двадцяты «псов» зробымо двадцать бутыляк «черри-брэнди», от-так-от! – поднял вверх палец хитрый Маркони. – Слухай мэни: беремо у фармации, у аптеки по-йихнэму, двадцять одну лытрову бутыляку чистокровного медыциньскго спыртяги, вин у ных по девьяносту копийок, чи-то – центаво – за бутыляку, просто – халява! У начпрода беремо хоч скокы – сик вишневий концентрируваный и …каструляку на камбузе! И… писец! Пущай хоч увэсь свий порт притягнуть до нашего хлибоссильного столу!, – покручпвая ус, хитро сощурившись, шептал по-украински (особая секретность!), почуявший след охотник Гена-Маркони.

Вернёмся в мировую историю!

Почти недавно, в 1871 году, два месяца и десять дней просуществовала Парижская Коммуна! Первое государство рабочих и крестьян, первая диктатура пролетариата НА ДЕЛЕ! Ибо первым её указом было – «Свобода, равенство и братство», и, прежде всего, равенство заработной платы – кушать все хотят одинаково – и работяга, и дворник, и министр получали одинаковую зарплату, кроме Национальной Гвардии, которым полагалась надбавка за смертельный риск!

Хитропопый еврекалмык – добренький дедушка Ленин, – не к ночи будь помянут!, – сам ничего не придумал, всё, до запятой, он «слизал» у закопёрщиков Французской революции 1871 года, и «Принцип Парижской Коммуны» – равная зарплата всем гражданам России была им обещана и этот Принцип даже соблюдался аж до… организации ВЧК в семнадцатом году, во главе с евреполяком Феликсом Дзержинским. Но, при «Карающем мече революции» можно вообще ничего не соблюдать: попробуй – вякни! Хотя, для видимости, «понты» соблюдали: и нарком продовольствия Николай Семашко и Главный Инквизитор Дзержинский: они показушно падали в голодные обмороки… А после смерти Дзержинского в его кабинете обнаружили залежи всех видов и цветов рыбной икры, польского бэкона, голландского сыра и шоколада «Ван Гуттен», а также копии заявок за границу на поставки для него, любимого, разных вкусностей из разных стран. Дзержинский обожал вкусно пожрать, особенно – польские деликатесы! И всё это он получал даже в ссылке, ведь Царь платил этим прохвостам немалое денежное содержание – вроде пособия по безработице. Не сравнимое с нашим, теперешним, в пользу этих проходимцев, повылезавших со всех щелей и местечек Великой России.

Такой же Принцип Парижской Коммуны сразу же ввёл в стране и марксист Фидель Кастро. С единственным «пунктиком» – все получают одинаково… мало. Он ввёл карточную систему распределения всех благ, при средней зарплате – 120 песо (долларов).

Надбавку получают лишь военные, люди с тяжелым физическим трудом и с особо ответственными должностями. Примерно, сорок процентов зарплаты сразу вычитается за продукты питания – продуктовую корзину, которая у всех – одинакова!

Поэтому, русская поговорка: «Есть на свете такой народ, хоть голодный, а – поёт!» на Кубе не актуальна. На кубе нет голодных, на Кубе – все свободны, но все одинаково, спартански, нет, не бедны! Одинаково скромны… Нет у кубинца привычной нам бытовой техники, электроники, автомашины… В продаже всё это найти можно, но цены не сопоставимы со скромной суммой – остатка от «корзины» и социалки… Может быть ещё и поэтому вы не увидете на Кубе пьяных людей на улицах! Хотя тритысячи двести баров заполнены всегда. Пьют сорбесо (пиво) и одну-две рюмки на весь вечер бакарди – кубинского рома.. Вы никогда не увидите на улицах Гаваны проституток: их всех Фидель трудоустроил …в ГАИ, а непокорных сослал в провинцию, на сельхоз работы. А до революции, в 1959 году, проституток в Гаване, только учтёных, было двести тысяч. Ведь в Гаване, при Самосе, были разрешены игорные заведения и бордели, а от американской Флориды было всего двадцать пять минут лёта до городского аэродрома, примыкающего к кабаре «Тропикана»! Вечером прилетел, ночь погудел, а утром улетел прямо в офис, на работу! И ещё: В Гаване нет – ну почти нет – толстых женщин!! Культ фигуры женщины там блюдут очень строго, с религиозным тщанием!

Так вот, после вышесказанного, добавим, – невероятное для России чудо: кубинцы не пьют, совершенно задаром продающийся в аптеках, спирт!:.

– Ты же знаешь, что для кубинца пить спирт – это то же, что для русского пить палитуру – крайняя степень падения!, – засомневался Антон.

– Так мы подадим на стол этот коктейль в графинах, как русскую «Черри-бренди» – вишнёвую водку. А коктейль намешаем у меня в спальне и ни одна собака не будет об этом знать, – спокойно рассудил Маркони.

– А зачем столько много спирта покупать, именно двадцать одну бутылку?

– Так на все твои гроши, на двадцать песо. Наберём халявного спирта, больше на Кубе купить нечего. Остаток – поделим и будем поить «бурдой» уже наше начальство, только уже – кубинским «Черри», как оно и есть в натуре, – спланировал Гена ситуацию наперёд.

Опуская подробности, скажу, что припёр Гена на «могутних» плечах полный крафт-мешок спирта. Намешал его огромной, мохнатой лапой в кастрюле с вишнёвым сиропом, в своей спальне под родной хохляцкий напев:

Я в сопилочку заграю,Заграю-заграю!З самогонным апаратом – розмову повэду:Самогонэ, самогонэ!Хто ж тэпэр тэбэ нэ гонэ?Хто ж тэпэр тэбэ нэ гонэ?И в селах и в мистах!На гори стоить дружинник, махае кулаком,Пид горой стоить бабуся – торгуе пэрваком,Пийтэ, хлопци денатуру, бо горилка стягнэ шкуру,Бо горилка стягнэ шкуру и в селах и в мистах!Украйино, ридна маты,Нэ вкрадэш – нэ будэш матыНэ вкрадэш – нэ будзш маты,Ни в селах ни в мистах!Самогонэ, самогонэ… и так далее

Раут, как и планировала Валя-Мальвина прошел на славу. Однако…

Организмы у кубинцев не способны расщеплять русские дозы алкоголя, тем паче, что Гена самостийно нарушил рецепт Дмитрия Менделеева и, вместо пропорции – сорок процентов спирта в литре бурды, он, на морской, выпуклый глаз, от щирого сэрця, положил – все шестьдесят процентов спирта: «шоб, на точняк, их достало до самого ануса!! Знай наших!»

Их и взяло! Не прошло и двух часов, как все пятеро гостей лежали вповалку. Вначале хозяева даже перетрусили: не потравил ли их Маркони от щедрости душевной? Но, когда Маркони сознался в грубом нарушении рецепта Дмитрия Ивановича, от души отлегло: «Так им и надо – не будут красть чужой жир свиной высшего сорта!» – резюмировал Хлебосол-Маркони.

Но весь ужас ситуации был ещё впереди.! Ведь перед тем, как вырубиться вчистую, начальник всех начальников в порту – Дрей, вдруг вышел из-за стола и, качаясь, направился …в туалет… перепутав дверь со спальней Маркони, где тот кашеварил свой забойный напиток!

Не нужно было пяти лет пребывания в России, где Дрей окончил институт, чтобы понять, что они пьют! В спальне был хаос из бутылок со спиртом и флаконов с вишнёвым сиропом вокруг двадцатилитровой кастрюли… И Дрей всё понял!. А говорили «Русская вишнёвка»!

Сзади Дрея твёрдо взял за плечи Гена и сказал: «Дрей, ты ведь не станешь портить дружбу между нашими народами (!)?» (Во! загнул!)

– Не стану! – промлямлил еле живой Дрей и упал на широченную кровать Маркони, без сознания.. А утром он сделал вид, а может и самом деле, что он ничего не помнит. И слава Богу, пронесло! И – реномэ щедрых хозяев сохранено, и – дело сделано! Теперь – ждать результатов оглушительного угощения…

На следующий день, в Управлении порта, все коносаменты (накладные на сдачу груза) были, выражаясь морским языком, – «зачищены», то – бишь подписаны без замечаний, кроме одного! Держитесь за стул: «Обнаружились ИЗЛИШКИ, (перечислены), в том числе – шесть тонн муки пшеничной высшего сорта.»

Ха!, Ха! И ещё раз – Ха! Бо, як кажуть у нас на Вкрайини, мукы у нас зроду нэ було! Откуда взялась мука, мы её не грузили, никогда не перевозили и, кроме как у начпрода для пекарихи, муки на судне не водилось!?

А разгадка такого счастливого, волшебного превращения морской пыли в шесть тонн муки стояла рядом с нашим судном и – так же выгружала продукты. Это – латвийский рефрижераторный теплоход «Шторм», на котором и была доставлена, кроме всего прочего – мука.. Видимо, братьям-кубинцам было не очень накладно писнуть эти шесть тонн нашему судну, нахапали достаточно!

Сделал дело, гуляй смело! На сутки Мальвина пропала… При всем нашем возникшем сверх уважении к ней Первый заволновался… Хоть мы и намекали ему: человек привык платить по долгам, не кипишуй, объявится, да еще с каким-нибудь фортелем!

Как в воду смотрели! Мальвина явилась к помпе и потребовала свой паспорт:

– Я выхожу замуж за Марио! Это тот, который – начальник всех холодильников! И остаюсь на Кубе! – заявила она с порога.

– Паспорт я тебе не дам. Увольнения я тебе запрещаю. Мы уже готовимся к отходу – посуровел Первый.

Валя приоткрыла дверь каюты и сказала, в коридор: Марио, заходи!

Зашел высокий, молодой, белокожий испанец – Марио и сказал: «Я всё слышал!».

– Вы, товарищ первый помощник капитана, ежедневно и ежечасно слышите по кубинскому радио: «Viva Cuba, Habana, Territoria libre de America!» – Куба – свободная территория Америки! Вы не смеете запрещать Мальвине сходить на берег и выйти за меня замуж!.. – заявил Марио и отверг предложение Первого сесть.

Первый был в полной растерянности. Первое его желание было – бежать за помощью к капитану…

Всю предыдущую карьеру он сделал, будучи секретарём парткома в пригородном совхозе и с контингентом (доярки, трактористы) чувствовал себя – на коне!

А тут? Как бы чего не навредить! Потом вовек не отмоешься! Повесят строгача, потом – снимут, а запись-то останется…

– Никто не запрещает уборщице Валентине Андрулайтис получать увольнение на берег, – соврал он тут же. Однако, она имеет право, согласно заграничному паспорту моряка, лишь посещать берег, но не оставаться в стране пребывания судна. Разрешение на брак и визу на въезд Валя должна получить в Союзе, на Родине. А сейчас я просто поздравляю вас с вашим решением и – пройдёмте к капитану, он вам даст свои рекомендации…

К капитану Первый потащил их, чтобы «взять с собой по делу» и капитана, в случае чего… А, вдруг, Валька сбежит и самовольно останется на Кубе! Тогда – хана!

А так, – всё-таки меры принял, а дальше – воля капитана, на то он и «Первый после бога на судне в море!»

Капитан «от Бога» – Борис Григорьевич был внешне невозмутим при любых ситуациях и даже позволял себе шутить, когда других трясло от волнения.

Выслушав тройку взволнованных вошедших, он лишь хохотнул и сказал:

: – Согласно Морскому праву и КЗОБСиО (Кодекс законов о браке, семье и опеке) я, как капитан имею право оформить ваш брак прямо на судне, с записью в судовом журнале.

Вместо церковного аналоя, – обведу вас три раза вокруг компаса в рулевой рубке… Но для этого нужны форс-мажорные условия, такие, как, например, – необитаемый остров! Ну, а поскольку мы с вами находимся в центре цивилизации Карибов – Гаване, то вам придётся обратиться вначале в наше Посольство в Гаване и там вам расскажут кому, куда писать прошения. А просто оставить Валентину Андрулайтис на берегу я не имею права, согласно иммиграционным законам Республики Куба. А пока, своей волей, я разрешаю Валентине продлённое увольнение на берег, под ответственность приглашающего – Марио Эрнандеса Эрэдиа, первый помощник оформит это в журнале увольнений.

На том и распрощались, все были удовлетворёны.

Таких проводов Гаванский порт Кубано де песко не видел сроду. На причале образовались две группы молодых кубинцев, одна из которых орала на все лады: «Мальвина»!, а вторая группа скандировала: «Грета! Аврора!»

Возвращение в порт никого не пугало, совсем наоборот, все были в радостном ожидании и оно вскоре подтвердилось: по итогам рейса весь экипаж был премирован, а командирам – капитану, старпому и второму помощнику вручили золотые часы «Москва», стоимостью в десять береговых зарплат простого советского инженера, этакого эталона отсчёта благосостояния, как прожиточного минимума в наше время. Правда, в Управлении долго ломали голову, откуда капитан взял шесть тонн муки? И, не мудрствуя лукаво, оформили муку задним числом, как погруженную ещё в Калининграде, до начала рейса, – благотворительную помощь детским садам на Кубе! За счёт чего и наградили троицу дорогими часами. (Спасибо вам, Дрей и Марио за ваши «хабари», и да простят вас пострадавшие на сумму золотых часов латыши, с коих наверняка удержали немалые суммы в пароходстве!)

Владимир Касаткин списался с судна на сессию в Техническом институте, который он оканчивал будущей весной. Получив в кассе чеки ВТБ (совковая валюта!), он направился сразу в, так называемый, «валютный» магазин «Альбатрос», купить подарки жене Бетти и сыну Игорю, ибо с Кубы он привёз только необыкновенной красоты морские раковины и кораллы.

У входа в магазин Касаткина поймал за пуговицу дежуривший там постоянно Борис Болтянский. Он скупал у знакомых моряков сертификаты (чеки ВТБ) и увозил их в Одессу, где цена их была ровно в полтора раза выше. Это был уникальный тип. В возрасте где-то под пятьдесят лет он оставался бессменным третьим и четвёртым помощником капитана и славился на весь флот тем, что все капитаны от него избавлялись из-за его низкой квалификации и неуёмного гонора. (Он имел диплом «двестипудовика», тоесть – судоводителя судов водоизмещением до двухсот регистровых тонн, выпускались такие малые специалисты сразу после войны в УКК, – учебно-курсовых комбинатах).

Избавиться от Бори можно было лишь ценой вырванной «с мясом» пуговицы.

Боря наклонился, для интима, к самому лицу Касаткина и, обдавая его зловонным дыханием, затараторил с одесским акцентом, сощуря маленькие, бесцветные глаза:

– Володя, ты не слышал, как меня «кинули»? И где? В Одессе! Теперь я должен всему Калининграду! Я же накупил тридцать чековых книжек и думал – сделаю, наконец, себе хороший гешефт! Так мои «купцы» – старик и девка – завели меня под арку дома, стали пролистывать каждую книжку и класть себе в карман. На последней книжке старик раскашлялся, поднял шум. И тут сверху сбежали два здоровенных дружинника с повязками, орут: «Ну, хто тут торгует валютой?» И оба повисли у меня на руках! Мои «купцы» тут же ломанулись через проходной двор. А мне чего делать? Идти с ними в милицию? Не на того напали! Силушка есть ещё! И как кину одного – в одну сторону, другого – в другую и – ходу! Вот хрена вы меня в Одессе догоните, я тут каждую подворотню знаю! И, представляешь, – не догнали! Вот только денег жалко… И кредиторы замонали… Не продавать же мне дачу в Раушене! И, вдруг, Ьоря сменил тему:

– А как ты с Григорьянцем работаешь? Это же такое га-авно! Представляешь, я пришел к нему, как к человеку, попроситься на работу помощником,, а он мне лепить: – иди в портофлот, там тебе – цены не будет! А капитана Лазаря Шухгалтера знаешь? Так это такое га-авно! Я у него работал четвёртым помощником. Так он меня списал прямо в Одессе! И проставил мне шесть дней прогулов! Так у меня ж пол-Одессы родни и знакомых! Я ж должен был никого не обидеть и повидать всю свою мишпуху! Мы стоим вахту со старпомом, так старпом-таки ж был на судне! А капитана Спартака Николашина знаешь?

– Знаю, Боря, знаю, наверное, он – тоже га-авно и тоже тебя прогнал, да? – и тут Касаткина выручили питерские «без пяти минут инженеры» – Грета и Аврора:

– Владимир Георгиевич, мы улетаем домой, мы вам за всё очень благодарны. Мы сами, дуры, виноваты – вляпались в очень трудную работу официантками, а ведь вы нам предлагали… А вот ваш помполит Шешуков – очень низкий человек. Кроме того, что он днём и ночью внезапно врывался в нашу каюту с проверками, он нас подслушивал… – вы не поверите! Он пролезал в пространстве над каютным подволоком и оттуда прослушивал весь экипаж. Мы и раньше слышали шорохи оттуда, но мы не предполагали, что туда может забраться человек! А у нас в каюте ребята отвинтили нам подволоки на случай – спрятать туда покупки, и этот козёл вывалился оттуда! Мы испугались. А он нас сразу застращал: «это его секретная работа, связанная с „органами“, и нам никогда не откроют больше визу, если мы разоблачим его перед экипажем. Между подволоками он, якобы, проверял наличие на судне контрабанды!» И это с Кубы-то! Контрабанда! Чего, сахара?

В магазине оказались все, оставшиеся на берегу члены экипажа, в этот день в кассе выдали чеки ВТБ. Ну и, конечно же, все мужики толпились возле Мальвины, она была необыкновенно хороша в шубке из голубого песца, в накидку, на улице было еще тепло. Сзади два молодца тащили её баулы. Валентина заметила Касаткина и сразу – к нему:

– Владимир Георгиевич, здравствуйте! Ваш засранец-помполит списал меня с судна прямо в день прихода! Сказал, что с закрытием визы. Ну и чёрт с ним! Я вышла замуж за моториста Юру Литвинца. Он ушел в рейс, а мне оставил доверку на зарплату! Вот видите, что я себе купила на две наших зарплаты? И его накопления?

– Вижу, Валя. Автомобиль у тебя на плечах.. А как же твой испанский красавец – Марио?

– Мавр сделал своё дело! И ему можно удалиться. Спасибо Марио, он показал мне Кубу такой, какой никто из вас не видел. Набережная Мелекон, пляжи Барадеро, кабаре «Тропикана» и рестораны «Гавана-либра» и «Националь» с испанскими танцами и музыкой… А наши в это время, в лучшем случае, сидели в зачуханном интерклубе с бутылкой спирта из фармации под столом и бокалом пива с нарубленной судовой докторской колбасой в газете, на столе. Ну и, лучше синица в руке, чем журавль – в небе, правда? Я приглашаю вас в ресторан «Балтика» обмыть мою обновку, ну, как, рискнёте? Не побоитесь жены? – она лукаво прищурила глазищи.

– Нет, Валя, спасибо, но я с тобой не пойду, я, Валя, не по этой части. А жену я не боюсь, жена у меня – мой надёжный и верный друг! Чего и тебе желаю, хотя помнится, Юра Литвинец когда-то обижал наших судовых женщин. Он говорил: «когда я сильно хочу тётку, я иду в столовую, смотрю на наших судовых… и – начисто пропадает желание!». В этом рейсе, я вижу – Юру бес попутал. Значит ты – особенная, ты же у нас красавица!

– Ладно вам, комплименты – это не ваше. Так идёте со мной в ресторан? Хотя, что с вас взять, вы же – «офицер Белой Гвардии»! Белогвардеец, одним словом!

– Ну, спасибо тебе, что я не – Карабас-Барабас!

Чисто английская педагогика

Рассказ-быль

Сначала вся колония несовершеннолетних правонарушителей, «малолетка», хотела затеять «бузу». А получилось всё совсем наоборот – «азуб»! Та же «буза», только прикольная…

А теперь всё по порядку.

Две будущие «англичанки», студентки почти уже четвёртого курса Иркутского пединститута иностранных языков Таня Новикова и Ира Фёдорова робко /были на то причины/ вошли в кабинет декана. Они пришли за направлением на летнюю производственную практику по теме «Педагогика».