Полная версия
Время поверить. Всё не такое, каким кажется на первый взгляд
«Бу-у-ум! Бум-бум! Бум!» – солирующий контрабас выдавал ритм, полный напряжения и тревоги. Мишель что-то сказала бармену, тот с непроницаемым видом коротко понимающе кивнул, бросив тяжёлый взгляд, прямо в глаза Мишель. Набирающий темп суровый контрабас заглушил слова женщины, она что-то ещё быстро произнесла. Бармен блеснул глазами, словно услышал от женщины слово-пароль. Точёными ноготками своих изящных пальчиков Мишель отстучала по стойке ритм вслед за жутким контрабасом – напряжение мелодии передалось и ей. Бармен ушёл. Женщина снова воровато оглянулась.
* * *Лунный свет очерчивал тёмный силуэт Сергея тонким мягким контуром. Светлая голова светилась шариком белого одуванчика на тонкой шее. Подушечкой пальца он тронул капельку воды на зелёном срезе стебля. Медленно провёл пальцем вверх до красных упругих лепестков, размазывая влагу. Собираясь взять цветок пальцами этой же руки, Сергей ещё не дотронулся до стебля, но уже разжал пальцы той руки, что держали тюльпан.
В этот самый момент пухлый красный бутон выскользнул из рук Сергея. Видя это как в замедленной съёмке – он, смешными движения рук, словно мартышка, старался аккуратно подхватить, а затем понимая что промахивается, и вовсе просто, грубо ухватить нежный цветок.
Его жонглёрских ухищрений хватило лишь на то, чтобы тюльпан не упал в море, а приземлился тут же, у ног Сергея, только по ту сторону борта, на самый край водосточного желобка палубы. Высокое корабельное ограждение фальшборт, доходило – ему почти до солнечного сплетения. «Эх, высоко!» – блямкнула мысль в голове. Сергей стоял и в оцепенении смотрел, на лежащий по ту строну жизни тюльпан. Лепестки бутона дробно подрагивали на ветерке.
Цветок словно испуганно дрожал, натерпевшись жути от своих акробатических кульбитов, и той чёрной бездны, что была сейчас под ним.
Вставшие домиком брови на лбу Сергея в мольбе к небесам говорили о том, что человек принимает какое-то сложное для себя решение. Сергей страдал!
Казалось бы, чего проще, пойди и купи новый цветок.
Но желание очаровать Мишель тюльпаном, как маленьким сюрпризом, вынуждало его ум метаться бешеной обезьяной в клетке в принятии решения. «Лезь!», «Лезь!», «Лезь!» – зажужжала в мозгу какая-то чужая, навязчивая, липкая мысль.
На мгновение замерев, Сергей всё же перегнулся через борт и медленно протянул руку. Увы, борт слишком высок! Всё ещё сомневаясь в правильности своего решения, оглянулся, посмотрел через стеклянную дверь, на барную стойку с цветами. Подумал: «Так… плохо дело. Интересно, успею я купить ещё цветок?»
И снова это настойчивое: «Лезь!», «Лезь!», «Лезь!» – Сергей поморщился, отгоняя эту противную «мысль-муху». Взгляд его блуждал по вазе с цветами на барной стойке. Среди бутонов цветов увидел лицо Мишель. Он понял – чтобы его маленький сюрприз получился – нужно перегибаться за борт.
* * *Мишель, ожидая бармена, вертела очаровательной головкой по сторонам. Каждое её движение отзывалось в её теле. Ничем не стеснённое, оно всё целиком соблазнительно покачивалось, колыхалось, подрагивало. В проёме входной стеклянной двери бара она заметила Сергея, стоящего к ней спиной. Почувствовав взгляд Мишель, он обернулся, улыбнулся, но улыбка тут же сошла с его лица и превратилась в мину млеющего идиота. Мишель поняла – цель достигнута, её наряд окончательно лишил разума её жертву.
Сергей, очнувшись от магически полуодетого тела Мишель, резко взметнул руку, призывно помахал ей. Она ответила ему своей медленной, чопорной улыбкой – кивнула. Через секунду Мишель вдруг метнула взгляд в сторону того, столь недружелюбно настроенного «разведчика». Они встретились какими-то секретными взглядами всего лишь на мгновение. «Ударная волна» её наряда, нацеленная на одного, имела в разы большую мощь поражения. «ЦРУ-шник» пялился на неё своими красивыми глазами с таким же лицом, как секунду назад это делал Сергей, вмиг потеряв всякий разум и превратившись в этакого большого глупого медвежонка. Взрывная волна «Секс-бомбы» снёсла голову с плеч и этому бедолаге.
Мишель подумала: «Сегодня у меня выходной. Буду сегодня отдыхать и делать то, что хочется – мне!». Утвердительно кивнув своим мыслям, она резво отвернулась, голой спиной чувствуя похотливый взгляд «животного» в модной рубашке, сверкающего золотыми часами на руке «ЦРУ-ушника».
* * *Помахав Мишель, Сергей сражённый её «золотым откровением», с ещё большей уверенностью взялся за дело. Слева, в шаге от себя на фальшборте он заметил спасательный круг, висящий со стороны моря, за боротом. Неожиданно он воодушевлённо хмыкнул. Отчего-то этот предмет индивидуального спасения на воде придал Сергею уверенности. Он чуток подпрыгнул, чтобы заскочить на борт, навалился животом на отполированное дерево перил. Носки его туфель слегка оторвались от палубы, он висел перпендикулярно борту, став похожим на живые весы. Аккуратно балансируя, попеременно перевешивали то туфли, то голова.
Соображал он сейчас плохо.
В голове яркими вспышками раздевался и одевался золотой силуэт Мишель. Временами возбуждённый мозг подкидывал и такую картинку: «Мишель, абсолютно обнажённая, сама вся из золота, медленно пританцовывает, сверкает в ярких лучах золотого света». Именно эти мысли, будоражащие сейчас его голову и не только – загнали его в столь нелепую и для его дела явно неэффективную позу. Сергей висел головой вниз, на большой высоте, в ночной черноте.
И снова эта противная трель в голове, явно какая-то чужая, посторонняя мысль-команда: «Лезь!», «Лезь!», «Лезь!»
– Да, лезу же я! – огрызнулся вдруг Сергей неизвестно кому.
Левой рукой он уже опирался не на фальшборт, а на висящий чуть ниже спасательный круг. Пальцы же правой руки почти коснулись цветка. Трясущийся, скрюченный от напряжения палец прошёл совсем рядом, в сантиметре от зелёного листика тюльпана. Сергей, шумно выдохнув, свесился за борт ещё ниже. И вот, наконец, лицо его осветилось радостью победы – пальцы Сергея коснулись стебля цветка, он взял его в руку.
Спасательный круг, как колесо, провернулся на своём креплении, слетел со своего места и полетел в воду. Вслед за ним в кулаке со злополучным тюльпаном, мелькнув подошвами туфель, полетел в чёрную морскую воду Сергей. С классическим «киношным», удаляющимся звуком падающего с большой высоты человека:
– «А-а-а-а!»
Бармен положил на стойку холёную ладонь с запонкой на манжете. Медленно убрал руку. На стойке лежала пачка японских презервативов. Мишель, чуть кивнула, прикрыв лукавые глаза, взяла «резинки» и направилась к выходу из бара, на палубу к Сергею.
Двигаясь по залу, приподняв правую бровь, Мишель бросила через плечо короткий взгляд в сторону «ЦРУ-шника». Тот уже вставал со своего места, двигаясь ей навстречу. В своей манере, поймав в прицел своего внимания золочёную мишень, парень цепко держал её своим немигающим змеиным взглядом. Поравнявшись с Мишель, он вплотную подошёл к ней, уверенно взял её за локоть. Без улыбки, процедил сквозь щель своего рта на английском:
– Детка, на кой тебе этот слащавый пижон? Останься со мной, поверь, я сделаю тебя счастливой!
Мишель, глядя в упор на парня, молча улыбнулась, показав ряд своих жемчужных зубов всё той же своей фирменной улыбкой «светской дамы». Медленно освободила свою руку. Отвернулась от большого животного с золотыми часами. И не торопясь, давая хорошенько рассмотреть свой зад, пошла прочь от него.
Пока двигалась к двери, скосив глаза – сканировала тёмное пространство бара – снова этим своим вороватым, полным осторожности и напряжения взглядом. Переступив порог и закрыв за собой дверь, облегчённо выдохнула, прилепилась к стеклу обнажённой спиной. Мгновение, другое постояла – сделал шаг, второй. Посмотрела направо, глянула налево. Сергея на палубе не было.
Слегка нахмурилась, прошептала сама себе:
– Ну как же так? Он же только что стоял здесь?!
Она немного постояла.
Потом ещё немного. Подбоченилась, выставив роскошное округлое бедро. Недовольно сменила позу, колыхнув всеми своими прелестями.
Стояла, переминаясь с ноги на ногу. Зайчики от её туники бегали по синей палубе кругом золотых искорок. Обернулась через плечо в темноту, нахмурила бровки. Губки сложились в недовольную гримаску. Выходить самой из освещённого лампочкой круга почему-то не очень хотелось, она позвала его по имени, на французский манер:
– СерЖ-ж-ж!
Растягивая слова, она промямлила:
– Я не хо-очу в темноту-у! Тут у меня зайчики и тут красиво-о-о…
Снова ничего. Она в полной уверенности, что он там, стоит в темноте, издевается над ней. Уже по-настоящему обидевшись, серьёзно прокричала:
– Ну и шутки у вас… у русских! – прогневалась современная «Ева».
Капризно топнула ножкой, свободное тело встрепенулось в ответ.
Резко крутанулась на носке туфли, коснулась дверной ручки – остановилась. Не оборачиваясь, повела глазами чуть в сторону и вверх – подождала. Снова всё та же тишина. Красный рот искривился в капризной гримасе, брови сильно нахмурились, нервно толкнула от себя дверь, зашла в бар. С порога вскинула ладошку, приветствуя парня с пронзительным взглядом, махнула изящной линией руки. Сильно вихляя золотым задом, процокала шпильками к его столику. Подойдя к здоровяку, с ходу уселась к нему на колени, подставив свои бултыхающие груди прямо ему под нос.
Мишель, а может быть вовсе и не Мишель, сменила амплуа «Светской дамы с несуществующими престарелыми родителями в каюте», стала играть теперь свою следующую роль. На этот раз – роль «доступной подружки» из своего личного репертуара продажной женщины.
Глядя масляно в глаза «бультерьеру» в голове красотки звуком кассового аппарата дзынькнула мысль: «Чёрт с тобой – сегодня поработаю!»
* * *Головы своей Сергей не чувствовал, её разметал на невидимые осколки ужас! Он превратился в одну огромную, пустую дыру. Его вмиг не стало. Сергей исчез, испарился, растворился!
Не было рук, не было ног, туловища, головы – он исчез, как существо. Всё, что теперь было – это один, стерильной белизны страх.
Сводящее всё нутро, тягостное ощущение полёта, с тошнотным привкусом состояние невесомости. При этом вязкое, стискивающее чувство центра себя.
Стало вдруг горячо-горячо! Неожиданно резко накал жара обратился в обжигающий мороз, лихорадочно затряс всё ощущение себя. То, что обжигало пеклом, теперь жгло жутким морозом. Снова огромная, скрывающая всё-всё целиком, белая, всепоглощающая вспышка. И всё тот же смертельный холод, от которого вмиг закоченело всё и вся.
И вдруг снова жара!
Постепенно, очень медленно белый цвет превратился в зыбкую пелену белого света. Выжигающий жар огня стал постепенно тонким чувством тепла. Вот и пелена, мерцая, становясь то снова плотной белой, то едва заметной, сошла на нет. Тепло постепенно стало прохладой. Ещё через мгновение эта прохлада стала мокрой, противной, холодной солёной морской водой – сознание вернулось.
Захлёбываясь, отплёвываясь, Сергей хрипел, хрюкал, харкал.
Солёная до горечи морская вода раздирала всю носоглотку. Горло свело жутким спазмом.
Так бывает, когда получаешь резкий удар под дых. Невозможно не вздохнуть и не выдохнуть. Вот и Сергей, сейчас широко разевая рот, сипел и шипел, как старинный паровоз. Только вместо пара изо рта у него вылетал фонтан солёных брызг.
Прочистив горло от соли, он, что есть силы, закричал, заорал диким, страшным голосом, звал на помощь. Водяные водовороты то отталкивали тело Сергея от борта лайнера, то сильно прижимали его к нему, стараясь утянуть в глубину, под корабль. Сергей что есть силы грёб, то уплывал от корабля, то снова стремился к нему.
Безмолвный борт теплохода, оставляя ярко-жёлтые блики света на чёрной воде чередой иллюминаторов, проплывал мимо него в полном своём железном равнодушии. Внутри круглых окошек было так светло, тепло, сухо и так уютно, что красивое лицо Сергея перекосило в жуткой гримасе отчаяния от невозможности вернуться туда, в этот корабельный рай, обратно. Весь этот комфорт и «парадайз» молчаливый гигант увозил сейчас от беспомощно бултыхающегося в темноте Человека.
Как бы прощаясь с Сергеем, лайнер издал протяжный выворачивающий наизнанку душу, вой-гудок. Свет из последнего иллюминатора лизнул перекошенное от ужаса лицо, ставшим сейчас уродливой маской с вытаращенными белками глаз, оскаленным ртом и острыми чертами скул и носа. Жёлтый свет яркими «бликами-издёвками» заплескался на чёрной морской зыби, стал удаляться в темноте. Сергей что есть силы начал грести, дабы угнаться за этими крохотными кусочками жизни на чёрной воде.
Мощный водный поток, раскрученный винтами корабля, подхватил его и с силой потащил, увлекая за собой, прочь от океанского лайнера. Темнота вдруг показалась ему огромным ощерившимся монстром, который вот-вот проглотит его навсегда. А звук пароходной трубы воем этого ужаса – торжествующим, полным предвкушения знатной трапезы.
Как бы ни желал Сергей всем сердцем, чтобы всё происходящее как-нибудь благополучно закончилось, реальность оставалась реальностью – он один! Совершенно один, ночью – в открытом океане и без единого шанса спастись!
Упавший вместе с ним спасательный круг, словно став живым как потерявшаяся собачка, испугавшись темноты, никуда не уплыл от человека. Увлекаемый течением воды ткнулся ему в затылок, словно сам искал у него защиты от зева непроглядной тьмы.
Шелест и бульканье водного потока стали утихать.
В расползающейся вокруг тишине вдруг послышалось как переливается или растекается огромное количество воды, словно невидимый гигантский кашевар стремительно вынул свою огромную поварёшку из такого же здоровенного чана. Следом за звуками плещущейся тоннами воды, разнёсся глухой ухающий вой-гул вперемешку с шипением. Вызывая из глубин человеческого нутра тянущее, скручивающее, противное чувство тошноты в животе.
Неподалёку, в черноте ночи – вынырнул кашалот.
Это сейчас он так угрюмо прозвучал. Это его вой перешёл в звук детского рёва, визга и плача – и грустно затих, шелестя потоками воды по своей огромной чёрной спине. В непроглядной тьме Сергей не видел, откуда идёт этот раздирающий его душу звук. Всё его существо, затрепыхалось, завибрировало от ужаса заполнившего каждую клеточку его бренного тела.
Душа взметнулась ввысь, прочь…
Часть вторая.
«Рождение»
Сумрак.
Если посмотреть вниз, тьма. Если посмотреть наверх, то сквозь всё тот же сумрак едва-едва пробиваются размазанные пятна слабого света.
Пространство вокруг – темно-серый, с зеленоватым отсветом вязкий, обволакивающий кисель, жижа или субстанция, больше похожая на околоплодные воды младенца.
Тишина.
Звенящая тишина давила тотальным отсутствием звуков. Тиша напряжением вакуума вызывает галлюцинации. Откуда-то издалека донеслось невнятное, чуть слышное гудение, оборвавшись тихим противным «чвак». Снова навалилась, тонко зазвенев ультразвуком, тишина. Опять это далёкое омерзительное чавканье, теперь оно перешло в какое-то утробно-булькающее звучание.
Иллюзия. Зыбкая, эфирная иллюзия звуков. Порождённая вакуумом всепоглощающей, засасывающей в себя тишины!
Вдруг началось движение, медленное, плавное… чуть заметное движение субстанции вокруг.
Слабое свечение вверху, приближаясь, становилось ярче.
От света расходились длинные тонкие лучи молочно-белого цвета.
Движение становилось быстрее. При этом в центре пучка белых лучей теперь стало видно крохотный, с трудом различимый в переливах света человеческий силуэт. Маленькая тёмная точка с тёмными линиями, похожими на растопыренные руки и ноги. Ещё через мгновение стало отчётливо ясно: движется не субстанция, это двигалось нечто – туда, наверх, к свету, всё больше набирая скорость. Теперь уже к очень яркому свету и отчётливо видимой фигуре человека.
Всё быстрее, всё стремительнее! Мелькнули мимо, уносясь вниз, маленькие медузы. Зелёная рыбка юркнула в сторону. От большой скорости всё кругом стало одним жемчужным свечением, переливаясь изумрудным оттенком. Человеческая фигура уже рядом, уже вплотную, секунда – и стремительно вырывается из-под воды то, что со скоростью молнии летело наверх.
А-а-а-х!
И чудное голубое небо неожиданно, нестерпимо – ярко навалилось сверху, осветив всё вокруг.
Всплески! Крики! Вопли! Какофония из звуков воды, человеческих возгласов, рваных резких каркающих криков.
Сверху, с воздуха кидается что-то белое вперемешку с тёмным. Кишмя кишит, мельтешит невесть что. Нечто бьётся то ли крыльями, то ли перьями вперемешку с жёлтыми когтями и человеческими пальцами. Всё это блестит от воды на ярком солнце. Брызги! Пена! Вопли!
Наконец через мгновение средь всей этой кутерьмы видно, как одной рукой Сергей отбивается от грязно-жёлтого клюва огромной чайки, другой рукой трёт глаза характерным жестом только что проснувшегося человека. Морская хищница, решив, что в спасательном круге плавает труп, собралась полакомиться, напав на Сергея. Тем самым разбудила и привела его в чувства своей атакой. Сергей, случайным точным ударом попал чайке по крыльям, сбив её в сторону, в воду.
Тяжело дыша, отплёвываясь от мелких перьев, в смешной позе с растопыренными ногами и руками Сергей сидел в ярко-оранжевом спасательном круге, покачиваясь на ласковых всплесках моря.
Куда только хватало взора, переливалась жемчужными бликами изумрудная, морская вода. Небо было столь безукоризненно чисто-голубым, что глядя в него, очень сложно было разобрать, на какой высоте было это самое небо. Если долго смотреть ввысь, взгляд тонул и проваливался в пучине густо-голубого цвета, и сознание теряло ориентацию в пространстве. Нестерпимо ярко-белое солнце, стоящее вертикально над головой в зените, играя на морской зыби, брызгало множеством бликов, от которых у Сергея сильно ломило в глазах.
Закрыв ладонями измученные солнечными вспышками глаза, Сергей сложил их лодочкой на лице, и глядя меж щёлок пальцев, устроил ногами фонтах белых брызг, окончательно отогнав от себя здоровенную, жирную чайку. Вяло, очевидно, уже не в первый раз, муторным голосом он обратился к Богу:
– Господи! Ну, почему?! За что мне всё это? Господи! Помоги! Прошу – помоги!
Он вдруг запнулся на своих стенаниях и задумался.
– А меня ведь разбудил какой-то звук. Я что-то слышал, – произнёс вслух Сергей.
Оказавшись в одиночестве, теперь он стал самому себе собеседником. Сам спрашивал и сам отвечал. Напряжённый взгляд его бегал с одного изумрудного холмика волны на другой. Вдруг лицо его озарилось.
Он воскликнул:
– Господи! Чайка! Меня же разбудила чайка! Значит где-то земля!
Сергей неистово завертел головой, и, о чудо!
Качаясь в спасательном круге на морской зыби, то скрываясь от его взора, то снова выныривая из волны, виднелась крохотная гора, торчащая из полоски земли. Даже удалось рассмотреть пальмы, растущие на ней! Сергей воздел руки к небу:
– О! Господи! Спасибо Тебе Господи! Спасибо! Спасибо!
Ликуя, он из последних сил погрёб в сторону суши.
* * *Оказавшись вблизи берега, ощутив под ногами твёрдость дна, Сергей попытался встать. Ноги его не удержали. Выкрикнув – «Ой!», с разинутым ртом ушёл под воду, мелькнув вскинутыми руками.
Сверкая бликами, спокойные, плавные, величавые волны перекатывали толщи воды. Средь всей этой королевской степенности океана, Морской прибой кубарем выкатил Сергея на песок. Оставив человека на суше, вода отступила, и долго не возвращалась. Сергей, чертыхаясь, плевался, тёр глаза от солёной воды.
Ожидая, что сейчас вот-вот снова накроет очередной волной, лёжа перекатился на живот и пополз. Он окончательно выдохся. Широко открыв рот и вытаращив с натуги глаза, грёб песок, сам при этом не особо продвигался. Изо рта его доносился хрип, переходящий в сип.
Господь, Море – терпеливо дождались, когда человек отползёт подальше, плюхнуло очередную порцию воды, на этот раз меньшую, чем та, что гостеприимно доставила Сергея на сушу. При этом вода, затекая на песок, обогнула по дуге Сергея. Только тоненькие любопытные ручейки, возвращаясь в своё морское лоно, обтекали сейчас его распростёртое тело, как бы разглядывая – кого это доброе Море так аккуратно доставило сюда к ним в гости.
Прочихавшись наконец от соли, Сергей замер. Немного полежал. Очередная экскурсия ручейков резво пробежала мимо. Чуть погодя ещё одна. Его Величество Солнце жарило поверхность пляжа от всей своей горячей души. Сергей всё лежал, потихоньку приходил в себя.
«Господи! Я спасён!» Эта мысль буквально подбросила его, он резко сел, опёршись руками на песок.
– Спасибо! Спасибо! Спасибо, Господи! – затараторил «утопающий».
Он снова чуть не бухнулся на спину, потерял опору, воздев сложенные ладошки к небу. Шустро встал на колени, продолжал очень эмоционально шептать слова благодарности Богу. Затих. Прижал ладони к лицу. Дыхание его немного успокоилось. Встал на ноги.
– Ну, что – где тут у нас люди? – вдруг по-хозяйски молвил спасённый.
С этими словами он бодро отправился по белому песку роскошного пляжа. Местность вокруг была дивной красоты. Слева от Сергея шла колоннада пальм с изумрудными верхушками резных листьев. Справа синее-синее море переходило в такой же ультрамарин неба. Впереди него и позади – белый, шелковый, чистейший песок. Сергей разулся и понёс в руках свои тяжёлые, набрякшие водой туфли.
Солнце отражалось от белого песка, не успевая его накалить.
Россыпь микроскопических кристалликов кварца приятно щекотали ступни ног. Сергей шёл с блаженной улыбкой на лице. Ему очень нравился этот природный массаж. Матушка Природа, Господь снова с любовью позаботились о нём, доставляя удовольствие его телу.
Он уже довольно долго брел по песчаной полосе прибоя. Обходил огромные валуны на берегу. Чтобы преодолеть те, что выдавались в море отвесной стеной, ему приходилось снова заходить в воду и оплывать их. С гиканьем и веселым криком наподдал ногой несколько засохших скорлупок кокосовых орехов. Ветер шумел в кронах пальм, становясь всё сильнее, надувая белым парусом рубашку Сергея.
По-прежнему ярко светло солнце. Небо всё такое же – нестерпимо синего цвета. Чайки изредка «мявкали» высоко-высоко в небе.
Вдруг, он заметил следы на песке. Ликуя, воскликнул:
– Люди! Слав те, Госпдь! – скороговоркой комкая слова, восторженно закончил Сергей.
Завертев головой, он вдруг заметил, знакомую пальму что склонилась в низком поклоне. Вон там сухая скорлупа кокосового ореха, оставила едва приметную тропинку следа, прокатившись по песку, которую он так весело футболил. И эти человеческие следы! Вереница следов. Его пронзила мысль:
– О, ужас! Я на острове! Я на необитаемом острове!
Посмотрел на часы, он прикинул в уме: «Я шёл не больше пяти часов».
И тут же заорал, вытаращив глаза:
– Я! На маленьком! Крохотном! Необитаемом! Острове! – разделяя слова «Робинзон» вопил что есть мочи.
Ни с того, ни с сего Сергея обуял приступ истерики. Руки взметнулись в синь неба. Туфли полетели в стороны. Постояв мгновение с воздетыми вверх руками, тонкие пальцы схватились за волосы, обхватив голову. Сергей стоял, вперившись взглядом куда-то в пространство, выше горизонта. Сжал кулаки. Меж пальцев торчали и смешно подрагивали на ветерке пучки его белых волос. Как неваляшка, качнулся телом в одну сторону, затем в другую. Страх затряс его тело.
Не разжимая пальцев, вмиг совершенно забыв, что держит себя за волосы, снова вздёрнул руки к небу, выдрав из головы зажатые клочки волос. От причинённой самими себе нестерпимой боли снова заорал что есть мочи:
– А-а-а-а-а!!! – Резко раскинул руки в стороны, меж растопыренных пальцев вырванные волосы взметнулись в воздухе в разные стороны, подхваченные ветерком, унеслись прочь. Боль физическая перемешалась с нестерпимой, разрывающей тело, болью душевной.
Ещё ничто точно не указывало на необитаемость этой земли. Совершенно неясно и непонятно, почему Сергей решил, что на острове никого нет. Это простое сомнение сейчас не могло посетить его ум. Страх! Страх! Страх! Навалился! Давил, подминал, окутывал, заполнял голову невидным туманом, становясь белой, непроницаемой пеленой, ярким белым светом, выключающим сейчас нейрон за нейроном в голове Сергея.
Вдруг в сознании у него что-то вспыхнуло, щёлкнуло, заискрилось, и Сергей, перестав быть сейчас Сергеем, этакий бумажный шаблон человека – перестал себя ощущать. Совершенно неожиданно он сорвался с места и понесся по песку, сверкая розовыми отмокшими в солёной воде пятками. На его пути был здоровенный валун. Он нёсся прямо на этот камень.
Валун всё ближе. Скорость всё выше.
