Сказка и быль. Фрагменты памяти. Том I

Мы должны помнить этих людей творцов, созидателей,

которых Сталин называл «массы», «винтики».

Насколько мои аргументы вески – судить читателю. Правдиво отразить события и процессы, происходящие в описываемые периоды жизни поколения, к которому принадлежит автор, после того, когда их правдивое отражение было невозможно – вот основная задача этой книги.

«Долгие годы наша историческая наука находилась под гнётом тоталитаризма, испытывая на себе жестокий прессинг дремучих идеологов и бдительных кадровиков,… Историография отождествлялась с идеологией, коммунистическая партийность противопоставлялась объективности.

Сталинский режим создал свою историю, чтобы историческими средствами фальсифицировать прошлое… Жрецы от политики охраняли от людей правдивую информацию». [3, c.5]

Я согласен с мнением, что настала пора сказать правду, тем более что идеологический и политический диктат канул в прошлое и мне хочется верить, что безвозвратно.

Правда, при этом нельзя забывать, что «…лишь в одном мы не можем быть свободными – в нравственной ответственности перед собой, обществом и потомками». [3, c.5—6]

Ведущие западные государства старались оградить свои территории от влияния большевизма, провозгласившего своей целью осуществление мировой революции. Большое значение имела нейтрализация возможных последствий от военного сотрудничества, наметившегося в двадцатых годах между Советской Россией и Германией в обход Версальского договора. Условиями этого договора исключалась всякая деятельность со стороны Германии, направленная на возрождения её армии.

Основной из пружин большевистской власти вообще и Сталина в частности было скрытие истины, сопровождаемое подозрительностью. Поэтому принимались все меры к тому, чтобы мы о нашем прошлом не узнали никогда.

Это сегодня, когда обществу слегка приоткрыли завесу тайн, мы увидели малую толику того «… позора и горя, сведений о проданной чести, жестокости, о торжестве подлости над честностью и искренней преданностью». [3. c.6]

Классик английской литературы Г. Честертон устами своего литературного героя выразил схожую ситуацию с периодом сталинизма в истории нашей страны. Его герой говорит:

«И я говорю вам: где бы вы ни увидели людей, коими правит тайна, в этой тайне заключено зло. Если дьявол внушает, что нечто слишком ужасно для глаза, – взгляните. Если он говорит, что нечто слишком страшно для слуха, – выслушайте…. И если вам померещится, что некая истина невыносима, – вынесите её…, поклонник дьявола горд и хитёр; он любит властвовать, и пугать невинных непонятным…. Вот почему сатанизм это тайны». [3, c.6, цитаты Г. Честертона]

«Сталин действовал осознанно и расчётливо. Перед ним была цель – окончательно усмирить общество, создать мощную военную промышленность и стать единовластным диктатором величайшей в мире государственной машины. К достижению этой цели он шёл, не задумываясь о методах, не считая жертвы». [5, c.225, цитата Лельчук В. С.]

Это положило начало тотальному кризису, охватившему советское общество.

Сегодня многие, пытаясь понять, что привело страну к краю экономической пропасти, в чём причины политического кризиса охватившего всё советское общество, обращают свой взор в историческое прошлое. И я отношу себя к этим искателям, сознавая, что такой путь является единственным, чтобы познать истину и избавиться от многих иллюзий, моих современников. Можно по-разному относиться к своей истории, но она, хоть и не овеяна оптимизмом в ближайшем историческом пространстве, требует к себе бережного отношения – это ведь наша история и мы её творцы. Важно, что мы творцы или слепые исполнители чужой, зачастую злой воли, веря в великое предназначение предлагаемых деяний, сегодня начинаем прозревать и в поисках правды, не гнушаемся переворачивать неприятные страницы нашей истории. Ни что не должно быть вычеркнуто и забыто ни из прошлого, ни из настоящего.

Только, осознав истоки и причины ошибок прошлого и настоящего, можно познать путь в будущее. Под идеологическим давлением и прессом других методов воздействия, включая и репрессивные, широко используемых большевиками, была исключена возможность не только борьбы за правдивое отражение исторических процессов, но даже попыток инакомыслия.

«В этих условиях о чистоте советской историографии историческая наука не могла и заикаться. В результате чего были утрачены её основные функции и прежде всего функция – изучения уроков прошлого во имя настоящего и будущего». [3, с.5]

Автор, как и большинство его современников, осознаёт потребность общества в правдивом отражении исторического прошлого.

Необходимо с пониманием относится к ныне живущим людям – представителям обманутых поколений, в том числе и тех, к которым принадлежу и я. Многие из моих современников протестуют против копания, как они говорят «в грязном белье прошлого», против очернительства их «славной истории». Но виноваты ли эти немногочисленные правдолюбцы и их, правда, осторожно высказываемая сейчас? Думаю, что виновата ложь, которую закладывали в наше сознание, о счастье жить нашей жизнью и совершать подвиг во имя построения светлого безоблачного будущего всего человечества.

«… Секретность и лживость – родные сёстры, приобщённые к секретам, просто обязаны лгать. В феномене лжи заложен мощный социально-психологический фактор. Ибо многие искренне верят, что полная, правда, вредна. Проблема „ложь во благо“ – одна из вечных. Иные считают критический подход к прошлому разрушительным, другие воспринимают его как освобождение от скверны. И хотя он идёт болезненно, он крайне необходим». [3, с.9]

Приверженность принципам правдивости, независимости, объективности, изложению событий и процессов, происходящих в конкретном месте, в стране или в мире с позиции уже зрелого возраста, на основе приобретённого за долгую жизнь опыта и анализа документов и свидетельств участников или очевидцев позволяет автору рассчитывать на объективность подачи материалов и доверие читателей. И если читатель, прочитавший эту книгу, найдёт в ней для себя что-либо полезное, автор будет считать себя гражданином, выполнившим свою задачу.

Глава четвертая:

Обездоленное детство

Как уже отмечалось ранее, нашему поколению предшествовали разрушительные процессы, связанные с многочисленными военными конфликтами и внутренними противоречиями, сопровождающимися репрессивными формами их преодоления. Всё это не способствовало спокойному созидательному общественному развитью. Это касалось всех и нам ещё маленьким несмышлёнышам уже вскоре предстояло ускоренное взросление. Мы с братом не были исключением и пример нашего развития может быть отнесён к большей части общества того времени, поэтому он приводится в книге в качестве обобщающего для наших современников.

Мы с братом появились на свет в тяжёлое для нашей семьи время.

Бабушка, мамина мама, сидела в тюрьме, отец воевал, мама, будучи студенткой, не имела возможности сама обеспечивать себя, и вынуждена была пользоваться той помощью, которую ей могли предоставить родственники. Моя мама и вся наша семья всегда помнили о том трудном времени и были благодарны этим людям за оказанную помощь.

Первые впечатления раннего детства вспоминаются до сих пор. Передо мной и сей час стоит картина из города Томска, где дислоцировалась воинская часть, в которой служил отец. Отец берет меня сильными руками и, подкинув, как мячик, в воздух, громко и заразительно смеясь, ловит, а затем, посадив в седло и взяв коня за узду, ходит по кругу огромного двора, шутливо перебраниваясь с матерью. Мать мечется между отцом и его ординарцем, который проделывает то же самое с моим младшим трёхлетним братом. Позабавившись, они берут нас на руки и несут домой, а, пообедав, опять уезжают на службу. Этот боец всюду сопровождал отца.

Фотография после выхода из тюрьмы нашей бабушки.

Слева наша бабушка, справа – мама.

Внизу мы с братом, справа – я. 1940 г.

Я смутно помню новогоднюю ёлку в военном городке, тогда по моим воспоминаниям в роли деда мороза выступал ординарец отца. Отдельные обрывки этих картин в моей памяти помогла восстановить наша мама, когда рассказывала о том периоде нашей жизни.

17 мая 1945 года мама получила извещение следующего содержания:

«Ваш муж мл. лейтенант ком. взвода связи Зорин Константин Дмитриевич, в боях за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество – пропал без вести в сентябре 1941 года».

Подпись райвоенкома Ачинского райвоенкомата.

Миллионы женщин стали вдовами, а их дети, как и мы с братом сиротами. Война практически всех детей моего, и ближайших к нему поколений лишила детства. Независимо от того, их родители были на фронтах, или пропали без вести по разным причинам, или вернулись калеками, или не тронутыми пулями и осколками, но искалеченными духовно, или были пленены, а потом расплачивались за это в лагерях. Дети наравне с взрослыми испытывали все тяготы и лишения, которые переносило население страны, будь это на оккупированной территории, во фронтовой зоне, или в глубоком тылу. Мне и моим сверстникам на всю жизнь остались в памяти образы наших матерей с этими бумажками в трясущихся руках и их сухие отрешённые глаза. Слёзы будут потом, когда немного оттают закаменелые от горя сердца. Мой мозг зафиксировал отдельные фрагменты событий, раннего детства, и чувства восприятия этих событий остаются неизменными, несмотря на прожитую жизнь.

Практически наше относительно безоблачное детство, не успев начаться, закончилось с началом Великой Отечественной войны. Мне в ту пору шёл всего-то пятый год. Сначала мы с братом по причине малолетства – разница в возрасте у нас была всего полтора года – воспринимали войну как игру.

Мы из детского сада, который находился рядом с военным городком, часто бегали ватагой поглазеть на военных, потрогать их амуницию и полакомиться жмыхом на конюшне. Нынешние дети, быть может за исключением сельских ребятишек, не представляли что за замечательная пища – жмых. А мы в ту военную пору считали этот лошадиный корм самым вкусным лакомством.

Мы жили в обстановке всенародной беды, свалившейся на страну в результате фашистской агрессии, нас окружал страх миллионов матерей, жён, невест, детей живших в ожидании известий с фронта.

Война уже наложила отпечаток на это детское лицо.

Здесь мне пять лет, 1942 г.

Горе людей, теряющих на войне близких, перестало быть чем-то необычным, из ряда вон выходящим, к этому стали привыкать. Но всё это рано взрослило нас, наших мам делало старше, а ещё молодых дедушек и бабушек превращало в глубоких стариков. В память врезались несколько картин из жизни того периода. Они с годами не потускнели.

Осень 1941 года

Город Ачинск Красноярского края, вечер, вся семья в сборе: мама, бабушка и мы с братом сидим за столом и уже в который раз готовимся слушать письма, нашего отца, полученные с фронта. Видимо, аура, окружавшая это неоднократно повторяющееся событие, была настолько сильна, что эта картина в моём сознании запечатлелась на всю жизнь. Ниже я привожу короткий пересказ копий фрагментов сохранившихся в нашем семейном архиве фронтовых писем отца.

Первое, полученное нами письмо от отца с фронта, датировано 17 июля 1941 года. В этом письме отец сообщает, что по пути следования их эшелон попал под обстрел авиации противника, и таким образом он получил на этой войне первое боевое крещение. Далее он с сожалением сообщает о гибели богатого урожая, выращенного колхозниками, о добром к ним отношении сельчан, о массовом исходе крестьян из своих сёл, об оставленном скоте и других бедствиях, которые несла война. Обстановку войны он расценивает, как элемент жизни, к которому привыкаешь, осваиваешься, воспринимая происходящее как нечто само собой разумеющееся. Заканчивается письмо просьбой сообщать ему почаще и подробнее о том, как мы живём, отец пишет, что с нетерпением будет ждать маминых писем и выражает испытываемые им к нам чувства. Он так же просит маму передать родным в Красноярск адрес его полевой почты. В одном из последних писем – от 27 июля, видимо из-под Смоленска, где он воевал и где боевая обстановка была непростой и шли очень тяжёлые бои, он писал:

«…сообщаю, что я пока жив и здоров, но не надеюсь, что сегодня буду в этом положении. Вчера нас их авиация так бомбила, что я и не надеялся уцелеть, но оказался цел. У меня вывели из строя 3 человека. Спешу тебе сообщить, так как некогда, возможно это письмо будет последним, береги ребят, воспитай их патриотами соц. Родины». [8.]

Последнее письмо от отца мы получили 27 сентября 1941 года. Ниже я привожу текст ответа нашей мамы на это последнее письмо отца:

«Здравствуй дорогой Котёночек. Сегодня 24-го сентября, я получила от тебя посылочку и перевод 500 рублей. Как приятно было получить от тебя твои вещи, каждая из них для меня очень дорога. Большое спасибо за часики, они мне очень нравятся. Это же была моя давняя мечта. Носить их буду, и их тиканье будет как твоё сердцебиение, напоминать мне о твоей близости. Хотя ты и далеко, но для меня всегда ты рядом со мной в моих мыслях. Мы все здоровы, живём хорошо исключительно забота о тебе.

Бейте скорее фашистских собак и возвращайтесь домой с победой. Ну, пока всё. Крепко целую тебя за себя, ребят и маму». [8.]

Я выделил два фрагмента из двух посланий. В одном, – предсмертное напутствие мужа жене – воспитать детей патриотами социалистической родины, в другом напутствие жены мужу, сражающемуся на фронте. Оба письма полны патриотизма, веры в победу и в идею строительства социализма. Это капля в масштабах всей страны, но эти капли, слившись, обретали силу бурных потоков, сметающих все преграды на своём пути. Вот на каких примерах мы воспитывались, вот что наследовали от своих родителей. Это письмо нашей матери и открытка, написанная ею отцу 4 октября 1941 года, были возвращены нам с фронта. Отсюда можно сделать вывод, что отец пропал без вести в период между 27 сентября и 4 октября 1941 года.

Зима 1942 года

Я потею над поленом. Строгание лучин для растопки голландки, такой круглой печки, с помощью которой, отапливалась наша квартира, было моей обязанностью. На кухне была другая печь, используемая только для приготовления пищи. По запахам из кухни не всегда можно было определить, что там готовилось. Во время войны любой продукт считался деликатесом. Часто, выполнив свои обязанности, мы с братом присоединялись к бабушке, и все вместе дружно чистили сваренную в мундирах картошку. Чистка картофеля в сыром виде считалась непозволительной роскошью.

В то время даже мы, малолетние дети, понимали, почему картошку варят в мундирах, а сахар колют на мелкие кусочки специальными щипчиками, собирая все крошки.

Почему так много плачущих людей. Отчего мама, вздрагивает, всегда при виде почтальона. Я на всю жизнь запомнил тот день, то замертвелое выражение на лице матери, когда почтальон с каким-то виноватым видом вручил ей маленький листочек бумаги – извещение о том, что отец наш пропал без вести. Мы с братом не видели слёз, не слышали рыданий и криков матери, мы кожей ощутили свалившееся на нас горе, которое мгновенно состарило нашу маму, а ей было, в ту пору всего двадцать пять лет.

Лето 1943 года

По просьбе бабушки по линии отца, меня отправили к ней, погостить на лето в город Красноярск. Это было первое в моей жизни путешествие без родителей. За мной приехал муж сестры моего отца, по родословной моей тёти, которую я называл тётей Аней, и моя мама не могла отказать бабушке в её просьбе.

Красноярск по размерам во много раз превосходил город Ачинск, чем произвёл на меня огромное впечатление. В этом городе мне предстояло обрести друзей и приятелей. Наиболее близким мне по возрасту, с разницей в пять лет, был мой сродный брат Виталий, младший сын тёти Ани. С ним и с его друзьями я и проводил почти всё время, знакомясь с городом, с его окрестностями, купаясь в прохладных водах Енисея.

Мы с Виталием через всю жизнь пронесли тёплые братские отношения. Мы не ощущали разницы в возрасте, нас многое в жизни связывало до конца его жизни. Нам очень хотелось, чтобы такие же отношения связывали наших детей. Родственные отношения между нами с братом и другими родственниками по родословному древу всегда поддерживались и поддерживаются на должном уровне. Этому мы обязаны родительскому воспитанию.

Анна Дмитриевна Оводовая (Зорина) родная сестра моего отца и по родословной моя родная тётя рядом

со своим мужем Оводовым Николаем Николаевичем, ниже

рядом с подругой матери их старший сын Валентин —

мой сродный брат. Снимок сделан на берегу Енисея в начале тридцатых годов.

Я и Виталий во время моего приезда в гости жили практически одной жизнью, одними, заботами, одними целями вместе с окружающими родными, близкими, друзьями, приятелями и просто знакомыми. У наших детей не было этого объединяющего начала. Они жили в разных условиях, их окружала неоднородная среда.

Стремления, и цели у них были тоже разными, хотя по возрасту, наши дети были более близки, чем их родители. Это лишний раз подчёркивает значение окружающей среды, как формирующего личность фактора. Семья Оводовых в ту пору проживала на Стрелке. Так в народе назывался один из районов города, имеющий очень интересную историю.

Ранее я уже отмечал, что именно Стрелку облюбовал отряд казаков во главе с Дубенским, принимая решение о строительстве поселения в этом чудном уголке Сибири. На этой очень удобной для земледелия местности, у крутого обрывистого яра был заложен острог, получивший название Красный яр, впоследствии Красноярск. Слово «красный» отождествлялось с цветом породы обрывистого среза яра. Острог того времени – это военное поселение, огороженное высоким частоколом и глубоким рвом.

Валентин и Виталий Оводовы – наши братья по линии отца. Здесь Валентину 12 лет, а Виталию семь. Снимок сделан в 1939 году.

В разные годы благодарные красноярцы соорудят на месте караульной вышки часовню, а на холме над Стрелкой – памятник основателю, которые существуют и ныне, как мемориальные памятники первопроходцам, русским казакам – покорителям Сибири. Эту часовню видно далеко от Красноярска, так как она возведена на самой высокой точке города, с ней виден весь город как на ладони. Сюда возят гостей полюбоваться огнями города в вечернюю пору, сюда из Загса заезжают молодожёны распить первый бокал игристого шампанского, здесь любят проводить свой досуг красноярцы. Вот и мне полюбилось это место с детского возраста.

Мне нравилось бывать в семье Оводовых. Здесь всегда царила обстановка доброжелательности, заботливого отношения друг к другу и к окружающим их людям. Другие мои родственники по линии отца, его сестра тётя Катя с мужем и его брат дядя Паша с женой, проживали в одном доме с бабушкой, на второй его половине. Был ещё один родственник – их брат Анатолий, но о его судьбе ничего нам неизвестно, т.к. видеть и знать его нам не довелось, а в семье информацию о нём распространять было не принято. Сама бабушка занимала половину дома, состоящую из двух комнат и кухни. К дому прилегал большой, соток на десять, участок, на котором располагались огород и комплекс хозяйственных построек различного назначения. Была у бабушки и всякая живность, включая корову, кур с петухом, кота Васьки и дворового пса Вальки. Как бабушка управлялась со всем этим хозяйством, одному Богу известно.

Кстати о Боге. Жена профессионального революционера и ярого атеиста в период войны заглядывала в местный храм, чтобы поставить свечку за спасение раба Божья Константина, то есть моего отца и украдкой осеняла себя крестом. Меня она тоже несколько раз брала в церковь и, осеняя крестом, молила о чём-то Бога. Богатое убранство храма, множество людей около иконостасов, мерцание свечей, запах ладана, внимание, с которым верующие слушали проповедь священника, их одухотворённые лица, берущее за душу звучание церковного хора на всю жизнь врезались мне в память. Вспоминая то время и наблюдая за людьми в периоды больших потрясений или событий, затрагивающих интересы общества в целом или значительной его части, я обратил внимание на то, что, несмотря на антирелигиозную идеологию и пропаганду, люди стремились к Богу, одни – открыто, другие – украдкой. Сегодня, на завершающем этапе своей жизни, я с глубокой благодарностью отношусь к близким мне людям и, прежде всего моим бабушкам, и маме. Они спасли меня от атеистической безнравственности, помогли мне отделять зерна от плевелы в условиях пропагандистской обработки нас с детского возраста. Однако это на значительном этапе жизненного пути не повлияло на беззаветную преданность идеалам коммунизма, в неизбежность построения которого мы свято верили.

Каждая семья, с которой я был связан родственными узами жила своей жизнью. В силу своих возможностей они преодолевали невзгоды трудное для всей страны время. Бабушка, благодаря труду по содержанию огорода коровы и кур, не только обеспечивала себя всем необходимым, но и помогала своим детям. Я помню бабушку с коромыслом на плечах, ей приходилось носить воду с водокачки в бочки из которых, она потом лейкой поливала огород. Расстояние от водокачки до огорода было порядка 100 метров. Мне и сейчас трудно представить, сколько вёдер требовалось натаскать для полива огорода, для скотины и собственных нужд. По возможности ей в этом нелёгком труде помогали дети и внуки. Старался чем-то помочь и я. Первая жена дяди Паши, тётя Феня, и сестра моего отца, тётя Катя, занимались своим делом. Будучи прекрасным кулинаром, тётя Катя пекла вкуснейшие пирожки с разнообразной начинкой, в основном из бабушкиного хозяйства, так что и бабушка участвовала в «семейном подряде». Тётя Феня обладала талантом базарной торговки так, что всю производимую продукцию она сбывала на рынке полностью. Полученный доход делился между участниками. Бабушка кроме этого, приторговывала овощами на углу не далеко от дома и имела свой дополнительный доход. Мужчины семьи работали в организациях, назначение которых было мне неизвестно, поэтому я и не запомнил этого. Причины, по которым они не были призваны в армию и не оказались на фронте, мне также неизвестны. Думаю, что дядя Коля имел бронь – освобождение от призыва, так как занимал высокую руководящую должность в объединении «Енисей золото», которое имело стратегическое значение для страны в то время. Сам я в силу детского любопытства и непосредственности, а так же уже обретённой потребности помогать взрослым, лез везде, куда меня и не просили. Помогал и в стряпании, и в торговле, и на огороде, иногда, может быть и, мешая, но все ко мне относились доброжелательно и заботливо, руководствуясь не только ответственностью перед моим отцом, сражавшимся на фронте, но и родственными чувствами.

Условия жизни в далёкой от фронта, сибирской глубинке были, конечно, отличны от регионов страны приближённых к фронту. Даже в рамках отдельного, описываемого мною региона при равных внешних условиях люди жили по-разному. Одни голодали вследствие немощи или лени, другие создавали себе трудом сносные условия жизни, третьи обеспечивали себе довольно сытную жизнь, естественно в теневом варианте. Аналогичная ситуация складывалась и в других регионах страны независимо от того, находились ли они в зоне театра военных действий или в глубоком тылу. Этими фрагментами из жизни окружающих меня людей, я пытался создать у читателя представление об условиях жизни и состоянии общества, в первые годы войны, о факторах, формирующих наши человеческие качества. Решающее влияние конечно оказывала война, обстановка складывающаяся на фронтах. Победы на фронтах для людей были как второе дыхание. Они придавали силу, поднимали дух людей, возвращали их к жизни. Мы, несмотря на детский возраст, уже всё понимали, и настрой взрослых передавался нам. Мы вместе с взрослыми усаживались у репродукторов во время передачи сводок Совинформбюро, внимательно слушали их и испытывали те же чувства, что и взрослые, радовались победам и огорчались неудачам Красной Армии. Поражения оказывали удручающее действие. Мне запомнилось музыкальное сопровождение этих сводок: под звуки баяна в исполнении слепого баяниста Маланина по радио звучала песня со словами: