Угол падения

– Господи, Яша, ну перестань ты ради бога! Что за выражения! «Шлялась»! Во-первых, не шлялась, а ходила на деловую встречу. Во-вторых, разит от меня не рыбой, а креветками. Да и вообще, допросов не терплю. Пицца твоя готова, пошли есть.

Галина пришла на кухню, быстро накрыла на стол, достала неизменный графинчик с водкой. Без этого муж к ужину не приступал. Он практически не пил, но рюмку водку за ужином пропускал всегда. При этом он ссылался на профессора Преображенского, который говорил о пользе рюмочки водки под хороший сытный обед.

Горячая пицца выглядела уже совсем по-другому. Она источала приятный пряный аромат, но Галине есть не хотелось. Она отрезала себе совсем крохотный кусочек, а мужу на тарелку положила три больших, увесистых ломтя. Ели молча. Яков, казалось, успокоился и с вопросами к жене не приставал, а у Галины в голове прокручивалась сегодняшняя беседа с Сергеем.

Итак, чего же она действительно хочет? Помочь Илье Сафронову или наоборот, помочь его дочери и навредить таким образом ему? Галина решила не ломать пока голову над этим вопросом, все будет зависеть от того, что скажет Маслов. Если делу можно дать ход, как говорится, вот тогда ей и карты в руки.

Она уже съела свою порцию и сидела над пустой тарелкой, разглядывая мужа. Он был так увлечен едой, что и не замечал, казалось, пристального взгляда жены, а она невольно сравнивала Якова с Сергеем Масловым, моложавым, пижонистым ухарем, в дорогом твидовом костюме, роскошном шелковом галстуке и модных кожаных полуботинках, импортных и тоже недешевых.

Он знал себе цену, этот высокомерный всезнайка, балабол. Он был хитер, жаден, но умен. Потом ее мысли переметнулись на Илью. Этот спокоен, уравновешен, даже солиден. Вот чего не хватает Маслову! Солидности! Это при его-то должности и положении в городе. Его ведь знает вся администрация, к нему за советами и консультациями обращаются самые именитые особы в их городе и области. А он как чертик из табакерки, вечно со смешком, юморком и подковырками.

Галина так задумалась, что и не услышала, как Яков спрашивает у нее что-то. И только когда он тронул ее за руку, она вдруг очнулась, вновь взглянула на него и невольно улыбнулась.

– Прости, я что-то задумалась.

Оказалось, вопрос мужа был банальным и простым: чаю ей налить или кофе.

– Кофе с молоком, сладкий и горячий. А я пойду прилягу на диване, устала что-то. Принеси мне туда, хорошо?

Яков что-то проворчал и начал хлопотать у плиты. Галина оставила его одного и вернулась в гостиную. По телевизору шла передача про глобальное потепление на планете, она сделала потише и уютно свернулась клубочком на мягком велюровом диване. Что-то не давало ей покоя. Скорее всего, это неразрешенный вопрос относительно Ильи сидел в ее мозгу занозой и беспокоил.

«Ну в конце концов, чего я дергаюсь? Какое мне дело до всей этой истории? Может, плюнуть и растереть?» – думала Галина, прикрыв глаза отяжелевшими от усталости веками. Но подсознательно она понимала, в чем все дело. Разбередилась ее старая, не зажившая до конца рана, которую ее душе нанес когда-то Илья Сафронов.

Галина приподнялась на локте и стала осторожно, маленькими глотками пить кофе из массивной керамической кружки, которую принес и поставил на маленький столик Яков. Сам он уже расположился в кресле и отключился от общения, закрывшись от жены полностью развернутой газетой.

6

Галина снова погрузилась в размышления и воспоминания. Вот она бежит к Илье домой. В ее руке цветы, она безмерно счастлива! Сегодня, сейчас она скажет ему, что их любовь достигла своего апогея! Она обрадует его тем, что у них будет ребенок! Боже, какое счастье! Илья, конечно, обрадуется, схватит ее в охапку и потащит в ЗАГС. Галя думала тогда, что именно это радостное известие согреет наконец прохладу и устранит легкую отчужденность в их отношениях. Уже больше месяца Галина замечала, как изменился Илья. Стал не таким внимательным, не таким радостным при встречах. А порой и вовсе исчезал на день-два. Потом отделывался отговорками, мол, был занят или плохо себя чувствовал. Но теперь все это прекратится! Теперь все встанет на свои места, и никакая сила уже не сможет их разлучить!

Галина Дорохина уже предвкушала огромные перемены, которые вот-вот произойдут в ее жизни: из Дорохиной совсем скоро она превратится в Сафронову, из невесты в жену, а из молодой беззаботной девушки-женщины в мать и хранительницу семейного очага.

Она нетерпеливо жала на кнопку звонка и ждала, когда Илья ей откроет. Илья жил один, родители его уехали на Север, когда он закончил школу и поступил в институт и возвращаться пока не собирались.

Звонила Галина долго, минут пять, если не больше. Наконец, дверь открылась, и она даже растерялась. Илья смотрел на нее зло и неприветливо, одет он был только в джинсы, волосы были взлохмачены, он стоял босиком и дверь до конца не открывал.

– Можно к тебе? – робко спросила девушка, тая улыбку.

– Извини, но я не один. Подожди меня внизу, я спущусь через несколько минут.

Галя попятилась от двери и чуть не оступилась.

– Ты с женщиной?! – только спросила она.

Но дверь за Ильей уже закрылась, и он исчез. Чуть не рыдая, несчастная молодая женщина вышла из подъезда и без сил опустилась на лавочку. Она конечно не стала бы его ждать, но ноги не двигались, тело отяжелело, она поняла, что не сможет уйти. Ее душили слезы, а горло сжал болезненный спазм.

Илья появился минут через пять, в домашних тапочках и в куртке с капюшоном.

– Галка, ты прости меня, я очень виноват перед тобой, – сказал он сразу же. – Но это совсем не то, что ты подумала. Я не гуляю от тебя, я ухожу. Мы должны расстаться.

– Да? А я думала… вернее, я хотела сказать, что мы наоборот, не должны расставаться, особенно сейчас…

Илья прервал ее:

– Подожди, успокойся. Понимаешь, я встретил ее, ну так уж получилось, что мы полюбили друг друга. Я не хочу обманывать тебя, давай останемся хорошими друзьями, если хочешь, а?

– Кем?! Ты что, с ума сошел?

Галя вдруг взорвалась. До этого тихая, потерянная, потрясенная она вдруг почувствовала такой взрыв внутреннего негодования, обиды, протеста, что резко вскочила, подошла к Илье вплотную и громко, не стесняясь соседей и прохожих заявила ему:

– Друзьями, говоришь? Так ты же предатель, негодяй, бабник! Какой из тебя друг? Нет, милый мой, я без твоей дружбы обойдусь, но запомни, предательства и измены я тебе не прощу никогда. А теперь отправляйся и лучше не попадайся на моем пути! Никогда!

С этими словами она бросила ему под ноги цветы, резко повернулась и почти побежала от него прочь. Теперь уж она дала волю слезам! Она плакала навзрыд, бежала, не вытирая слез, и молила только об одном, чтобы все это оказалось сном, ночным кошмаром, от которого она скоро очнется и захохочет от радости.

Но увы! Все случилось наяву, произошло с ней на самом деле, и только дня через три она по-настоящему осознала, что осталась одна, наедине со своим горем и счастьем, от которого теперь ей придется отказаться. Галина решила не оставлять ребенка. Жила она с бабушкой Полиной, мама умерла, когда Галя была еще совсем ребенком, отец вновь женился, взял женщину с тремя детьми, а Гале в его новой семье места не нашлось. Да и бабушка не отдала.

– Оставь Галку со мной, – сказала она сыну, – все лучше, чем с мачехой.

На том и порешили. Отец разменял их трехкомнатную квартиру, в двухкомнатной оставил свою мать с дочерью, а сам съехался с новой женой. А примерно через год они и вовсе уехали из города в деревню, купив там приличный домишко.

Галя наведывалась к отцу в деревню почти каждое лето. Сначала они с бабушкой Полиной ездили, когда она еще маленькой была, а потом и вовсе стала ездить одна. Принимали ее всегда радушно. Жена отца, полная, красивая тетка по имени Маргарита, была женщиной хлебосольной, любвеобильной, всех привечала, угощала, и к Галине относилась с душой.

– Ты, деточка, не смущайся! Будь как дома. Отцу-то радость какая! – говорила она всегда, и Галя чувствовала, что это от души.

Но прошли годы, поездки в деревню стали событием редким. Дети Маргариты выросли, девчонки рано вышли замуж и покинули родительский дом, а младший сын Вячеслав, Галин ровесник, жил пока с ними. Был он полноватым, неуклюжим и совсем несимпатичным в отличие от красоток-сестренок. Но к Гале, похоже, он был неравнодушен. Когда они были детьми, то бегали и играли вместе, одно время Галка сама даже была по-детски, наивно влюблена в этого сбитого, живого вихрастого мальчугана. Но со временем эти чувства прошли, она уже и забыла об этом.

Перед экзаменами в десятом классе Галя приехала к отцу и Маргарите. Они вместе с Вячеславом занимались, решали задачки, готовились к сочинению. Но однажды девушка вдруг почувствовала у себя на плече его руку.

– Ты чего? – спросила она, резко обернувшись.

И тут он ее поцеловал, неловко, неумело и тут же отпрянул. Галя расхохоталась ему прямо в лицо. Она вспомнила горячие, пылкие поцелуи своего одноклассника Ильи Сафронова, и ей стало жаль Вячеслава.

– Славик, ты в своем уме? Выбрось из головы эти глупости, понял? – строго, как могла, сказала Галя.

Он покраснел до кончиков ушей и ничего не ответил. После этого случая Галя стала реже приезжать к отцу в деревню, да и времени стало меньше. Окончание школы, поступление в институт, да и любовь с Ильей окончательно вскружила ей голову. Вячеслав ушел в армию, Маргарита стала бабушкой, все они как-то отдалились друг от друга, зажили совсем другой жизнью.

Бабушка Полина тоже перестала ездить в деревню к сыну с невесткой. Годы уже не те, да и шумно там у них больно.

– Не люблю я весь этот гвалт, детвору эту, мал мала меньше. Устаю я у них, – пожаловалась она Галине, которая сама должна была стать матерью.

Но об этом она бабушке не говорила. Сказала правда, что рассталась с Ильей, что больше они не дружат и не встречаются.

– Ну и ладно! А я и смотрю, ты как в воду опущенная ходишь, думала в институте чего-нибудь случилось. Не горюй, девка. Коли любит, так никуда не денется, а не любит – так зачем он тебе и нужен?

Галя не стала расстраивать бабушку, да к тому же поняла, что та и не желает иметь правнуков, во всяком случае Маргаритины внуки ей не в радость.

«Ну что ж, так тому и быть, придется делать аборт», – решила про себя Галина.

Она записалась на прием в женскую консультацию и в один из погожих весенних дней явилась к врачу. Вельветовая юбочка, обтягивающая футболка, изящные босоножки, волосы стянуты в два пышных хвостика – она вошла в кабинет врача немного неуверенно и застыла на пороге. За столом сидел интересный мужчина в белом халате и шапочке, которая совсем ему не шла. Длинные бакенбарды, усы, очки в золоченой оправе придавали его лицу этакое мужское благородство и без шапочки было бы лучше.

– Здравствуйте, – робко сказала Галя и покраснела. Она вдруг поняла, что ей очень стыдно и неприятно будет от того, что этот красавец будет проводить осмотр. Да и на аборт проситься тоже стыдно.

– Ну чего же вы встали в дверях, милочка? – вдруг услышала она. – Проходите, раз уж пришли. Беременны?

– Я не знаю, я не уверена, – пролепетала она.

– Как же вы не уверены, если в карточке написано: пять недель беременности, а теперь уже шесть. Как себя чувствуете?

– Плохо, доктор. Понимаете, у меня такая ситуация сложилась, что я не могу оставить этого ребенка. Мне нужно направление на аборт.

– Ах, вот оно что! А что так? Тяжелое материальное положение или нелады с мужем?

Галя совсем смутилась. Ей вовсе не хотелось открывать душу перед этим холеным красавцем, у которого уж точно все в жизни благополучно и идет, как по маслу. Она молчала.

– Ну что ж, не хотите говорить, не надо. Это ваше личное дело. Только вот что я хочу вам посоветовать: не торопитесь с окончательным решением. У вас есть еще немного времени подумать.

– Я уже подумала и все решила. Так надо, – твердо сказала Галя, и доктор лишь пожал плечами.

– Раздевайтесь, я вас посмотрю, – сказал он и указал Гале на ширму, за которой ей предстояло раздеться.

Она уже знала, как неприятна и некомфортна вся эта процедура, а уж с этим доктором, так и вообще со стыда сгореть можно. Но делать ей ничего не оставалась, и она, чуть не плача, побрела за ширму.

Осмотр доктор провел быстро, Галю он больше ни о чем не спрашивал, а она только молила бога, чтобы побыстрее все закончилось, и она ушла бы отсюда навсегда. Но навсегда уйти не получилось. Когда доктор закончил осмотр, он сказал:

– Хорошо, Галина Дорохина, одевайтесь. Я выпишу вам направление на анализы. Пройдете их, потом решим. Договорились?

И через неделю Галя снова сидела в его кабинете и слушала совсем неутешительные вещи.

– Я настоятельно не рекомендую вам прерывать вашу первую беременность. Это очень опасно, так как резус крови у вас отрицательный, – говорил ей доктор и смотрел прямо в ее огромные испуганные глаза.

– А почему это опасно? Я что, могу умереть? – спросила Галя, чуть не плача.

Но доктор поспешил утешить ее:

– Ну что вы! Нет, конечно. Но вы можете больше никогда не стать матерью.

Галя разрыдалась. Доктор не стал ее успокаивать, он дал возможность ее эмоциям выйти наружу, а когда она немного пришла в себя, он неожиданно спросил:

– Вы незамужняя, как я понял? Это вас больше всего смущает, не так ли?

Галя не ответила. Какое ему дело в конце концов, замужняя она или нет. Но доктор не отступал.

– Знаете что, я хочу помочь вам. Давайте так, вы полностью доверяетесь мне. Я буду вас наблюдать, помогать вам морально, поддерживать вас в хорошей физической форме. А когда родится ваш малыш, вы будете так счастливы, что скажете мне спасибо! Я уверен!

И с этого самого момента все в жизни Гали Дорохиной изменилось и пошло совершенно по другому руслу. Яков Константинович Колпаков, ее доктор, так вошел в роль ее спасителя, что не смог уже из этой роли выйти никогда. Он был холост, с большими амбициями и незаурядными способностями. То, что он был старше Галины почти на двадцать лет, совсем не смущало ее. В конце концов со своими ровесником Ильей Сафроновым она не стала ни счастливой, ни нужной ему. А вот Яков прямо на руках ее носил, предупреждал каждое ее желание. И даже бабушка Полина не сказала ни слова, когда Галя объявила ей о том, что выходит замуж и познакомила ее с Яковом.

– Интересный мужчина, интеллигентный. Ты с ним не пропадешь, – сказала она и пожелала внучке счастья.

После свадьбы Галина переехала жить к мужу, а через несколько месяцев у нее родился сын Ванечка. Яков считал, что это и его сын тоже, так как только благодаря его стараниям и его любви к Галине этот мальчуган появился на свет, и если бы не он, то еще не известно, как бы все обернулось. Скорее всего, Галя избавилась бы от него, как и намеревалась.

Колпаковы жили очень дружно и счастливо, и Галя решила про себя никогда больше не думать и не вспоминать об Илье, и это у нее очень хорошо получалось до тех пор, пока он, Илья Сафронов, не переступил порог ее кабинета.

А теперь Галя ни на шутку разволновалась. Отношения с мужем у нее были стабильными, вошедшими в привычку, обыденными. Будучи намного младше него, она иногда позволяла себе некоторые вольности. И даже любовник у нее был одно время. Но с ним она рассталась из-за нехватки времени, и муж так никогда об этом и не узнал.

Сам Яков в послеперестроечные времена открыл частную клинику, небольшую, но престижную. Обзавелся солидной клиентурой, что позволило ему со временем приобрести импортное оборудование, и практиковал он очень успешно. Его имя было в городе на слуху, говорили, что он творит чудеса. А он просто был мастер своего дела, талантливый доктор, гинеколог от бога.

Галина была в его жизни второй возлюбленной. До этого у него были многочисленные подружки, близкие знакомые, поклонницы. Но любил он до Гали только одну женщину, которую не уберег. Она ушла к другому, молодому красавцу, и Яков решил про себя, что все, что ни делается, все к лучшему.

Он встретил ее только однажды, совершенно случайно, и понял по ее глазам, что она не так уж и счастлива. Она пригласила его к себе, они долго говорили, вспоминали свою прошлую любовь, и как-то так получилось, что прежние чувства вдруг нахлынули на них с необыкновенной силой. Яков первый и последний раз в жизни изменил своей молодой жене. Галя в тот момент была уже на сносях, вот-вот должна была родить, и Яков еще долго мучился угрызениями совести.

Когда родился Ванечка, здоровый краснощекий карапуз, Галина и Яков полностью окунулись в заботу о нем и так продолжалось долгих семнадцать лет. Они растили сына, заботились друг о друге, и только когда Иван закончил школу и уехал учиться в Кубанский университет, Галина и Яков слегка расслабились. Они считали, что свою миссию выполнили, отдали сыну свои самые лучшие годы и пора бы пожить в свое удовольствие. Тогда-то у Галины и появился новый знакомый, с которым она продолжала близкие отношения почти полтора года. А Яков весь ушел в работу, он был так увлечен своим собственным делом, своей клиникой, что все остальное в его жизни ушло как бы на второй план, стало второстепенным и малозначительным.

Все эти воспоминания так подействовали на Галю, что она очень плохо спала этой ночью, все время просыпалась, и какие-то тяжелые, нехорошие мысли и предчувствия не давали ей покоя.

7

А Илья Сафронов все последующие дни был предельно занят, усиленно готовил отобранных спортсменов к предстоящему соревнованию. Этот день не был исключением. Он сидел на скамье и наблюдал за плавающими девушками. Все было по его мнению неплохо, и даже Арина перестала вызывать у него тревогу и опасения. Она сможет, если захочет. Но Арина была с характером и подвластна своему настроению. Она часто капризничала, спорила по пустякам, требовала к себе особого внимания, и все это ужасно раздражало Илью. Вот и сейчас, все плавают, отрабатывают технику, скорость, а она вышла и направляется к нему.

– Что такое? – спросил он ее издалека.

– Переставьте меня на первую дорожку. Я не могу рядом с Пожаровой плавать. Она гоняет как сумасшедшая, да еще и подкалывает. А я не скорость, а технику отрабатываю в настоящий момент. И вообще, подойдите ко мне и поконсультируйте. Мне надоело быть в автономном плавании! Помощь нужна!

– Какая конкретно помощь тебе нужна, Арина? У вас разминка. Через полчаса начну вас гонять на время. Переставлять я тебя не буду. Освободится первая дорожка, занимай, а пока плавай там, где выбрала сначала.

Чтобы не продолжать спор, Илья встал и направился к выходу. Но настойчивая Арина догнала его и заявила:

– Тогда я вообще не буду плавать. Буду ждать. Неужели так трудно попросить кого-нибудь поменяться со мной?

– Попросить ты и сама можешь, не так ли? Ты ведь просишь меня заставить кого-то поменяться с тобой. А этого я делать не буду. И сидеть я тебе не советую. Иди и тренируйся.

Илья зашел в мужскую раздевалку а не в тренерский кабинет, иначе там бы Арина его все равно достала.

«Да, трудно мне с ней придется. Она с меня три шкуры спустит, пока пройдут эти соревнования. Может поменять ее, пока не поздно?» – подумал Илья и тут же отказался от этой мысли. Он знал, что на это не пойдет.

Выпив холодной минералки и немного освежившись, он вернулся в бассейн и увидел Арину, сидящую на скамье с накинутым на плечи полотенцем. Он подошел и сел рядом.

– Ну что за капризы, Арина?

– Илья Петрович, я вам все объяснила. Я не люблю заниматься чем бы то ни было, если испытываю дискомфорт. Вы посмотрите на Пожарову. Что это за плавание такое? Торпеда, а не пловчиха.

Кое-как Илье все же удалось заставить Арину вернуться на дорожку, а Пожарову он попросил выйти.

– Отдохни, Наташа. Через пятнадцать минут начнем соревноваться. Тебе силы понадобятся.

Девушка, тяжело дыша, направилась в душевую. Илья снова сел на скамью и задумался. Он размышлял над тем, что Майя побывала у Колпаковой, но о чем они говорили с Галиной, она умалчивала, а ему хотелось держать ситуацию под контролем. Он был очень удивлен, когда Галина вдруг заявила ему, что она не имеет права рассказывать о своих пациентах кому бы то ни было.

– Галя, ну ты же знаешь, как для меня это важно, – умолял он ее. – Скажи хотя бы, тебе удалось хоть чуть-чуть изменить Майкины убеждения?

– Пусть она тебе сама скажет, – ответила Галина. – Я сделала для этого все возможное. Но ты же знаешь, какие они в этом возрасте максималисты.

Тогда Илья подумал о том, что он даже не поинтересовался, имеет ли Галина детей, и ему стало неловко.

– Галя, а у тебя кто, дочь или сын? Есть дети-то вообще? – спросил он после небольшой паузы.

Она засмеялась.

– У меня? Дети? Есть один ребенок. Сын Ванюшка. Он учится в Краснодаре, в университете на втором курсе юридического.

– Понятно. На тебя похож?

– Нет, на тебя, как ни странно.

Илья воспринял это как шутку и улыбнулся. Больше ему от Галины ничего узнать не довелось.

Потом он отвлекся от своих невеселых мыслей и с секундомером в руках направился непосредственно к бассейну. Девушки уже расслабились, плавали неспеша и даже переговаривались между собой.

– Ну что, золотые рыбки? Начнем? – громко спросил Илья и приступил к работе.

Освободился он около шести часов и сразу же направился домой. Майя была на кухне и жарила картошку. В доме вкусно пахло, а Илья был изрядно голоден.

– Привет, ты на двоих надеюсь жаришь? – спросил он Майю.

– Нет, но если ты голодный, я тебе оставлю, – ответила она и отвернулась.

– Спасибо и на том, – сказал Илья и достал неглубокую тарелку.

Затем он пошел переодеваться, а когда вернулся на кухню, Майи уже не было, на столе стояла его тарелка с жареной картошкой и стакан молока. Илья поужинал и отправился смотреть телевизор.

Майю в этот вечер он больше не видел, она продолжала избегать общения с ним, и Илья подумал о том, что вряд ли Галине удалось переубедить ее. Ему стало скучно от этих мыслей. Он вновь увлекся передачей, как вдруг раздался телефонный звонок. Илья тут же ответил и услышал голос отца Марии, Александра Михайловича.

– Илья Петрович? Приветствую вас. Как жизнь?

Александр Михайлович говорил раскатистым басом, громко и напористо. Илья никак не мог привыкнуть к его манере разговора, он всегда терялся в первую минуту. Вот и сейчас он не сразу нашелся и глупо переспросил:

– Александр Михайлович? Это вы?

– А то ты не узнал! Как жизнь, спрашиваю?

– Да так себе. Вы же знаете. Ничего существенного.

– Ну-ну! А я вот звоню, хочу сказать, что мы с матерью собираемся в ваши края, на могилу к Маше хотим сходить. Ничего, если мы заглянем на огонек как-нибудь вечерком? У меня для тебя кое-что есть, хочу отдать.

Илья тут же согласился.

– Конечно, о чем речь! Когда вас ждать?

Они договорились, что как только приедут, сразу с ним созвонятся. Родители Марии жили в небольшом подмосковном городке. Александр Михайлович работал директором вечерней школы, а его жена Дина Борисовна всю жизнь проработала учительницей русского языка и литературы в той же школе. Илья Петрович относился к теще и тестю более, чем благосклонно. Отношения у них всегда были ровные. Они не корили его даже за то, что выйдя замуж за Илью, их дочь Мария наотрез отказалась возвращаться в родной город, где прошло ее детство.

– Как хотите, – сказал тогда Александр Михайлович, – но знайте, захотите переехать, мы вам поможем.

Но они так и не собрались. Мария почему-то не хотела жить вблизи от родителей, хотя часто к ним наведывалась, и Илья вместе с ней. Поразило Илью еще одно обстоятельство. Когда Мария погибла, он не представлял себе, как им сообщить об этом, как сказать. Он думал, что это будет страшным ударом для престарелых родителей. Когда наконец решившись, он все же позвонил им, чтобы сообщить о страшном горе и объявить дату похорон, он был потрясен реакцией Александра Михайловича. Тот выслушал Илью, ни разу не перебив, а потом громко позвал жену.

– Маша погибла, – сказал он ей, и Илья это услышал.

Наступила тишина, потом вдруг в разговор вступила мать Марии.

– Как это произошло, Илюша? – спросила она дрогнувшим голосом, но не закричала, не зарыдала, не запричитала.

Илья объяснил, он в подробностях описал катастрофу и сказал, что выбора у него не было, ему надо было спасать Майю, так как Мария погибла от удара.

Дина заплакала и положила трубку. На похороны родители Марии приехали непосредственно в день похорон и на следующее утро уехали обратно. Они даже ночевали не у Ильи, а в гостинице. С Майей тоже общались очень недолго, да она и не говорила почти ни с кем, была замкнута, погружена в свое горе и от сочувствий отказывалась.

– Это у нее пройдет, – напутствовал тогда Александр Михайлович. – Дина вот тоже как замороженая, все молчит и даже плачет так, чтобы никто этого не видел. Но я-то знаю, каково ей. Она очень Машу любила. Да чего там говорить.