Крики прошлого. Часть I

– Пошли прочь! А ну-ка, быстро давайте от сюда! – по началу, Виктор воспринял все за сон. – Батюшки! А ты еще кто такой? – открыв глаза, юноша увидел перед собой весьма крупную женщину бальзаковского возраста с пестрым платочком на голове. – А ну, вставай давай, тоже мне, разлегся он! – судя по всему, это была ее торговая лавка. Для подтверждения серьезности ее настроя женщина замахнулась метлой, угрожая непрошенному гостю.

– Встаю-встаю! – вставая и протирая глаза, пытался ее успокоить Кротов. – Простите. Не ругайтесь, пожалуйста, – женщина не отводила от него взгляд.

– А ну, быстро вышел из моей лавки! – перелезая через переднюю стенку, Виктор все-таки получил от нее подзатыльник.

– Куда ты лезешь, горе ты такое? Вон же дверка специальная! – сказав, женщина указала на маленькую калитку в самом углу передней стенки лавки. Странно, как она в нее пролазила с ее-то комплектацией?

– Простите, – опустив голову, словно провинившейся школьник, юноша все просил прощения. Выйдя, он увидел рядом с ней небольшую тачку, битком набитую непонятно чем и аккуратно укрытую старым потрепанным одеялом.

– Ходят тут всякие, понимаешь… – ворчала себе под нос хозяйка лавки, раскладывая всевозможные банки на прилавок.

–Извините еще раз, – неуверенно обратился к ней парень. – А у Вас не будет какой-нибудь работы для меня?

– Что? Работы? – рассмеялась она. – Да я такая, кто бы меня саму забрал на работу. Что, думаешь у меня много денег нанимать тебя?

– Я не знаю, – честно признался Виктор. – Но мне очень нужна работа, чтобы хотя бы заработать на еду.

– На еду? – крупная женщина перестала смеяться и принялась почесывать свою пухленькую щечку. – А мамка-то что, не кормит?

– А я один. Некому меня кормить, – до сих пор Виктор не знал, соврал ли он тогда.

– Что, совсем один? Как звать-то тебя, мальчик?

– Андрей, – здесь уж точно соврал.

– Что-то я тебя раньше не встречала, Андрюша. Откуда ты такой взялся?

– Из Москвы приехал. Там меня обижали все, вот и решил сбежать, куда глаза глядят.

– Эх, дурак ты! Не мог места что ли получше найти? – и она схватила мальчишку своими сильными ручищами, прижав к своей груди, как родного. – Ладно, хватит здесь сопли пускать! Чего стоишь, давай банки расставляй! Ух, лодырь какой! – она заулыбалась и потрепала парня за волосы. – А я сейчас вернусь.

Довольный молодой человек тут же начал послушно выполнять указания и через пару минут разложил весь товар на прилавок, а также закатил тележку в лавку. Женщина продавала разного рода соленья: огурцы, помидоры, грибочки, а также квашеную капусту, запахом которой был пропитан весь рынок. Вскоре женщина вернулась с небольшим пакетом, в котором было несколько пирожков: один – с мясом, и два – с ее любимой капустой.

– Держи, заработал, работничек, – она протянула два пирожка Виктору, а один с капустой оставила себе. – Тебя такая плата устроит? – доставая из тележки переносной термос, с серьезным видом спросила хозяйка лавки.

– Более чем. Спасибо Вам большое! – жадно поедая пирожок, с набитым ртом ответил юноша.

– Ну вот и славно. Сейчас еще чайку попьем и начнем работу. Меня зовут Клавдия Васильевна. Ну или просто – тетя Клава, я не обижусь, – подмигнув, задорно сказала она.

– Очень приятно, тетя Клава, – искренне улыбнувшись, честно признался Кротов.

Съев полтора пирожка, оставшейся половинкой юноша поделился со своим новым четвероногим другом, который остался один из всей стаи и тихонько сидел за торговой лавкой. Торговали они до трех часов дня, и за это время люди, которые Виктору еще вчера показались нахмуренными и совсем неприветливыми, теперь же выглядели совсем иначе: все улыбались и были даже дружелюбны к ним, интересовались делами доброй тетушки-начальницы, и неизменно задавали один и тот же вопрос: «А что это у нас за такой миленький мальчик?». Хотя еще совсем недавно этого милого мальчика все гнали и не желали с ним разговаривать. Конечно, никто не забыл Виктора, скорее это было самое обыкновенное лицемерие. Да, как очевидно, рыночный контингент составляли такие же женщины, как хозяйка торгового ларька, и, в целом, Клавдия Васильевна и молодой «Андрюша» больше болтали, нежели торговали. К концу рабочего дня вся их выручка не смогла бы оплатить обычный ресторанный обед в прежние беззаботные времена Кротова. Но выполняя ее нехитрые указания, ему становилось легче; парню было приятно находится среди улыбающихся людей, и все его тягости, хоть и не исчезли, уже не выглядели как беспросветная тьма. К тому же, эта работенка помогала не думать о случившимся и позволяла немного отвлечься. К концу рынка, собрав весь оставшийся товар обратно в тележку, Виктор спросил, можно ли ему еще раз переночевать в ларьке, на что получил очередной подзатыльник.

– Ну что ты глупый-то такой!? Будешь ночевать у меня, – приказывающим тоном женщина дала понять, что спорить не было смысла. Однако, ради приличия и ввиду скромности юноша не мог сразу согласиться, хоть его слова ее ужасно обрадовали.

– Но…

– Никаких «но»! Красть у меня все равно нечего. Только не расслабляйся, кормить за так я тебя не собираюсь. Дома я найду для тебя работу. Может, моему алкашу стыдно хоть станет, – видимо, женщина говорила о своем супруге. – А это еще что такое? – к ним незаметно подошел пес-вожак стаи.

– А это «Боська». Можно он пойдет с нами? Он добрый и не кусается.

– «Боська»? – удивленно и недоверчиво переспросила тетя Клава.

– Да. Я его так назвал, потому что он вожак стаи. А ласково так от того, что он хоть и выглядит страшно, но внутри добряк.

Подумав несколько секунд, Клавдия Васильевна все же согласилась, но предупредила: чтобы пес не делал и как бы не скулил, кормить она его не станет. С таким условием были все согласны, и они отправились к дому тети Клавы.

Жила она в двадцати минутах ходьбы от рынка, что в сравнении с недавними приключениями Виктора было совсем близко. У нее был совсем маленький и старенький домик. Стены были глиняные, а на крыше под шифером был толстый слой камыша. Судя по всему, дом был еще довоенных времен. У соседского домика вид был еще хуже, видимо, он недавно пережил пожар, и Кротов сразу же вспомнил недавнюю историю.

– А что здесь произошло? – указывая пальцем на сгоревший дом, юноша задал вопрос.

– Ой, не спрашивай. Соседа моего бандиты какие-то убили в подвале и подожгли дом. А я с его бабкой еще дружила, хорошая женщина была. Царствие ей Небесное, – женщина эмоционально перекрестилась. – Да и внука ее тоже жалко, хоть он был наркоман и бандюга, – слушая ее, Кротов с каждой секундой все больше шокировался. Оказывается, он уже был в этой деревне! Ему стало не по себе, и на него нахлынуло мистическое волнение. Вот уж, действительно, мир тесен!

– А с чего Вы взяли, что он был наркоман? – решил поинтересоваться парень.

– Так, дома не бывал. А когда случилась несчастье, к нему домой приехали какие-то люди на черных дорогих иномарках. Ходили все, расспрашивали, что видели, что слышали, а морды-то такие квадратные, злые! Даже больше милицейских интересовались! И морды их тоже, это, больше милицейских были. А у нас здесь люди все простые, и просто так не будут к нам москвичи всякие приезжать. А к нему, видишь ли, приехали. Значит, наркоман и бандит, – договорив, Клавдия Васильевна убедительно кивнула, подтверждая этим свои слова. Ну а Виктор же не стал подвергать сомнению ее логику.

Внутри дом Клавдии Васильевны был более симпатичным и даже уютным: вся мебель, хоть и старая, была расставлена со вкусом, и придраться было не к чему. Хозяйка пригласила гостя сесть за стол, а сама принялась разогревать ужин, а именно – борщ. Разогрев, она дала юноше до краев наполненную тарелку, содержимое которой поначалу вызывало в нем брезгливость, но, распробовав, он понял, что вкуснее борща не ел в жизни. Хотя, откровенно говоря, раньше этого блюда он и не пробовал.

– Клавдия! – послышался крик из отдаленной комнаты. – Милая моя, помоги мне!

– Лежи тихо там! – таким же криком ответила хозяйка. – Это муженек мой, проснулся, гад такой! – обращаясь к гостю уже тише, пояснила хозяйка. – Две ночи где-то лазил, нажрался, а теперь «Клава помоги, Клава спаси!» – закончив жаловаться, Клавдия направилась в дальнюю комнату со стаканом воды в руке, и юноша остался один. Через несколько секунд послышались крики мужчины, из которых можно было разобрать «За что?» и «Не надо!». После женщина вернулась, села на свое место и, как ни в чем не бывало, продолжила трапезу. Спустя минуту на кухню явился и супруг. Высокий, крупный мужчина, с лица которого по бороде стекала вода. На лбу у него была огромная шишка с запекшейся кровью. Это был именно тот мужчина, с которым Виктор повстречался на реке.

– Здорова, пацан, ты кто? – сурово смотря на гостя, грубым голосом задал вопрос хозяин дома.

– Я…

– Работник это мой! – перебив парня, заявила Клавдия Васильевна. – Помогает мне на рынке. От тебя же, гада, помощи не дождешься! – мужчина, не отвечая, подошел к юноше и без стеснения приступил разглядывать его лицо. Виктору стало не по себе от того, что мужчина его узнает.

– Николай, – протягивая руку, представился бородач, и у Кротова как от сердца отлегло.

– Андрей, очень приятно, – с улыбкой ответил на приветствие юноша. А после Клавдия вставила свое слово.

– Так, предупреждаю вас обоих, вздумаете пьянствовать мне здесь – оба отправитесь на улицу жить вместе с «Боськой»!

–«Боськой»? – удивленно переспросил Николай, почесывая свою густую бороду.

– Это моя собака. Он никому не помешает, честно, – тихонько и робко сказал Виктор.

– Да ладно тебе, Клавушка. Ты же знаешь, я – только с твоего разрешения! – женщина ничего не ответила, но ее взгляда было достаточно, чтобы мужчина молча опустил глаза и больше не открывал свой рот.

Время близилось к вечеру, и Николай отправился затапливать баню. Клавдия сказала, что не разрешит гостю ложиться спать не мытым и не позволит, чтобы он пропитал ее простыни своей и собачей вонью. Молодой человек же был этому только рад. Отправившись в баню с Николаем, Виктор так же молчал, как и хозяин дома.

– Ты не обижайся на меня, дурака старого, – неожиданно мужчина начал разговор.

– За что? Вы с Клавдией Васильевной очень добры ко мне, – догадываясь в чем дело, неуверенно пробормотал «Андрей».

– Да ладно тебе. Я узнал тебя, а ты – меня. Это же ты по башке моей треснул? – Виктор продолжал молчать. – Ты, по глазам вижу. Но я не сержусь на тебя – сам виноват: допился до чертиков и не понимал, что происходит. Только вот Клаве ничего не рассказывай, прошу тебя, а то она точно меня прибьет!

– Да, наверное, она может, – размышлял Виктор.

– О да! И не сомневайся!

– Не скажу. Честное слово, – дал обещание юноша.

– Вот и хорошо. А теперь давай-ка я тебя веничком хорошенько пропарю!

А после первого опыта пребывания в бане Виктор отправился с хозяином в дом, где после ужина тем же первым блюдом люди приступили готовиться ко сну. Гостю было отведено старенькое раскладное кресло, на котором он сидел за столом. За ужином Николай все вымаливал прощения у своей жены, но та была непреклонна, и, только отправившись в спальню, Виктор услышал, как они все-таки помирились. Недолго радуясь за прощенного Николая, молодой человек все же вспомнил о том, кто он на самом деле, и что с ним происходит. Виктор долго не мог уснуть от мыслей о его семье. Но все же усталость, сытый ужин и настоящая русская баня сделали свое дело – юноша погрузился в сон: кругом непроглядная тьма, но он чувствовал себя уютно. Потом где-то отдаленно ему послышался голос папы.

– Чего раскис? – появившись из неоткуда, сразу задал вопрос мужчина.

– Папа? Это ты?! Знаешь, я очень рад тебя видеть! – Виктору безумно хотелось обнять его или хотя бы дотронуться, но во сне он был будто скован по руки и ноги.

– Знаю, сынок. Но ты не должен унывать! Ты теперь мужчина! Ты должен быть сильным, помнишь, как я в детстве вам говорил?

– Конечно, помню, но пап, я не знаю, как мне быть. Как мне теперь жить дальше? Я не знаю… я не справлюсь, пап. И почему я не могу до тебя дотронуться?

– Пока нельзя. И брось мне это, все ты справишься! Я верю в тебя и всегда буду рядом. Помни об этом и знай, я всегда гордился тобой, сынок! – образ его стал исчезать, словно растворяться во тьме.

– Ты куда? Папа?! Не уходи!

– Я всегда буду рядом… – в последний раз еле слышно сказал Роман Александрович.

– Нет! Забери меня с собой! Не покидай меня, папа! Не оставляй меня… – сказав это в пустоту, Виктор проснулся и обнаружил на кухне Клавдию Васильевну, делающую чай на завтрак.

– Доброе утро, Андрюша. Что, кошмар приснился? – ласково спросила женщина.

– Доброе утро. Нет, не кошмар, наоборот. А с чего Вы взяли? – протирая глаза, Кротов тоже задал вопрос.

– Ну, ты стонал во сне. Звал кого-то. Кого звал-то?

– Папу, – честно признался юноша.

– О, бедняжка, – схватив Виктора за голову, женщина по своему обыкновению прижала его к груди своими сильными руками. – Прости дуру старую. Я больше не буду тебе задавать таких вопросов. Но если же сам захочешь рассказать, то знай: тетя Клава всегда может выслушать, – Виктор промолчал и лишь кивнул ей в ответ. – Сегодня останешься дома и поможешь Николаю по хозяйству, хорошо?

– Простите, сегодня мне нужно будет уйти, и я не смогу ему помочь, – она, вопросительно посмотрев на гостя, терпеливо ждала, что он скажет дальше. Но Кротов не собирался ей рассказывать, что сегодня похороны его отца, и он должен быть там, должен попрощаться.

– Хорошо, только смотри мне без глупостей и не натвори ничего плохого! – не дождавшись, согласилась хозяйка домика.

– Обещаю.

И после они сидели в тишине. Закончив завтрак, тетя Клава собралась и отправилась на рынок, а Виктор, посидев еще немного, направился в свой родной поселок на старое кладбище. Конечно, он понимал, что учитывая статус его отца, людей будет много, и ему совсем не хотелось, чтобы его кто-нибудь увидел и, тем более, узнал. Но и не прийти он тоже не мог. Виктор должен был попрощаться с ним. Просто обязан, и ничего, что он будет вдалеке от него; ничего, что не сможет прикоснуться к нему так же, как не мог сделать этого в своем сне. Он просто будет рядом. Пройдя несколько кварталов, юноша заметил, что его пес идет за ним попятам. Так как путь был не близким, молодой человек только обрадовался такой компании. Спустя три часа Кротов был на месте. Стрелки на часах показывали десять часов утра. Так как Виктор знал, что отца будут хоронить рядом со всеми усопшими родственниками, ему не составило труда подыскать для себя удобное место, с которого он смог бы наблюдать за траурной процессией, оставаясь незамеченным. Прошел час, потом второй, и в районе часа дня стали подъезжать люди. Спустя еще минут двадцать та сторона кладбища была заполнена всевозможными людьми: политики, дипломаты, звезды шоу бизнеса, полицейские (как рядовые, следившие за порядком, так и имеющие высокие звания), дальние родственники, партнеры по бизнесу и еще много тех, кого Виктор видел впервые. Но самых близких еще не было. Глядя на всех этих людей всевозможных мастей, юноша не мог понять, зачем они здесь? Чтобы просто потом было, о чем поговорить? Или просто так надо? Может для них это самая обычная тусовка, на которой просто нужно засветиться? Подлые лицемеры! Многие из них смеялись, шутили, заводили новые выгодные знакомства и даже флиртовали друг с другом. Пир на костях. Все эти общественные и влиятельные люди стали ему противны до глубины души. Но потом они все замешкали и забегали – на территорию кладбища заехал ритуальный катафалк, а следом за ним шла семья Виктора с Геннадием Юрьевичем. Лучший друг отца и семьи вместе с Ксюшей вели под руки Надежду Алексеевну, которая сама еле передвигала ноги и вне себя от горя сильно кричала что-то невнятное. Никогда раньше Кротов не видел ее такой. Сердце его сжалось. Следом шел Юрий с Любой и Димой. Все они не скрывали слез, и Виктору даже стало стыдно от того, что ему не хотелось плакать. Но это было до того, как достали гроб… При его виде юноша осознал, что это все: сейчас его папу положат в сырую холодную землю, и больше не будет шанса посмотреть на него. Никогда. Страшное своей бескомпромиссностью слово. Парень не сразу обратил внимание на то, как с глаз его потекли слезы. От отчаяния он упёрся руками в землю и был готов грызть ее зубами! Гроб опустили в могилу. Виктору дико хотелось отправиться туда, быть ближе, чтобы посмотреть на отца еще раз. Всего один разок! Всего один. И он, было, уже встал, как пес схватил его за штанину. Молодой человек разозлился и даже замахнулся на свою собаку, но «Боська» никак не отреагировал. Потом парень ударил собаку по голове, а тот, скуля, продолжал держать его. Взбесившись, что какой-то пес решает, что ему делать, Виктор заметил, что с его отцом приехал попрощаться сам Двардов. С ним неизменно был и Михаил, который, как всегда, все глядел по сторонам, при этом он задержал свой взор именно на том месте, где прятался изгнанный Кротов. Неужели он снова его заметил? Страх быть обнаруженным помог юноше прийти в себя, и он мысленно поблагодарил «Боську». Борис Сергеевич бросил землю в могилу, постоял пару секунд, пристально глядя в глубину могилы, развернулся и ушел прочь. За ним же последовал и его телохранитель. Оба ни сказали и слова никому из родных. После рабочие приступили закапывать гроб. Надежда Алексеевна разрывалась от горя и даже попыталась прыгнуть в могилу, но сын Дмитрий успел ее удержать. Словно под гипнозом, Виктор наблюдал за всем этим и, хоть и было ужасно больно, не мог оторвать взгляд. Люди стали расходиться, супруга легла на уже засыпанную могилу своего мужа. На кладбище остались только самые близкие. Спустя минут десять старший сын помог встать матери, и все они уехали. Подождав еще с полчаса, младший сын все же решился подойти к отцу. На деревянном распятье была фотография красивого, улыбчивого и жизнерадостного человека. Он смотрел на Виктора, а он – на него, и ему было совсем нечего сказать. Виктор чувствовал, что он рядом, что глаза на фотографии видят его и улыбался, он – тоже для него. Виктор сел поближе, потом подошел пес, и младший сын представил своего нового друга. Затем, юноша просто сидел рядом. Да ему и не нужно было ничего говорить. Слезы продолжали идти, но парень уже улыбался и повторял про себя: «Ты рядом. Я знаю, я чувствую – ты рядом».

Так и сидел Виктор, молча и улыбаясь, вспоминая моменты из детства, их общие разговоры и все совместные воспоминания. Больше ему не хотелось плакать, и он знал, что папа точно рядом, верил, что папа точно так же, как и он, улыбается. Ближе к ночи опечаленный сын услышал шум и быстренько спрятался метров на двадцать от могилы отца. Это оказался Юрий, в руке у него была большая, наполовину опустошенная бутылка, и он сильно качался из стороны в сторону.

– Еще раз здравствуй, папа, – медленно, стараясь четко произносить каждое слово, начал говорить сильно выпивший Юра. – Ты прости… прости, что я такой к тебе пришел. Но пап… знал бы ты, как мне сейчас хреново! – с глаз его скатилась слеза – он еле себя сдерживал. – Как нам всем без тебя тяжело. Выпей со мной пап, а? Пожалуйста, – он вылил немного содержимого бутылки на могилу. – Как мне быть, пап? Что мне делать? Ну скажи же мне, ответь! – прокричав, он завалился на сырую землю. – Ну хотя бы слово скажи! Хоть одно… Молчишь все… Ты прости меня, я был не лучшим сыном… не лучшим братом. Да, я знаю, что не должен был прогонять Витю. Но что мне еще было делать, папа?.. папочка…Ну почему я такой дурак у тебя?! Мы найдем его, обязательно найдем и вернем домой, – Виктор понимал, что речь шла о нем, и ему дико хотелось встать и сказать: «Юра, вот он я, не плачь! Прости меня, Юра». Но он не мог. Так и не разобравшись, почему, Виктор потом всю жизнь себя ругал за это. – Я все исправлю, папа… Обещаю…все исправлю… – и он уснул на могиле папы, а его младший брат так и продолжил сидеть за надгробной плитой неизвестного ему человека.

      Виктор должен был возвращаться, чтобы Клавдия с Николаем не начали переживать, но он не мог оставить Юру одного. Решив подождать, когда тот проснется, Виктор так же уснул и проснулся лишь под утро, когда Юрия уже не было на кладбище. Как мог, Кротов быстро отправился сразу на рынок, чтобы отчитаться перед Клавдией Васильевной.

– Явился. Не пил? – сразу спросила женщина.

– Нет, не пил. Простите, если заставил Вас переживать.

– Да ладно. До отца ходил?

– Что?

– Да брось ты прикидываться, что я совсем дура что ли? – юноша был шокирован вопросом, а она все пристально, но столь заботливо смотрела ему в глаза.

– Но… Как Вы узнали?

– Так я на рынке работаю же. Здесь слухи быстро расходятся, Витенька. Во всей округе вчера были одни похороны, а ты всю ночь во сне говорил о своем папе. Потом ты пропадаешь на сутки именно в этот день, приходишь весь заплаканный. Да и на беспризорника ты совсем не похож: твоя одежда, часы, манеры и повадки… Только вот не знаю, почему ты так поступаешь – это дело твое, ты – мальчик уже большой и сам все прекрасно знаешь, что и как тебе делать, – парень стоял и не знал, что сказать. Эта женщина видела его насквозь. Видимо, ему ничего не оставалось, кроме как приклониться перед мудростью, как сперва показалось, обычной деревенской женщины. – Можешь не беспокоиться, я тебя не прогоню и никому о тебе не расскажу. Своему бестолковому муженьку я уже тоже все вразумила, так что давай иди домой и ложись спать, – ощутив сильное желание ее обнять, молодой человек с удовольствием поддался ему. Женщина же от удивления раскинула руки, но потом тоже обняла мальчишку. После юноша собрался уходить, но получил внеочередной подзатыльник. – Это, чтобы в следующий раз не врал мне, Андрюша! – улыбнувшись, Виктор сделал вид, что не заметил, как тетя Клава аккуратно стерла со своей щеки слезинку.

Добравшись до своего нового домика, Виктор сразу же увалился спать, и, нужно сказать, настроение у него было прекрасное. После он каждый вечер приходил на могилу отца. Приходя к нему, юноша ощущал огромное облегчение: только рядом с могилой своего папы юношу не мучала совесть, и он был уверен, что вскоре все наладится. Благодаря заботе Клавдии и Николая да визитам к отцу к Виктору снова возвращалась любовь к жизни. Придя на кладбище на девятый день после ухода Романа Александровича, Кротов обнаружил у его могилы свою семью. Юноша знал, что они так же каждый день навещают папу, но в этот раз они задержались на дольше, чем обычно. Виктору же было только в радость побыть с ними, хоть и на расстоянии. Но он ведь мог видеть их, слышал их голоса. К тому же мама уже больше так страшно не кричала, но и, конечно, не смеялась тоже. И только к вечеру, когда уже начало темнеть, все члены семейства, кроме Виктора, собрались и уехали. Подойдя к могиле отца, Кротов, как обычно, уселся рядышком и начал молча придаваться приятным воспоминаниям. И спустя время, уже собравшись уходить, он услышал до боли знакомый голос.

– Ну что ты расселся, парень? – улыбаясь во весь рот, на юношу смотрел его настоящий друг, не раз спасавший ему жизнь.

– Ты вернулся!

Глава XII И снова плохие новости

Виктор остановил свой рассказ, обратив внимание на то, что Маша всем своим видом хотела задать вопрос, и он стал терпеливо ждать, смотря ей в глаза. Но девушка все не решалась перебивать исповедь нашего героя.

– Что Вас беспокоит, Маша? – наконец, спросил Виктор Романович.

– Да ничего, все нормально, – отмахнувшись рукой, соврала Мария.

– Да бросьте, я же вижу, что Вас что-то тревожит. Думаю, после того, как я столько всего Вам рассказал, Вы можете мне доверять.

– Ну… – неуверенно протянула медсестра, – У нас в больнице недавно произошла трагедия – умер дедушка, и я никак не могу прийти в себя после его смерти.

– Он был Вашим пациентом? – искренне поинтересовался мужчина.

– Нет, я ухаживаю только за Вашим сыном и присматриваю за остальными во время ночного дежурства. Но Иван Петрович лечился у нас уже очень давно, и его знали все работники больницы без исключения.

– Иван Петрович, так звали дедушку?

– Да, – опустив голову, девушка продолжила говорить. – Понимаете, из всех, кого я помню, он был единственным человеком, который не хотел возвращаться домой. Он даже специально придумывал себе болезни и платил большие деньги, только бы остаться у нас. Представляете? – Виктор утвердительно кивнул и слушал дальше. – Он был очень добрым и славным дедушкой.

– У него не было семьи?

– В том то и дело: у него было двое детей, но они ни разу не навестили его с того момента, как он написал на них завещание. Он был богат, имел детей и все же был ужасно одиноким, раз чувствовал себя лучше в больнице, чем дома. Это ужасная трагедия – чувствовать себя ненужным! Живя здесь, думаю, он ощущал себя старой, использованной вещью, место которой уже давно на помойке. И он все ждал, когда же придет его время, когда же его можно будет выбросить. Но не дождался… Вчера, когда я была дома, он вышел на крышу больницы и спрыгнул вниз головой, – на глазах девушки стали наворачиваться слезы, и Виктор подсел ближе, чтобы можно было обнять ее и по-отцовски утешить, как родную дочь. Так, как ему раньше не доводилось. – И если бы я была в эту ночь здесь, в больнице, я бы не позволила ему так поступить с собой! Я бы спасла его, понимаете?