Принц Илиар

– Как прикажете, ваше высочество, – баронет и трактирщик склонили головы.

Протерпев ветошью мечи и кинжалы, рыцари в сопровождении нового друга поднялись по лестнице и подошли к неказистой, но достаточно широкой двери. Трактирщик отодвинул засов и широко её распахнул.

– Господа, я надеюсь, что вы вернетесь, может, и не для того, чтобы повидать меня, но хотя бы, чтобы проверить, носят ли мои дочки ваши золотые монеты.

У Илиара мелькнуло и исчезло какое-то неприятное предчувствие, а трактирщик вдруг взмахнул руками и, попятившись, откинулся назад. Рыцари пытались его поддержать, а он продолжал падать на них тяжелым, мертвым грузом, и из груди его торчала знакомая стрела.

Дарт захлопнул дверь, запер её на засов и обессилено опустился на колени рядом с телом еще минуту назад живого гостеприимного и добродушного человека. Принц стоял в полном оцепенении.

– Это моя вина. Я должен был предвидеть. Что мы скажем его дочерям? – Илиар, как бы очнувшись, нервно заходил по коридору. – Дарт, не молчи. Нужно что-то делать. Это – война.

Баронет, не говоря ни слова, шарил по телу трактирщика и, наконец, нашел то, что искал, кошелек. Он вынул из него три золотые монеты и буркнул принцу: «Пошли».

Они снова направились в зал таверны и подошли к стойке, за которой, улыбаясь им навстречу, стояла незнакомая девушка.

Дарт предостерегающе поднял руку.

– Милейшая, вы очаровательны, но случилось несчастье, и нам не до шуток, – и после некоторой паузы подозрительно спросил: – А вы случайно не дочь трактирщика?

– Нет, я просто работаю у него вечерами, – сдерживая смех, ответила девушка, глядя на чересчур серьезные лица рыцарей.

– Отлично, это облегчает ситуацию, – пробормотал баронет. – А не позволите ли вы нам узнать, где сейчас Ренад и Лирея? Это очень важно.

– Ну, полагаю, отдыхают в комнатах наверху. Через пару часов здесь начнется сумасшедший дом, и мне понадобится их помощь.

– А не можете ли вы проводить нас к ним?

– А не много ли благородные рыцари хотят? – перестав изображать неведение, спросила девица.

– Я повторяю, что случилась беда, и нам нужно с ними поговорить, – ответил Дарт.

– Хорошо, я вам верю, – и девушка крикнула в сторону столика, где посетители играли в карты: – Дикен! Мне нужно на несколько минут отойти. Присмотри за этим балаганом.

– Нет проблем, красавица, – со стула поднялся коренастый мужчина с перебитым носом, – ради тебя я готов навести порядок во всем Милаццо.

На втором этаже располагались комнаты на съем, там же в конце коридора жили трактирщик и его дочери. Девушка подошла к одной из дверей и постучала. Раздались тихие шаги, и рыцари увидели в приоткрывшемся просвете чуть заспанное лицо Ренад.

– Господа поэты? – с удивлением спросила она. – Вам не кажется, что вы немножко нахальны?

– Ренад! Нам не до шуток, – отрезал принц. – Нам известно, что вы знаете, кто мы. Поэтому я прошу вас и Лирею привести себя в порядок и разрешить нам войти для серьезного разговора. Случилось несчастье.

Ренад переменилась в лице.

– Подождите минуту.

Через некоторое время рыцари вошли к девушкам. Это была обычная агорийская девичья комната с пуфиками, ковриками, мохнатыми игрушками и, как неким предостережением, двумя мечами на стене. Ренад и Лирея выжидающе глядели на Дарта и Илиара.

– Ваш отец погиб, – произнес Дарт. Ренад непонимающе переспросила:

– Как погиб? Он все время был в доме. Я разговаривала с ним час назад.

– И все-таки вашего отца больше нет, – повторил баронет. – На принца было совершено покушение, и трактирщик, мы даже не успели узнать его имени, взялся нам помочь. Он снабдил нас оружием и хотел выпустить через черный вход, но был сражен, видимо, по ошибке, стрелой наемного убийцы.

– Его звали Мардир, – с каменным лицом прошептала Ренад и села на краешек кровати.

Дарт вынул золотые с изображением короля Агора.

– Эти монеты, а они еще должны хранить тепло тела вашего отца, Мардир получил от принца не в качестве платы, а как награду и символ дружбы, пообещав, что он и вы с Лиреей будете носить их на шее как талисман. А через несколько минут его не стало.

Лирея беззвучно плакала, по-детски размазывая слезы по лицу. Ренад, наоборот, казалось, превратилась в кусок льда, и глаза её оставались сухи.

– Мы сделаем так, как хотел отец. Пойдемте, нам нужно его перенести.

И рыцари вместе с девушками вернулись к черному входу. Лицо трактирщика было спокойным, и только торчащая из груди стрела с расплывшимся вокруг пятном крови указывала на то, что человек мертв.

Ренад наклонилась к отцу и резким движением вырвала стрелу.

– Я сохраню её, – зловеще произнесла она.

Рыцари переложили Мардира на плащ и с помощью девушек перенесли беднягу в его комнату.

– Ты сможешь обмыть его и переодеть в чистое? – спросила Ренад.

Лирея кивнула.

– А я спущусь вниз. Надо закрывать таверну.

Она было двинулась к двери, но принц удержал её.

– Постой, Ренад. Ты ведь не можешь пойти и в разгар веселья разогнать всех по домам. Тебе придется объясниться. А это значит рассказать людям о смерти отца и о том, что у парадного и заднего входа засели наемные убийцы. Понятно, охотятся на меня, но какова гарантия, что по ошибке не подстрелят еще какого-нибудь бедолагу?

Принц достал несколько золотых и протянул их девушке.

– Мы все вместе спустимся и все объясним. Но никто не должен уходить. Эти деньги помогут людям не очень скучать. Нужно лишь дождаться темноты, когда будет невозможно точно стрелять.

Баронет тяжело вздохнул.

– Илиар, ты все-таки заплесневел, сидя во дворце. Какая темнота? Это квартал увеселения. Через час здесь будет светлее, чем днем. Каждая забегаловка или притон расцветятся фонарями.

– Что же делать?

– Пошли, есть идея.

Ропот пронесся по таверне, когда Дарт рассказал о произошедшем. Кто-то предложил всем вооружиться и пойти на поиски убийц, но посетители были просто обывателями, пришедшими провести время, а не рисковать жизнью, так что публика сразу «завяла».

Илиар жестом руки приостановил баронета и сказал:

– Жители королевства Агора! Это не ваша вина и не ваша беда, что кто-то захотел меня убить. Я бы всю жизнь мучился угрызениями совести, если бы кто-то из присутствующих здесь достойных мужей погиб ради меня из благородных побуждений. Я предлагаю вам просто хорошо провести вечер и по возможности повеселиться за мой счет.

Публика одобрительно зашумела.

– А проблему с убийцами мы, рыцари, должны решить сами, – продолжил принц. – И мне кажется, что у моего хитроватого друга есть план…

Рыцари ошибались. Убийца был один. Увлекшись флиртом с девушками, они не заметили, как агориец со странным лицом покинул таверну. И сейчас они легко бы узнали его в почти незаметной фигуре человека, распластавшегося на крыше дома напротив. Его раскосые глаза внимательно следили за входом. Он предвидел возможность того, что принц захочет выйти через черный вход. Закрепив натянутый лук и нацелив его на уровень груди человека, он соорудил нехитрое спускающее устройство, привязав его веревкой к ручке двери. Ему было все равно, в кого попадет стрела и попадет ли вообще. Важно было показать, что и этот выход под контролем.

Когда ему поручили убить принца, он готовился надолго застрять в Милаццо в поисках подходящего момента. А тут такая удача – внезапное сообщение из дворца, что тот в сопровождении двух рыцарей выезжает в город. Проследить их путь с помощью агентов не составляло большего труда, так что убийца зашел в таверну практически одновременно с ними.

Какое-то время он вычислял, кто из них принц, которого он никогда не видел. Толстяка он сразу отмел. Из двух других один был нахален и без умолку болтал, фамильярно обращаясь и к соседу, и к подсевшим девушкам. Другой больше помалкивал. В его молчании было некое достоинство, и убийца решил, что именно он – принц.

Сейчас он лежал в ожидании, привычно отрешившись от потребностей тела, время от времени разминая мышцы и жуя горьковатые, но питательные орехи дуая, запивая их водой. Рядом стояла бутылочка, куда он по необходимости мочился. Так он мог проводить часы и дни. А если бы кончилась вода, он бы стал пить мочу, но не покинул пост.

Он был членом ордена провожающих. Когда-то, будучи молодым, он задавал себе вопрос, почему, собственно говоря, они «провожающие», хотя вообще-то ответ очевиден. Провожающие в последний путь, то есть убийцы. Как он к ним попал, не помнил, потому что был маленьким. Единственное, что осталось от детства, – имя Кас.

В ордене его звали Кастильерхо. У них у всех были сложные, вычурные имена. Своего рода шифр, который не знал никто к ним не принадлежавший. Если кто-то обращался к нему таким полным именем, он понимал, что речь идет об очередном задании.

Он не знал, сколько их, хотя полагал, что несколько десятков, а может, сотен. Они не знали друг друга в лицо, потому что по условиям обучения были обязаны носить маски так же, как предписывалось их учителям. И только на занятиях, которые проходили один на один, ученики открывали лица, давая запомнить себя наставникам. А учили их вначале тому, как не бояться боли, как перебороть страх, как принять смерть и лишь потом, как разными способами убивать. У них не было альтернативы: они или оставались живы, выполнив заказ, или умирали убитыми, что было редкостью, или совершали ритуальное самоубийство.

Услуги «провожающих» стоили очень дорого. Кастильерхо был богат, хотя давно уже перестал понимать, для чего ему это нужно. Человек, привыкший жить в засаде, есть орешки и запивать водой, мочиться в бутылочку, вряд ли сумел бы изменить себя и зажить как богатей. У «провожающих», помимо всего прочего, не было семей, так что наследовать их деньги было некому.

Внезапно из таверны послышался шум. Гремела падающая мебель, билась посуда, раздавался невнятный, но отчетливый крик голосов. Кастильерхо прицелился. Неожиданно дверь распахнулась и из нее пулей вылетел и растянулся на земле брюхатый, неуклюжий агориец. За ним вышел здоровенный детина с черной кучерявой бородой и заорал:

– Я тебе, ублюдок, покажу, как мухлевать в карты. Сейчас и своего напарника, урода, получишь.

– И из дверей с криком «эх» вылетел еще один агориец, отличительной чертой которого был горб.

– И только попробуйте еще раз здесь появиться, – проорал детина и хлопнул дверью.

Убийца усмехнулся. Он не знал правил агорийских карточных игр, но на его родине было что-то подобное, и не раз случались похожие сцены. Незадачливые игроки отряхнулись и, погрозив кулаками в сторону таверны, неспеша удалились к другим подобным заведениям.

Пройдя квартал, рыцари, а это были они, остановились. Дарт вынул подушку из-под рубахи, а Илиар убрал горб.

– Слушай, надо бы отблагодарить Девина. Он рисковал больше всех. Не каждый решился бы так вот выйти, зная, что может подставить себя под стрелу, – заметил баронет.

– Рыцарь! Не считайте меня дураком, – ответил принц. – Если мы вылезем из этой заварухи, он получит деньги на экипировку и ходатайство о приеме в рыцари.

– Ладно-ладно, хреново высочество. Нас только двое с двумя кинжалами. Их тоже, как минимум, двое. С чего начнем?

– Зная ваш, баронет, большой шулерский опыт, смываться с мест, где запахло жареным, я полагаю, лучше с черного входа. В любом случае он освещается хуже и даст больше возможностей вывести людей.

– Вы читаете мои мысли, Илиар.

И рыцари повернули назад. Вытащив кинжалы, они шаг за шагом обшаривали местность, пока вдруг не раздалась ругань Дарта.

– Сукин сын, он нас провел, – в сердцах сказал он. – Принц, смотри.

И Илиар увидел закрепленный на деревянной подставке лук и тянущуюся от тетивы веревку.

– Во всем плохом есть частица хорошего, – философски заметил он. – По крайней мере, мы сейчас знаем, что этот выход свободен. А теперь пойдем поищем с другой стороны.

Кастильерхо продолжал наблюдать. Внезапно возникло ощущение допущенной ошибки, а «провожающий» привык себе доверять. Что он сделал не так? О, великие сады умиротворения, он же был в таверне и осмотрел всех посетителей. Там не было никого похожего на выброшенных толстяка и горбуна. Нельзя было исключить, что они появились позже, когда он готовил засаду, но чутье говорило, что добыча ушла.

Убийца решил, что нужно уходить. Вдруг затылком он почувствовал опасность и сгруппировался, готовый отразить нападение. Но на него жестоко навалились два тела и заломили руки за спину. Кастильерхо понял, что проигрывает. Заученным движением он потянул пуговичку на воротнике, чуть выставляя вперед подбородок. Та освободила острый, как игла, металлический стержень, сидевший на тугой, сжатой пружине в трубке, вшитой в куртку, и тот, пронзив шею, застрял в его мозгу. «Провожающий» был мертв.

– Принц, на сегодня вы в безопасности, а мы как партнеры в заднице, – сплюнул в сторону баронет. – У нас есть труп странного типа – вы же узнали его лицо? – и никакого представления, какого беса ему от вас надо.

Говоря это, Дарт продолжал осматривать местность и шарить по карманам мертвеца.

– Итак, странный лук, незнакомые мне орешки и бутылка с желтоватой жидкостью, – и рыцарь, принюхавшись, брезгливо её отодвинул: – Моча.

– Принц, у нас во дворце практикует сумасшедший лекарь, который утверждает, что по моче можно поставить не только диагноз болезни, но и узнать многое о его личности. Может, отнесем ему? Вопрос только, кто это потащит.

Илиар удивился.

– Баронет, ваш вопрос мне не понятен. Я вообще-то наследный принц престола.

Дарт скорчил рожу и почесался.

– Да, знаю я, знаю. Просто я подумал, что вы сегодня без разбора раздавали золотые и поиздержались, поэтому, может, за пару золотых согласились бы отнести и сами, чтобы поправить нанесенный казне ущерб.

Илиар шутливо размахнулся, а баронет как бы испуганно присел.

Рыцари вернулись в таверну, и, склонив голову перед Ренад, принц произнес:

– Убийца вашего отца мертв.

У той чуть-чуть дрогнули губы, и она, подняв руку со все еще зажатой в ней смертельной стрелой, с силой воткнула ее в деревянную стойку.

– Да будет это напоминаем тем, кто рискнет покушаться на агорийца.

Понимая, что требуется некоторое время для того, чтобы улеглись эмоции, баронет и принц присели за столик, попросив у Ренад налить им вина, а потом предложили ей отдохнуть, поскольку опасность миновала. Та, поупрямившись, согласилась, и рыцари вздохнули с облегчением.

– Дикен! Поможешь притащить этого поганца сюда? – спросил Дарт.

– Конечно, хотя никогда не был трупоносом, – криво усмехнулся тот.

Не стоит вдаваться в подробности, каково было этой тройке стаскивать труп с крыши и тащить его в таверну, но в итоге тело Кастильерхо оказалось в трактире.

Обыск ничего не дал. Единственной странностью была татуировка в виде падающего желтого осеннего листа на левой стороне груди. «Провожающий», будь он жив, мог бы рассказать о ее происхождении.

Когда ему было лет десять, его учителя сообщили, что предстоит испытание. Он уже к таким вещам привык, и ничего хорошего не ждал. Ему объяснили, что он будет заперт в комнате с псом приблизительно его возраста по собачьему отсчету. Только пес этот не кормлен два дня и привык с детства питаться человеческим мясом.

– Постой, учитель, – спросил он, – разве мы нападаем на людей внешнего мира, чтобы добыть мясо, если у нас нет соответствующего указания?

– Конечно, нет, – был категорический ответ. – Но не забывай, что ты тут не один. Есть такие, которые дают загрызть себя, а есть такие, что нет. Поэтому мяса хватает.

– Другими словами, если пес окажется ловчее, я пойду на мясо?

– Мне трудно ответить точнее и правильней.

Его заперли в тесном помещении, где, кроме кувшина с водой на полке, деревянного стула и отверстия, куда можно было оправиться, не было ничего. Он вспоминал, что знает о собаках, и размышлял, как ему построить предстоящий бой. Потом разбил стул на куски и, вооружившись его ножками, снял рубашку и обмотал ею левую руку.

Была, очевидно, поздняя ночь. Несмотря на многолетнюю тренировку, Кастильерхо, который все еще оставался ребенком, задремал. В это время в комнату был впущен пес, который без лишних звуков бросился на мальчика, намереваясь вцепиться ему в горло.

Кастильерхо уцелел, и это было чистое везение. В последний момент он ухитрился загородиться ножкой стула, в которую и вцепились челюсти зверя. Мальчик из последних сил спихнул с себя пса и, подхватив в руку другую ножку, вскочил на ноги. Пес, развернувшись, разглядывал его спокойными и умными глазами убийцы. Потом аккуратно положил на пол зажатую в пасти деревяшку и, обнажив клыки, зарычал. Надежды Кастильерхо, что собака может быть опасной, но не обязательно большой, развеялись, как дым. Напротив него готовился к прыжку молодой кахаданский волкодав, который, стоя на задних лапах, был бы на голову выше мальчика.

Но тот все-таки не зря шесть лет был учеником «провожающих», а потому, когда собака прыгнула вновь, сумел отскочить и нанести рубящий удар по голове. Пес взвизгнул. А Кастильерхо снова застыл в ожидании. Он понимал, что эта игра не может продолжаться бесконечно. Ножка стула не могла нанести смертельный удар, и он только оттягивал момент, когда зверь в конце концов перехитрит его и загрызет. Кастильерхо не прекратил борьбу, но, как его учили, постарался отключиться от внешних раздражителей и действовать чисто механически. Снова прыжок пса – и очередной промах. А мальчик философски размышлял, как это глупо – быть съеденным собакой в этой дурацкой комнате. Хотя, вдруг мелькнуло в его голове, «провожающие» никогда ничего не делали просто так, они не признавали случайностей. И в этой комнате должно быть что-то, дающее ему шанс на победу. Ну, деревянный стул как некое оружие очевиден. А что еще? Кувшин с водой? А почему он металлический? Чтобы не разбился во время драки? Собака опять прыгнула, и Кастильерхо отскочил, даже не пытаясь её ударить. Некая мысль зрела в его голове. Пес рычал и снова готовился атаковать. Мальчик снял кувшин и выплеснул воду на морду зверя. Тот недоуменно приостановился и начал отряхиваться. И в этот момент Кастильерхо, понимая, что второй попытки может и не быть, бросился на пса и насадил ему кувшин на голову, натянув, обрывая уши, до самой шеи. Собака гулко завыла, скребя передними лапами, тщетно пытаясь освободиться от сосуда, а мальчик, высоко подпрыгнув, со всей силой двумя ногами опустился на спину пса. Хрустнул позвоночник.

Через минуту вошел учитель. Вынув нож, он добил еще живую собаку, а потом, взяв Кастильерхо за руку, повел его за собой. Мальчика привели в странную комнату и уложили на стол.

– Сегодня ты получишь знак, который есть на теле всех «провожающих», – торжественно произнес учитель. А другой, шепнув «не бойся», нанес ему татуировку.

Прошло несколько обычных дней учебы. И однажды Кастильерхо спросил:

– А почему, собственно, желтый лист?

Он не мог видеть скрытое маской лицо учителя, хотя подумал, что тот, наверно, хмурится.

– Ты можешь этого не знать, но высоко в горах климат намного более суров, чем здесь, и зимой выпадает снег. Так там есть деревья, которые осенью сбрасывают засохшие желтые листья, чтобы весной обзавестись новыми. Таковы и мы, «провожающие». Умираем, чтобы возродиться вновь.

– Но ведь все люди рождаются и умирают.

– Смерть обычного человека случайна и непредсказуема. Мы же никогда не доживаем до старости, принимая смерть по нами же установленным законам так же, как подчиняются законам природы деревья в горах.

Посетители расходились, и таверна все-таки закрылась. Рыцари поднялись к девушкам, чтобы выразить соболезнования и попрощаться. Они церемонно поцеловали им руки, принц – Лирее, а Дарт – Ренад, но те вдруг беззащитно прильнули к ним и чмокнули молодых людей в щеки.

– Ничего не скажешь, повеселились, – мрачно сгорбившись на коне, ворчал по дороге Дарт.

– Между прочим, твоя идея, – отреагировал принц. – Девчонок ужасно жалко, но меня сейчас больше занимает другое. Ты ведь выбрал эту таверну случайно. Как же получилось, что в ней оказался убийца?

Баронет выпрямился в седле.

– Уж не хочет ли ваше высочество сказать, что покушение подстроено мной?

– Ваше баронетство, хоть ты не будь дураком, – вздохнул Илиар. – Впрочем, в твоих словах тоже кроется информация к размышлению, – и хлопнул Дарта по плечу.

– Как подозреваемый в покушении на убийство наследника престола, я бы попросил ваше высочество сохранять дистанцию и не распускать ваши наследные руки, – и баронет обиженно отвел коня в сторону. – А если серьезно, то у королевства Агора, похоже, есть «большие друзья» во дворце и столице. Обрати внимание на оперативность. Кто-то подает сигнал, и нас выслеживают, как маленьких детей, вместе с советником по внутренней безопасности.

– А ты не забыл, что он вызвался присоединиться к нам под предлогом серьезного разговора? – вдруг притормозив коня, спросил Илиар. – По сути ничего особо важного барон не сказал. Может, он и есть и сигнал, и наводчик?

– Помпф? – в сомнении ответил Дарт. – Не верю, хотя и не могу доказать. Но готов съесть свою рубашку, если это он.

Некоторое время рыцари ехали молча.

– Забавно, – проговорил принц, – мы покинули дворец только для того, чтобы скоротать время, и нарвались на неприятности. А теперь из нас троих двое уже не миновали подозрения в предательстве. Осталось только, ради справедливости, предположить, что я сам все и подстроил, желая спровоцировать войну и завладеть троном.

Баронет без тени улыбки посмотрел на Илиара.

– Слова вашего высочества сложно опровергнуть.

Принц в сердцах хлопнул коня по крупу.

– Вот так и будем теперь друг друга подозревать.

Рыцари снова приумолкли. Вскоре показались стены дворца.

– Принц, когда пойдем докладывать королю?

Илиар задумался.

– Не будем беспокоить его сегодня. Уже поздно, и нам тоже нужно отдохнуть и переварить происшедшее. Завтра на свежую голову пойдем и попросим аудиенции.

Но события разворачивались не совсем так, как полагали рыцари. Утром их позвали на Совет, правда, в этот раз, в неприспособленный для церемоний каминный зал.

Король Криг, грея руки, протянул их к камину.

– На рассвете, господа, я получил ответ от короля Ферна и хочу его вам зачитать, – и Криг, чуть щурясь, начал читать письмо, держа его на вытянутых руках.

«Ваше величество, мой дорогой и любимый брат, король Криг!

Да ниспошлет Великий и Единственный бог Майо процветание Вашему королевству!

Да пребудут Его величество и королевское высочество в добром здравии, как и пребудут во здравии ваши подданные!

Я был сильно огорчен вашим сообщением о трагическом инциденте на нашей границе и немедленно отдал приказ о расследовании. Соболезнуя семьям погибших, я распорядился выделить им определенную сумму из казны королевства, дабы по мере возможности компенсировать потерю кормильцев.

Более того, я с удовлетворением должен отметить, что убийцы, а их было двое, найдены и казнены. И в соответствии с суровыми, но справедливыми законами Девона их головы будут в ближайшее время доставлены вам с нарочным.

Помимо всего, желая загладить невольную вину королевства Девон, я приглашаю вас и принца на праздник весенних всходов, хотя и без связи со случившимся вы всегда желанные гости.

Искренне ваш

Король и брат Ферн».

Шум голосов прокатился по залу и замолк под предостерегающим взмахом руки короля.

– Пожалуйста, рыцари, по порядку. Помпф?

Тот потер руку об руку.

– С формальной точки зрения послание должно нас успокоить. Девон признает, что произошло недоразумение, и преступники наказаны. Но некоторые моменты смущают. Ваше величество, мы недостаточно информированы о вашей частной переписке с королем Ферном. Не посвятите ли вы нас, нет ли в этом письме чего-либо, что отличает его от предыдущих?

Король задумался.

– Да как вам сказать, барон. Это отличие трудно назвать новым. Вот уже почти год Ферн посылает мне письма с пожеланиями процветания под эгидой «великого и единственного бога Майо», чего не было раньше. Поэтому-то я вчера так легко согласился с версией о возможности разжигаемого в Девоне религиозного фанатизма.

Помпф удовлетворенно кивнул.

– Нечто подобное я и предполагал. Кроме того, вам, ваше величество, не кажется ли странной та быстрота, с которой был расследован инцидент и казнены преступники?

Криг и рыцари Совета молчали. А барон продолжал:

– Допустим, только допустим, что Ферн наш недруг. Тогда какова цель его приглашения? Загладить вину? Или поставить вас в безвыходное положение? Отказавшись, вы тем самым не принимаете извинения короля и наносите оскорбление Девону, а это – повод к войне. Согласившись, легко попадаете в заложники вместе с принцем.