Сто тысяч лет большой надежды

После того, как детектив начал задавать много вопросов по поводу «Стрэнд», вводя Джона в истерику, он признался, что они были там, но сказал: «Но мы не крали ребёнка, мама! Мы бы никогда… Мы видели там двух других мальчиков, да. Но мы никогда не брали ребёнка, мама! Мама, мы никогда не брали ребёнка. Ты думаешь, мы сделали это. Мы не делали, мама, никогда!»

Джон казался обезумевшим и не мог сесть на место. Сьюзан же сказала: «Если бы я знала раньше то, что знаю теперь, Джон, я бы отвела тебя в полицию сразу же и не стала бы дожидаться, пока они придут и постучат в мою дверь…»

На следующее утро следователи услышали версию Джона, в которой было намного больше деталей, чем в версии Роберта. Джону рассказали, что Роберт заявил, будто это он украл ребёнка. Джон вскочил со своего места и начал кричать: «Я не прикасался к ребёнку! Я не убивал его. Мама, мама! Да, мы украли его, но оставили возле канала. Мама, вот и всё!» Его спросили, как к ним в руки попал ребёнок? Джон заявил: «Он просто ходил за нами сам». Но тут же он осекся, поняв, что говорит откровенное враньё.

Сыщики считают, что Джон хотел сказать правду, но испугался своей матери. После того, как Сьюзан и Нил успокоили сына и сказали, что будут любить его несмотря ни на что, но только он должен говорить правду, Джон упал на колени к матери и зарыдал.

«Я убил его… А что с его мамой? Вы скажете ей, что я сожалею?» – спросил Джон.

Это было именно то, что следователям было нужно. Джон признался. Он сказал это просто и ясно. Но они были уверены, что Роберт принял участие в убийстве младенца, но в какой степени?

Допрос продолжался. Джон сказал, что Роберт украл краску в отделе игрушек в «Стрэнд». Когда они увидели мальчика, Роберт сказал: «Давай украдём его». Они вместе провели его через отдел TJ Hughes, но его мать обнаружила их. Потом возле лавки мясника они увидели Джеймса. Джон признался, что именно он подошёл к ребёнку и взял его за руку. Но идея убить его была Роберта. Пока они бесцельно бродили до канала, рассказывал Джон, они хотели отвести его к матери, но потом Роберт предложил бросить его в воду. Роберт пытался наклонить ребёнка над водой так, чтобы он потерял равновесие и упал, но Джеймс не стал подходить к краю воды. Джон сказал, что Роберт поднял его и бросил вниз головой. Испугавшись, они сначала убежали. Но потом вернулись. Почему? Джон не мог ответить. По словам Джона, они просто хотели гулять с ребёнком. Джон признался также, что это он сорвал капюшон Джеймса и выбросил в кусты, пока они шли к железной дороге. Но это то, в чём он готов был признаться сейчас. Но чем ближе допрос подходил к убийству, тем более нервным становился Джон.

Когда Джон был готов говорить, он обвинил во всём Роберта. «Мы привели его к железной дороге и начали бросать в него кирпичи». Когда его спросили, кто же бросил кирпич первым, Джон сказал, что это был Роберт. Он же, по словам Джона, и бил его металлической палкой. Джон признался, что сам бросил два кирпича, а также маленькие камешки, но не в голову, а только по рукам.

По словам Джона, Роберт плеснул синей краской в лицо Джеймса. Джеймс начал плакать, и Роберт спросил у него: «У тебя болит голова? Ну, что ж, давай её полечим», он поднял кирпич и бросил его в голову Джеймса. Джеймс закричал и упал, но поднялся снова. Джон сказал, что в какой-то момент он попытался оттащить Роберта. Но Джеймс продолжал вставать, и Роберт сказал, что остаётся. Роберт кричал и обзывал Джеймса плохими словами. После того, как Роберт ударил его железным прутом, Джеймс упал животом на рельс, и они сбежали. Джон утверждал, что сказал Роберту: «Не кажется ли тебе, что мы уже достаточно сделали?»

Джон сказал, что он никогда не хотел причинить вреда мальчику. Он также отметил, что именно Роберт снял штанишки Джеймса и нижнее бельё. Он сказал, что Роберт снял трусики и бросил их на лицо Джеймса. Хотя Джон и утверждал, что не испытывал гнева по отношению к ребёнку, во время интервью он выказывал явные физические признаки злости. Например, когда он рассказывал об убийстве, то сильно сжимал руки в кулаки.

Джон признался, что он ударил ногами Джеймса, но легонько. Так же легонько он ударил его в грудь и лицо. Роберт же стукнул Джеймса в пах примерно раз десять и ударил его ногой в лицо. «Но я такого не делал никогда».

Но когда разговор дошёл до темы с батарейками, Джон снова впал в истерику и начал плакать. «Я не знаю ничего о том, что Роберт сделал с батарейками. Я боялся, что вы обвините меня в том, что это я их украл». На вопрос сделал ли что-то Роберт с гениталиями Джеймса, Джону стало совсем плохо, и он начал толкать своего отца Нила, который сидел рядом.

Допросы закончились. У следователей было уже достаточно, чтобы привлечь мальчиков к ответственности[2] и довести дело до суда. Допросы показали, что убийцы во многом не сходились. Также они и вели себя по-разному. Роберт был больше склонен к манипуляциям, плакал только тогда, когда ему это было удобно. Джон же постоянно обвинял Роберта, но, в конце концов, рассказал больше, чем Роберт. Ложь Джона была более сложной, но он быстрее признавал её.

Полиция Уолтон решила отвезти мальчиков, чтобы те показали маршрут, по которому шли с Джеймсом. Джон приехал в машине без номеров первым. Когда привезли Роберта, они оба явно волновались, но только они знали, что делалось в их головах в тот момент.

В субботу 20 февраля в 18.15 Джон был обвинён в похищении и убийстве Джеймса Булджера (власти также обвинили мальчиков в попытке похищения другого ребёнка). Когда он ждал вынесения приговора, то сидел и спокойно рисовал на бумаге. Плакал он только тогда, когда плакала его мать. Когда позже в тот вечер обвинение прозвучало и в сторону Роберта Томпсона, то тот просто сказал: «Это сделал Джон».

Суд был назначен на ноябрь 1993 года. До этого времени Томпсон и Венеблс проходили психиатрические экспертизы и дополнительные допросы. Но до суда они должны были находиться под стражей, поэтому британское правительство, которое столкнулось со столь молодыми преступниками впервые в истории, должно было подготовить «жильё» для подсудимых.

Общественность Мерсисайда была поражена, узнав возраст подсудимых, но рада, что им было предъявлено обвинение. В понедельник журналисты толпились у школы, где учились Роберт и Джон. Они хотели заполучить фотографии убийц и взять интервью у их одноклассников. Один из одноклассников взял стул, на котором обычно сидел Роберт, и пропел: «Я сижу на стуле убийцы!» Однако семьи Венеблс и Томпсон были вынуждены бежать, так как толпы разъярённых жителей преследовали их, окружали дома днём и ночью.

Ещё до суда Британская газета «Sun» опубликовала фотографию Джона, направляющегося в суд с леденцом в руке. Фотография сопровождалась статьёй, где журналисты высмеивали и порицали правительство за то, что оно предоставило роскошную жизнь извергам за решёткой. Публика же была в ярости от того, что эти подсудимые проходят психотерапию в таких роскошных условиях.

Джон и Роберт получили новые удостоверения личности для их собственной безопасности. Они были размещены в специальных отдельных друг от друга частях, там им также был приписан возраст старше их настоящего, и в вымышленном деле значились другие преступления, а не убийство Джеймса Булджера. Власти боялись линчевания отовсюду. Но многие утверждали, что такие меры как бы поощряют Томпсона и Венеблса, подавляя в их сознании истину о том, что они действительно совершили. До начала судебного разбирательства Джон и Роберт не должны были получать никаких консультаций, так как это могло повлиять на их воспоминания о событиях 12 февраля. До того времени так и не удалось полностью пролить свет на подробности похищения и убийства Джеймса. Лишь слова Джона «Я убил его» («I did kill him») доказывали вину Томпсона и Венеблса.

14 мая 1993 года Джон и Роберт появились в ливерпульском Королевском суде, чтобы их адвокаты боролись за признание их невиновности. Окончательный же суд будет проходить в Престоне. Во время судебного разбирательства у Джона произошла гипервентиляция лёгких, он был слишком расстроен. И обвинение, и защита были очень обеспокоены этим, поэтому заседание пришлось прервать.

Полиция взяла интервью у родителей подсудимых с целью получения их личностных характеристик. Венеблс считали, что Джон был хорошим мальчиком, хорошо себя вёл, но иногда был гиперактивным. Сьюзан была обеспокоена тем, что Джон однажды стал жертвой хулиганов в школе, поэтому он был переведён в другую школу. Сьюзан считала, что Джон подружился с Робертом Томпсоном в новой школе из жалости к нему. Её всегда волновало то, что Роберт мог издеваться над Джоном.

У Джона был старший брат Марк, у которого были проблемы с речью и обучаемостью, поэтому его направили в специальную школу. Он не контролировал свое поведение. Младшая сестра Джона Мишель также посещала спецшколу для детей с особыми потребностями. Джон был средним ребёнком в проблемной семье Венеблс. Так как брат и сестра Джона требовали особого внимания, которое и уделялось им постоянно со стороны родителей, Джон оставался как бы не у дел. В глубине души он ревновал и завидовал. Проблемы в семье заключались ещё и в том, что родители постоянно то сходились, то расходились. Это подорвало чувство защищённости Джона в семье. Внутренне семья перестала быть для него опорой. Психологами Джону была выставлена низкая самооценка, а его поведение носило оборонительный характер, особенно когда речь заходила о том, что его семья не была образцовой. Он словно всю жизнь трудился над тем, чтобы скрыть это.

Доктор Сьюзан Бейли, которая исследовала Джона для суда, вынесла вердикт, что у него не было никаких повреждений головного мозга, психических отклонений и заболеваний, которые влияли бы на поведение Джона. Она пришла к выводу, что он полностью годен к суду. Он суетлив, активен, но обладает хрупким нравом. Его можно легко расстроить, вследствие чего он просто не мог обсуждать убийство. Однако же он сообщил однажды матери, что ему не дают покоя некоторые воспоминания тех событий, особенно его преследовал момент, как брызги крови летели изо рта Джеймса. Также Джон часто фантазировал о том, как он спас бы Джеймса от избиений и вернул его в целости и сохранности маме.

Но во всём этом был установлен один важный момент: Джон осознавал постоянство смерти, понимание чего влияло на его представления о тяжести преступления, совершённого им. Джон сказал, что смерть означает, что люди уже не могут вернуться. Он также имел представление о рае и аде как о постоянных местах, откуда нет возврата. Он утверждал, что боится насилия, которое демонстрируют по телевидению. Его спросили, что бы он сделал, если бы увидел кровавую сцену на экране. Он ответил, что отвернулся бы и заткнул уши пальцами.

Также Джону был задан вопрос, если бы у него была возможность загадать три желания, какими бы они были. Он ответил: 1) быть свободным от опеки; 2) превратить мир в шоколадную фабрику; 3) жить вечно с деньгами и без болезней. На вопрос, если он мог быть, кем угодно, кем бы он был, Джон ответил, что хотел бы быть Рокки из фильма с Сильвестром Сталлоне и ежом Соником, потому что он быстро бегает и спасает друзей.

В то время как Джон отказывался говорить об убийстве, Роберт был готов восстановить свою версию событий. Психиатр Эйлин Визард встретилась с Робертом и принесла ему кукол, каждая из которых была наделена личностью определённого человека, участвовавшего в событиях в тот роковой день. Также ему принесли игрушечную железную дорогу и миниатюрные орудия убийства, которые были использованы в нападении. Роберт взял кукол и продемонстрировал ими движения при совершении убийства. Он показал, как кукла Джон бессмысленно била куклу Джеймса, в то время как кукла Роберт пыталась остановить нападение. Роберт показал, как он пытался оттащить Джона в сторону, но как снова началась борьба. Но он не мог объяснить на куклах, как у Джеймса появились повреждения сексуального характера. Роберт включил оборонительную реакцию и был взволнованным. Если он был готов реконструировать все события, то почему не это? Но при этом психолог заметила, что Роберт среагировал на вопрос о сексуальном нападении так, словно не был удивлён ему. Но он не стал отрицать или подтверждать свою причастность.

Когда Роберта спросили о том, как он относится к Джеймсу, тот не ответил ничего определённого, кроме того, что Джеймс был более спокойным, чем его младший брат Бен. Только Джеймс постоянно звал маму. Роберт рассказал о том, как Джон не любил детей, но вот он сам любил. Он выказал желание ударить Джона по лицу. «Ну, давай», – сказала психиатр, указывая на куклы. Роберт инсценировал избиение одной куклы другой.

Когда психиатр разговаривала с Робертом о его семье, то выяснилось, что Роберт совсем неохотно упоминал о пьянстве своей матери. У него был повторяющийся кошмар о том, как его кто-то преследует, а затем его сбивает автомобиль.

В конце концов, психиатр вынесла вердикт, сказав, что у Роберта интеллект выше среднего, у него не было признаков депрессии или психических травм, но у него были признаки посттравматического стрессового расстройства.

1 ноября 1993. Чтобы обеспечить ответчикам безопасность, было построено специальное возвышение типа трибуны, на котором они должны были сидеть во время судебного разбирательства. В зале стулья были привинчены болтами, чтобы никто не мог их швырнуть в подсудимых. Суд начинался в 10.30 и по плану заканчивался в 15.30. Всё это время мальчики будут сидеть вместе. Председательствующим судьёй был сэр Майкл Морланд. Он постановил, что подсудимые будут именоваться Ребёнок А (Роберт Томпсон) и Ребёнок Б (Джон Венеблс). Но наблюдавшие прекрасно знали, кто скрывается под этими псевдонимами, поэтому им было всё равно, как их назовут.

На возвышении сидел Роберт, который стал ещё более полным и казался более взрослым для своих 11 лет. Он посмотрел вперёд, на потолок, скинул ботинки, а затем зевнул. Все были поражены. Он не выказывал практически никаких эмоций. Зрители сразу же настроились против Роберта. Его семья не присутствовала на заседании, и он сидел со своим социальным работником, который выказывал некоторую привязанность к нему. Автор Фрэнк Джонс, как и многие, считает, что когда дети действуют в паре или в группе, то обычно один ребёнок играет роль заводилы, а все остальные являются пассивными исполнителями. Зрители были полностью убеждены, что заводилой и подстрекателем к убийству здесь был бесстрастный Роберт Томпсон.

Джон же, напротив, даже завоевал некоторую симпатию со стороны зрителей. Он казался более сокрушенным, беспокойным, постоянно оглядывался на мать, ища поддержки. В своей книге «As if» Блейк Моррисон описывает взгляд Джона и Роберта на трибуне: «Я смотрю на Джона, и он напоминает мне песчанку. Он словно хомяк: яркий, стремительный взгляд. Когда он расстроен, то опускает голову вниз и прячет её за лацканы пиджака, он моргает от шума и света. Роберт же больше походит на морскую свинку и проявляет агрессию. Взгляд Джона бегает, ища утешение, Роберт же всё игнорирует, глядя в одну точку. Кажется, Джон в плену у Роберта».

Семья Булджер, кроме Дениз, присутствовала на заседании каждый день. Она была на седьмом месяце беременности и безмерно страдала. Страдания постоянно разогревали средства массовой информации.

Адвокат Роберта Дэвид Тернер сразу же предположил, что судебное разбирательство было не справедливым. В документах мальчиков называли демонами, монстрами, дьяволами. Также к делу были приобщены две фотографии с травмами головы Джеймса, адвокат попросил удалить их, чтобы эмоционально не воздействовать на присяжных. Но судья отклонил все просьбы. Адвокат же Джона Браян Уолш был более сдержанным в своих запросах.

Обвинение возглавлял Ричард Энрикес. Он утверждал, что оба мальчика равноценно приняли участие в убийстве Джеймса Булджера. Но поскольку обоим подсудимым было менее 14 лет, суду нужно было доказать, что дети понимали, что их действия были строго незаконными и неправильными. Обвинение утверждало, что в таком возрасте ребёнок уже вполне понимает, что отнимать младенца у матери и совершать над ним действия насильственного характера неправильно. Когда присяжным были предоставлены фотографии погибшего, его травм, то они явно зашевелились и заёрзали. Мать Джона, увидев это, заплакала, и Джон наклонился через перила, чтобы посмотреть, всё ли с ней в порядке.

Конечно, в суде давали показания свидетели, те самые, которых в прессе назвали «38 из Ливерпуля». Один за другим они подтвердили маршрут мальчиков. Однако многие из них изменили первоначальные показания, которые они давали до суда. В суде они были ещё больше испуганы своим бездействием и в своих показаниях старались оправдаться, хотя изначально они представляли события несколько в ином свете. Один водитель заявил, что он видел, как Джон дёргал мальчика силой. Одна женщина в автобусе увидела двух мальчиков, которые толкали Джеймса, и обратила на это внимание своей дочери. Так она рассказывала в полиции. Но в суде она сказала, что вскрикнула, и весь автобус обратил на неё внимание, а потом поглядел на мальчиков (таким образом женщина пыталась снять с себя груз вины). Пожилая женщина с собакой, которая видела ребят на холме, также под грузом вины несколько изменила свои показания в суде. Хотя многие из этих пассивных свидетелей, может быть, действительно заслуживали обвинения в невмешательстве, кто из них мог знать, что маленький мальчик может быть убит двумя более старшими мальчиками? Судья Морланд позже сказал, что многие свидетели делали повседневные вещи в пятницу и никто из них не мог догадаться о том, что они являются свидетелями последних трагических часов жизни маленького мальчика, чей путь вскоре жестоко и несправедливо оборвётся.

Джон и Роберт не принимали участия в суде, суд редко обращался к ним. Они были не в состоянии понять всю процедуру. Но доказательств было и так достаточно. Это видеозапись с супермаркета, кровь на кирпичах, камнях, одежда мальчиков в крови, банка синей краски, а также тяжёлый прут. Судмедэксперты дали оценку травмам Джеймса в суде, которые были так многочисленны, что они долго не могли определить причину смерти. Один конкретный отпечаток на щеке Джеймса был явно поставлен ногой Роберта, указывая на то, что он был бесспорным участником убийства.

Но. Разве мальчики знают разницу между добром и злом? Это был важный вопрос в судебном разбирательстве. Существует викторианская концепция «doli incapax», которая была создана для защиты невинных и невежественных детей до определённого возраста от телесных наказаний. «Doli incapax» означает, что дети не могут нести ответственность за свои правонарушения, так как они не могут понять последствий своих действий. Но для опровержения обвинение предоставило показания психиатров и учителей, в которых говорилось, что подсудимые прекрасно знали и понимали последствия своих действий. Суду предоставили записи допроса в полиции, где было записано всё: истерики Джона, пронзительный плач, их слова… Именно в этот момент мальчики обратили пристальное внимание на процесс, так как раньше они не слышали, что говорил каждый из них о другом, ведь на записях они обвиняли друг друга в убийстве. Свидетели процесса утверждают, что Роберт, который всё время казался спокойным и прохладным, был очень расстроен, когда услышал, как Джон назвал его девчонкой, потому что тот играл с куклами. Джон робко посмотрел на реакцию Роберта, когда на записи он обвинял его в убийстве Джеймса.

Обвинение утверждало, что здесь нет лидеров и ведомых, что мальчики в равной степени приняли участие в похищении и убийстве двухлетнего ребенка. Вместе они похитили Джеймса. Роберт Томпсон наносил время от времени удары, в то время как Джон Венеблс часто его толкал, тряс и дёргал. Венеблс вывел его из «Стрэнд» с Томпсоном на лидирующих позициях. Затем они менялись ролями. Томпсон вёл Джеймса на железнодорожную насыпь с Венеблсом в лидерах. Оба они лгали взрослым по пути. Если это преступление было совершено, а оно было совершено, то оно было совершено только вместе. Они оба в равной степени наносили Джеймсу Булджеру травмы, которые в итоге привели к смерти. Глупо полагать, что они не знали последствий своих действий, ведь они так изощрённо лгали прохожим. Они прекрасно знали, что их ждало бы, признай они, что похитили и побили ребёнка.

Но защита настаивала на том, что мальчики не знали, что делают. Раньше они не делали ничего подобного, они были замечены только в мелких кражах и прогулах школы. Это была озорная шутка, которая вышла из-под контроля. Если бы они сразу же планировали убить ребёнка, они утопили бы его в канале или бросили на дорогу, но они этого не сделали. Если же их планом было убить его на железной дороге, зачем они ходили по оживлённым улицам, зачем давали возможность взрослым вмешаться в это? Адвокат Тернер утверждал, что мальчики были уставшими и не знали, как им закончить свою шутку, не знали, что делать с Джеймсом. Они боялись, что взрослые накажут их. Главной работой адвоката Тернера было защищать своего клиента. А его клиентом был Роберт Томпсон. Поэтому Тернер напомнил присяжным, что это именно Джон Венеблс признался в убийстве. Это была его идея, и это он привёл её в исполнение. Браян Уолш попытался защитить своего клиента, ссылаясь на то, что Роберт и Венеблс были достаточно разными. Ведь Джон признался, что не хотел убивать Джеймса, а значит, это Роберт вынудил его. На какое-то время судебное разбирательство превратилось в прения между адвокатами. Тогда судья обратился к присяжным и напомнил им, что здесь вопрос стоит не в том, кто именно намеревался убить Джеймса. Вопрос стоял в том, было ли целью похищения убийство? После получения некоторых инструкций присяжные начали обсуждение в среду, 24 ноября, более чем через 3 недели после начала суда.

Дениз вступила в зал суда впервые в день вынесения приговора вместе со своим мужем. Как и ожидалось, Роберт Томпсон и Джонатан Венеблс были признаны виновными в убийстве двухлетнего мальчика Джеймса Булджера. Джон рыдал, в то время как Роберт сидел неподвижно. Они были приговорены к лишению свободы на максимальный для их возраста срок – 10 лет. Но чтобы прийти к этому, понадобилось много времени и нервов.

Судья обратился к мальчикам: «Убийство Джеймса Булджера было беспрецедентным актом зла и варварства. Этот ребёнок был похищен у своей матери, обречён на жестокое путешествие расстоянием почти в три мили, а затем на линии железнодорожных путей был изуродован до смерти безо всякой пощады. Затем его тело было помещено на железную дорогу, чтобы поезд перерезал тело и скрыл следы убийства. Я считаю, что ваше поведение было вероломным и полным злости. Теперь я передаю вас на рассмотрение государственному секретарю. Он решит, куда и в какие условия вас помещать. Вы будете надёжно упрятаны на много лет, пока министр внутренних дел не посчитает, что вы достаточно созрели, полностью реабилитированы и не несёте опасности окружающим». Также судья в итоге дал добро на то, чтобы средства массовой информации печатали имена осуждённых убийц.

В конце из галереи кто-то выкрикнул: «Ну, как вы чувствуете себя сейчас, маленькие ублюдки?!»

В ходе судебного разбирательства Роберт получил кучу негативных отзывов и характеристик в прессе. Один журналист, который присутствовал там, заявил, что Томпсон выглядел в суде как мини-Чарльз Менсон. В качестве стратегии спасения Роберт выбрал для себя хладнокровное и безэмоциональное поведение, но в ходе суда это послужило ему только во вред. Но другие думали иначе. Да, он был закалённым и спокойным, но это не значит, что он несёт всю ответственность за насилие над Джеймсом Булджером. Другие увидели, что на самом деле Джон Венеблс был более предрасположенным к вспышкам насилия.

Журналист Дэвид Джеймс Смит считает, что Джон ответственен за всё случившееся в большей степени. Он считает, что между ними было большое нервное напряжение и словно захватывающая игра. Смех, страх, агрессия, гнев, злоба. Как только началось нападение, его уже было не остановить. Вывод был неизбежен. Возможно, именно Роберт несёт ответственность за предполагаемое сексуальное насилие против Джеймса. И полагать это были причины.

Роберт Томпсон с рождения жил в жестокой окружающей среде. Он был пятым сыном в семье Томпсонов из семи. Ему приходилось терпеть нападки со стороны старших братьев, мать постоянно пила и била сыновей. Отец, Роберт Томпсон старший, ушёл из семьи. Мать несколько раз пыталась покончить с собой. Роберт неосознанно выработал для себя поведение, которое помогало ему выжить. Он никогда не лез на рожон, но когда на него нападали, он мог лгать, плакать, а мог принять позицию обороны.

Мать Роберта Энн также вышла из неблагополучной семьи, росла под гнётом жестокого отца, который бил её. В 18 лет она вышла замуж, во многом чтобы отделиться от отца. Но из рук одного тирана она попала к другому. Роберт старший также избивал её и детей, был агрессивным алкоголиком. Всё происходило на глазах у детей. Когда же дети оставались без присмотра они, вместо того чтобы объединиться в борьбе за свои права, начинали применять всё, что видели, в отношении друг друга. Они сами нуждались в защите друг от друга. Старший бил младшего, тот бил ещё более младшего, тот ещё и так до самого маленького.