Тихий омут – индивидуальные черти

– Ты себя послушай, ты не мужа выбираешь, а на рынке коня со всех сторон рассматриваешь! Сама себе честно признайся – ты ведь Диму не любишь. Ты убедила себя, что он подходит тебе для семейной жизни по выдуманным тобой же критериям и идешь к намеченной цели.

Мама встала с кровати, прошлась по комнате, потом присела перед Женей на корточки, как перед маленькой, взяла ее руки в свои:

– Женька, ты пойми, мы ведь просто люди, со своими слабостями, комплексами, горестями, надеждами. Мы от этого ни плохие, ни хорошие. Даже ты можешь ошибаться. Ты решила, что тебе подходит только Дима, но ведь он не совершенен, в конце концов. Может быть миллион причин для вашего расставания, с которыми ты усилием своей воли никак справиться не сможешь. А вдруг у него какого-то мужского гормона не хватает и у него детей не будет? Ты же у него справку не брала. Раз уж столько преград становиться на пути ваших отношений, может быть, стоит отпустить эту ситуацию? Просто пусть все само собой происходит.

– Может быть ты и права, но я надеюсь, он одумается. Многие мужчины налево ходят, а жены прощают. А Дима, во всяком случае, всё мне честно рассказал.

Женя слышала только себя, а потом повторила заученную фразу:

– Я хочу, чтобы отношения в моей семье строились на любви, уважении и понимании, как у вас с папой.

Ирина Степановна тяжело вздохнула и ответила:

– Напрасно ты нас идеализируешь.

Женя усмехнулась:

– Уж мне ли вас не знать!

Ирина Степановна хотела было что-то сказать, нерешительно взглянула на дочь, но промолчала. Она чувствовала себя виноватой. Вырастила идеалистку! Слишком строга была к дочери в детстве.

***

11 февраля 2002 года

…Ненавижу, ненавижу! Обещали день рожденья! Я все сделала, как просили: не больше семи человек, квартиру вылизать, уроки заранее, тесто для медовика сама – пожалуйста! Я на все согласна, только разрешите. А они так загадочно улыбались: всё для тебя, только хорошо учись, только убери, только не разбрасывай, только пиши аккуратно, только, только, только! Всю неделю ломали голову, как от меня отделаться. Как я теперь в школе скажу, что все отменили! У папы сложная ситуация на работе! Можно подумать! Вот если бы он умер, тогда понятно! Лучше бы сразу сказали – обойдешься без праздника. Я бы ничего не ждала. Как теперь отменить! Я не пойду в школу.

***

12 февраля 2002 года

Мне 14 лет. Дня рождения не было. Писать не хочу!

***

15 февраля 2002 года

Папа подарил мне энциклопедию, двенадцатую по счету. Каждый год с двухлетнего возраста он дарит мне новую энциклопедию. Надо отдать ему должное – энциклопедия дорогая. Я думаю, когда мне исполнится восемнадцать, папа сложит мои шестнадцать энциклопедий в чемодан и скажет: «Вот твое приданное, любимая моя дочь. Бери его и иди в большой мир. С таким богатством тебе больше ничего не понадобится!» Лучше бы компьютер купил.

А я их продам, эти проклятые энциклопедии! Хоть какая-то польза от них будет. Ненавижу!

***

21 марта 2002 года

Отпраздновать мой день рождения мне не разрешили. И к Карасевой не пустили. Ну что ему стоило отпустить меня на этот день рождения! Сегодня воскресенье! Я почти все уроки на завтра сделала. Я бы ночью доучила историю и английский. Все бы успела. Весь класс ходил в кафе и меня в первый раз пригласили к Карасевой! Может, что-то бы изменилось…

Перед ней все девчонки заискивают. Одна я знаю чего она стоит на самом деле – тупая, безмозглая дура. Всегда списывает. Дура, дура, корова! Если бы не ее родители, так никто бы с ней не дружил. Все с ней дружат только потому, что у нее всегда деньги есть, она и в магазине может что угодно купить и в парке прокатить и в кафе сводить. Ну и что! Ну и пусть из-за денег! Я бы тоже унижалась, когда все, то не обидно. Зато я всю жизнь в гордом одиночестве. Меня уже вообще перестали замечать, как приведение! Отцу денег на подарок Карасевой жалко, наверное, стало!

***

А может быть все правильно? Я же знаю, что меня она пригласила только заодно со всем классом. Лично ко мне она не обращалась. Ну и не надо!

***

9 сентября 2002 года

Все плохо. Не так как всегда, а очень-очень плохо! Чтобы я ни делала, все получается ужасно. Я раскрыла Карасевой секрет, самый большой свой секрет. Я думала, это нас сблизит. И она была такая внимательная, разговаривала только со мной, оставила всех своих подружек, сказала, что у нас с ней столько общего, я особенная, не такая как все, со мной интересно говорить, я могу сопереживать и умею хранить тайны. И мы поделились самыми главными своими секретами, она мне рассказала, что любит Андрея Т. из 8 класса, а я ей сказала, что люблю Славу. А оказалось, что девчонки поспорили, в кого я влюблена, и подслушивали наш разговор в раздевалке. Они смеялись и называли меня – сексигел. А Слава сказал, что такой подлости от меня не ожидал, я его подставила, потому что пацаны над ним теперь прикалываются, а моя влюбленность для него «западло». Как мне теперь в школу ходить? Я больше не пойду в школу никогда!!!

***

19 октября 2002 года

Ну почему я такая тупая! Может быть, я болею какой-нибудь серьезной болезнью, которая проявляется очень медленно, но не излечима. Так бывает: человек мучается, сильно устает, плохо выглядит, ничего не успевает, а на него все только орут, что он идиот и лентяй, а он потом раз – и умирает и все сразу: «Ах, как мы были несправедливы и жестоки». Но уже ничего нельзя вернуть назад. Если бы так со мной случилось, то папа до конца своей жизни мучился бы. А может быть нет. Может, я им на самом деле не родная, и они раскаиваются, что в детдоме взяли худшего ребенка, чем могли? Там выбор большой, а они опростоволосились.

Ну что он так на меня орет? Ну не могу я запомнить этих Людовиков и Генрихов. Что за имена дурацкие – Урбан – это же не имя, а издевательство! Пока читаю историю все понятно, а как только на отца глаза подниму, так сразу все забываю. Я плачу, а он орет: «Пока все не выучишь спать не ляжешь!» Даже в воскресенье выспаться не дает – учи-учи!!!

***

20 декабря 2002 года

В школу больше не пойду. Случилось ужасное – как я могла так расслабиться и заснуть на литературе. Яна Семеновна – Язва Семеновна сказала, что очень рада, что сумела своими сказками меня усыпить и чем это я занимаюсь по ночам. А Славка на весь класс крикнул: «Он…змом!» Даже Язва улыбнулась.

По истории в четверти будет четверка. Тест я так и не написала. Отец сказал, что четыре по математике – это еще можно понять – у меня не математический склад ума. Но по истории четыре может быть только у полного ничтожества.

***

25 декабря 2002 года

Папа со мной не разговаривает, уж лучше бы накричал и все, но нет – он меня будет душить своим молчанием все каникулы. Он маме сказал так, чтобы я слышала, что при полном отсутствии способностей можно учиться только усердием. Я же и этого не могу. Ему стыдно иметь такую дочь, и он удивляется, как у него могло родиться такое бесполезное и бесталанное существо. Придется учить. Мама сказала, что я расстроила папу, и она по-дружески советует мне почитать дополнительную литературу, и потрясти папу глубиной знаний. Опять ни погулять, ни поспать.

Мы недавно сочинение писали на литературе «Моя мечта». Я, конечно, про правильную мечту написала – стать доктором и вылечить все человечество. Как они за этот бред оценки ставят? А на самом деле я мечтаю, чтобы мамы и папы не было, а у меня был килограмм конфет «Ласточка» или штуки четыре или пять «Гулливеров». Я бы завалилась на диван и посмотрела «Грязные танцы» или «Красотку» целиком, не отрываясь. А потом заснула и проснулась не от будильника, а потому что выспалась.

***

Подарка, кстати, на новый год не предвидится – не заслужила.

***

26 декабря 2002 года

Так и буду сидеть в парке, пока не замерзну и не умру. Идти мне больше некуда. Дома одно презрение и упреки. Очень холодно. Руки мерзнут, не могу писать. Прощай, дневник…

ГЛАВА 3. Насмешка судьбы

Когда Денисов вошел в офис строительной компании «Мой дом» его одолели сомнения. Не может быть, чтобы именно здесь спроектировали, а потом воплотили в жизнь загородный дом его друга Ильи Кизилова. Побывав в гостях у Кизиловых, Денисов испытал прилив зависти. Конечно, он не воспылал желанием поджечь элитное строение, но получить собственный домашний очаг, просторный и уютный, с камином, верандой и садом захотелось немедленно. Как человек деловой он обдумывал идею несколько недель. Ему одному дом был не нужен. Квартира гораздо практичней и удобней, требует минимум ухода, расположена близко к работе, но может быть, когда у него будет дом, что-то изменится в жизни и появиться женщина, с которой захочется зимним вечером посидеть перед этим самым камином. Денисов узнал адрес компании, договорился с директором и приехал на встречу.

И, как уже говорилось, сомнения его одолели. Офис находился в центре города. Само здание, построенное в семидесятых годах прошлого столетия, отличалось маленькими комнатами и низкими потолками. Холл вызывал, мягко говоря, удивление. Потолок представлял собой нависающее над самой головой голубое небо с облаками. Высокий Денисов почувствовал себя жирафом, цепляющим ушами облака. Небо резко контрастировало с обоями насыщенного вишневого цвета с золотыми прожилками. На стенах ютились редкие медные светильники с вензелями. Одна стена была от пола до потолка оклеена фотообоями, изображающими снежные горные вершины. Фотообои оригинально заключили в широкую золоченую раму, которая у пола заменяла плинтус. Присесть можно было на кривоногий диванчик Аля-ампир. Создавалось впечатление, что хозяйка этого заведения французская куртизанка века восемнадцатого покинула славный город Париж и поселилась в Приэльбрусье, перенесла туда свой будуар с милым сердцу диванчиком.

Остальные офисные помещения так же стремились совместить несовместимое: оранжевые жалюзи и зеленую штукатурку, вид на ночной Майами в золотой раме и ядовито-розовый глянцевый потолок. Во всех деталях преобладала вульгарная безвкусица.

Только Денисов малодушно решил развернуться к выходу, как навстречу ему выскочил невысокий румяный крепыш в темно-сером костюме и розовой рубашке:

– Господин Денисов, если не ошибаюсь? – спросил он, протягивая руку для приветствия.

– Да, – вынужден был признать Денисов. – А вы, я так понимаю, Алексей Андреевич Барандин, хозяин всей этой … красоты.

– Вам нравится! – с гордостью заключил Барандин. – Мне это лестно, но не удивляет. Интерьер моего офиса никого не оставляет равнодушным. Давайте пройдем ко мне в кабинет и потолкуем. Чай? Кофе?

– Кофе, если можно.

– Эльза, кофе нам принесите, пожалуйста. Все в этом офисе лично мои дизайнерские идеи. – Он заговорщицки подмигнул Егору. – Когда вам понадобится дизайнпроект – обращайтесь. Я дизайном просто увлекаюсь, но как видите, не безуспешно. Сейчас редко берусь за заказы, сами понимаете, руководство компанией занимает все время, но для вас с огромным удовольствием…

– Я ценю ваше предложение, но пока до этого еще очень далеко. А архитектурой вы тоже сами занимаетесь? – осторожно спросил Егор и представил гибрид казахской юрты и избушки на курьих ножках.

– Увы, нет. Но у нас есть классные специалисты.

– Я бы хотел, чтобы моим проектом занимался тот же человек, который работал для Кизилова.

– Конечно, давайте обсудим.

Очень сложно понять, чего ты действительно хочешь. А потом уже решать проблему, исходя из желаемого. Женя осознала свои желания и решила правильно расставить жизненные акценты. Сейчас восклицательный знак нависал над головой Дмитрия Огурцова. Его нужно было простить, вернуть и довести до загса. Для устройства личной жизни был необходим отпуск. Нужно привести себя в лучшую физическую форму – выспаться, сходить к косметологу, не помешал бы и тренажерный зал. Запустила себя, вот Дима и стал на посторонних девиц заглядываться.

Никто, даже шеф, не заслуживает отпуска больше, чем Женя.

Она написала заявление и отправилась к шефу. Но секретарша Эльза Серафимовна попросила подождать:

– Женечка, посиди со мной немножко, у Алексея Андреевича новый заказчик, ценный. Шеф вокруг него так и вьется. Говорят, что этот мужик на бабках сидит, работает как проклятый, все деньги в бизнес вкладывает. А из недвижимости только квартира. Теперь решил строить загородный дом. Наше дело не упустить момент. Уже больше часа общаются. А ты что хотела?

– В отпуск хочу, Эльза Серафимовна. Наверное, я позже зайду.

Новость про выгодный заказ ее не порадовала, это могло осложнить решение вопроса с отпуском – все крупные заказы выполнялись либо лично Женей, либо под ее внимательным руководством.

Но уйти она не успела. На пороге кабинета нарисовался неестественно приветливый начальник, заметил Женю и сразу же к ней обратился:

– Во-о-т, что значит исполнительный и чуткий подчиненный. Я только о ней заговорил, а Женечка уже в приемной. Разрешите вам представить нашего лучшего специалиста – Евгению Алексеевну Пахомову, начальника проектного отдела, архитектора с большой буквы. Именно она автор дома Кизилова.

Начальник обнял Женю за плечи и бойко балагурил дальше:

– Евгения – человек чрезвычайно ответственный и серьезный. Горит, горит на работе. Доверять можно абсолютно. Не смотрите, что она так молодо выглядит, опыт у нее огромный.

Он развернул Женю лицом к гостю и представил:

– Евгения Алексеевна, а это – Георгий Андреевич Денисов. Его будущий дом – наша приоритетная задача! С этой минуты все заказы отодвигаем на второй план, и ты занимаешься его проектом. Приблизительные сроки мы оговорили, заключаем договор…

Дежурная улыбка медленно погасла на лице Жени. Неужели так бывает! У Кого-то там свыше великолепное чувство юмора и Он решил устроить из её жизни цирк! Заказчиком оказался недавний, но чрезвычайно неприятный знакомый! За долю секунды Женя успела распрощаться со своей репутацией. Этот Георгий Бедоносец сейчас расскажет об особенностях их знакомства, повеселится вместе с начальником: «А мы с ней прекрасно знакомы, она пьет, как гренадер, и утром у меня зубную щетку свистнула».

Однако веселиться Денисов не стал. Казалось, он её вообще не узнал, протянул руку и официально представился:

– Георгий Андреевич. Буду рад сотрудничать.

– Евгения Алексеевна, рада познакомиться.

Женя про себя обозвала его нахалом, прекрасно понимая, что за все время их короткого знакомства он вел себя почти, как английский лорд – сухо и вежливо. «После душа, приглашаю тебя на кофе… отвезу, куда скажешь» – передразнила его, опять же про себя. Даже не узнал её! Это что же получается?! Она при первом знакомстве так ужасно выглядела, что её узнать невозможно! Ну, почему он ее так раздражает? Из нее, как из табакерки черти сыпаться начинают! Пусть ему Кузнецов проект делает, а она идет в отпуск! Заслуженный!

Она невежливо повернулась спиной к Денисову и сказала шефу:

– При всем моем уважении к Георгию Андреевичу, я вряд ли смогу лично заняться этим проектом. Мне необходим отпуск по семейным обстоятельствам с завтрашнего дня.

Барандин не сразу понял, о чем это она говорит, потом сердито сдвинул брови:

– Ты о чем, Солнце? Какой отпуск сейчас? Об этом не может быть речи. У тебя нет никаких семейных обстоятельств.

Последняя фраза больно кольнула Женю в сердце. Она почувствовала себя тягловой лошадью, предназначенной только работать, одинокой и неполноценной. Ну почему перед этим Денисовым она всегда предстает в самом невыгодном свете!

– Алексей Андреевич, – с трудом скрывая раздражение, сказала Женя, – я не была в отпуске три года. Простите, что приходится напоминать, но у меня даже выходных практически не бывает. Вы не можете с этим не согласиться. А сейчас мне необходим отпуск. У меня очень веские причины. У нас есть прекрасные специалисты, например, Фоменко или Кузьмин, которые выполнят работу не хуже меня.

– Всё. Не сейчас, поговорим после, – прошипел начальник.

Женя понимала, что выставляет его бесхребетным существом перед значительной фигурой клиента, он ей этого не простит и обязательно отыграется, но остановиться не могла.

– У меня… медовый месяц! Не отпустите, уйду на больничный.

– Выполнишь работу, и будет тебе медовый месяц целую неделю! – Барандин побагровел. – А сейчас не трепи мне нервы! Все! Свободна!

Денисов скромно помалкивал во время этой перепалки, а потом предложил:

– Алексей Андреевич, я думаю, что это бесчеловечно лишать Евгению Алексеевну медового месяца. Женихи народ не постоянный, ждать не любят, могут и передумать. А мой проект особой спешки не требует. За две недели я дом все равно не построю. Так, что пусть Евгения Алексеевна отдохнет, она явно в этом нуждается.

Женя только рот раскрывала от возмущения. Выставил ее истеричной бабой.

Шеф, только что расхваливавший деловые качества и незаменимость Жени тут же всё переиграл:

– Совершенно верно, ишь ты! Свет на ней клином сошелся что ли?! Одно слово «баба». Эльза Серафимовна, пригласи Кузнецова к нам…

Эльза Серафимовна потянулась к телефону, но Денисов, придержал трубку:

– Вы мне так нахваливали Евгению, она мне как-то сразу внушила доверие. Так что не будем торопиться. Я подожду ее возвращения из отпуска.

Шеф успокоился, не увидев на лице клиента и тени раздражения и решив, что потеря выгодного заказа ему не грозит, разрешил:

– Хорошо, пусть будут две недели отпуска. Но я ещё подумаю, не поторопился ли я с твоим назначением начальником отдела.

– И это спустя три года работы в должности начальника отдела, – пробормотала себе под нос Женя.

– Что?! – опять стал заводиться шеф.

– Спасибо, говорю, Алексей Андреевич, – громче сказала она и, повернувшись к Денисову, не удержалась:

– Меня зовут Евгения Алексеевна, Евгения я для близких и друзей! До свидания!

Ушла, хлопнув дверью, слегка. Успокоиться удалось не сразу, минут двадцать курила на лестнице. К ней присоединилась Эльза Серафимовна. Немолодая «офисная мама», как называли ее сотрудники, искренне переживала:

– Где ты сигареты взяла? Ты же не куришь!

– У Фоменко в столе. Не курю и не пью, – горько усмехнулась Женя, – но пустырника у меня с собой нет, а успокоиться надо, пока ещё бед не натворила.

– Ну, ты даешь, Жень! – согласилась Эльза. – Первый раз вижу тебя такой заведенной. Какая муха тебя укусила? Чего ты на этого Денисова взъелась? Нормальный мужик. Ты же не знаешь даже, что он строить собрался. Там заказ на такую сумму! Клиентов нужно беречь. Ты ему улыбнись лишний раз для пользы дела. При его доходах можно позволить себе многое. Хотя, чудаковатый все-таки немножко. Представляешь, спросил у меня, не злоупотребляешь ли ты алкоголем? И как у тебя правописание? А то, говорит, у молодежи нынче правописание хромает! Кстати, не женат… – доверительно протянула Эльза.

– Знаю! Да причем здесь правописание? – слишком громко и быстро возмутилась Женя, потушила сигарету и отправилась приводить дела в порядок перед отпуском.

– Откуда знаешь-то? – покачала головой Эльза. – Кстати, то, что он ее в пьянстве заподозрил, её не возмущает.

На выходе перед дверью офиса Денисова остановил лысоватый не очень опрятный мужчина, лет сорока:

– Георгий Андреевич, позвольте украсть у вас несколько минут. Моя фамилия Кузнецов, я ведущий архитектор этой фирмы. – Он сделал ударение на слове ведущий.

– Слушаю вас, но если можно не долго, я тороплюсь, – остановился Егор.

– Конечно-конечно, при вашей занятости, вашем объеме работы. Я случайно оказался в курсе ситуации с вашим заказом. Ведь это не правильно заставлять такого человека как вы ждать. Я мог бы быстро выполнить работу с учетом всех ваших пожеланий. И потом… мне неловко говорить, но Евгения Алексеевна не всегда аккуратна в работе, часто делает ошибки. Я считаю своим долгом предупредить… – он замялся, – мы не могли бы поговорить в более спокойном месте?

– Нет, меня все устаивает. До свидания, – резко сказал Егор, который понял, что Кузнецов часто дежурил у дверей приемной начальника для того, чтобы быть «в курсе», как сейчас дежурил у двери офиса, чтобы подсидеть коллегу.

В отличие от Жени, настроение у Егора после визита в строительную компанию резко улучшилось, появилось предчувствие чего-то нового, захватывающего.

– Видели бы вы свою чрезвычайно серьезную и ответственную Женю два дня назад, – подумал он и даже вслух рассмеялся. Настроение было прекрасным.

С отпуском вопрос решился. Следующим и самым сложным пунктом в Женином плане было прощение, полное и безоговорочное. Конечно, для этого потребуется время, все же она не робот, а живая глубоко оскорбленная женщина. Но без прощения никакого будущего с Димой быть не могло. Для того чтобы убрать с души камень обид, Женя рассуждала приблизительно так: что такого страшного и непоправимого он, собственно, совершил? Изменил? Предал? Ерунда! Любой психоаналитик скажет, никто никому ничего не должен в этой жизни. Родители не должны жертвовать своей личной жизнью ради любимого чада: не хочешь читать сказку малышу на ночь – не читай, пусть баранов считает; надоел супруг – отец (мать) ребенка – заводи нового, ребенок вырастит, поймет. Выросшие дети не обязаны тратить драгоценное время на заботу, помощь и задушевные беседы с родителями. «Позвоните родителям!» – позвонил? Достаточно. Какой-такой сыновний долг? А мужья и жены имеют право оставлять друг друга и лететь за своей мечтой, невзирая на болезни, депрессии, безденежье или отсутствие крыши над головой у бывшей половины. Ведь жизнь одна и нужно взять у неё по максимуму и любовь, и секс, и карьеру и деньги. А хочешь – просто сиди на скамейке, семечки лузгай да подставляй физиономию солнышку. А что? Моя жизнь – что хочу то и делаю! Хотите, кормите меня, одевайте – это ваше дело, я вас не просил.

Дима ничего не отбирал у сирых и убогих. Он просто влюбился. Все честно.

И Женя, в свою очередь, имеет право на собственные желания. Они у нее четко оформлены и отредактированы. Она не будет жить по наитию, не будет полагаться на судьбу. Ей нужен Дима. Часики биологические тикают, душа болит в одиночестве.

Позиция ясна.

«Теперь нужно узнать врага в лицо, определить его слабые стороны», – рассуждала Женя-стратег. Женя-женщина хотела ответа на простой вопрос: «На какую лахудру он меня променял?»

Разведывательная операция была назначена на вечер понедельника. Женя припарковалась неподалеку от агентства недвижимости «Крепость», где работал Огурцов. Был риск не застать его после работы, но чаще всего все агенты старались часам к шести попасть в офис на планерку. Около шести часов подъехал Дима, бодро насвистывая, поднялся в агентство. До семи шло совещание, потом он сел в свой автомобиль и покатил в центр города. Женя, соответственно, за ним. Небольшая остановка была у цветочного ларька, затем у супермаркета, в пакете с покупками угадывались очертания винной бутылки. Целью поездки оказался старый семиэтажный дом в центре, в тихом Краснопартизанском переулке. Раньше здесь селились местные партработники высшего звена и научная элита. Дом был красивый, с большими арочными окнами, широкими подъездами, витыми лестницами и высокими потолками. Квартиры были тоже не малогабаритными. Судя по вину и цветам, приобретенным Огурцовым, в этом доме и жила Любовь. Дима оставил машину и легко взбежал на третий этаж.

– Лифт дожидаться не стал, торопится к Любови, – зло подумала Женя.

Окна в освещенных подъездах давали возможность разглядеть даже дверь квартиры, куда он зашел. Женя недолго, около десяти минут, посидела в машине у подъезда и поехала домой. Было абсолютно ясно, что Дима останется здесь до утра.

Так и оказалось. Утром Женя снова занялась слежкой, явилась к вышеуказанному дому. На работу Огурцов ходил по собственному графику, подстраиваясь под интересы клиента. Мог поехать на показ объекта продажи в семь часов утра, а мог и после обеда. Женя была на посту в восемь. Машину поставила так чтобы видеть автомобиль Дмитрия, но сидеть и выжидать не стала. Терпение ей изменило, и Женя решила зайти в подъезд и попытаться что-то увидеть или услышать. Так делают в кино, но ей не повезло или, наоборот, повезло, и она едва успела прижаться к стене этажом выше, как Дима и Любочка вышли из квартиры. Дима открывал и закрывал дверь, улыбался во весь рот, поддерживал под локоток пухлую красавицу с ярко накрашенными малиновыми губами.

Они вошли в лифт, из шахты лифта до первого этажа доносились Димино приглушенное «бу-бу-бу», всплески Любочкиного хихиканья и притворное «Не здесь!» и «Люди увидят!»