Выжить на безлюдной планете

Выскочив из-за машины, я не обратил на это внимание, но сейчас, приглядевшись, я понял, что мужчина был в какой-то пленке или в чем-то прозрачном. Он сильно смахивал на восковую куклу. И нельзя было сказать точно, а человек ли это вообще.

Я встал и осторожно приблизился, фигура не двигалась. Приглядевшись, я разглядел, что это был мужчина примерно сорока лет, с волосами каштанового цвета и серо-голубыми глазами, ростом примерно с меня. Обычный взрослый мужчина, какими в прошлой жизни планета была забита под завязку. По его положению, можно было предположить, что он хотел сделать шаг назад, но не смог и так и застыл. Примерно в метре от него в земле была дыра, появившаяся, судя по сырой почве, совсем недавно, в которую собственно и провалилась моя нога. Мне стало интересно что с ним такое.

Я осторожно протянул руку и дотронулся до человека. Ощущение было такое, словно дотронулся до стекла. Легонько постучал, звук был такой словно стучишь по металлу. Внезапно раздался выстрел, я отпрянул в сторону. Еще раз выстрелили. Я кинулся за машину и пригнувшись затаился за ней. Больше выстрелом не было.

Судя по звуку стреляли откуда-то с верхних этажей, причем из пистолета. Страха я не ощущал, мозг работал четко и я быстро сориентировался что делать. Ударом приклада отбил зеркало заднего вида и, оставаясь невидимым для стрелка, начал осматривать верхние этажи того дома, откуда, по-моему, мнению стреляли.

Мне было интересно, что это был за Рембо доморощенный, додумавшийся палить в меня из пистолета, бог знает откуда. С таким же успехом он бы мог стрелять и из рогатки. Вскоре я уловил на седьмом этаже какое-то движение. Видно было плохо, далеко все-таки, да и смотрел я в зеркало. Казалось, что там был ребенок. Я решил поговорить.

– Эй, ты что фигней занимаешься?

В окружающей тишине пустого двора мои слова были слышны очень даже хорошо. Мне никто не ответил.

– Ау, на седьмом этаже, это я тебе!

Тишина.

– Да что я тебе сделал, зачем ты в меня стреляешь?!

– Не трогайте моего папу.

Я не ошибся. Это точно был ребенок, скорее даже подросток и к тому же еще девочка.

– Да я и не собирался ему ничего делать, случайно на него наткнулся.

– Я не разговариваю с укладом, уходите!

Я опешил, что за бред она несет, какой еще уклад.

– А я вот сейчас поднимусь к тебе наверх и хорошенько надаю по мягкому месту!

– Не сможете, в доме Шиви.

Я не понимал, может ребенок от пережитого умом тронулся, ведь он нес какую-то околесицу. То укладом каким-то меня назвала, то какими-то «шивами» или может вшивыми пугала. Я разозлился и решил, что найду девчонку, пистолет заберу и задницу налуплю так, что она в темноте начнет светиться.  Но не успел я сделать к дому и пары шагов к дому, как в голове будто бы зажглась красная лампочка и я отчетливо понял, что дальше идти нельзя, так как в доме меня ждала смерть. Я не понимал, что что со мной происходит, неужели после визита на инопланетный корабль я стал чувствовать приближение опасности? Хотя было бы неплохо. А также летать и плеваться огнем.

Шутки шутками, а идти внутрь мне явно не стоило. Я снова закричал девочке.

– Эй, я никакой там не клад, или как ты там меня называла, но если ты не спустишься, то я точно этой статуе что-нибудь сделаю, а ты оттуда попасть в меня не сможешь. Так что может быть ты просто спустишься, и мы поговорим.

Я замер в ожидании.

– А вы точно не из уклада?

– Да я даже не знаю, что это такое.

– Ладно, спускаюсь, но учтите, что близко я все равно не подойду и у меня пистолет.

– Хорошо

Я сел на капот машины и стал ждать. Девочка долго не выходила и я уже начал сомневаться, что она вообще выйдет, как дверь подъезда открылась.

На пороге стояла симпатичная девчушка невысокого роста с пепельными волосами и тоненькими ножульками-соломинками. На вид лет эдак тринадцать-четырнадцать.

– Я с пистолетом

– Хорошо, хорошо, но смотри не дури, я тоже с оружием.

Вы наверно подумаете, что целится в девчонку было как-то не по-мужски, но в свете произошедших событий, я посчитал что не лишний раз перестраховаться не помешает.

– Давай, рассказывай, что тут у вас творится, я недавно в городе.

– Ха-ха, – девушка улыбнулась, – уже врешь! Как ты можешь оказаться тут недавно, если вокруг черный дым и не войти в город не выйти из него нельзя. Укладовцы пробовали несколько раз, но так никто и не вернулся.

Я промолчал, но про себя подумал: «Я что, единственный, кто может проходить сквозь мрак? Что Инди со мной сделала?» Вслух же сказал:

– Верить или нет это твое дело, но я точно не собираюсь причинять тебе никакого вреда.

Девочка насупившись молчала, а потом, видимо что-то решив, смешно тряхнула головой.

– Докажи!

– Как?

– Отдай мне свой автомат.

Я посмотрел ей в глаза, потом подняв голову посмотрел в небо. Тревожный звоночек в голове молчал.

– Хорошо. Я положил автомат и отошел от него метров на пять.

– Нет, так не пойдет, отойди в центр двора.

–Ладно, – я развернулся и спокойно пошел к детской площадке в центре двора. Сзади раздался шум и я услышал, что девочка пошла к моему автомату. Странно, я бы на ее месте побежал, так вернее. Я повернул голову и оторопел. Девочка медленно шла, волоча одну ногу, ДЦП, повредивший ее мозг, не давал ей возможности бежать. Бедняжка спешила изо всех сил, но даже отсюда, я бы при желании смог бы ее опередить. Я не стал. Просто стоял и смотрел как она идет к моему автомату, потом вообще сел на землю. Я не хотел ее пугать. Она не стала брать автомат, просто остановилась около него, пистолет в ее руке все еще смотрел в мою сторону.

– Как тебя зовут, – неожиданно для себя спросил я.

– Милана

– Красивое имя, а меня Женя.

– Давай, Мила, рассказывай, что тут у вас твориться.

– Ты правда ничего не знаешь?

– Да говорю же, нет! Что это за статуя?

– Это не статуя, это мой папа.

– Ты так говоришь, как будто это реально живой человек?

– Он живой, живой, ясно тебе!

Ее кулачки сжались от злости.

– Ладно, ладно, я не хотел тебя обидеть.

Я примирительно поднял ладонь.

Девчонка сжала губы, но все же ответила.

– Это с ним сделали черви сегодня утром. Они подкарауливают нас и когда мы оказываемся поблизости выскакивают из земли и срыгивают на человека какой-то жидкостью, которая делает вот это, как с моим папой. Потом сами дохнут от солнца.

Милана всхлипнула.

– Ну не реви пожалуйста, если ты мне все расскажешь, то я наверняка смогу помочь.

Милана вытерла глаза тыльной стороной ладони и сказала:

– Папа говорил, что стеклянные люди стоят так до самой ночи. Они живы, но не могут ни двинуться, ни позвать на помощь – ничего. Они так стоят, пока не наступит ночь и не появятся ночные львы. Слюна этих монстров растворяет стекло и они поедают человека живьем, постепенно, начиная с открывшихся мест.

– Ну так мы не будем ждать ночи, мы его освободим сейчас.

– Бесполезно, мы пробовали много раз. Это стекло не берет ни пила, ни сверло, ни даже газовая сварка. Стрелять в него тоже бесполезно.

– Ладно, успокойся. Обещаю, я что-нибудь придумаю.

Я подошел к мужчине и посмотрел на него внимательней. Словно восковая фигура стоит, никогда бы не догадался, что это реально живой человек.

– Слушай, Мила, это ты у себя дома была на балконе?

– Да

– А у тебя есть что-нибудь поесть, а то я голодный.

– Конечно, я сейчас схожу и что-нибудь тебе вынесу

Я вспомнил как она шла и сказал

– Давай лучше вместе к тебе поднимемся

– Тебе нельзя, – она посерьезнела, – там Шиви, лучше я сама схожу

– Ладно иди, а я пока подумаю, что предпринять.

Я не стал расспрашивать, что она там бормочет. Что за Шиви, что за уклад. Расспрошу потом, а пока нужно понять, как спасти ее отца.

Мила с отцом явно были хорошими люди, а я уже знаю, что их осталось не так много и каждого нужно беречь. Да и что там душой кривить, Милана мне очень понравилась и я решил помочь ей, чего бы мне это не стоило. Сегодня ночью здесь будет жарко и кто знает, может она станет для меня последней ночью на Земле. Я был готов.

Глава 28. Слезы

Милана ушла, а я, зная, что быстро она не вернется, пошел к ее отцу. Хотел посмотреть, а вдруг можно что-то сделать.

Кокон представлял из себя фигуру из прозрачного материала, около двух метров высоты. Внутри видно было человека, но напротив лица материал кокона был матовым и черты лица разглядеть было невозможно, они только угадывались. Почему так, я так и не узнал. Может, чтобы человек дышал. Попробовал сдвинуть кокон с места. Если бы получилось, то можно было бы его на ночь занести в квартиру. Но он даже не шелохнулся. Я налег изо всех сил – ничего. Попробовал ударить ногой – как по камню. Даже хотел попробовать толкнуть с разбегу. Отошел на пару метров и только собирался кинуться на кокон, как сзади раздался голос:

– Это бесполезно, мы пробовали.

Я вздрогнул от неожиданности. Это вернулась Милана. Меня ждали бутерброды с колбасой и чай в дорожной кружке-термосе.

– Мы с папой любили в дороге пить из нее чай, – сказала девочка, протягивая мне металлическую кружку.

– Спасибо тебе большое, ты просто умница!

Оказалось, что я очень проголодался. Уплетая бутерброды за обе щеки, я сказал.

– Мила, расскажи пожалуйста, что тут происходит, например, кто такие шиви, что за уклад, да и вообще все.

Девочка недоверчиво посмотрела на меня, а потом сказала

– А ты правда умеешь проходить сквозь черный дым?

– Ну да, а почему ты мне не веришь?

– Я же уже говорила – никто не может и я никогда не слышала даже разговоров о том, что кто-то сквозь него прошел. Некоторые пробовали, но вошли в него и больше не вернулись.

Она снова замолчала. Потом опустилась рядом со мной на песок и сказала:

– Недавно у меня были папа и мама. Теперь только папа и он…

Она замолчала. Нет она не заплакала, но ее маленькие худенькие ручки на коленках, словно стали убаюкивать друг друга.

– Той ночью мы допоздна были в гостях. Я не помню, как уснула. Мы жили недалеко, идти минут пятнадцать, поэтому домой пошли пешком. Стояла чудесная летняя ночь и папа сказал, что ему уже так надоели все эти машины, что он очень хочет пройтись и приглашает нас в суперкрутое путешествие, а также обещает сюрприз. Я шла между папой и мамой, держа за их руки. Нам было хорошо вместе! Когда мы подошли к переходу, закрытому на ночь, папа повел нас вниз. Мама сначала не хотела, но потом поддалась на уговоры и мы спустились. Когда-то мама с папой познакомились, играя в «Дозор», так что в душе они прирожденные сталкеры.

Девочка улыбнулась.

– Мы спустились по ступеням вниз и уперлись в закрытые ворота. Папа показал, что стальные ворота не закрыты на замок, а просто для видимости прикрыты.

Ворота заскрипели, пропуская нас внутрь и мы вошли. Было совсем не страшно. Папа хотел нас напугать и начал рассказывать какую-то страшную историю. В это время прямо над нами проехал трамвай и он замолчал – все равно не было ничего слышно. Внезапно трамвай остановился прямо над нами. Папа начал нас пугать. Сказал, что трамвай захватили монстры, но мама испугалась и спросила, а не может ли потолок обрушиться под тяжестью трамвая. В общем из перехода пришлось уйти.

Мы поднялись наверх и оглянулись на трамвай. Внутри машины никого не было видно. Тогда мы не придали этому значения: ну что за невидаль такая, трамвай остановился – подумаешь.

Вскоре мы добрались домой. Мы так устали за день, что сразу же легли спать. Только позже стало известно, что удар произошел именно тогда.

Первые несколько дней были очень страшными. Мы с мамой спали, а папа дежурил около двери. Он нашел на улице какую-то железку и соорудил из нее что-то вроде копья.

Ночь была наполнена ужасными звуками: ревом, воем, визгом. С каждой ночью звуки раздавались все ближе и ближе. Мы были напуганы, мама теперь часто плакала. Папа тоже боялся, но старался не подавать виду, чтобы нас поддерживать.

Но нас спасли. Через три дня нас нашел «Уклад». Днем во дворе появилась машина с мегафоном. Они призывали всех выживших выйти. Оказалось, что это уцелевшие военные. Они тоже выжили и создали свою организацию, назвав ее «Уклад».

В «Укладе» тоже никто не знал, что случилось. Они пытались связаться по рации хоть с кем-нибудь, но все без толку. Мы решили остаться с ними.

На «Военведе», это район города, у них был свой бункер первый раз, попав в него, мы очень удивились. Папа сказал, что видел такие по телевизору, но не думал, что и у нас в городе они есть.

Мы начали привыкать к такой жизни. Все складывалось неплохо – мы получили кров и защиту. Каждому распределили обязанности. Папе с мамой нужно было ездить по городу и искать выживших. Оружие им не дали, но с нами был солдат с автоматом, а маму научили оказывать первую помощь и она стала медсестрой. Мы по очереди кричали в мегафон, чтобы выжившие выходили. Один раз даже мне дали крикнуть!

Мне нравилось, все было здорово! Прямо как в каком-то фильме про зомби, только зомби не было. А потом появились черви.

После этих слов Милана замолчала, словно не хотела рассказывать дальше. Она вся поникла, стала такой маленькой и беззащитной, что мне захотелось ее обнять, и сказать, что все будет хорошо, что я не дам ее в обиду. Но она вновь начал говорить.

– Однажды, мы работали во дворе. Объехали его раза три, крича в мегафон, но никто так и не вышел. Солдат сказал, что ему нужно в туалет и вышел, попросив нас не смотреть в его сторону. Мы ждали его в машине, когда почувствовали сильный толчок, затем еще один. Мама с папой выскочили из машины, крикнув, что бы я оставалась внутри и не выходила.

Я приникла к окну. Солдата нигде не было видно, вместо него стояла какая-то прозрачная штука. Родители подбежали к ней и мама наступила во что-то мерзкое, какую-то липкую грязь. Она подняла ногу, чтобы посмотреть, что это такое и тут земля рядом с ней будто бы взорвалась и я увидела что-то большое и маслянистое и маму словно окатило водой. Папу отбросило в сторону, он упал прямо на ступеньки подъезда и, ударившись головой, потерял сознание. Я закричала, сползла на пол машины и лежала там не шевелясь.

      Земля вокруг машины задрожала, затем я почувствовала несколько ударов прямо под землей, а потом все стихло. Я осторожно выглянула в окно. Рядом с первым коконом появился еще один – это была моя мама. Я вылезла из машины и подбежала к маме, чуть не наступив в какую-то липкую гадость.

Я не могла разглядеть мамино лицо. Я плакала и кричала, стучала по стеклу и звала, но все бесполезно, мама не отвечала. Тогда я побежала к папе. Он все еще был без сознания и лежал на ступенях. Ступени все были покрыты трещинами, местами от них отвалились куски. Я начала кричать и трясти папу. Мне было очень страшно, я думала, что он умер.

Но он был живой и скоро открыл глаза. Я рассказала ему, что произошло и мы побежали к коконам. Целый день мы пытались разрушить оба кокона. Мы их рубили, резали бензопилой, сверлили, обливали едкой щелочью, попробовали даже кислоту, но все было бесполезно – коконы не поддавались. Тогда отец попросил у полковника, который руководил «Укладом», организовать охрану на ночь, чтобы защищать коконы. Он кричал, что мама еще жива и ее можно спасти…

Мама умерла первой. Отец почернел лицом, сгорбился, но на похоронах не проронил и слезинки. Вокруг благоухал май и машина с гробом ехала прямо под высоким синим небом, прорезаемым черточками вернувшихся с юга пичуг. Тюльпаны и сирень. Раньше это были мои любимые цветы. Раньше, пока не начали для меня смердеть могильной землей. Легкий ветерок, холмик земли, усыпанный цветами и высокий худой человек, с черным лицом и ввалившимися внутрь глазами. Как я не стараюсь, я не могу вспомнить отца другим. Смотрю на фотографии, знаю, как он выглядел, но погрузившись в себя вижу его только таким: исхудавшим, черным больным. Даже когда смотрю на его улыбающееся лицо, через два месяца после смерти матери, переселившееся из семейного альбома на надгробье, над его могилой.

Без матери, он смог прожить всего лишь два месяца. Когда увидел в телефоне пропущенный вызов от соседей родителей, я уже все понял.

Июль был пыльный. В Волгодонске он всегда пыльный. Бедная черноземом почва в вперемешку с глиной, легко поднималась ветром, прилетевшим с залива, скрипела на зубах, противно скребла кожу под рубахой, размывала очертания мусора у дороги. Толпа людей, провожающая отца, была раза в два больше, чем у матери. Впереди меня ждали пыль, одиночество и слезы. Слезы…

Я увидел, что они текут по лицу девочки. Она смахнула их рукой и со злостью в голосе сказала:

– Полковник отказал. Сказал, что не хочет просто так потерять своих людей. Папа кинулся драться, но его быстро скрутили… а потом нас просто прогнали. Отправили умирать. Было понятно, что рано или поздно, без оружия и поддержки, мы все равно умрем. Все это понимали.

Папа говорил мне: «Не бойся, не бойся, все будет хорошо», а у самого в глазах стояли слезы…

Милана отвернулась и я понял, что она плачет. Повисла неловкая пауза и чтобы хоть как-то отвлечь ее от горьких воспоминаний, я сказал:

– Мне жаль, что все сложилось именно так. Но я постараюсь помочь твоему отцу, но мне нужна твоя помощь. Расскажи мне, что это за шиви такие.

Девочка всхлипнула и проглотив слезы, сказала:

– Это существа в подвале. Иногда они появляются и в нашем доме. Я могу их чувствовать, в принципе это могут все дети. В «Укладе» проверяли. Взрослым с ними встречаться нельзя. Всем взрослым шиви причиняют боль и заставляют выйти наружу, во двор. А там их уже ждут черви. Но шиви не могут достать до верхних этажей, там папа был в безопасности. А если нужно было выйти, то я ему говорила можно или нет.

– Интересно, а как вы продержались столько времени и монстры вас не сожрали?

– Да это не так уж и сложно, папу этому в укладе научили. Чтобы монстры тебя не учуяли вещи нельзя носить больше одного дня, нужно их стирать, а лучше вообще выкидывать. Перед заходом солнца обязательно нужно хорошо помыться и надеть все чистое. Все вещи, которыми ты пользуешься, сложить в пластиковый пакет. После захода солнца не пить и не есть ничего горячего, чтобы не вспотеть. И всю ночь у нас в квартире работают два ароматизатора. Один стоит около входной двери, другой около балконной. Выходить из квартиры после захода солнца тоже нельзя. Все ступени до нашего этажа папа посыпал стиральным порошком. Я раньше, когда ходила все время чихала, а сейчас уже привыкла. А как ты будешь спасать папу?

– Я пока еще не знаю, нужно подумать.

Что же делать, может как-то попытаться вызвать Инди? Я попробовал мысленно сосредоточиться и позвать, но ничего не вышло. Может попробовать огонь? Разжег небольшой костер, раскалил на нем до красна найденный неподалеку металлический прут и приложил к кокону. Ничего! Даже следа никакого не осталось. Черт его знает, а может пробовали как-то не так. Я отошел на метр, поставил автомат на одиночные и выстрелил туда, где были ноги. Пуля, взвизгнув, отрекошетила. Опять подошел к кокону – даже отметины никакой не осталось.

Выяснив у Миланы, где ближайшая школа, мы поехали туда. В лаборатории кабинета химии нашли кучу всяких кислот и щелочей. Я взял столько, сколько смог унести.

Сначала пробовал осторожно, капал потихоньку, так чтобы если что, не обжечь отца Милы, потом уже выливал все прямо на кокон. Не действовало ничего. Я начал отчаиваться.  День, неожиданно оказавшийся таким коротким, уже почти закончился, солнце начало уходить за горизонт и я понял, что скоро стемнеет.

До заката оставался час, не больше. Я не знал, что делать. Оправить Милу домой, а самому сражаться за ее отца и умереть? А как она тогда выживет? Без взрослых она умрет. Попытаться спрятаться самому и бросить ее отца тут погибнуть? Как она тогда начнет ко мне относиться? Наверно будет ненавидеть, да и мужика жалко. Ситуация складывалась не в мою пользу!

Я стоял и смотрел приговоренному человеку в лицо и не знал, что же мне делать дальше. И тут я что-то увидел. Что это? Напротив лица пленника, внутри кокона появились какие-то два пятна, искажающие идеальную поверхность кокона. Они постепенно увеличивались. Господи, да это же были слезы! Ее отец плакал! Слезы разъедали кокон изнутри! Слезы! Вода! Я заорал, словно девочка была не рядом, а на другом конце двора.

– Мила, Мила, мне срочно нужно в вашу квартиру! Нужна вода!

– Ты забыл, ты не сможет пройти – там шиви!

Но я, схватив девочку в охапку, уже бежал к ее подъезду. Теперь у ее отца появился шанс и никакие шиви не смогут мне помешать.

Глава 29. Папа, живи!

С Миланой на руках я ворвался в подъезд и полетел вверх по лестнице. Где-то до третьего этажа я ничего не чувствовал, а потом ощутил уже изведанное мной во мраке сильнейшее чувство безысходности, тоски и печали. Думать особо было некогда, поэтому я с размаха врезал себе кулаком в нос, из которого тут же полилась рекой кровь, но я, не замечая этого, летел наверх. Господи, она еще и квартиру замкнула.

– Быстро, открывай, быстрее, быстрее!

Влетели в квартиру. Я ринулся на кухню. Под столом стояли три пятилитровых банки с водой. Полные. На раковине лежала металлическая мочалка. Схватил все в руки. Вошла Мила с чистым полотенцем

– Мила, я вниз, а ты тащи столько воды сколько сможешь унести.

Я выбежал из квартиры, на ходу вытирая кровь. Пожалел, что не выбрал другой метод борьбы с мраком – нос болел зверски. Прикоснувшись к нему, я вскрикнул. Неужели сломал?! Только этого мне не хватало.

Ступеньки все не кончались и, казалось, что я буду бежать вниз бесконечно. Наконец показалась дверь.

Подбежав к кокону, я замешкался: и что теперь – облить отца водой или может мыть кокон? Попробовал сначала полить его водой. Ничего не произошло. Тогда начал лить воду и одновременно тереть металлической мочалкой – снова ничего. А может от воды кокон становится хрупким. Полил его водой и сразу же врезал по «стеклу» прикладом. Ничего! Все, я не знал, что еще можно сделать. Не мог же я просто плакать на кокон. Это же сколько плакальщиков нужно?!

Солнце опускалось все ниже и ниже. Я еще не сдался, но в глубине души уже понимал, что проиграл. И это было страшно. Я еще бился, боролся, рвал и метал, а какая-то часть моей души уже прощалась и плакала. Меня словно разрывало пополам изнутри.

Без даты.

В этом новом мире все чувства возведены в абсолют. Маски сброшены и всё предстает именно в том виде, в котором оно и существует. Что бы познакомится, подружиться и прикипеть душой к человеку не нужны годы, как в прошлом мире, достаточно нескольких минут. И вот уже смерть человека, которого ты по сути дела-то и не знал, оборачивается для тебя личной трагедией. И ты готов погибнуть, если есть хоть малейший шанс на спасение практически чужого человека, а тем более если у этого человека есть маленькая дочка.

Я решил остаться. После принятие этого решения меня словно отпустило. Я сел прямо на землю около кокона и стал мысленно готовится к предстоящему. Мила, конечно пусть запрется в квартире. Здесь придется сделать на скорую руку баррикаду, все-таки какая никакая, а защита. Еще нужно….

Внезапно, как гром среди ясного неба, взревел телефон. От неожиданности я резко дернул рукой, зацепив нос. Слезы полились рекой. От боли я заорал на весь двор. Одной рукой вытирая слезы, второй открыл сообщение. «Разбавь воду». Очередное загадочная хрень! Само-собой, я догадался чьих это рук, ну или лап дело!

«Инди, меня бесит твоя привычка постоянно говорить загадками!» Я был так зол, что говорил вслух, как будто бы она могла меня услышать. «Неужели нельзя было нормально написать, что нужно сделать. А мне теперь» ….

Я осекся. «Не может быть! Неужели…» «Но их же так мало… Хмммм, а как же тогда работает гомеопатия – принцип тот же!» Встав на четвереньки, я подтащил к себе бутылку с водой и открыл крышку. «Ну папа, если ты выживешь, я тебя сам потом убью!» Сказал я громко вслух и врезал себе кулаком по носу!

В глазах вспыхнуло и свет на мгновение померк. Потом рекой хлынули слезы… океан долбанных слез. На месте носа тут же появился отбойный молоток, который пульсируя, пытался пробить мне череп.

Плохо видя, сквозь текущие слезы, я пытался ловить их бутылкой. Немного точно попало. Когда «слезопад» иссяк, я закрыл бутылку крышкой и хорошенько потряс. «Ну давай, гомеопатия, работай!» Поднял бутылку, перевернул горлышком вниз, прямо над головой отца Милы и открыл пробку.

Вода, вырвавшись из бутылки, брандспойтной струей, окатила весь кокон, до самой земли, образовала небольшую лужицу и почти мгновенно впиталась, оставив после себя только черный круг.

Я посмотрел на кокон, все было без изменений. В сердцах хотелось громко проорать все, что я думаю про эту блохастую собаку, инопланетян и их «чмошный» корабль, висящий на орбите. Но только я открыл рот, как кокон вспучился, помутнел и начал оплывать вниз, как сахар, который плавят на сковородке.