Анатомия обмана

К месту обратного десантирования подъехали без пяти шесть. Окрыленный Александр ловко перемахнул на территорию училища, вручил друзьям сумку с угощениями и сквозь щель заверил невесту, что он безмерно счастлив. Церемония прощания благополучно завершилась воздушным поцелуем. Мила бережно спрятала в сумочку драгоценный документ, прислушалась к удаляющимся шагам и расплакалась. «Молодая, ты чего? – растерялся водитель. – Счастье только начинается».

Бескорыстный помощник оказался прав. Свекровь, чего греха таить, негодовала и бушевала, но Саша твердо стоял на своем, и любящая мать не стала лютовать. Правда, с новоиспеченной родней встречаться и знакомиться отказалась наотрез. И навсегда вычеркнула Милу из своей жизни. Не менее драматичным известие о свадьбе и внуке оказалось и для Леси. Как Анна не старалась подготовить дочь, та не меньше сватьи была шокирована произошедшим – мало того, что многие годы сплетницы трепали ее честное имя, так теперь будут тыкать пальцем в спину из-за непутевой дочери. Воистину, яблочко от яблоньки не далеко укатилось. Видимо, у них по материнской линии род какой-то проклятый. В каком там колене и какая генеалогическая тетка умудрилась перейти дорогу сопернице, не ведомо, а отдуваться всю жизнь им приходится. Не по чину, но факт. Один Григорий встретил дочь и внука с распростертыми объятиями и, пока Мила гордо демонстрировала поселку мужа, охотно возился с малышом. Слава богу, зять выглядел старше своих восемнадцати, и разница в возрасте не бросалась в глаза подъездным кумушкам, иначе бы перемыли косточки всей их семье.

Проводив Милу с коляской любопытными взглядами, Настасья с Аксиньей заметили плетущуюся с авоськой Зою.

– Посидим, соседка, рядком, поговорим ладком.

– Некогда мне с вами, лясы точить, – отмахнулась баба Зоя. – Чего на Людку ополчились? Горюете, что на свадьбу не пригласила?

– Не нас одних! – съязвила Настасья. – Родную мать позвать забыла!

– А я вот знаю, что у ней на свадьбе вся родня гуляла! – не зная правды, на всякий случай заступилась Зоя. – Была им нужда радостью с вами делиться.

– А таиться, стало быть, есть зачем?!

– Уймись, Аксинья! Мало тебе проблем со своим сыном?

– Что есть, то есть – и он не без греха. Садись, подружка, отдохни. Расскажи, куда наша Наташка запропастилась. Может, тоже по-тихому замуж выскочила?

– Нет вам покоя, бабоньки, – укорила Зоя. – С пионерами она, в лагере. Куда ж еще незамужней девке деваться?

– И чего это она все одна да одна? Может, она … того, с изъяном?

– Сама ты дефективная! – вспыхнула баба Зоя. – Не мели чепухи, дурья башка!

– Так ведь не берет никто ж Наташку замуж.

– Прямо-таки не берут! Вон Колька с прокатного все ноги оттоптал под ее окнами.

– Он сильно зашибает, – вставила свой пятачок Настасья.

– А Володька Яровой? Чем не жених? Инженер! Только она сама ни за кого не идет! Прынца заморского ждет. А где его взять-то в наших подземельях? Там кроме угля ничегошеньки нету. Холостяков в поселке по пальцам пересчитать можно.

– И те только с бутылкой в обнимку.

Рядом с домом затормозило такси. Из машины вышел Александр в сопровождении незнакомца с цветами и подарками. Мила, толкая впереди себя коляску, бросилась им навстречу. Леся свесилась с балкона и победоносно, чтобы слышал весь двор, крикнула:

– Какая радость, сват приехал! Мама, накрывай на стол! Гриша, неси бутылку – праздник у нас!

Обескураженные говоруньи у подъезда утратили дар речи. Они не сразу сообразили, что сватьи почему-то нет. И это вскоре стало предметом новых обсуждений.

Незадолго до окончания отпуска Александр перевез семью в Ленинград. За символическую цену они сняли одну из двух комнат у полуглухой бабки Сергея, Зои Станиславовны, в коммунальной квартире. Долг платежом красен – пришла очередь Людмилы. Ситуация устраивала всех: немолодой уже блокаднице готовы были помочь круглые сутки, а она при необходимости присматривала за ребенком. Особенно радовало то, что жилье находилось в шаговой доступности от училища. Мила была на седьмом небе от счастья. Хозяйка сама готовила прекрасно, и квартирантку быстро обучила премудростям кулинарного искусства. Отец Саши воспользовался личным знакомством с начальником училища, и вскоре курсанту Реброву в порядке исключения было позволено ночевать вместе с женой и требующим особого внимания грудным ребенком. С весны и до поздней осени жильцы двух оставшихся комнат обитали на даче, так что почти полгода можно было избегать конфликтного общения, неизменно возникающего на общей кухне. С осени до весны не спасало даже заступничество Зои Станиславовны. Интеллигентная сотрудница музея даже не пыталась противостоять наскокам неуживчивой Елизаветы Карповны. Имя этой отвратительной женщины Мила запомнила на всю жизнь. Подними ее ночью, как мантру, произнесет без труда и в сорок, и в пятьдесят, и в восемьдесят лет. Но тогда, прогуливались по набережной, она ничего этого не знала и была бесконечно счастлива.

– Какой ты у меня молодец, – похвалила она мужа. – И отличник, и пробивной, и заботливый, и хозяйственный.

– А еще недавно ты в этом сомневалась, – напомнил пунцовый от гордости Саша.

– Нам надо как-то отблагодарить твоего Серегу. За помощь, за свадьбу, за комнату.

– Опоздали – он в отпуске, а потом – прямиком в часть.

– Не доучившись?

– Это почему же? У Сергея красный диплом и офицерские погоны. Он же был на выпускном курсе.

– А я думала, вы одногодки.

– Нет. Но парень он мировой, это точно.

– Какая досада! Я с ним даже не познакомилась.

– Жалеешь? – ревниво насторожился Саша.

– Сожалею, – уточнила жена.

– Познакомишься еще. Думаю, мы с ним послужим еще вместе – мне приглянулся этот гарнизон. Кстати, Серый – большой любитель рыбалки.

– Тогда давай отправим его к моим: отец ему такие места покажет! Там щуки – во! – она примерилась и показала по локоть.

– Ну, поменьше, – недоверчиво усмехнулся муж.

– Ладно, вот такие, – Мила слегка уменьшила размер. – И не спорь!

– Хорошо, передам ему письмо с приглашением. А ты своим напиши, чтобы приняли его, как родного.

– Само собой, не подкачают. Кстати, мне через полгода помогут в ясли устроиться. Пока няней. И Тему возьмут. Работа полдня и питаться можно. Так что пока не пропадем.

– А мы вообще не пропадем. Скоро не только ты будешь знать, на что способен твой муж! – хвастливо пообещал Саша.

Мила посмотрела на него с гордостью – она больше ни в чем не сомневалась. Слово держать муж умеет.

Окончательно стемнело. От стены отделилась подозрительная компания подвыпивших подростков и рванула к его джипу. Александр вовремя заметил их, завел двигатель и вырулил на проспект. Парни пробежали несколько метров, сквернословя и бросая вслед камни, но не догнали. Проехав пару кварталов, он включил мобильник. В то же мгновение раздался звонок.

– Шурик, ты в своем уме? Лучше не испытывай мое терпение! Я не могу дозвониться весь вечер, – сходу набросилась собеседница.

– Я был занят.

– А сейчас?

– Смертельно устал.

– Но мы собирались пой…

– Не склеилось, – нервно оборвал Ребров. – В другой раз.

– Другого раза может и не быть! Представь, я не шучу!

– Это было твоим решением – за язык никто не тянул, – Александр снова отключил телефон и шумно выдохнул. – Да пошли вы все!.. И ты, курица, и семейная жизнь!..

Он сунул аппарат в карман и газанул, но вдруг решительно припарковался и сделал новый вызов. Мила трубку не сняла. Молчал и домашний телефон. Злится или подшофе? Придется потревожить. К чему тянуть? Самое время расставить точки над «i». Александр прибавил скорость и помчался к дому.

– Людмила Григорьевна уехала к родителям, – вежливо сообщила консьержка.

– А вы ничего не напутали?

– Она слишком громко говорила по телефону возле такси – трудно ошибиться.

Ребров поднялся, чтобы убедиться в правоте ее слов. В квартире царил полный бардак. Это неприятно ударило по самолюбию – отсутствие порядка его всегда бесило, и жена отлично знала это. Интересно, хаос намеренный или оставленный в спешке? Александр обошел все комнаты – записки нигде не было. Он плюхнулся в кресло и достал мобильник.

– Ты все еще убеждена, что нам не стоит встречаться? – вкрадчиво уточнил он.

– Так и быть, опять прощаю, – защебетал елейный голосок. – Ты заедешь или как?

– Пудри носик и спускайся – я в пяти минутах езды!

Езды было на четверть часа, не меньше. Столько же придется ждать, пока она определится с гардеробом. На обувь и аксессуары уйдет вдвое больше времени. Александр не стал наводить порядок, чтобы Мила не заметила следов его присутствия, перешел в столовую и заварил кофе. В запасе не менее часа – чашечку любимого напитка можно выпить не торопясь.

Глава восьмая

Мила вышла из здания аэровокзала и осмотрелась. Ее никто не встречал, да и не мог этого сделать: о приезде не было известно ни одной живой душе. Местные бомбилы окружили ее плотным кольцом, наперебой предлагая услуги по перевозке.

– Мадам, домчу вас прямо к цели! – заверил пожилой бородач.

– Батя, твоя колымага не для прекрасных дам, – запротестовал молодой конкурент.

– Такая женщина требует надлежащего обращения! – осадил его старший товарищ.

Он галантно склонил голову перед столичной гостьей и бережно принял из ее рук тяжелые вещи. Мила прищурилась и поинтересовалась:

– Дядя Вася, вы ли это?

– Мы знакомы? – удивился тот.

– Я Мила, дочь Григория Яремчука.

– Людка, ты что ли?

– А ведь не узнали.

– Не признал. Больно ты на барыню стала похожа, – он загрузил багаж и смущенно почесал лоб. – Поедем тогда что ли?

Распахнув дверь, Леся охнула и прислонилась к стене.

– Отец, глянь-ка, кто к нам пожаловал, – растерянно позвала она.

Григорий вышел со спущенными на нос очками.

– Как кто. Дочь наша старшая, – он забрал у Милы чемодан с сумкой и посторонился, пропуская ее. – Проходи на чай с пирогами. Пюре с котлетами тоже есть.

Пока закипала вода, Мила раскладывала перед родителями подарки. Благо, по дороге удалось заскочить в огромный торговый центр. Леся, не глядя, отложила в сторону дорогую шаль вместе с электрогрелкой и посетовала на дороговизну купленных продуктов. Григорий с удивлением вертел в руках навороченную удочку. Как ею распорядиться, он не знал – рыба в реке перевелась еще в прошлом веке.

– Ленке плащ и сапоги, Ваньке теплый свитер, всем, включая племянников, мобильные телефоны и кучу сладостей, – выкладывала и выкладывала дары дочь. – А, вот еще новые резиновые сапоги для папули.

– Аттракцион невиданной щедрости, – недоверчиво запричитала Леся. – Ты как позвонила, я сразу поняла, что Сашка тебя бросил.

Звонок будильника прервал ее стон и позволил Миле собраться с мыслями. Разговора с матерью не избежать, хотелось очертить границы допустимой откровенности.

– Гриша, тебе пора пить лекарства, – подхватилась жена.

Едва Григорий вышел, мать посмотрела Миле в глаза и сухо поинтересовалась:

– К молодой ушел или как?

– Не выдумывай, – открестилась дочь. – Я же сказала, что просто соскучилась.

– Выгнал что ли? – стояла на своем Леся. – У тебя на лице все написано.

– Мама, я устала с дороги. Напои меня чаем и уложи в постель.

– Как скажешь. Поговорить можно и завтра, – не сдавалась Леся.

В кухню заглянул одетый Григорий.

– Ну, я пошел на дежурство, – он обнял жену и подмигнул дочери. – Вы только не сильно ссорьтесь без меня, девочки.

Леся протянула ему пакет.

– Тут картошка с котлетами, горячие еще. Я в платок пуховый завернула. И плюшки с творогом, – она вышла, чтобы проводить.

– Ты с отцом стала мягче, – отметила дочь, когда дверь за Григорием захлопнулась.

– Капля камень точит, а ласка человека лечит. С ним завсегда было надежно, – Леся отвернулась, пряча слезы. – Пропала бы я без Гриши. Цены ему нету.

– Добрый он, хороший. Только вот что-то сдал.

– А как тут не сдашь? Загубил легкие в своем забое, вот и мается без срока, – вздохнула Леся и перекрестилась. – Молю Бога, чтобы ничего не случилось: мне без него жизни не будет, приручил-таки он меня под старость, – она пристально посмотрела на дочь. – Жаль, поздно я это поняла, не ценила его смолоду. Ну, да ладно о плохом. Пойдем, постелю тебе в детской.

Проснувшись, Мила не застала мать дома. Спозаранку Леся накормила и уложила отдохнуть вернувшегося с дежурства Григория, а сама понесла пироги и подарки внукам. Мила позавтракала и вышла на балкон. Ничего не изменилось. Те же гаражи со скамейками, тот же пейзаж вдали. У подъезда стояла молодая полноватая женщина чуть за тридцать и с интересом рассматривала ее. Гостья хотела удалиться, но ее окликнули:

– Здравствуйте. Вы, наверное, Мила?

– Она самая. Чем обязана?

– А я сестра Бориса, Рая. Не заглянете в гости?

– Отчего нет? Спущусь на полчасика, – не стала миндальничать москвичка.

Бывшую квартиру бабы Зои было не узнать – качественный ремонт превратил ее в современное уютное гнездышко.

– Все Боренька своими руками сделал, – ворковала сестра. – Тоскует он по вам, Людмила, – резко сменила тему она.

Мила улыбалась и демонстративно держала паузу.

– Вот брат-то не простит себе, что не сумел вырваться – не отпустили его в отпуск, – не скрывая огорчения, сообщила Раиса.

Мила досадливо сверкнула глазами, но сделала вид, что ей это безразлично.

– А кем, если не секрет, вы работаете? – поинтересовалась хозяйка.

– Мой муж меня прекрасно обеспечивает, – ледяным тоном призналась гостья.

Ее захлестнула досада. Стоило на горизонте замаячить призрачной фигуре Бориса, она сорвалась с насиженного места и перелетной птицей метнулась на встречу с ним, но, как и прежде, снова все впустую. Этот самонадеянный болван ускользнул, так и не появившись. Хотелось уколоть всю его родню разом, особенно эту пухлую клушу с ее явно подгоревшим пирогом. Мила откинулась на спинку кресла.

– Угостить вас вареньицем? – сорвалась с места хозяйка.

– Стараюсь избегать выпечки и всего сладкого, чтобы не нагружать своих массажистов и косметологов, – скрывая за улыбкой вызов, призналась Мила.

Раиса, натянув на животе фартук, скромно промолчала. А Милу вдруг понесло.

– Приходится следить за фигурой, – хвастливо продолжила гостья. – Мои повар и домработница тоже долго не могли привыкнуть к такому режиму питания. Съешь пирожное в ресторане, а потом изматываешь себя в тренажерном зале, бассейне и сауне. Горничным потом работы вдвое больше. Вот на Мальдивах был случай…

– А детки ваши здоровы?

– С ними у меня и вовсе никаких забот – отличные парни, самостоятельные. Вот, кстати, их портреты, – она достала из сумочки приготовленный для родителей и предусмотрительно захваченный для этой встречи альбом.

Хозяйка с интересом взяла его и стала рассматривать фотографии. Похоже, уровень увиденной на снимках жизни ее сильно впечатлил.

– А у Бориса дети есть?

– Не сложилось, – сестра виновато опустила глаза. – А это дача ваша?

– Загородный дом.

– С бассейном?!

– И с сауной, и с оранжереей.

– Счастливая вы, – призналась Раиса. – Наверное, муж вас очень любит?

– И я его, – великосветски улыбнулась гостья. – У нас очень дружная семья.

– Это здорово. А вот у Бориса жизнь не задалась.

– Сам виноват, – со стальными нотками в голосе откликнулась Мила.

– Брат так и не простил себе этой дурацкой женитьбы.

– А моей растоптанной жизни ему никогда не было жаль? Ох, как немало было пролито слез. Но все, что не убивает, делает нас сильнее. Я, признаться, рада, что Борис меня предал, иначе бы я разминулась с человеком, в любви которого купаюсь много лет.

Мила вдруг и сама поверила, что это так и есть, и принялась фантазировать с новой силой. Раиса слушала, раскрыв рот.

В дверь позвонили. Хозяйка удалилась. Мила собрала фотографии, а одну, где она была снята крупным планом, намеренно бросила под стол.

– Соседка за нитками приходила, – пояснила Раиса.

– Спасибо за чай, мне пора.

– Жаль. А вы приходите еще.

– Не знаю, получится ли. Я только на денек-другой домой заглянула – дела.

– Понимаю.

– Прощайте, – Мила встала.

– Нельзя ли вас попросить передать дочери этот свитер и носочки, – протянула ей небольшой сверток соседка. – Сонечка в Москве работает, зимы у вас там холодные, а это свое, домашней вязки. Пересылка нынче дорогая, да и занимает не меньше месяца. Вам не придется ее искать, она сама позвонит или заедет. Если можно, – добавила она кротко.

– Без проблем, – лукаво улыбнулась москвичка, радуясь представившейся возможности оставить Борису свои координаты, и черкнула номер телефона и адрес.

Дома мать уже хлопотала у плиты.

– Дети сильно обрадовались твоим подаркам. Лучше бы, конечно, обувку им купить, но телефоны этим дурашкам важнее. Что ноги мерзнут, не беда, главное утереть нос одноклассникам. Лишнее это, конечно, но против моды не попрешь. Лена с невесткой и ребятня зайдут ближе к вечеру, сами поблагодарят.

– Не получится, – обняла ее дочь.

– С чего ты взяла? Смену сдадут и примчатся.

– Мне срочно нужно вернуться в Москву.

– Завтра спозаранку отец подбросит на вокзал.

– Мама, срочно – это прямо сейчас! – повысила голос Мила.

– А поговорить? – присела на краешек стула мать.

– Другой раз.

– Значит, никогда…

– Мамуля, не причитай. Все путем. Вот тебе деньги на обувь внучатам, вот вам с отцом на прожитье, а мне пора собираться.

По лицу матери пробежала горькая улыбка. К деньгам она не притронулась. Задержав на дочери печальный взгляд, достала и протянула обмотанный в тряпицу коробок спичек. Мила отмахнулась:

– Я не курю.

Леся открыла коробок. В нем лежал крошечный пузырек.

– Накапаешь мужу, когда будет совсем невмоготу.

– Это яд?!

– Приворотное зелье. От Ковалихи. Двадцать годков своего часа дожидается.

– Поздно вспомнила, мама!

– Самое время: пан или пропал.

Мила убрала коробок в сумочку и обняла мать.

По спальному вагону Леся и Григорий ходили, как по музею, с раскрытыми ртами. Им бы и в голову не пришло потратить сразу две пенсии на одну поездку длиной в день. Купе, которое выглядело солиднее квартиры любого из их состоятельных знакомых, впечатлило. По взгляду сестры и племянниц было ясно, что они осуждают барские замашки Милы. Когда поезд тронулся, блудная дочь даже всплакнула: такими жалкими и нескладными показались ей престарелые родители. Лена взмахнула на прощание безо всякого сожаления и тут же принялась читать мораль младшенькой. Что и говорить, с сестрой у Милы не заладилось. А разве с кем-нибудь другим сложилось? Она печально улыбнулась и послала старикам воздушный поцелуй, жестом пообещав перезвонить. Мать недоверчиво отмахнулась. Отец щурился, пряча за хмурой улыбкой волнение. Поезд плавно тронулся, провожающие двинулись следом. Губы матери подрагивали, она вытирала слезы уголками платка. Одной рукой Григорий обнимал ее за плечо, другой крепко прижимал к себе. Милу растрогало это непоказное единство. Едва перрон скрылся из вида, заглянула проводница:

– Чего-нибудь желаете?

– Хороший кофе есть? – поинтересовалась Мила. – С коньяком или виски.

– Есть, но обойдется не дешево.

– Я на себе не экономлю. Кофе покрепче и без сахара. И спиртного тоже двойную порцию. Подскажите по опыту, удастся ли доехать без попутчиков?

– Не беспокойтесь, никто вас не потревожит. В Москве в фирменный поезд билеты если и берут, то по необходимости, а наша публика в основном экономит: народу будет с гулькин нос, – обнадежила женщина и уточнила: – Меню горячих блюд захватить?

– И горячительных напитков тоже. Гулять, так гулять!

Отобедав, Мила выпила свой кофе и с комфортом устроилась на мягкой полке. Из головы не шел прощальный разговор с матерью.

– Сердце у меня не на месте. Что-то ты не договариваешь, Людка, – Леся смахнула слезу и поймала взгляд дочери. – Пока мы одни, сознайся, что у вас не так.

Мила нетерпеливо закатила глаза.

– Мама, не хочу драматизировать, но бывало и лучше.

– Ты не темни. Саша тебе изменяет, да?

– Да, мама, Саша мне изменяет!

– А что, трава его уже не берет?

– Закончилась.

– Может, съездим за новой? Я тут недавно мощную старуху разыскала.

– Нет! – запротестовала дочь. – Трава не поможет. Да и хватает ее лишь на ночь.

– А к чему больше? Вам не шестнадцать лет, что б сутки кувыркаться.

– К тому, чтобы не волноваться аж до старости. Мне ведь и правда не шестнадцать.

– Возьмем его фотографию, поколдуем, – ожила Леся. – Раньше всегда помогало.

– Не знаю, мама, что помогало и помогало ли вообще, – призналась Мила, пряча лицо в ладонях. – Раньше мы жили совсем иначе. Появились деньги, а с ними и соблазны. Саша перестал бывать дома и больше мне не принадлежит.

– А чей он ныне?

– Я не знаю! Он девок меняет, как перчатки. Вырос из наших отношений.

– Что ли еще больше вымахал?

– Вроде того. Удержать его я уже не в состоянии.

– Не нагулялся он до свадьбы, вот и наверстывает, – посетовала мать. – А ты детьми прикройся! На жалость надави.

– Без толку. Мальчишки далеко, они чужие. Зря я их в училище спихнула.

– А я тебе что говорила? – всхлипнула мать.

– Будь она неладна эта армия! – в сердцах бросила дочь. – От нее одни проблемы!

Вагон качнулся и остановился. Мила выглянула в окно. По полутемному перрону метались старушки, предлагая дешевую водку, пиво, рыбу, домашние продукты. Полупьяная тетка пыталась толкнуть видавшую виды шубу. Заметив пассажирку, она бросилась к окну и стала демонстрировать товар лицом. Мила брезгливо опустила штору. Поезд стал набирать ход. Путешественница взбила подушку и улеглась. Было душно. Не спалось. Перед глазами мелькали печальные родители, двор ее детства, смущенная Раиса и пьяная тетка с ее драной шубой. Интересно, а куда подевалась ее первая шуба? Сколько Мила ни силилась, вспомнить не сумела.

…В отдел связи с общественностью крупного столичного предприятия Мила попала по протекции компаньона мужа. Благосостояние семьи позволяло ей выделяться среди коллег дорогими костюмами, элегантной прической, стильными украшениями и безупречным маникюром. Разрабатывая дизайн нового буклета, она не замечала косые взгляды молодых сотрудниц – была выше этого. Как-то в одну из очередных заграничных командировок Саши на соседнем рабочем столе зазвонил телефон.

– Межгород, – прокомментировала пожилая дама и выразительно посмотрела на Милу. – Наверное, ваш муж из Лондона звонит.

– Он перелетел на Кипр, – улыбнулась модница, снимая трубку.

– Привет, дорогой. У нас здесь дождь со снегом. Загораешь? Завидую. Выбираешь подарок? Тогда шубу. Говорят, там недорого. Конечно, износилась – пять лет прошло. Нет, длинную! Лучше норковую. Пока, – она вздохнула и положила трубку.

– Вот это, я понимаю, муж! – не сумела скрыть вздох зависти молоденькая соседка.

– Меня устраивает, – согласилась Мила.

В комнату заглянул моложавый мужчина, по виду – начальник.

– Реброва, генеральный срочно требует эскиз эмблемы! Готово?

– Три варианта, – с гордостью протянула заготовки художница.

– Зачет, – восхищенно прокомментировал шеф. – Готовься получать премию, – он игриво подмигнул подчиненной. – На что потратишь?

– Не скажу – секрет. А вот для отдела можно было бы выпросить компьютер. Тогда эффективность нашего труда возрастет в разы.

– Спорный вопрос!

– Гарантирую. Муж установит нам новейшую программу, сможем делать любые макеты, будь то буклеты, медали, проспекты, значки или даже иллюстрированные книги. Всю рекламную продукцию объединения будем выдавать за считанные дни.

– Компьютер это хорошо, но дорого, – засомневался мужчина.

– Окупится быстро. Будем брать заказы смежников и со стороны…

– А кто гарантирует, что эти заказы появятся?

– А кто предлагал нам их вчера и третьего дня? Вы!

– Было дело, – почесал кончик носа патрон. – Наши КБ тоже искали исполнителя. Гарантируешь выгоду? – уточнил он.

– Не вопрос. Коллеги мужа давно освоили этот доходный бизнес. Можете ему перезвонить, хотя в данный момент Ребров за границей, – вспомнила она.

– Наслышан, – согласился босс. – Если сам Александр Евгеньевич «за» и уверяет…

– Он настоятельно рекомендует, – пояснила Мила.

– Его совет дорогого стоит. Доложу начальству, – и начальник исчез за дверью.

Мила вышла следом.

– Везучая эта Реброва. Муж по заграницам шастает. У начальства в почете. Почему все блага ей одной достаются? – посетовала молоденькая коллега.

– Одного везения здесь мало. Замуж она за курсанта вышла и не один день хлебала гарнизонную шрапнель. А начальство Людмилу за результат ценит. Твори, как она, и тебя заметят. У Ребровой в голове готовые компьютерные программы и идей на весь наш отдел, – положила конец дискуссии пожилая сотрудница. – И работоспособность, как у лошади!