Светлый оттенок тьмы

– Мочил, и было очень даже неплохо.

– Меня сейчас стошнит, – серьёзно сказал Сурья.

Глаза Ореста налились злостью. Он сжал кулаки, а шипы его выдвинулись вперёд, зловеще сверкая на солнце.

– А хочешь искупаться?

– Ну, попробуй.

Сурья улыбнулся, глядя на взбешённого брата. Орест был хорош: глаза его сделались ярко-синими, а волосы переливались чёрным золотом. Давно ли они по-настоящему дрались? В том, что Орест задаст ему жару, Сурья не сомневался. Однако и он горазд был надавать ему затрещин. Главное, забыть про эту мерзость. Сурья сглотнул подступивший к горлу ком, как вдруг застыл.

– Молчи, – сказал он Оресту и поднял указательный палец вверх.

Вокруг стало непривычно тихо. Даже ветер, будто бы замер, не тревожа ни единого листочка. Поверхность заводи стала гладкой – казалось, по ней можно пройтись пешком, как по зеркальному полу.

Братья переглянулись. Отец? Но они бы почувствовали, Орест уж точно.

Неожиданно из небольшой расщелины между ивовыми стволами вылезло существо. Маленькое, безобразное, с серой кожей, собравшейся гармошкой. Губы огромны – на пол-лица, и усыпаны крошечными белыми бугорками. Ног почти не видно под складками живота, зато ручищи – будь-здоров. Существо пожевало губами, выдав неопределённый звук, похожий на чавканье, и протянуло раскрытую ладонь. В середине бугорком лежала золотая безделица, украшенная богатыми камнями. Во все стороны побежали-полетели солнечные зайчики, озарив лицо существа разноцветными пятнами.

– Чего ты хочешь? – опомнился Орест.

Существо склонило голову и стало приближаться – медленно, мелкими шажками. Поравнявшись со ступнёй Сурьи, оно затряслось и несмело подняло глаза вверх, затем зажмурилось. В воздухе разлилось зловоние страха. Существо разжало ладонь, и на сапог княжича упало золотое ожерелье.

– Он что – сватается к тебе? – Орест зашёлся негромким смехом, – может, он решил, что ты – девица?

Однако Сурья пропустил шуточку мимо ушей. Он, не отрываясь, смотрел на существо. Нечисть дрожала, а прямо под ней расплывалась лужица.

– Почему ты боишься? – спросил Сурья, – мы пришли с миром.

– Ну, так уходите!

Из воды высунулась голова – жуткие глаза-дыры с крошечными стебельками извивающихся зрачков. Над крошечными губками-прорезями торчали усики.

– Вот дьявол! – воскликнул Орест, – только не говори, что ты…

– Уводи своего брата отсюда, – сказала Голубушка, – и больше не приходи.

– Это уж точно.

– С чего ты так взъелась на меня? – спросил Сурья.

– Тебе дали откуп, так убирайся.

– Откуп?

– Да, чтоб нога твоя впредь сюда не ступала. Бери, да отпусти несчастного щекотуна, пока он не издох со страху.

– Но мне не надо, – Сурья поднял ожерелье кончиком сапога, – хочешь, оставь себе.

– Если не возьмёшь, они его сожрут.

– Кто?

– Остальные щекотуны. Ему поручили откупиться. Если станешь мешкать – им придётся уйти. А он поплатится за неудачу.

– Но почему? Я ведь никого не трогал.

– Ты нехороший, – снова сказала Голубушка.

– Эй, кончай заливать, – вмешался Орест, – он мой брат, хоть и выглядит, как человек. И если будете продолжать в том же духе, я вам всем головы поотрываю.

– Он не человек, – буркнула Голубушка и скрылась под водой.

Сурья задумчиво подбросил ожерелье на ладони и сунул в карман кафтана.

– Считай, откупился, – сказал он щекотуну.

Лицо нечисти озарилось довольной улыбкой. Щекотун довольно быстро скрылся в своём ивовом убежище, и вскоре из-под зелёных прутьев на братьев уставились сотни внимательных глаз.

– Что здесь творится? – ошарашено спросил Орест.

– Тебе лучше знать. Ты у нас ходок.

– Я ещё не видел, чтоб они так себя вели, – Орест задумчиво почесал подбородок, затем нахмурился и стал фертом, – а тебе снова удалось отвертеться.

– Нет, уж дудки – мне твоё бабьё не по вкусу.

– А какое по вкусу?

– Не знаю. Увижу – скажу.

– А знаешь что? – Орест хлопнул себя по лбу, – я, кажется, понял. Может, тебе человеческие бабы нравятся?

– Я из людей только маму видел. И пару старых толстых торговок.

– Найдём стройных и молодых.

– Где?

– Там, где их много, – подмигнул Орест, взбираясь на ядокрыла, – летим?

– А сколько шкур с нас спустит отец?

– Что-нибудь да останется.

Сурья тяжело вздохнул, глядя, как Орест самоуверенно взлетает в небо, даже не обернувшись. Знает, дьявол синеглазый, что брат последует за ним. Что ж ему ещё оставалось? Разве что остаться в этой смердящей заводи и гадать, почему он такой «нехороший». Видно, клыками не вышел, ведь у него их попросту нет. Однако желание думать о странностях водяной нечисти так и не пришло. Поэтому Сурья вскочил на Ярона и последовал за братом.

Глава 4

Они перелетели через Горы и опустились недалеко у подножья – там, где клубился густой туман, скрывающий их серые склоны от взоров людей. Неподалёку начинался лес, и слышно было, как ухают совы.

– И что теперь? – спросил Сурья.

– Теперь мы оставим ядокрылов и пойдём пешком. Или ты хочешь распугать всю округу?

– Скорее, она разбежится от твоей синей рожи.

– Можешь не беспокоиться – меня никто не увидит.

– Говоришь, будто не раз так делал.

– Ты сомневаешься? – Орест широко улыбнулся.

Сурья покачал головой. Брат был бесшабашен, но всё ж, в глубине души, тлел лёгкий уголёк зависти. Он не мог вот так вот запросто, наплевав на строгий наказ отца, вершить, что ему вздумается. И всякий раз выходить сухим из воды.

Братья позволили ядокрылам разорить кубло гадюк, найденное неподалёку. Едва последний гадёныш исчез в прожорливом клюве, они привязали скакунов к стволам сосен – самым толстым, какие удалось найти, и отправились в лес.

Зверьё бросилось врассыпную, заслышав тяжёлую поступь владыки. Птицы смолкли и забились в дупла.

Миновав чащу, Орест и Сурья оказались на берегу небольшой речушки.

– Выше по течению есть деревня, – сказал Орест, – девки выходят купаться. Иногда – нагишом.

– Угу, – буркнул Сурья. Отчего-то мысль о девках не вызывала радости. Оставалось надеяться, что они окажутся краше Голубушки.

Дорога заняла пару часов. Орест бодро шагал, перепрыгивая через камни и валежник. Сурья нехотя плёлся следом. Он подустал и проголодался, однако Орест его совсем не слушал – нёсся вперед, как угорелый.

Наконец, вдалеке показались бревенчатые крыши. И вот уже слышно было, как ревёт скотина, и надрываются петухи. Орест опустил ресницы, шепча заклинание морока.

– Старайся идти, будто ни в чём не бывало. И не говори со мной, – велел он брату.

– Хорошо.

– И вообще ни с кем не разговаривай.

– Не буду.

Берег реки круто изгибался вокруг деревни. Сурья шёл, рассматривая курные избы с крошечными окошками под самой крышей, подведенными пятнами копоти. Они напоминали ему хижины лесных ведьм, разве что были чуть больше, да поопрятней. Между избами носилась чумазая детвора. Завидев чужака, дети собрались в кучу и стали глазеть на него, показывая пальцами. Сурья сообразил, что платье его, должно быть, выглядит странно. Да и волосы, пожалуй, длинноваты. Стоило поспешить, пока любопытных носов не собралось слишком много.

– Вон там, за камышом, – шепнул Орест, указывая на густые заросли, – там они обычно купаются.

– Совсем недалеко, – сквозь зубы заметил Сурья.

– Там лесок. Отсюда и не видно.

– Я всё забываю спросить, а так ты их… Ты им показываешься?

– А то, – хмыкнул Орест, – правда, приходится морочить голову, иначе беда. Людские девки не такие сговорчивые, как ведьмы.

– Стало быть, ты берёшь их силой?

– Я бы так не сказал. В мороке они другие, податливые. Хотя в ласках совершенно не знают толку. Зато их кожа сладкая на вкус, и пахнет приятно.

– Как-то мне это не нравится, – признался Сурья.

– Я тебе помогу, – успокоил его брат, – заморочу и буду неподалёку.

– Успокоил, – пробурчал Сурья себе под нос. Настроение испортилось – хуже некуда.

Деревня осталась позади. Камыш шелестел над макушкой, будто издевался. Глупые жабы противно квакали – всё им было нипочём, даже зловещее шипение Ореста. Парочка испустили дух под его суровым взглядом, остальные надрывали глотки, как полоумные.

– Кто здесь? – раздался испуганный голосок.

Сурья раздвинул камыши и увидел девушку. Она сидела на кладке в одной сорочке, обхватив себя руками за предплечья. Босые были по щиколотку в воде. Девушка не была ни красавицей, ни дурнушкой. Куда симпатичнее ведьмы. Кожа чистая, на белых щеках – румянец, который становился всё гуще с каждым мгновением, что он стоял рядом, бесстыдно рассматривая её с ног до головы.

– Прости, – смущённо пробормотал Сурья, опуская взгляд.

– Ты кто таков будешь? – спросила девушка.

– Я – Кош.

– Странное имя. Ты, стало быть, чужеземец?

– Да, я тут мимо проходил, – выпалил Сурья. Орест фыркнул прямо ему в ухо, отчего внутри зачесалось и захотелось чихнуть.

– Одежда у тебя богатая, – продолжала девушка, – боярин али купец?

– Княжич.

– О!

Глаза её округлились, спина выпрямилась, а руки скользнули по бёдрам, разглаживая сорочку.

– А я тут сижу, слышу – гадюка шипит. Испугалась. А тут ты. Стало быть, сам княжич пожаловал? И без свиты?

– Я один, – зачем-то сказал Сурья. Девушка явно обрадовалась. Вскочила на ноги и подошла поближе.

– А что – по нраву княжичу простые девицы?

– Ну, тут уж морок и не понадобится, – едва слышно усмехнулся Орест, – пошёл-ка я ловить свою добычу…

Сурья беспомощно огляделся, но брата уже и след простыл. Девушка, между тем, совсем осмелела и водила пальцем по отвороту кафтана, улыбаясь, совсем как те ведьмы, с которыми Орест пытался его сводить. Пахло от неё действительно получше. Да и зубы были ровными. Она потянулась к нему губами, и Сурье ничего не оставалось, кроме как позволить ей себя поцеловать. Губы её были влажными и немного липкими, а вездесущие руки нырнули под его кафтан с той же лёгкостью, с какой ядокрыл взмывает в небо. Сурья почувствовал, как плечи его затряслись…

***

– Ну как?

Голос Ореста, звонкий и довольный, резанул тишину, вытряхивая его из тягучего омута мыслей.

– Мне понравилось, – ответил Сурья, не отрывая глаз от небольших волн, накатывающих на поросли камыша.

Девушка давно ушла, и он в одиночестве сидел на кладке, прижав колени к груди. Уже начинало вечереть. Бледно-розовые полосы заката провожали уставшее солнце, размеренно таявшее над рекой. В Межгорье редко где можно было такое увидеть.

– Почему? – холодно спросил Орест.

– Хотел бы я знать…

Губы Сурьи скривились в кислой улыбке. Неужели он мог подумать, что выйдет обмануть брата? Что ж ему постоянно так не везёт?…

Мало беды, что, родившись в княжеской семье, он не был владыкой. И человеком он тоже не был. Но хуже всего было то, что даже мужчиной у него не получалось стать.

Сурья ровным счётом ничего не почувствовал – словно его целовала каменная глыба. А когда она коснулась его там, где должен пылать мужской огонь, его затрясло от отвращения. Девушка сразу всё поняла и оттолкнула его, презрительно плюнув в сторону. Затем убежала, красная от возмущения.

– Может, я должен полюбить? – несмело прошептал он.

Рука Ореста легла на его плечо и легонько сжала. Кого он обманывает? Для страсти любовь не нужна. Брату вот вообще ничего не нужно. Стало быть, с ним самим что-то опять не так…

– Пора домой, – сказал Орест.

Внезапно раздался шум, послышались голоса. Орест прыгнул в воду и заглянул за камыши.

– Кажется, сюда идёт толпа. С факелами, вилами и прочей ерундой.

– Уносим ноги?

– Что ж ты так не нравишься сегодня бабам? – буркнул Орест, выбираясь на берег, – бегом в лес.

Братья рванули через камыши, что было духу. Однако со стороны леса их ждала ещё одна толпа, вооружённая луками.

– Вот тебе и деревня, – присвистнул Орест.

– Напомни, почему мы оставили мечи?

– Не было надобности. Да и сейчас, думаю, справимся.

– Тебе хорошо говорить – тебя не видно.

– Зато будет слышно, – пообещал Орест.

– Надо было брать с собой ядокрылов, – не унимался Сурья.

– Они бы выдали себя клёкотом и задрали коров.

– Хороший хозяин уследит за зверем.

– Хозяин не тем занят!

– И что теперь?!

Сурья метался по берегу, не в силах решиться, куда бежать. С обеих сторон приближались люди. Конечно, можно было ещё пуститься вплавь. Он посмотрел на воду, однако лучники просекли его взгляд и выпустили стрелы, прошив речную гладь острыми и крепкими наконечниками. Значит, в воду не стоило соваться.

– Стало быть, вот наш князь!

Слева от него стоял здоровенный мужик, вооружённый увесистым молотком. На лице его, испещрённом оспинами, играла недобрая ухмылка. Руки верзилы были покрыты шрамами от ожогов – точь-в-точь такие Сурья видел у холостых кузнецов долины.

Из-за спины мужика выглядывала уже знакомая ему русоволосая макушка.

– Я сразу смекнула: не нашенский князь! Одет странно, да выглядит, как девица.

– Молодец, Данка! – похвалили коварную обольстительницу из толпы.

Данка улыбнулась, но, встретившись взглядом с Сурьей, прикусила губу и поспешила исчезнуть.

– Вот дрянь-то, – прошипел Орест.

– Я пришёл с миром, – громко сказал Сурья, подняв ладони к верху, – и уже ухожу.

– Как бы ни так! – загудела толпа.

– А ну-ка, выясним, что за князь? Ты откуда будешь?

– Из Залесья, – нашёлся Сурья.

– Надо же, – хохотнул кузнец, – знамо таковых. Чьих кровей, говоришь?

– Берестовичей.

– Ой, лжёшь! Берестовичи – бояре, а не князья.

– Я и не говорил, что князь.

– Опять лжёшь!

– Говорил! – выкрикнула откуда-то Данка.

– А ну, в холодную его. Пусть настоящий князь решает, что делать с самозванцем.

Сурья огляделся вокруг – его окружили со всех сторон – мужики и бабы, стар и млад, в рубище и добротных белотканных рубахах. Ни много ни мало – человек тридцать, и каждый – кто с вилами, кто с топором, кто с оглоблей, а сбоку ещё и лучники, правда, с красными, видно, с попойки, носами, изрядно потрёпанные и окосевшие до той самой одури, когда сам дьявол нипочем.

– Ну всё! – рявкнул Орест, сбрасывая морок, – с меня хватит. А ну пошли вон!!!

Народ в ужасе замер, глядя, как буквально из воздуха рядом с княжичем-самозванцем нарисовался ещё один – с клыками, блестевшими из-под оттопыренной верхней губы, и синей кожей. Некоторые побросали вилы и стали неистово креститься, другие уже начали разворачиваться, чтобы бежать со всех ног.

– Сатана! – завопил кузнец и метнул в Ореста молоток.

Тот лишь усмехнулся, поймав нехитрое орудие на лету, затем уставился на кузнеца тяжёлым колдовским взглядом. Верзила зашатался, хватаясь рукою за грудь, и упал навзничь. Глаза его закатились, так что стало видно лишь выпученные белки, губы шевелились, жадно хватая воздух.

– Бей Сатану! – раздался пьяный голос. Кричавший громко икнул и запустил в Ореста лопатой.

– Держись за моей спиной, – велел Орест, прижимаясь к брату. И тотчас же в его грудь вонзилось несколько стрел. Он улыбнулся, вынимая древки с бородатыми наконечниками, с которых свисали частички окровавленной плоти. Было жутко больно, однако Орест не подал виду.

Еще несколько человек рухнули наземь под его тяжёлым взглядом. Однако, вместо того, чтобы испугаться и бежать прочь, толпа заревела и стала швырять в братьев всем, что под руку попадалось.

Вспыхнуло синее пламя – камыши занялись, затрещали, выпуская в небо клубы чёрного дыма. Бабы начали орать, дети – плакать, однако мужики оказались не робкого десятка. В ход пошли камни, комья земли, да и попросту кулаки.

Орест растерялся: он не ожидал столь решительного отпора. Будь он один, он бы тотчас же удрал, невзирая на раны. Однако Сурья уязвим. Более того, если б его ранили, Орест ничем не смог бы помочь. Как же всё-таки глупо было оставить у подножья Гор оружие и ядокрылов.

Орест повалил брата на землю, закрывая своим телом от ударов, сыпавшихся со всех сторон. Спина его превратилась в лохмотья. Из разверзнутых ран торчали сломанные кости, а кафтан насквозь пропитался кровью. Орест закрыл глаза и читал исцеляющие заклинания, стараясь не думать о боли. Голова закружилась, и он впал в беспамятство.

***

Когда Орест очнулся, вокруг было темно и пахло сыростью, с примесью тошнотворно кислого запаха. Тело жутко болело. Он попытался шевельнуться, однако что-то мешало, сдавливая грудь и плечи. Ноги упирались в невидимую преграду, твёрдую и нерушимую, как каменная стена. Глаза невыносимо чесались, будто в них насыпали песка.

– Нас заковали в цепи, – тихо сказал Сурья.

Орест несказанно обрадовался, услышав его голос.

– Где мы?

– На дне колодца.

Орест немного поёрзал и, услышав всплеск, понял, что сидит по пояс в воде. Это было хорошо – вода придавала силы.

– Ты как? – спросил он брата.

– Цел.

– Я немного… подлечусь… и мы выберемся… Хорошо, что тебя не тронули.

Орест стал подпрыгивать на пятой точке, раскачиваясь во все стороны, пока не перекинулся, погрузившись в воду с головой. Раздалось громкое бульканье, затем всё затихло. Владыка исцелялся, вытягивая силу из затхлых колодезных вод.

***

Сурья смотрел, как волосы брата в темноте переливались голубыми искорками, и нервно кусал губы.

Не тронули…

Он вспоминал, как деревенские мужики стащили с него тело Ореста, отбросили в сторону и стали тыкать в его собственную грудь вилами. Один, второй… десятый раз. Железные зубья соскальзывали с груди, как с ледяной глыбы, не оставляя даже царапин.

– А ну уйди, пьянь, – заревел один из них и нацелился в голову Сурьи топором, однако промахнулся.

– Сатана, чистый Сатана, – воскликнула дородная баба и рванула, что было прыти, прочь к деревне. Могучая грудь колыхалась, подпрыгивая при каждом скачке. За ней с криками и воплями понеслась детвора помладше. Старшие попрятались в высокую траву и стали наблюдать.

Мужик с топором растерялся, однако вмиг пришёл в себя и снова занёс топор. Лезвие вонзилось в голову Сурьи, пройдя насквозь. Он не почувствовал боли, только лёгкое прикосновение – будто птица крылом махнула. Мужик заревел, как медведь, и попятился назад. Сурья приподнялся на локтях, затем сел. Оглядевшись, он увидел, что топор торчит из земли, вогнанный почти по рукоять.

– Заговорённый, – пробормотал мужик и боязливо перекрестился.

Деревенские мужики уже не выглядели такими смелыми. Сурья осторожно поднялся и подошёл к Оресту. Тут народ не выдержал – видно, нервы совсем сдали, и кинулись на братьев, наваливаясь сверху немытыми, смердящими потом телами. Кто-то принёс цепи. Сурью с Орестом растащили в разные стороны, замотали в цепи, так, что даже вздохнуть было тяжело, и потянули в деревню.

Возле ближайшего колодца остановились и бросили туда обоих пленников. Затем накрыли колодец крышкой и навалили сверху мешков с камнями.

Колодец оказался мелким и затхлым – видно, им давно не пользовались. На дне плавали листья и дохлые крысы, уже начинавшие пухнуть. Сурья брезгливо отодвинулся, чтобы смердящие тушки не касались его плеч. Из ран Ореста сочилась кровь, смешиваясь с грязной водой, и через некоторое время воздух пропитался её запахом.

Несколько раз колодец открывали, поливая братьев холодной чистой водой, пахнувшей ладаном, и это было единственным утешением.

***

Сурья облегчённо вздохнул, когда Орест, полностью излечившись, вынырнул на поверхность и, поднатужившись, разорвал цепи. Затем он вскочил на ноги и потянулся, похрустывая сросшимися костями.

– Пойду-ка, погляжу, чего они там наворотили.

Он ловко вскарабкался по склизкой стене колодца на самый верх и ударил кулаком в крышку. Раздался грохот – то свалились несколько мешков с камнями. Тут же зашумел народ, поднимая мешки и кидая обратно. Однако Орест продолжал стучать кулаком – крышка дрожала, как вдруг стала трещать, и сверху на него посыпались щепки.

– Вот дьявол! – воскликнул Орест, сообразив, что вся груда мешков сейчас рухнет вниз, прямо на голову Сурьи. Он мгновенно спустился вниз и навалился на брата, прижав всем телом к стене.

– Ты что делаешь?

– Спасаю тебя.

Однако крышка выдержала. Орест больше не рискнул ломиться вверх. Отдохнув, он освободил от цепей Сурью, и они сели рядом, потупив головы, мучительно размышляя над тем, как выбраться из передряги.

– Можно сделать тебе убежище в стене. Потом я разобью крышку, раскидаю тяжесть и вытащу тебя.

– Если они будут ждать тебя с вилами, то ты ничего не сможешь сделать.

– Верно, – подумав, сказал Орест, – мне придётся оставить тебя и забрать ядокрылов. Я вернусь и сотру эту деревню к ведьмовским псам.

– Хороший план, – похвалил Сурья, – но колодец выложен камнем. Как мы сделаем убежище?

– Камни – это ерунда.

Орест выпустил шип и стал долбить швы между кладкой. Песок летел во все стороны, однако толку было мало. Камни оказались толстыми, так что возиться с ними пришлось бы не один день. Орест остервенело вонзал шип в окаменелый песок, бранясь, на чём свет стоит.

– Есть ещё выход, – задумчиво сказал Сурья, – просто оставь меня здесь, как есть.

– Тебя засыплет.

– Я выживу. А ты примешь невидимый облик и выберешься. За тобой никто не погонится.

– Нет, – резко ответил Орест, – будет так, как я сказал.

– Это глупо.

– Мне расписать когтями твоё сладкое личико, чтобы ты заткнулся?

Сурья замолчал. Он гадал, рассказать ли брату о том, как его пытались зарубить топором, однако не стал. Сейчас он и сам не был уверен, что со страху ему не почудилось.

Еще некоторое время Орест ковырялся в стене. Как вдруг сверху на них опять посыпались щепки.

Крышка колодца заскрипела, и сверху стал виден клочок голубого неба. Орест зашипел и бросился вверх по стене.

Снаружи на него полетели цепи – на этот раз более толстые и тяжёлые. Он попытался увернуться, однако в живот его вонзились стрелы. Орест взревел от боли и согнулся пополам. Тогда же вокруг его шеи обернулась удавка. Он схватился за неё, натягивая, словно тетиву, однако удавка сжималась, мешая дышать.

– Хватит! – раздался негромкий, но уверенный голос.

Удавка ослабла, но Орест не спешил освобождаться. Он выжидал. Что они задумали теперь?

Перед ним возник человек – уже немолодой, с седеющими волосами и густой бородой. Спину он держал прямо – видно было, что гнуть не привык. Одежда не новая, однако выглядела получше, чем у деревенских мужиков.

– Кто таков будешь? Отвечай! – потребовал он, глядя на Ореста сверху вниз. Лицо его ничего не выражало – ни страха, ни гадливости.

– Тебе какое дело? – фыркнул Орест.

– Зачем пришли?

– Не поверишь, дядька! На голых девок поглядеть!

В глазах незнакомца появилось странное выражение. Орест мог поклясться, что он заметил искорку смеха, мелькнувшую, да погасшую, чтоб никто ненароком не увидел. Человек подошёл совсем близко и долго рассматривал его лицо, внимательно вглядываясь в каждую чёрточку.

– Чего вылупился? Я ж не девица! – ехидно заметил Орест.

– Второго покажите, – велел незнакомец.

Мужики переглянулись и пожали плечами, однако послушно подошли к колодцу и бросили веревку.

– Вылезай, – крикнули они Сурье.

Тот, не мешкая, вскарабкался по верёвке. Мужики приготовили цепь, но незнакомец поднял руку и покачал головой. Цепь убрали, а Сурью пинками проводили к брату.

– Значит, вот вы какие, отпрыски Сатаны, – тихо сказал незнакомец, рассматривая обоих.

Взгляд его задержался на лице Сурьи. Рука невольно поднялась, будто намереваясь погладить по щеке, однако замерла на полпути.

Человек покачал головой, опустил руку и отошёл в сторону. Несколько мужиков направились следом.

***

Анджей Берестович, знатный Залесский боярин, слыл мужиком не робкого десятка. И сейчас выглядел спокойным, что тот столб у ворот. Деревенские мужики топтались на месте, почёсывая макушки, в ожидании, пока боярин скажет своё слово, однако он медлил, задумчиво глядя на реку.

В глазах его стояла печаль.

Столько лет прошло, как он выбрался из того проклятого мирка, в котором осталась его младшенькая сестрёнка. В мыслях Анджей давно уж похоронил её загубленную душу, хотя частенько вспоминал. Как и ту жаркую ведьму с красными волосами и чудными, будто маковые цветы, глазами. Мальва снилась ему, а во время любовных утех с дворовыми девками, он закрывал глаза, представляя себе её стройное моложавое тело. После крестился и целовал образа.

Жениться у него так и не вышло. Когда Анджей вернулся, Купаву уже сговорили с другим женихом. Он сватался к молодой вдове, но та захворала и померла за три дня до свадьбы.