Навстречу утренней заре

На следующий день, обсуждая на совещании с коллегами темы будущего номера, колдун по-прежнему мысленно возвращался к событиям вчерашнего дня. Это отвлекало от работы и свидетельствовало о том, что он не до конца разобрался в себе и, возможно, принял неверное решение. Когда Шон остался один в кабинете, он задал себе вопрос, чего он хочет.

Вздохнув, он признал: Анне удалось нарушить его эмоциональное спокойствие, и теперь ему нужно больше. Должно быть, пришло в голову Мак-Генри, все ее жертвы вначале чувствовали что-то похожее. Но в отличие от него они не знали, что являются жертвами. Однако Шон не был уверен, что это знание может дать ему какое-то преимущество. Колдун подошел к окну и увидел, как мокрый снег ложится на стекло и закрывает унылый вид уставшего от зимы города. «Интересно, – подумал Шон, – Анна еще в Эдинбурге или уже уехала…»

Он разжал кулак, и в его ладони тут же появился телефон. Колдун набрал номер, который оставила королева.

– Да, я слушаю, – отозвалась девушка.

– Здравствуйте, Анна. Это Шон Мак-Генри. Вы все еще в Шотландии?

– Пока да. Не знаю, когда еще выпадет возможность осмотреть достопримечательности Эдинбурга.

– Тогда, думаю, вам просто необходим гид.

Анна

Суббота выдалась солнечной, и выпавший вчера снег почти везде растаял. Посетив Эдинбургский замок, Анна и Шон с удовольствием прошли пешком всю Королевскую Милю, в конце которой располагался Холирудский дворец, также не обойденный их вниманием.

В конце дня, стоя на балконе квартиры Мак-Генри, занимающей последний этаж старинного дома в центральной части города, ведьма любовалась видом.

– И тебе никогда не хотелось взлететь отсюда? – удивилась она. – Здесь очень красиво.

– Знаешь, я не особенно переживал, что не умею летать, – пожал плечами Шон. – Меня вполне устраивает вид.

Он облокотился на ограждение и посмотрел вдаль. Затем повернулся к девушке, стоящей возле него.

– Скажи, чтобы все было по правилам, – начала Анна, – должна ли я сейчас поблагодарить тебя за интересную экскурсию и приятный вечер, пожелать спокойной ночи и уйти?

– Вообще-то, – ответил колдун с улыбкой, – это нужно было сделать еще, когда мы гуляли по городу. Но ты уже у меня дома, так что нет смысла говорить о правилах.

– Эх, – вздохнула ведьма с деланным сожалением, – значит, я упустила шанс произвести на тебя впечатление приличной девушки?

– Это произошло еще на балу в Даннотаре, когда я узнал, что ты королева.

– И как же мне тогда реабилитироваться? – спросила Анна, захлопав ресницами.

Шон обхватил ее одной рукой за талию, а второй взял ее ладонь и положил себе на плечо.

– Думаю, это невозможно. Да и не нужно, – ответил он, не спеша целуя мягкие губы девушки.

Сквозь стеклянные двери балкона в темную комнату проникал свет уличных фонарей. Анна стояла лицом к окну и, подняв руки, помогла колдуну, находящемуся сзади, снять с нее свитер. Шон проводил пальцами по спине ведьмы и одним движением устранил вставшую на пути его руки кружевную преграду. Девушка слегка наклонила голову набок и закрыла глаза, чтобы лучше чувствовать нежные прикосновения его губ к своим плечам и шее. Затем колдун развернул Анну к себе и расстегнул ее джинсы.

Оказавшись полностью раздетой, ведьма по воздуху перенеслась на кровать и, обхватив колени одной рукой, стала ждать, когда мужчина к ней присоединится.

Пока Шон проделывал этот небольшой путь, его одежда успела раствориться. Колдун продолжил медленно целовать обнаженную девушку, делая мучительные паузы, чтобы ее желание постепенно нагревало Эфир в клетках ее тела. Анна больно сжимала его руки. Ее взгляд сверкал ледяными искрами. Но шотландец лишь улыбался, наслаждаясь нетерпением ведьмы.

– Что ты предпочитаешь? – спросил Шон, вновь касаясь губами ее груди. – Традиционные способы предохранения или магические?

– Обычно и то и другое, – ответила Анна, чувствуя разливающуюся по телу легкую дрожь. – Но в нашем с тобой случае, думаю, заклинания будет достаточно.

– Согласен.

Колдун мягко притянул девушку к себе и закинул ее ногу на свое бедро. Постепенно нарастающий темп движения подчинил ритм биения сердца ведьмы, которое на пике напряжения замерло на миг, позволив ей ощутить трепет мельчайших частиц Эфира, наполненного в этот момент ее восторгом.

Анна больше не беспокоилась за свою прическу, которая благодаря сильному заклинанию не изменилась. И хотя Шона, конечно же, не удивило бы появление длинных волос, ведьма боялась, что ему не по душе ее королевский облик. Колдун с мягкой улыбкой посмотрел в глаза девушке и нежно погладил ее по щеке. Затем он, взмахнув рукой, накрыл их одеялом. Анна прижалась к мужчине и услышала, как медленно и равномерно бьется его сердце. Этот звук подействовал на нее успокаивающе, и с каждым глухим ударом ведьме становилось все труднее открывать глаза. Устав сопротивляться, девушка безмятежно уснула в объятиях Шона.

Яркие солнечные лучи, прорываясь сквозь плотные кроны растущих вдоль дороги деревьев, падали на асфальт. Анна ехала в открытом автомобиле и, наслаждаясь теплым весенним ветром и чередованием света и тени, то и дело смотрела на Шона, который сидел за рулем машины. Ведьме нравилась его спокойная, уверенная манера вождения, его мягкий взгляд, когда он поворачивал голову в ее сторону.

Вот уже три с половиной месяца, которые прошли с момента их знакомства на балу, Анна благодаря Шону пребывала в состоянии комфортного душевного равновесия. Рядом с ним она чувствовала себя обычной девушкой и была рада, что ей не нужно притворяться кем-то другим или скрывать что-то о себе. Они виделись почти каждую неделю, и Анна без сожаления оставляла своих гостей в Эосберге на попечение Франца и отправлялась к побережью Северного моря.

Жан-Пьер, с которым ведьма в последнее время встречалась редко, считал, что ее отношения с Мак-Генри являются для Анны губительными, потому что она, по его мнению, напротив, перестала быть собой, усыпила свой Эфир, и ее взгляд лишился азартного блеска, что абсолютно не свойственно той девушке, которую француз всегда знал. Ведьма не придавала значения словам друга, решив, что в нем говорит его обычная ревность, тем более, что она не чувствовала в себе никаких изменений и наслаждалась обретенным эмоциональным покоем.

Анна с удовольствием проводила время с Шоном, который рассказывал ей о Шотландии и истории своего рода. Ей, не имеющей близких родственников, было интересно узнать о взаимоотношениях внутри семейства, представители которого большей частью являлись ведьмами и колдунами. Шон рассказал Анне, что его мать умерла, дав ему жизнь, и он до конца школы жил с отцом, а потом, проявив интерес к журналистике, уехал в Лондон.

Его отец, Фергас Мак-Генри, был колдуном-придворным, полковником Британской армии. После смерти жены он вышел в отставку, вернулся домой и занялся воспитанием сына. И вот сейчас Анна и Шон ехали в Данбар, где располагалось родовое поместье Мак-Генри, которое принадлежало отцу Шона.

Фергас вел достаточно замкнутый образ жизни и, в отличие от сына, не поддерживал отношения с родственниками жены – Киарой и ее семьей. Он предпочитал общество людей, не владеющих магией, утверждая, что присутствие в одном месте более двух ведьм и колдунов вызывает у него приступ удушья. Все это рассказывал Шон Анне по дороге в Данбар.

– Но, я надеюсь, наш визит не будет для него неприятной неожиданностью? – спросила девушка.

– Нет, не волнуйся, – успокоил ее колдун. – Несмотря на всю нелюбовь отца к ведьмам, ему все же интересно познакомиться с тобой. Хотя предупреждаю, он будет тщательно скрывать это и, вообще, открыто демонстрировать неприязнь, – Шон развел руками, – такой уж человек.

– Это что-то вроде проверки?

– Ну, можно и так сказать. Но тебе нечего бояться. Я знаю, что ты ему понравишься.

Анна кивнула в ответ, но на самом деле вовсе не была в этом уверена. Раньше она не сомневалась, что сможет произвести на кого угодно нужное ей впечатление, а сейчас предстоящее знакомство с отцом Шона почему-то заставляло ее нервничать.

Когда они подъехали к воротам поместья, колдун посмотрел на девушку и, слегка смутившись, сказал:

– Должен тебе признаться, – Шон сделал паузу, – отец не знает, что ты – королева.

– О! – улыбнулась Анна, сразу забыв о переживаниях. – Приятно наконец обнаружить наличие у тебя слабостей. И чего ты боялся, решив умолчать об этом?

– Ничего. Просто я не хотел, чтобы он судил о тебе предвзято.

– Ясно, – не поверила ведьма.

– Ну, хорошо, – сдался Шон. – Возможно, того, что отец поведет себя непредсказуемо. Он и так не в восторге, что моя девушка – ведьма. А королеву он считает худшей из всех.

– Значит, ты хочешь, чтобы я ему тоже ничего не говорила? – спросила Анна, когда они вышли из машины.

– Вовсе нет, – поспешил ответить колдун. – Ты можешь поступать так, как захочешь. В конце концов, ты не обязана покрывать мое малодушие.

Девушка ободряюще улыбнулась ему и поцеловала в губы. Они подошли к старинному трехэтажному особняку несколько запущенного вида. Шон проследил за взглядом ведьмы, осматривающей дом.

– Да, я знаю, выглядит не очень гостеприимно. Отец не любит случайных посетителей.

– А что он вообще любит?

– Это даже для меня загадка, – с улыбкой сказал мужчина.

В этот момент парадная дверь открылась, и им навстречу вышел дворецкий Дэвис. Он поприветствовал Шона и Анну и на вопрос Мак-Генри об отце сказал, что полковник уехал в город. Проводив гостей в их комнаты, расположенные в западном крыле дома, Дэвис сообщил о распоряжении полковника подать им обед в малой столовой.

После обеда колдун показал девушке поместье. Анне было интересно увидеть родные места Шона, где прошло его детство. Несмотря на то, что Фергас Мак-Генри, по словам сына, был жестким и резким человеком, по тому, с какой теплотой Шон рассказывал о проведенном здесь времени, девушка поняла, что он любит своего отца.

Ближе к вечеру ведьма вновь почувствовала легкое волнение, связанное с предстоящим ужином в обществе хозяина дома. Стоя перед зеркалом, Анна никак не могла определиться с подходящим нарядом. Она была одета в закрытое длинное лиловое платье без рукавов и боковым, доходящим до середины бедра разрезом, в уместности которого девушка сомневалась. Шон, с интересом наблюдавший, как ведьма щелчком пальцев меняет одно платье на другое, в итоге поддержал лиловое платье, и, желая успокоить Анну, сказал, что ее красота и безупречный вкус только оживят это суровое жилище, как и его хозяина.

Когда они спустились в обеденный зал, там уже находился полковник Мак-Генри. Это был мужчина невысокого роста с цепким, живым взглядом. Несмотря на свои семьдесят шесть лет, он выглядел подтянутым и энергичным. Ведьма не сомневалась, что он успел за одну секунду составить свое мнение о ней. Что ж, подумала Анна, перестав волноваться, вечер обещает быть интересным. После того как Шон представил девушку отцу, был подан ужин, и Фергас сказал:

– Я не знаю, говорил ли вам Шон о моем отношении к ведьмам и колдунам. Я их не люблю. И, конечно, не поощряю связь сына с ведьмой.

– Мне об этом известно, – вежливо ответила Анна.

– Советую даже не надеяться, что вам удастся изменить мое мнение, – продолжил хозяин дома, с любопытством наблюдая за реакцией девушки на свое заявление.

– Не представляю, как я могу это сделать, – равнодушно пожала плечами ведьма. – Тем более что у вас есть объективные причины не доверять мне как разрушителю.

– Напрасно вы считаете себя более опасной, чем представители других направлений. Я знаю, многие полагают, что разрушители – самая жестокая и безнравственная группа, но не я. Только не думайте, что я на их стороне. Дело в том, что я всех ведьм и колдунов считаю одинаково жестокими и безнравственными. А что до опасности, – Фергас посмотрел на сына, – если ведьме удается разбить сердце мужчине, значит, он это заслужил.

– Я согласен, – сказал Шон, бросив взгляд на Анну.

– Разве обвинять ведьм в жестокости и безнравственности не то же самое, что ругать ребенка за инфантильность? – спросила девушка.

– Вот-вот! – воскликнул полковник. – Беда наших собратьев в том, что они считают себя созданными для зла и снимают с себя всякую ответственность за свои поступки. Очень удобная позиция. У обычных людей есть религии, дающие им представление о морали, совесть, в конце концов. А мы без сожаления делаем свое черное дело, мол, такова наша сущность, – он сделал глоток воды и уже более спокойно продолжил: – Конечно, зло легче и приятнее добра. Но поверьте мне, старику, Эфир можно наполнить не только страхом и страданиями людей, – колдун усмехнулся. – Вы, наверное, думаете, вот он разглагольствует о добре, а сам ничего хорошего в своей жизни не создал. Да, это так.

– Нет, полковник, – покачала головой ведьма, – у меня перед глазами подтверждение обратного.

– Что вы имеете в виду?

– Ваш сын – прекрасный человек. Я уверена, что во многом это ваша заслуга, – Анна с удовольствием заметила, что Фергасу были приятны ее слова, хотя он и пытался скрыть это, напустив на себя строгий вид.

– Чем вы занимаетесь, Анна, – спросил хозяин дома, после того как подали десерт, – во время, свободное от своего основного дела – разбивания сердец?

– Это – не основное дело, а скорее, увлечение. А вообще, мне принадлежит отель в Швейцарии.

– А также один из десяти крупнейших пакетов акций «Би-Эм Холдингс», – заметил Фергас.

Ведьма взглянула на Шона и по тому, с каким удивлением тот смотрел на отца, поняла, что старший Мак-Генри узнал об этом не от сына.

– Вы прекрасно осведомлены, полковник, – спокойно произнесла девушка. – Почему вы тогда спросили?

– Люблю послушать, как капиталисты говорят о своих достижениях, – ответил колдун с легким презрением в голосе.

– Хуже ведьм отец считает только эксплуататоров, – с улыбкой пояснил Шон.

– Да, на мой взгляд, деньги, как и магия, должны служить благу. И занимая высокий пост в такой огромной компании, нельзя не думать о тех, кто внизу.

– В совете директоров, – сказала Анна, – есть парочка идеалистов, которые разделяют вашу точку зрения.

– Но не вы?

Ведьма пожала плечами.

– Моя работа в концерне – это увеличение его прибыли, ну и, следовательно, собственного капитала.

– За счет менее защищенного населения? – полуутвердительно спросил Фергас.

– Большей частью за счет поглощения других, вполне себе обеспеченных крупных промышленников.

– Делаете работу придворных? – продолжал расспрашивать полковник.

Анна видела, что он всячески пытается найти ее уязвимое место. Это было забавно, ей нравился этот хитрый колдун, который, Анна не сомневалась, сам не верил и в половину того, что говорил. Все-таки она решила, что позволит ему взять верх, но дождется более подходящего момента.

– Я не ставлю такую цель, – произнесла ведьма.

– А какова тогда ваша цель? – Фергас устремил на девушку пронзительный взгляд.

– Боюсь, полковник, вам не понравится мой ответ…

– Позвольте мне самому судить, – строго перебил Анну колдун. – Итак, зачем вам нужны деньги?

– Для блага. Моего собственного, – честно призналась ведьма. – Чтобы чувствовать себя свободной.

Фергас усмехнулся, но, похоже, был удовлетворен ее ответом. Ужин закончился, и хозяин дома предложил выпить кофе в гостиной.

Когда они перешли в соседнюю комнату, полковник расположился в кресле с высокой спинкой, а его сын и ведьма устроились на диване напротив камина. На кофейном столике перед ними появились три чашки. Фергас достал трубку и принялся ее раскуривать, спросив у Анны из вежливости:

– Не возражаете?

– Возражаю, – спокойным голосом произнесла девушка. – Я прошу вас не курить.

Колдун пару секунд с интересом изучал ее твердый взгляд и, слегка усмехнувшись, все-таки убрал трубку.

– Свобода… – задумчиво проговорил Фергас, добавляя в кофе ирландский виски. – Боюсь, скоро нам останется лишь вспоминать, что значит чувствовать себя свободными и быть хозяевами своей жизни.

– О чем ты, отец? – спросил Шон.

– Я имею в виду худшее из несчастий, которое постигло наше сообщество. Это появление монарха.

Анна едва заметно улыбнулась. Честно говоря, она ждала, когда полковник заведет разговор об этом, и, конечно, она не собиралась открывать ему истину сразу, предпочитая наблюдать, как поведут себя Фергас и его сын, обсуждая эту тему.

– Пятьдесят лет назад, – продолжал полковник, – я был втянут одержимыми жаждой власти колдунами в противостояние против паладинов. Тогда многие пострадали. Среди лидеров восстания был колдун, который превращался в чудовище, гидру огромных размеров. Вряд ли вы сможете представить себе что-то подобное. Это не то же самое, что читать о древних монстрах в книге. Магическое превосходство паладинов в том сражении было не таким уж очевидным. С большим трудом им удалось подавить восстание. Мне повезло, и рыцари сочли мое участие в заговоре незначительным. Благодаря этому всему я понял, что нет ничего более разрушительного, чем стремление подчинить себе все живое. И в то время еще никто не знал, что монархия возродится. Сейчас же королева – единственный носитель могущественного Эфира, представляет собой мишень для всех желающих завладеть ее силой, которые, как многие полагают, исчезли, а на самом деле просто выжидают, развивая свои магические способности.

Анна молчала. Сомнения, которые не давали ей покоя на балу в Даннотаре, вновь захлестнули ее. Одно дело, когда ведьма в своих мыслях представляла себе угрожающую ей опасность, но гораздо хуже – слышать об этом от другого человека, опытного колдуна-придворного. Тут девушка почувствовала, как Шон незаметно взял ее руку в свою ладонь. Анна посмотрела в его глаза, сияющие мягким, спокойным блеском, и ее сомнения отступили.

– Думаю, ты сгущаешь краски, – сказал Шон, обращаясь к отцу.

– Ничуть, – заявил Фергас. – Вот увидите, скоро нас всех заставят выбирать чью-либо сторону. Войны нам не избежать.

– На балу королева не производила впечатления воинственно настроенной повелительницы, – заметил Шон.

– Она молода и, вероятно, еще не помышляет об этом. И в такой ситуации она легко может стать игрушкой в руках менее сильных, но более опытных колдунов или ведьм, – сказал полковник.

Его сын вновь посмотрел на Анну. Затем он перевел взгляд на отца и уверенно проговорил:

– Вот знаешь, меньше всего похоже на то, что королева позволит кому бы то ни было управлять собой.

– Интересно, как ты это понял? Впрочем, догадываюсь, – усмехнулся старший Мак-Генри. – Говорят, она очень красива, и мужчины в ее присутствии не в состоянии мыслить здраво. Анна, вас не возмущает, что Шон так легко поддался ее чарам?

– Шон как раз был одним из немногих, на кого не подействовал внешний облик королевы, – ответила ведьма и, взглянув на сидящего рядом мужчину, тихо добавила: – Именно это мне и понравилось.

– Скажите, Анна, – продолжал расспрашивать Фергас, – вы тоже считаете, что я преувеличиваю, говоря о войне?

– Я надеюсь на это.

– Верите в справедливость правителя?

Девушка покачала головой.

– Справедливость – это то, что каждый понимает по-своему. Я уверена, что бы королева ни предприняла, всегда найдутся те, кто будет не согласен с ее решением.

– Я вижу, вы ее защищаете?

– Просто я могу понять ее как разрушитель. Нам, в сущности, несвойственна жажда той власти, о которой вы говорили. Мы не стремимся завоевать весь мир, – с улыбкой ответила ведьма и, блеснув глазами, полусерьезно добавила: – Лично мне достаточно мужчин, круг которых ограничен рамками помещения, где я нахожусь.

Фергас усмехнулся, показывая, что он понял ее намек, но не собирается принимать его на свой счет. Тем не менее, колдун несколько секунд оценивающе смотрел на Анну.

– Вряд ли королева, обладая огромной силой, будет довольствоваться этим, – скептически заметил он после паузы. – Королевский Эфир коварен. Его сложно подчинить себе. Под его воздействием эта девушка станет воплощением зла, истинной ведьмой в том смысле, в каком это слово понимают люди.

– Я уверен, этого не будет, – сказал Шон.

Полковник нетерпеливо махнул рукой, не желая комментировать заявление сына.

– Я уже слышала мнение об опасности королевского Эфира для его носителя, – сказала Анна. – Но я согласна с Шоном. Я предпочитаю думать, что все эти разговоры – всего лишь страхи перед неизвестным будущим.

– Вы оба еще молоды и можете позволить себе надеяться на лучшее, – вздохнул Фергас. – А что до Эфира, так это и есть наше проклятие, болезнь, которая передается по наследству.

– Неужели вы всерьез так считаете? – улыбнулась девушка.

– Да, и эта болезнь сильнее разрушает человека, если оба его родителя заражены ею. Я убежден, что лучшие союзы те, в которых только один партнер несет в себе опасный вирус под названием Эфир. В этом случае есть шанс нейтрализовать его губительное воздействие.

– Отец, – тихо произнес Шон.

Анна подумала, что Фергас не обратит внимания на спокойный укор сына и продолжит свою речь. Но колдун несколько смутился и, как показалось ведьме, виновато отвел глаза. Затем он посмотрел на нее и, улыбнувшись, сказал:

– Простите старика, дитя мое. Я уже так давно не общался с красивыми девушками, что, должно быть, весь вечер говорил ерунду.

– Надеюсь, мой отец тебя не слишком возмутил? – спросил Шон, когда они, пожелав хозяину дома спокойной ночи, вернулись в свою комнату.

– Напротив, – ответила ведьма, положив руки ему на плечи. – Его слова заставили меня задуматься.

Колдун обнял девушку за талию и, расстегнув молнию на ее платье, проговорил:

– Не надо этого делать. Только не сейчас.

Анна послушно улыбнулась Шону и с радостью доверила свое тело его нежным, уверенным рукам и губам, которые приводили ее в состояние опьяняющего умиротворения.

Ведьма лежала в постели с открытыми глазами и уже долгое время наблюдала, как готовящийся к рассвету день постепенно проникает в комнату, делая очертания предметов более четкими. Спать не хотелось, и девушка, осторожно убрав с себя руку Шона, встала с кровати и подошла к открытому окну.

Взмахом руки облачившись в джинсы и футболку, Анна спрыгнула с подоконника и, став невидимой, устремилась навстречу солнцу. На большой скорости, с которой ведьма летела над морем, прохладный утренний воздух превратился в ледяной поток, терзавший своими острыми, как бритва, струями кожу девушки.

Анна могла бы создать вокруг себя оболочку, защищающую от холодного ветра и осадков, как она обычно делала вовремя полета, но сейчас ей хотелось в полной мере испытать воздействие бодрящего до боли ветра, чтобы развеять захватившее ее в плен чувство покоя и ощутить себя вновь живой.

Через полчаса, подлетая к поместью, Анна увидела Шона, который стоял у окна и с грустной улыбкой смотрел в небо. Приблизившись к окну, ведьма вернула себе видимый облик. Колдун не был удивлен ее внезапному появлению. Он отошел в сторону, пропуская девушку в комнату.

– Давно не спишь? – спросил Шон, поцеловав Анну.

– Не знаю. А ты?

– Какое-то время, – ответил колдун. – Как насчет завтрака?

– С удовольствием. Я буду готова через десять минут, – сказала ведьма, отправляясь в ванную.

Приняв душ и надев узкие серые брюки и свободную голубую тунику, Анна вместе с Шоном спустилась в обеденный зал. Дворецкий Дэвис сообщил, что полковник просил не ждать его, потому что он обычно завтракает поздно. Шон сказал, что, скорее всего, отца они сегодня вообще не увидят, и заранее извинился перед Анной за то, что тот не придет попрощаться с ними.

Однако же, когда они, спустя два часа, садились в машину, из дома вышел полковник Мак-Генри. Он искренне пожелал им счастливого пути, сказал, что был рад познакомиться с Анной, и попросил прощения, если его вчерашние слова обидели девушку. Ведьме показалось, что Фергас искренне хочет оставить у нее о себе приятные воспоминания. Выразив надежду увидеть Анну снова, полковник попрощался со своими гостями и ушел в дом.

Когда они отъехали от поместья на сотню метров, ведьма сказала:

– Нужно вернуться.

– Что случилось? Почему? – удивился Шон.

– Так нельзя. Пожалуйста, разверни машину.

Больше не спрашивая ни о чем, колдун сделал, как она просила, и через пять минут, узнав у Дэвиса, где полковник, ведьма уверенно направилась в гостиную. Хозяин дома сидел в кресле и курил. Увидев вошедшую девушку и остановившегося в дверях сына, полковник отложил трубку в сторону и поднялся.

– Фергас, я должна извиниться перед вами за то, что ввела вас в заблуждение.

– О чем вы говорите, моя дорогая?

Анна провела рукой у себя над грудью. Ткань туники в этом месте растворилась, и возник черный бриллиант. Удивление Мак-Генри длилось всего секунду, и он, опустив глаза, поклонился королеве. Никогда еще ведьма так не тяготилась своим положением, как в этот момент. Она поспешила произнести: