В плену королевских пристрастий

– Лерон, – послышался очень тихий голос герцогини, – если бы это было ради спасения ребенка, я бы не раздумывая, согласилась… но теперь, когда он родился мертвым… нет. Я не позволю Вам. Если я не буду иметь возможности родить ребенка, моя жизнь бессмысленна. Я лишь ради этого покинула монастырь. Все будет так, как угодно Господу… Оставьте меня.

– Ваша Светлость… король не простит мне этого.

– Королю скажите, это я так решила… А сейчас пойдите вон!

– Ваша Светлость… позвольте хотя бы эти примочки из ледяной воды… Это хоть как-то уменьшает кровотечение и боль. Я ведь знаю, какие у Вас боли…

– Лерон, Вы мне надоели! Вы можете, наконец, уйти? – герцогиня приподнялась на кровати и властно указала рукой на дверь. – И чтоб ко мне никто не входил!

– Но если Вам что-то понадобится? – растерянно произнес тот, пятясь к двери.

– Вон она поможет или позовет, если будет надо, – откидываясь вновь на подушки, герцогиня махнула рукой, указывая на Кэти, которая как, присев, склонилась над тазом так больше и не поднималась.

  Тяжело вздохнув, лысый человечек вышел и закрыл за собой дверь.

  Некоторое время прошло в молчании, потом герцогиня тихо попросила: – Воды подай, пожалуйста… стакан и графин на столике.

  Кэти вздрогнула, поднялась и, не смея ослушаться, налила в стакан воды, подошла к кровати и, склонив голову, молча, протянула стакан герцогине. Та взяла стакан и вдруг, выпустив его из рук, так что он опрокинулся на кровать, схватила ее за руку: – Катарина? Ты? Почему ты в таком виде? Господи… что же это такое?

  Она хотела еще что-то сказать, но в это время лицо ее исказила гримаса боли, она закусила губы и, чуть отвернувшись, уткнулась лицом в подушку, однако руки Кэти не выпустила.

– Я пойду, позову кого-нибудь, – испуганно прошептала Кэти, осторожно пытаясь высвободить руку. Но герцогиня, еще сильнее сжала ее, не выпуская, и чуть заметно покачала головой.

– Это сделала я… – сама вдруг не зная почему, призналась Кэти.

  Герцогиня помолчала немного, дожидаясь видимо окончания приступа боли, потом повернула голову и в упор посмотрела на Кэти:

– Как же я могла допустить такое… бедная ты моя девочка… – хрипло проговорила она, в глазах ее блестели слезы, – я должна была догадаться… должна… прости меня, если сможешь…

– Что Вы говорите… Вы что, не поняли? Это я сделала! Я колдовством убила Вашего ребенка, я!

– Тсс! Я все поняла, не кричи, пожалуйста. Запомни, это так просто все совпало… Это была игра. Ты лишь играла… и ты ни в чем не виновата. Я постараюсь сделать так, чтобы тебя ни в чем не обвинили… Отец где? – тяжело дыша, герцогиня приподнялась на кровати.

– Его в башню, где меня держали, моя охранница увела.

– Там что-то осталось из того, что ты использовала?

– Все.

– Охранница застала тебя, когда ты этим занималась?

– Да… Там взорвалось что-то, и потом этот запах… Она почувствовала и прибежала.

– Что она отцу сказала?

– Ничего… она глухонемая… она знаки ему какие-то показывала…

– Это лучше… – герцогиня чуть приподняла голову, внимательно еще раз посмотрела на Кэти и покачала головой. – Как же он посмел? Ведь поклялся мне, что не тронет… а удумал еще хуже… хотя и я не лучше… беспечно во все поверила, проверять ничего не стала и занялась лишь своими проблемами… Как же ты должна была меня ненавидеть… Ладно… Какие там вещи остались?

– Знаки на полу… Книга та, что Вам король показывал… и фигурка Ваша, я ее из хлеба сделала, как в книге нарисовано.

– Это ты книгу взяла?

– Да. Я сначала хотела вернуть, я лишь посмотреть хотела… но дверь захлопнулась, а ключ на столе остался…

– Так значит, я ключ в твоей двери забыла, а я никак не могла вспомнить, куда я его дела… выходит, отец тебя держал в башне над библиотекой, а там потайной ход… теперь все ясно. А то я никак не могла понять, как могли найти мой ключ в кабинете, если я в тот день, когда его потеряла, там не была… Получается, что и слугу, что в библиотеке убирается, герцог зря приказал наказать, не брал он книгу…

– Его сильно наказали?

– Казнить его я не дала, да и пытать тоже… выпороли его… сильно, конечно, ну ничего, он юноша крепкий, выжил…

  Герцогиня помолчала немного, а потом продолжила:

– Значит так, Катарина, кроме слов: "мне было скучно, я играла", ну и может быть истории с ключом, отец не должен от тебя услышать ничего… Это лишь совпадение…

– Но Вы же знаете, что это не так…

– Катарина, твой отец почти не верит в Бога… он соблюдает лишь привычные ритуалы, да и то не все… Так почему мы должны позволить ему верить в колдовство и магию? Пусть верит в реальные причины моей болезни… – она не договорила, новый приступ боли заставил ее снова уткнуться в подушку и замолчать.

  В это время дверь рывком распахнулась, и на пороге появился разгневанный герцог.

– Катарина, иди сюда, – грозно приказал он.

  Герцогиня крепче схватила руку Кэти и с трудом приподнялась.

– Милорд, во-первых, не кричите… во-вторых, я просила Лерона, чтоб он не пускал ко мне никого и Вы не исключение… а, в-третьих, леди Катарина никуда не пойдет, она нужна мне… и только попробуйте мне отказать…

– Алина… Вы ничего не знаете… Она – ведьма! – начал герцог раздраженно.

– Не смейте так называть нашу дочь… – перебила его герцогиня, – к тому же я все знаю… она рассказала мне, что взяла мой ключ, и когда Вы заперли ее в башне попыталась оттуда с его помощью выйти… у нее это почти получилось, она попала в библиотеку, где увидела книгу, ту что я оставила на столе, и за которую Вы тогда приказали наказать Олвина… она ее рассматривала, оставила на столе ключ, услышала шаги, испугалась, спряталась с книгой, а дверь захлопнулась… ведь так, Катарина? – герцогиня сжала руку Кэти.

– Да, Ваша Светлость… все так и было… – пробормотала Кэти.

– Так вот, все это не дает Вам оснований называть ее так, как Вы назвали… я вообще не вижу в ее действиях ничего предосудительного… и они несопоставимы с тем наказанием, какому Вы, милорд, ее подвергли, – голос герцогини обрел напор и зазвучал обвинительно, – и если Вы сейчас же мне не пообещаете, что немедленно отмените Ваше распоряжения содержать ее там, я буду жаловаться королю!

– Миледи… Вы не знаете, что ребенка-то Вы потеряли из-за нее… – медленно, но очень отчетливо произнес герцог, – и протянул ей темноволосую фигурку с выпуклым животом и воткнутой в него щепкой.

– Герцог, Вы что, действительно, верите в то, что говорите? – герцогиня взяла протянутую ей фигурку, посмотрела и усмехнулась. – Это же лишь кукла… С чего Вы решили, что, во-первых, это я, а во-вторых, что подобным способом можно кого-нибудь убить? Если бы так легко можно было убивать, трупами была бы завалена вся округа… Это лишь совпадение… Ваша дочь играла от скуки… в те игры, что нашла в подвернувшейся ей книжке… Застань ее охранница за этим несколькими днями раньше, Вам бы и в голову не пришло думать, что за этим что-то стоит, – она отдала герцогу куклу и презрительно скривила губы, – я поражаюсь… еще скажите, что наша дочь на метле летает, и Вы видели ее, описывающей круги над башнями замка, для полноты картины. Все, милорд… я устала… прошу Вас, бросьте куклу в очаг и велите принести нашей дочери подобающую одежду. Я не могу смотреть на нее в этом виде.

– Алина, Вы уверены в том, что это лишь совпадение? – герцог, держа куклу в руках, стал медленно отступать к двери.

– Не то слово… идите… и никому больше не рассказывайте этот вздор…

– В ее комнате пахло серой… – герцог нерешительно замер на пороге.

– А если у меня в комнате будет пахнуть миррой и ладаном, Вы поверите, что я вызвала сюда архангела Гавриила?

– У Вас все это есть, а у нее не было серы.

– Значит, если бы у меня их не было, но в комнате ими пахло, Вы бы поверили, что он мне являлся?

– Нет, я стал бы искать, откуда Вы их взяли…

– Вот и ищите… а суеверия оставьте старухам. Ваша охранница могла заметить девочку за этими играми… и подложила что-то в очаг, чтобы ее напугать.

– Но, герцогиня… Вы еще сегодня утром чувствовали себя великолепно… а потом этот приступ, рождение мертвого ребенка… и сейчас доктор говорит, что Вы тоже умираете, и без операции шансов выжить у Вас нет.

– Да совпадение это! Совпадение! А Вы, похоже, элементарное сострадание потеряли если говорите мне подобные вещи… а вообще-то Лерон, паникер и тупица… ему почему-то очень хочется лишить меня возможности иметь детей, поэтому он всех пугает… не слушайте Вы его… не лишайте меня надежды и не мучьте больше… я устала… сожгите куклу.

– Алина…а почему Вы хотите, чтобы я обязательно сжег ее?

– Потому что она мне не нравится, и я не хочу, чтобы она кому-нибудь попалась на глаза, и по замку поползли слухи… Если даже Вы поддались этим бредням, что говорить о других…

– Я уничтожу ее… только сжигать не буду… – пристально смотря прямо на герцогиню, произнес герцог.

– Вам так хочется хоть в чем-то пойти мне наперекор? Дело, конечно, Ваше… но зря Вы так со мной… неужели, даже видя, что мне столь тяжело и плохо, Вы не можете пойти навстречу моему желанию?

– Этому не могу… – герцог угрюмо покачал головой, – я прочел, что это действо завершает колдовство.

– Хорошо, милорд… не хотите сжигать куклу, не надо… отдайте ее мне… я уничтожу ее сама…

– Зачем же? – герцог усмехнулся, – Я сам уничтожу ее и даже при Вас. Вон таз с водой, я опущу ее туда, и через пару минут от нее даже следа не останется… она ведь ее из хлеба сделала.

– Не смейте! – герцогиня приподнялась на кровати.

– Почему, дорогая? – герцог шагнул к ней ближе.

– Потому… потому… – у герцогини перехватывало дыхание, – потому что из этого таза берется вода для моих примочек, и я не хочу, чтоб там плавала такая гадость!

– За дверью стоит таз со свежей, еще более холодной водой, его сейчас же принесут Вам, миледи, а в этом, позвольте, я утоплю эту мерзость.

  Герцог наклонился к тазу, и в то же мгновение герцогиня, поднявшись с постели, бросилась на него, пытаясь вырвать из его рук куклу. Герцог одной рукой перехватил ее руки, а другой убрал куклу в карман, после чего осторожными, но очень уверенными движениями уложил герцогиню обратно в постель.

– Отдайте, милорд… я умоляю… отдайте… – из глаз герцогини потекли слезы.

– А ведь Вы чуть не обманули меня, миледи… я почти поверил… Но я чувствовал, что что-то не так… – герцог мрачно усмехнулся. – Вы пытаетесь выгородить перед смертью эту ведьму, – он кивнул на испуганно замершую у изголовья кровати Кэти. – Конечно… Вы же уверены, что попадете в рай… Вы приняли волю Бога, Вы смирились с потерей ребенка, Вы простили свою убийцу… А обо мне Вы подумали? Как я смогу жить после этого? А о короле? Вы представляете, что будет с ним и что сделает он, узнав о Вашей смерти?

– Милорд… перестаньте… она не виновата… Слышите? Она лишь играла… забудьте об этом… Не разрушайте то немногое, что еще осталось… я умоляю Вас… как мне еще Вас просить? – герцогиня вновь приподнялась и попыталась рукой схватить герцога за руку, но он отстранился и шагнул к двери.

– Никак! Просить Вы будете короля. Если доживете до его приезда, конечно… Я все передам ему, и ее судьбу будет решать он. Хотите за нее заступиться, постарайтесь выжить… соглашайтесь на предложение Лерона или молитесь… сами решайте, что выбрать. Вы же знаете, я не вправе Вас ни к чему принуждать, – хмуро проронил он и стремительно вышел.

– Господи, дай мне сил… – герцогиня отвернулась и уткнулась лицом в подушку.

  Кэти, стоявшая рядом с ее кроватью, боялась даже пошевелиться, но потом страшная мысль, душившая ее все это время, вырвалась наружу в тихом вопросе:

– Меня теперь сожгут, как ведьму?

  Вздрогнув как от удара, герцогиня резко поднялась, встала рядом с Кэти и прижала ее к себе:

– Ну что ты, милая, какая ты ведьма… Не бойся, ничего… я не позволю им так поступить с тобой. Все будет хорошо.

  Потом она отстранилась, шагнула к двери и, распахнув ее, рявкнула не хуже герцога:

– Лерон, где Сьюзен? Чтоб через минуту была у меня, а так же две горничные и Рон!

– Ваша Светлость… – раздался удивленный голос лысого человечка.

– Бегом! Если Сьюзен, Рон и горничные сейчас же не появятся здесь, я распоряжусь наказать Вас!

  Тут же хлопнула дверь, раздались торопливые шаги, голоса, крики, и в спальню через несколько минут вбежала хорошенькая служанка.

– Вы звали меня, Ваша Светлость?

– Сьюзен, найди подходящую одежду для моей дочери и помоги ей переодеться, – раздраженно произнесла герцогиня и кивком головы указала на Кэти, – не сможешь из моего гардероба подобрать, пошли горничных к леди Гиз, чтобы оттуда принесли…

– Да, Ваша Светлость… я постараюсь… – камеристка герцогини шагнула к неприметной двери и, распахнув ее, принялась там шуршать вещами, потом вынесла комплект белья и очень красивое жемчужно-серое платье с черной отделкой и шнуровкой, – вот это должно подойти, Ваша Светлость… у вас несильно отличающиеся фигуры… к тому же шнуровка все подгонит и посадит как надо…

– Нет, это немыслимо… обрядить так дочь… держать под замком… нет, я немедленно еду к королю… – раздраженно проговорила герцогиня, наблюдая, как ее камеристка подбирает одежду для Катарины.

  В это время в дверь тихо постучали, и из-за нее донесся голос дворецкого:

– Вы звали, Ваша Светлость?

  Герцогиня шагнула к двери спальни и распахнула ее:

– Рон, немедленно к крыльцу лучшую карету, лучшую пару лошадей и Пабло, как кучера в парадной ливрее. Я еду к королю.

– Будет исполнено, Ваша Светлость… – склонился перед ней дворецкий, а потом замявшись тихо добавил, не поднимая головы: – Вот только к королю прямо сейчас, уже поскакал герцог.

– Верхом? – переспросила герцогиня.

– Да, Ваша Светлость. Верхом на Граните.

– Что ж Гранита нам, конечно, не обогнать, но Рон, поставь нам таких лошадок, чтоб мы и не отстали особо. И чтоб сбруя была вся новая…

– Я прослежу, Ваша Светлость, – дворецкий с поклоном удалился.

  Герцогиня вернулась в спальню, и следом за ней вошли две горничные.

– Сьюзен, что нужно взять у леди Гиз для леди Катарины? – спросила герцогиня.

– Туфли, только туфли… чулочки подошли Ваши… и белье все подошло… – Сьюзен суетилась вокруг Кэти, помогая ей переодеваться.

– Ступай к леди Гиз и принеси туфли леди Катарины… какого-нибудь серого или черного цвета возьми, и быстро. Будешь мешкать, герцогу на тебя пожалуюсь, – герцогиня обернулась к одной из горничных.

  Та низко склонилась перед ней и опрометью выбежала из спальни.

– Сьюзен, пусть дальше леди Катарине горничная поможет… а ты найди какое-нибудь платье мне… только без шнуровки и корсета…

  Сьюзен тут же вновь нырнула за неприметную дверь и вынесла платье черного цвета со шнуровкой.

– Я же просила: "без шнуровки", – раздраженно проговорила герцогиня.

– Черного платья без шнуровки или корсета нет, Ваша Светлость… – Сьюзен сокрушенно покачала головой.

– Дай другого цвета!

– Но, Ваша Светлость… пятна крови будут незаметны лишь на черном…

– Да… конечно… я не подумала об этом, – герцогиня озадаченно посмотрела себе под ноги.

  Даже в полумраке спальни было видно, что весь пол в кровавых следах, оставляемых ее босыми ногами, и весь подол ее атласного халата тоже в крови.

– Давай это… только сначала, помоги мне ноги вымыть.

  Герцогиня скинула халат и, шагнув к стоящему на полу тазу, решительно встала в него. Сьюзен послушно склонилась к тазу, сунула в него руки и в замешательстве посмотрела на герцогиню.

– Вы уверены, Ваша Светлость, что Вам полезно стоять в ледяной воде?

– Да, уверена. В моем положение это необходимо… иначе доктор не велел бы ее принести.

  Сьюзен стала торопливо мыть ноги герцогине, потом взяла два полотенца, одно постелила перед тазом и, дождавшись, чтобы герцогиня шагнула на него, стала вытирать ее другим. И тут же она почувствовала как, покачнувшись, герцогиня схватилась за ее плечо, а полотенце, которое она прижимала к ее ногам, сразу пропиталось кровью.

– Ваша Светлость, можно я позову доктора? – испуганно спросила Сьюзен.

– Нет, – жестко ответила та, перехватывая полотенце из ее рук, – ты просто дашь мне еще одно полотенце и приготовишь как можно больше других в дорогу. И не смей спорить и хоть что-то говорить кому-то!

– Да, конечно, – прошептала Сьюзен и взяла еще одно полотенце.

  Полностью одевшись, герцогиня взяла сумочку, что-то положила в нее, а потом повернулась к Сьюзен.

– Чистые полотенца в карету незаметно отнеси.

– Будет исполнено, Ваша Светлость, – почтительно склонилась перед ней Сьюзен и быстро вышла.

  Герцогиня обернулась к Кэти, которая тихо стояла в углу и была уже полностью одета и причесана.

– Ну, что же, выглядишь ты неплохо, дорогая… Пойдем, нам надо торопиться, – удовлетворенно проговорила она и направилась к двери. Кэти последовала за ней.

  Выйдя во двор, где их уже ждала карета, они увидели во дворе священника.

– Здравствуйте, святой отец, – герцогиня склонила голову.

– Я узнал, какая беда Вас постигла, дочь моя, и поспешил к Вам… Я соболезную Вам… но рад, что Вы сами в добром здравии и уже смогли подняться.

– Вы так добры, святой отец.

– Я мог бы отчитать над Вами разрешительную молитву и исповедовать Вас, дочь моя… Вам наверняка должно стать легче после этого… а потом мог бы отслужить панихиду об усопшем младенце…

– Да, святой отец, обязательно… Только сначала все, что связано с младенцем… Я молю Вас, почитайте над ним псалтырь… ну и все, что положено… и займитесь подготовкой похорон… мне хотелось бы, чтобы все было устроено наилучшим образом… Рон покажет Вам все, поможет и отдаст деньги, предназначенные для церемонии.

  Она обернулась к дворецкому, стоявшему неподалеку, тот тут же почтительно склонился:

– Будет исполнено, Ваша Светлость.

– Конечно, дочь моя… Можете не волноваться… Я все устрою самым наилучшим образом. Вы уезжаете?

– Я еду с дочерью к королю… У меня безотлагательное дело к нему… Я хочу испросить его согласие на развод…

– Дочь моя, что Вы говорите такое?! – испуганно всплеснул руками священник.

– Возможно, и не развод, – герцогиня раздраженно повела плечом, – а ограничение прав моего супруга… но в любом случае я больше не позволю ему держать нашу дочь, словно пленницу в башне, в рубище и взаперти… он ведь даже в церковь не пускал ее все это время…

– Это, конечно, все ужасно, что Вы говорите… но может вначале мне с ним поговорить?

– Он часто ходит в церковь и к Вам на исповедь, святой отец? Так неужели Вы думаете, что сейчас Ваша беседа может повлиять на него, если за все это время Вы не сумели убедить его в необходимости соблюдать хотя бы элементарные христианские нормы поведения? Нет, лишь король может повлиять на него… И я еду к нему.

– Возможно, Вы и правы, дочь моя… только про развод мысли оставьте, это не по-христиански…

– Благодарю, Вас, святой отец, за наставление и заботу… и благословите.

  Он осенил ее крестным знамением, – Господь с Вами, дочь моя. Поезжайте, не волнуйтесь… я буду молиться и за усопшего младенца, и за Вас.

   Герцогиня еще раз склонила голову перед священником и шагнула к карете.

  Дворецкий распахнул перед ней дверку и подал руку.

– Рон, скажи Пабло пусть едет по короткой дороге через лес.

– Там плохая дорога, а уже совсем темно, Ваша Светлость…

– Луна, что блюдце, Рон. Сейчас даже в лесу светло… поэтому даже учетом плохой дороги, час мы точно выгадаем, а то и больше…

– Как прикажите, Ваша Светлость, – склонился тот, потом усадил Кэти, захлопнул дверку и крикнул кучеру: – Пабло, через лес, по короткой дороге в королевский дворец! Пошел!

  Кучер кивнул, щелкнул кнутом, лошади рванули, карета вылетела через распахнутые ворота и понеслась по дороге.

  4

  В карете герцогиня тут же взяла из большой стопки полотенец одно, заменила им, то, что было уже все в крови и, бросив окровавленное полотенце под сиденье, в изнеможении откинулась на подушки, видимо так же принесенные заботливой Сьюзен.

  Кэти забилась в угол противоположного сиденья и угрюмо молчала.

  Через некоторое время герцогиня выглянула в окно, а потом несколько раз подергала шнурок, висевший у ее сидения.

  Карета остановилась, дверца распахнулась, и к ним заглянул кучер:

– Что желаете, Ваша Светлость?

– Пабло, я передумала… на первой развилке сейчас поедешь налево, а дальше к восточной границе… постарайся как можно быстрее, но так, чтоб лошадей до подстав не загнать… на подставах бери лучших, – герцогиня достала из сумочки мешочек и отдала в руки кучера. – Сумеешь к послезавтрашнему рассвету доехать до границы, все оставшиеся деньги твои.

  Кучер развязал мешочек, заглянул внутрь и удивленно посмотрел на герцогиню:

– Здесь очень много, Ваша Светлость…

– Тем больше у тебя будет резона не поспать две ночи и день… на границе отоспишься…

– В какое место-то едем?

– В городок Предгорье… что перед перевалом у Грозовых врат… Знаешь такой?

– Слыхал… Путь, конечно, неблизкий, Ваша Светлость… но если луна такая постоит, то может, как Вы хотите, и поспеем… Только вот я-то выдержу полтора суток, а Вам и леди тяжело будет… Мы ведь и провизии никакой не захватили…

– На подставах купишь нам молока, хлеба, да воду принесешь. Этого довольно будет. Все, время дорого, трогай…

– Да, Ваша Светлость, – кучер захлопнул дверцу кареты, и она вновь понеслась по дороге.

  Кэти испуганно посмотрела на герцогиню.

– Не волнуйся, мы едем к друзьям. Там нам обязательно помогут… Все будет хорошо. Вот подушку возьми, – герцогиня вытащила одну из подушек, уложенных на ее сиденье, и протянула Кэти, – и постарайся поспать. Ехать долго.

– Не надо, – Кэти замотала головой, – Вам они нужнее. Я и так могу.

– Не спорь, бери. Мне тяжело сейчас спорить… Если она мне потребуется, я скажу.

  Герцогиня сунула ей в руки подушку, прислонилась к спинке сиденья, облокотившись на оставшуюся подушку, и закрыла глаза.

  Вначале Кэти показалось, что герцогиня сразу уснула, но потом, заметив в неверном лунном свете, освещавшем карету, как беззвучно двигаются ее губы, она догадалась, что та молится.

  Кэти тоже попробовала молиться, но молиться не получалось. Ее сознание окутывал какой-то липкий страх… Она постепенно начинала осмысливать, что натворила… и то, что она едет с умирающей из-за нее супругой отца совершенно неизвестно куда и зачем… и то, что сейчас их наверняка будут искать и отец, и король… и если найдут, то ее сожгут на костре, как ведьму… Раньше она думала, что такое бывает только в злых и страшных снах или сказках, но сейчас это все происходило наяву и именно с ней. От всех этих мыслей хотелось кричать, плакать, бежать куда-нибудь… но она сидела, сжавшись в комок, в углу кареты и боялась даже шевелиться.

  Карета останавливалась лишь на подставах, да несколько раз в лесу, чтобы они могли чуть-чуть размять ноги. Герцогиня, почти не двигаясь, сидела в углу, и беззвучно молилась, изредка заменяя кровавые полотенца чистыми. Она стала очень бледной, с почти синими губами, и Кэти с ужасом думала, что будет, если герцогиня умрет в дороге, так и не доехав до обещанных друзей, которые могут им помочь…

  Однако все обошлось, и на рассвете второго дня, распахнув дверцу, кучер доложил:

– Предгорье, Ваша Светлость… Куда теперь?

  Герцогиня впервые за всю дорогу улыбнулась:

– Благодарю, Пабло. Деньги, как я и обещала, твои. Подвези нас к постоялому двору на окраине, карету прямо перед ним поставь на обочине, в сарай не загоняй, а вот лошадей туда поставь и можешь отдыхать.

– Да, Ваша Светлость, благодарю…

  Он захлопнул дверцу, карета проехала еще метров двести и остановилась.

– Приехали, Ваша Светлость, – доложил кучер и помог им выйти из кареты.

  Герцогиня указала рукой на дверь:

– Стучи!

  Кучер грохнул кулаком в дверь так, что моментально разбуженный хозяин тут же распахнул перед ними дверь.

– Комнаты на первом этаже, все, чтоб умыться и не беспокоить! – властно скомандовала герцогиня и, не дожидаясь ответа, шагнула в распахнутую дверь.

– Конечно, госпожа… – хозяин услужливо склонился, – как пожелаете… вот тут есть две смежные комнаты…

– Хочу с видом на горы! – раздраженно проговорила герцогиня.

– Есть… есть с видом на горы… только она одна и не такая большая, в соседней комнате сейчас никого нет, но там вещи купцов, они уехали за товаром на два дня, а кое-какие вещи тут оставили… а ключи у них… к вечеру они вернутся, и я переселю их… будет две рядом…

– Не надо никого переселять! Я хочу, чтоб было тихо, и никто не тревожил нас! Мы устали! Два дня в дороге… это ужасно… И чтоб под окнами никто не ходил!