Зачем ищу слова. Стихи

Вдруг стало на сердце спокойно и тихо,

А в теле почувствовал много я сил.

«Литовка» беззвучно в руках моих «пела»,

Хрустел лишь немного высокий ржанец…

Я думал о том, ну какое мне дело,

До всей суеты! И что прав был отец,

Он часто любил повторять на досуге:

– Трудись всегда, сын мой, ты в поте лица,

И выйдут все с потом несчастья, недуги

И зависть, и злость. Как не вспомнить отца!

Еще говорил, что дороже на свете

Родной стороны ничего в мире нет.

И все мы за Родину нашу в ответе:

– Запомни, сынок, это с юных ты лет.

Воспоминания

Летал я

в поднебесной выси

И грезил

о бессмертии своем…

Уже Свинья

отдала Крысе

Незримый пост,

но день за днем

Уносит ветер

желтые надежды,

С опавшею листвой, –

мои лета.

И не такой уж я,

как прежде,

И ты, моя любовь,

не та…

Я вспоминаю

парк и клены

С грустинкой,

память теребя.

О, как смотрели

мы влюблено!

Ты – на Него,

я – на Тебя…

Птице небо снится

Дайте волю каждой птице,

Пусть летит, летит скорей!

Каждый день ей небо снится,

Ширь лазоревых полей…

Отворите клеток двери –

Вольный дух томится тут –

Все подопытные звери

Пусть свободу обретут!

Стянет пес цепной ошейник,

Разнуздается гнедой –

Лучше клещ или репейник,

Чем уздечка с бороной…

Дайте волю вольной птице –

Сами станете вольней.

И к орлану и синице

Будьте чуточку добрей…

Мой городок

Церковных куполов кристалл…

Мост… элеватор – все знакомо.

Барабинск, здравствуй! Твой вокзал

Уже белеет – значит, дома!

После дорог моя душа

Лишь здесь свое находит место.

Пойду домой я, не спеша,

По твоим улочкам прелестным.

Пусть крыши зданий не скребут

Безоблачного неба дали,

Но знаю, что меня здесь ждут

И верю, что по мне скучали.

Вокзала шум и стук колес

Усталых поездов сквозь годы,

Сквозь сердце ты мое пронес.

С тобою забывал невзгоды.

Когда меня брала печаль,

В тебе искал я утешенье

И словно белая скрижаль,

Ты возвращал мне вдохновенье.

Барабинск мой! Родной вокзал,

Судьба нас часто разлучала,

Но в жизни больше не встречал

Чем ты желаннее причала.

Бесы

Вот – вурдалаки

«в погонах и без»,

В церковь пришли,

руки тянут к кресту -

В глазках танцует

расхристанный бес,

Рожицы корчит

с улыбкой Христу.

Что они просят,

погрязши в грехах.

Губы беззвучно,

с мольбой, шевеля?

Чтоб поспособствовал

в темных делах,

Чтоб не горела

под ними земля!

Сколько на свете

еще упырей,

И вурдалаков,

живущих в мИру!

В облике

тихо скорбящих людей,

Свою продолжают

двойную игру.

Брат на брата

Все, убит. Но не чувствую боли и страха,

Лишь обидно, что Колька вновь выиграл бой…

Нет крови, невредимой осталась рубаха,

Все при мне, значит, к мамке вернусь я живой.

Брат доволен: успел таки выстрелить первым,

И совсем не жалел, когда целил в меня!

У солдата должны быть железные нервы,

И к тому же все это ведь было шутя…

И вот снова мы с Колькой сошлись в рукопашной…

Через годы нас вдруг разделили войной.

Он убит. И мне горько и больно и страшно

И не рад, что теперь, наконец-то, я выиграл бой.

Брат, война – это вовсе не детские игры,

Что любили с тобою мы в детстве играть.

Не бумажные сабли, картонные «Тигры»,

Когда можно хоть тысячу раз «умирать».

«Высший свет»

Мой друг,

как этот Свет ни назови,

В нём чести нет

ни на крупицу.

По локоть руки

вижу я в крови,

Когда смотрю

на «света» лица.

Так изменились –

сразу не узнать –

Походка, мимика,

одёжка…

Бандиты – в прошлом,

теперь – «знать»

По красной шествует

дорожке.

Дыша угодой, лестью

пали ниц

Пред ними

вечные холопы.

О, сколько там и здесь

знакомых лиц,

Всё топчущих

по душам тропы.

Иуды

Есть в мире такая страна!

С утра – до седьмого пота

Вручали там всем Ордена

«Иуды Искариота».

Политиков разных мастей,

Артистов «народных», прочих

«Соловушек» барских идей

Жаловали щедро очень.

– Вы внесли свой достойный вклад!

– Спасибо! Стараться рады!

И главный Иуда был рад,

С улыбкой, вручал он награды.

Ветер осени

Ветер осени – запах старости.

За плечами – котомка с усталостью.

И ведет звезда путеводная

В заведение богоугодное.

Впереди – дорога недлинная.

А душа, как листочек осиновый,

Чуть дрожа, приходит в волнение

И грядущего ждет воскресения.

В глубине же сама надеется,

Может быть, еще все переменится:

Примут ветры другую сторону –

Улетят далеко, черны вороны…

И вернутся пестрыми птицами:

Голубями, стрижами, синицами.

Воспарит душа окрыленная,

Вешним ветром, слегка опьяненная.

Грустная березка

Желтая осень чудна –

Блеск лучезарного света!

Только березка грустна:

Жаль ей минувшего лета.

Кружатся в вальсе, паря,

Листочки ее в багрянце,

Словно всю горечь хотят

Прощальным выразить танцем.

– Ну, не печалься, краса,

Не все еще песни спеты!

Осень пройдет, как роса,

К тебе возвратится лето!

Красками вспыхнут цветы –

Запахнет по всей округе!

Вновь закудрявишься ты,

Березка моя, подруга.

Сон

Ты в белом платье, тихо, в мою дверь

Вошла – и озарился мрачный вечер.

А я шепчу себе: «Не верь… не верь,

Не может наяву быть этой встречи!»

Но как же ждал и торопил сей час,

И был готов упасть я на колени…

И вот во сне, не отрывая глаз,

Гадаю, явь это иль сновиденье?

И хочется воскликнуть: ангел мой,

Не исчезай, побудь хоть ты со мною!

Но молчаливо, грустно, чуть живой,

Ловлю мираж я, посланный судьбою…

Моя душа

Я денег вовсе не скопил,

Их даже нет и на лекарство.

Шутник какой-то сочинил:

«Мои года – мое богатство…».

Я с каждым годом становлюсь

Совсем не краше и юнее.

Конечно, я еще держусь,

Глядеть стараюсь, веселее…

Кто хочет, даром пусть возьмет

Мое богатство – мои годы,

А мне лишь молодость вернет,

Чтоб мог одолевать невзгоды.

Мои лета – мой тяжкий крест,

что я несу, но не робею!

Ворюга всласть алмазы ест,

Другую пищу я имею -

То есть богатство, и поверь,

Оно мне ценно, как и братство.

Моя душа, мой верный зверь, -

Одно бесценное богатство.

Беда ли для наших лет

Я утром проснулся. Тесно.

Погладил рукой – Она,

Вчера еще лишь невеста,

Сегодня – моя жена.

Спала она так прелестно,–

И это на самом краю

Кровати моей одноместной! –

Прическу, не сбив свою.

И я улыбнулся даже:

Беда ли для наших лет,

Что на сегодня в продаже

Кроватей двуспальных нет!

Вернусь, я вернусь…

Вернусь, эх, вернусь, и устрою гулянку!

Осенним холодным, но солнечным днем,

Из части уйду под «Прощанье славянки»,

И прошлое пусть порастает быльем!

Вернусь к вам, как прежде, веселым, негордым,

А что за плечами, так это – пустяк.

И встретив меня, как английского лорда,

Воскликните вы: ну, здорово, «босяк»!

И станет на сердце спокойно и тихо,

Как будто, в другом измеренье не жил.

Я шапку поправлю «по-дембельски» лихо,

Вздохну, и скажу: наконец, отслужил!

Мне только бы выжить, ведь вновь спозаранок

Нам в горы идти, мы бои здесь ведем…

Мне только бы выжить – сто будет гулянок,

Все станет блистать фееричным огнем!

Все пройдет

Все пройдет. А пока

я смотрю на облака,

Пышные, как вата,

что бегут куда-то

За леса и моря,

где рождается заря.

Там страна другая –

без конца и края …

Ширь небес надо мной,

горизонт – весь голубой…

А вокруг тишина,

только птиц голоса

Слух ласкают в поле –

радуются воле.

В этом чудном раю

вместе с птицами пою…

Все когда-то пройдет,

отшумит, отпоет,

Словно звонкий ручей.

И что в жизни моей

было этим летом,

тоже канет в Лету.

А пока, а пока

меня радует река

И рассвет, и закат

и душистый аромат

На широком лугу,

где я время стерегу…

Одиночество

В моем доме прижилось одно

Существо, но без имени, отчества,

Я спросил его: «Кто ты?» Оно

Мне ответило: «Одиночество».

И прогнать нельзя, и не сбежать -

По пятам моим следует, вредное.

Я ложусь – оно тоже в кровать

Вместе спим и не спим, и обедаем.

»Уходи!» – Я гоню его прочь.

Не уходит. Дыхание снежное…

Впереди еще целая ночь

С одиночеством и с надеждою.

Зима

Как сказка полная чудес,

Как свет в оконце -

Зима! И заворожен лес,

И светит солнце.

В сияющих его лучах -

Прекрасные картины:

Стоят, как при свечах,

В нарядных кружевах

Березы и осины.

Редактор

Хочу писать я вольно. Много.

И в творчестве достичь венца.

Но внутренний редактор строгий,

Все учит, правит – без конца!

Во мне сидит и мною вертит:

Вот здесь – «нельзя». А это – «прочь»!

От наглости такой ему желаю смерти,

Но не уходит в день и в ночь…

Когда ж читаю опус свой в итоге,

Покоя не дает судья:

«Уж больно гладкий стих – «безрогий»…

Где затерялась мысль твоя?»

Долой редакторов и судей!

Пиши – и сердцем, и душой.

Поэты – не простые люди,

Их не загонишь в общий строй!

Стихи

Ты мысли грустные гони,

Поэт, утри сухие слезы,

Мол, не нужны сейчас они,

Стихи – обычные и в прозе…

Их удивительный полет

Не остановят перемены.

Пока поэзия живет,

Мы – живы, мы – нетленны!

Они легки, как шум берез,

Как ветер в чистом поле,

Несущий к облакам из грез,

И к думам чистым, вольным.

Пусть стих откроет нам сердца

И наших душ воротца,

Он не угаснет до конца,

И эхом добрым отзовется.

Вместе

Видишь – лебеди сели на плёсы,

Возвратившись из странствий своих…

Я хотел бы встречать с тобой вёсны –

Радость эту деля на двоих.

Целый мир распростерт перед нами!

Уже тянутся к солнцу цветы,

Ива нежно ласкает ветвями,

О любви что-то шепчут кусты…

Я хотел бы встречать с тобой лето

Средь ромашек на чистом лугу.

И закаты встречать и рассветы

У воды на речном берегу…

Я хотел бы встречать с тобой осень,

У крыльца провожать журавлей…

И детей, чтоб у нас было восемь:

Пять девчонок и трое парней.

И когда они вдруг разлетятся,

Кров оставят до трудных минут.

Мы их станем вдвоем дожидаться,

Сохранив в нашем доме уют…

Это будет не скоро, я знаю,

Хоть и быстро проходят года.

Я хочу, чтобы ты, дорогая

Была рядом со мною всегда.

Чужая страна

Не то. Не наше! Всё чужое –

Страна и город, и вокзал…

Иду, не ведая покоя,

Звериный видится оскал

В губах сомкнутых дяди Сэма,

В улыбке льстивой торгаша -

Сменил свое обличье демон…

И на размен поставлена душа!

Бери от жизни – все, что можно!

Звучит везде, как «отче наш…»

Прикрывшись Богом, но безбожно,

Все вдруг вошли в какой-то раж:

Торгует в храме поп бесстыдно,

Во взятках грязнет генерал!

И все так чинно, миловидно

В стране уродливых зеркал.

Не видно в них шакальей пасти,

Там буржуин – отец и брат.

Все улыбаются от счастья,

За сливки выдают обрат.

У этих, с виду благородных,

На всё имеется цена…

И тихо дремлет гнев народный,

А в спячку впала вся страна…

« Продается веревка Есенина…»

«....Сегодня продают на аукционе веревку Есенина. Ну… на которой он повесился. Веревка в колбе…» Из гугловского поисковика.

Облетают листочки осенние,

Загрустил цветочный партер…

«Продается веревка Есенина

Из гостиницы «Англетер»! –

Объявление трепетно-нервное –

Предвкушает большой навар!

«Поспешите – и станете первыми,

Претендентами на «товар!»

Ветер рвет рекламу неистово:

«Разве можно? Какой урод…?

Разве песни поэта лучистые

Со слезами не пел народ?»

Но придут ведь, купчины и купчики,

Под рубахой – крест золотой.

Лица алчные, хитрые, скупщиков

Вожделенно забрызжут слюной…

В гонке жизни бесцельно загнавшие

Свои души, как лошадей,

Любят речи они патриаршие,

И спешат под своды церквей…

Все оболгано, продано, предано,

Правит балом продажный плут.

По дороге идем изведанной:

Мы предали – нас предадут.

Объявление красочно-яркое

Ветер рвет на сером столбе.

И ворона голодная каркает –

Шлет упрек безмолвной толпе.

Заплакали стекла…

Заплакали стекла в вагоне,

Мой «скорый» вздохнул и пошел.

Лишь дождик бежал по перрону…

И так было нехорошо.

Смотрел сквозь оконные слёзы

На мрачный пустой вокзал…

Сверкали осенние грозы.

Лишь дождик меня провожал.

Он пел, хоть бескрайнее небо,

Но каждый имеет свой дом:

«Я ночь за тобою по следу

Еще пробегу, а потом –

Отстану, чтоб силы набраться,

И буду других провожать.

Когда ты устанешь скитаться,

Вернешься, сюда ли опять?»

«Вернулся б, но здесь я не нужен.

И там – я уже не могу…»

И делалось сердцу все хуже:

Куда и зачем я бегу?

На душу слезинки стекали -

Дождя – удалого певца…

Уходят–приходят вокзалы,

И нет бесприюту конца…

Мерзкие холопы

Простой писатель из народа,

Не знающий родства князей,

Я не породно-благородных –

Холопьих, стало быть, кровей.

Холопа кровь, но не натуру –

Имею я, и тем горжусь.

И весь мой путь в литературу

Такой, что, право, не стыжусь:

Он не в угоду льстивым нравам,

Царю, рулящему страной.

Я не приемлю всяких «правых»-

Они проходят не со мной.

Холопья кровь не канет в Лету…

Любой мне мерзок хам, холоп,

Родство забывший и заветы, -

Ему по лбу ты бей, хоть в лоб!-

Не помнящий преданья предков,

Помещичьих усадеб гнет…

Он лижет барские объедки-

И оды барину поет.

На портале «Стихи ру.»

Что заглянул ко мне, спасибо, друг,

Хоть я и не просил об этом.

Поэтов столько развелось вокруг!

Позволь и мне побыть поэтом.

И ты под настроение плетешь,

Я знаю, свои рифмы, строчки.

Так, что ж ты, друг, без «рецки» и уйдешь,

Во встрече не поставив точки?

Негоже так с собратом по перу -

Уверен, что не взыщешь –

Ведь я за «рецки» денег не беру,

И ты, надеюсь, выгоды не ищешь.

Так будь смелей, скажи мне все как есть:

Мол, ерундовски, Виктор, пишешь -

Таких стихов, здесь, счесть – не перечесть,

Лишь сам ты к ним неровно дышишь.

Я не обижусь, может быть, чуть-чуть,

Тебя покрою в мыслях матом:

«Ты на свою взгляни-ка лучше муть!

И по перу не называй меня собратом!»

Зачем без толку лезть в мой кабинет,

Ища для размышлений пищу?

Коль «рецки» мне писать, желанья нет,

Здесь не найдешь, чего ты ищешь!

*Рецки – так между собой на портале поэты называют рецензии.

55

Как погоны на гимнастерке,

Лежат на моих плечах

Две увесистые «пятерки» –

Свидетельство о летах.

Не скупится жизни школа,

Поставив «отлично» мне.

В придачу – два жгучих укола,

Чтоб счастлив, я стал, вполне.

Эх, лучше б, друзья, пара двоек

Пушинкой легли на плечах.

Не знать бы больничных коек,

Ни «ох» бы не знать, ни «ах»…

Когда ничего нет «в придачу»,

А только твои лета,

И смотришь на все иначе,

И жизнь абсолютно не та.

Готов стать рабом…

– Я Вас люблю! о, видит Бог,

Дышу лишь только вами

Средь пыльной суеты дорог,

Как воздухом с цветами!

– Но почему на сердце грусть

И взгляд меня ваш ранит?

– Да это так… ведь я боюсь,

Что воздух опиумом станет,

Что буду большего желать,

Все новой дозы, крепче…

Вам не понять… нет, не понять

И вы уйдете в вечер…

Не к телу буду ревновать

Без воздуха – лишенье:

Нельзя любить, словно дышать

Иначе – раб … в мгновенье!

Но вашим стать рабом готов…

Долой мою беспечность!

И быть в плену Ваших оков,

Пусть даже…даже – вечность!

Монолит

Не в службу, дружок, а в дружбу,

Посмотри на начальника

Из государственной службы –

деспота и молчальника.

Не строя себе иллюзий,

Увидишь ты воочию

Душеньку Подхалюзина,

Полную всех полномочий.

Пусть носит любое имя,

Пусть даже посол Европы.

Не скрыть ему ни какими

Званиями суть холопа.

Глыбой стоит гранитною,

Соседствуя с лихоимством,

Существо монолитное –

Начальник и подхалимство.

Глаголом о писателе 21 века

Сам пишу,

сам читаю,

Издаю

и покупаю,

На творение

молюсь,

Сам и плАчу

и смеюсь!

За издание

плачУ,

Хоть безденежье

влачу,

Я так больше

не хочу!

Вот немного

построчу,

Точку ставлю

и молчу…

Прощается лето…

Прощается лето

с фиолетовым небом,

С ручейком бирюзовым

и цветами полей.

Все печально пройдет,

превратится все в небыль…

Только вечным лишь будет

голос мамы моей.

Голос чистой росы

на светлеющей зорьке,

И далекий и близкий,

словно эхо в горах.

«Будет трудно, сынок

и порою так горько,

Но по жизни шагая,

забывай ты про страх».

Для меня он всегда

и во всем значил много

Столь простой и обычный

этот мамин наказ.

Путеводной звездой

освещал мне в дороге –

Будто ангел являлся

В трудный миг всякий раз.

Пишу потому…

Я пишу, потому что пишу…

Ни для грусти, ни для утех.

Но всегда, почему-то, спешу,

Словно, завтра выпадет снег.

Да такой что закроет глаза

И такой что померкнет ум…

И боюсь, что судьбы гроза –

Отвлечет от заветных дум!

Я пишу, потому что хочу…

Мои мысли – они для всех.

Больно – плачу, смешно – хохочу.

Я пишу не для утех…

Новогоднее пожелание

В Новый год словно вновь

возрождаемся мы,

Для себя, извлекая,

невольно уроки.

Погружаясь в объятия

снежной зимы.

Оставляем ушедшему –

наши пороки.

И так хочется верить,

что все – впереди;

Возле ели, сверкающей

ярким нарядом,

Дать зарок себе искренний –

не навреди

Всем родным и друзьям

и любимым, что рядом.

Тем, кто с нами прошел,

разделяя беду.

И не только беду,

но и радость удачи.

Пожелать им

всем в новом и светлом году,

Чтоб ни слез матерей

и ни детского плача

Не узнали они.

Лишь улыбки и свет,

Только близких поддержку

в далекой дороге.

Чтобы мирно всегда

занимался рассвет,

И не знали они

ни беды, ни тревоги.

Мастер телешоу

Напишу "дважды два" – и это

Мишурою опояшу…

И готово званье поэта!

Я пою еще и пляшу!

Если пустят на лед, уверен,

Обойду и тут мастеров!

Мой талант поднебесьем измерен –

Все умею, на все готов.

Если надо – в тореадоры,

Я пойду и с быком схлестнусь,

В общем, в общем, сверну и горы,

Если только я разойдусь!

Я танцор и артист –

Вновь артист. И певец

Каскадер, гармонист –

Удалец – молодец!

Истина

Ты ищешь правду? Правды нет

Одной. Есть истина – она дороже.

Она – маяк, и этот свет

Нам освещает путь на бездорожье.

Она – не злато, не сума,

Не рифы океанские и мЕли.

Она – вне нашего ума

И представления о жизни цели.

И пусть покажется кому-то

Уснуть, порою, как ребенок,

Хочу на маминой груди,

И тихо прошептать спросонок:

– Мамуля, здесь? не уходи…

Чтоб от тепла прикосновенья

Ее родимых нежных рук,

Плохое, как по мановенью,

Исчезло с тьмою бы вокруг.

И попросить в ночи, как прежде:

– Свою ты песню мне пропой,

Скажи слова, слова надежды:

«Сынок, родимый, я с тобой…»

И пусть, покажется кому-то

Порыв сей слабостью, ей-ей,

Но жизни каждого минута

Бывает схожая с моей.

Хоть мамы нет давно на свете,

Я в жизни рук не опускал.

Был за себя всегда в ответе,

И тропок легких не искал.

Все остальное до зонта!

От ужасов мир застывает в коме -

Под ним подведена черта.

А нам, «важней всего – погода в доме»,

Все остальное – до зонта!

Пусть видит брат врага в родимом брате,

Идя на битву до конца.

А нам – важней всего – погода в хате,

Все остальное – до зонта!

Пусть нежится буржуй в истоме,

Рабочий пашет до утра.

А нам – «важней всего, погода в доме»,

Все остальное – до зонта!

Хозяин и собака

Голодный пес не воет, не скулит,

В глазах не видно злости и укора.

Он молча умирает на цепи.

Калачиком, свернувшись у забора.

Когда в холодном сумраке ночном

Калитку стукнет ветром, хлопнет дверца –

Поднимет голову, замрет, и в нем

Сильней забьется затухающее сердце.

Почудится знакомый силуэт,

В глазах зажжется огонек надежды –

«Хозяин?» – и погаснет тут же: «Нет…»,

Как много раз уже бывало прежде.

И заскулит, собрав остаток сил…

Но где же тот, кто должен быть в ответе

За друга, что когда-то приручил?

Он болен? Нет его на этом свете?

Да нет, здоров – в тепле живет и сыт.

Нашел себе зимой жилье другое,

Спокойно дышит, ест и крепко спит –

И подлеца ничто не беспокоит…