Зачем ищу слова. Стихи

Клен у дома

Почему возвращаюсь

все время назад,

И о прошлом грущу,

словно дряхлый старик?

Закрываю глаза:

вижу маленький сад,

Клен у дома, ветвями

к калитке приник…

Знаю, высох любимый

зеленый мой клен,

Постарел с тех времен

и уж всеми забыт.

Да и дом обветшалый

давно уж снесен…

Почему ж это все

пред глазами стоит?

Это было со мною,

и это не сон.

А ведь столько прошло,

столько минуло лет!

И тоска с ветром песню

поет в унисон,

Что возврата туда

больше нет. Больше нет…

Понимаю, нельзя

возвращаться назад –

Это путь в никуда,

это просто тупик.

Закрываю глаза,

снова вижу наш сад,

Клен у дома ветвями

к калитке приник…

Яблоня и кукушка

Промозглый май. Шальной гуляет ветер.

Но «дичка»– яблоня уже в весеннем цвете.

Отшельницей без племени без роду

Сиротка стойко переносит непогоду.

Других здесь яблонь нет по всей округе.

Каким же ветром занесло тебя, подруга?

Одна теперь ты без сестер и братьев

Стоишь в косынке белой и в зеленом платье.

И год за годом так к началу лета,

Ты, зацветая, отцветаешь «пустоцветом».

Здесь нет прохожих, и не ходят в гости

Заброшен дом. Его хозяин – на погосте.

Лишь залетевшая сюда кукушка,

Весть о погоде донесет с березовой макушки.

«Ку-ку…». Ты слышишь? Теплым будет лето –

Такая, говорят, в народе есть примета

Сядь, старушка, поближе ко мне…

Улыбается лучик в окне –

Шлет весенний привет нам с тобою.

Сядь, старушка, поближе ко мне,

Не грусти, вспоминая былое.

А деньки все теплей и теплей –

Ты порадуйся тихой погоде.

Много в жизни прошло февралей,

Вот и этот уже на исходе.

Что зима – пролетели лета!

Все казалось, что завтра иль вскоре

Все изменится: и суета,

И нужда нас оставит и горе.

Неужели все это мечты?

Не бывают же вечными зимы!

Дорогая, присядь. Где же ты?

Все куда-то спешишь одержимо…

Зачем, ищу слова …

Бывает же сентябрь так хорош;

Чуть моросит над парком изумрудным,

И город в нежном сумраке похож

На остров каменный, почти безлюдный…

Умолкли птицы, даже детвора

С утра из дома глаз казать не хочет.

А мне мила унылая пора –

Дух озарения и грустных строчек.

Зачем пишу? Чтобы оставить след

Среди бескрайности следов похожих?

Слова ищу… зачем? Ответа нет,

Лишь потому, что быть его не может…

Есть дождь и парк, и этот чудный клен,

В раздумья погруженный серый остров.

Есть я, и я всем этим опьянен –

В подлунном мире все предельно просто!

Смородина

А помнишь, девчонка, смородину?

Вкус ягоды на губах,

Луну – желто-яркую родинку,

Прилипшую на небесах?

Как пахло степными здесь травами!

Как ласков был ветерок…

И к звездам колечками плавными

"Клубовых" тянул дымок…

"Агдам", сигареты и кустики,

И только лишь мы с тобой.

Как флаг, развивались трусики

На тополе… Боже мой…

Ведь все это – было же, было же!

Лишь в сердце остался след…

Любою строкою не выложить

Всю звонкость ушедших лет

И боль по утраченной Родине –

Назад сожжены мосты.

Кто в нашей сейчас смородине?

И живы ли те кусты?

Ложусь я с криком петухов

Ложусь я с криком первых петухов…

Ночь, верю, не была пустою,

Ведь есть читатель у моих стихов

С такой же страстною душою.

Он, как и я, на все глядит в упор,

За шорами глаза не прячет,

И виртуальный одолев забор,

Со мной смеется он и плачет.

А значит, я не зря ночей не сплю,

Выплескивая душу в строчки.

Я болью о стране листы кроплю

И кровью помечаю точки.

И не люблю приглаженных стихов,

Люблю, когда бушуют страсти.

Ложусь я с криком первых петухов,

И твердо верю – мир прекрасен!

В «Одноклассниках»

Оставив след особой меткой,

Сквозь череду эпох и эр,

Мы яркой пролетим кометой,

Рожденные в СССР.

Нас разбросало по планете –

За дальний, ближний рубежи.

Но силы нет такой на свете,

Чтоб удержала на межи

Порывы юности мятежной

И тягу к близким островам!

И чувствам этим, теплым, нежным,

Что я испытываю к вам,

Мои друзья! Мой класс реальный!

Хоть юность не вернуть назад,

Мы в этой встрече виртуальной,

Как прежде, вместе, и я рад!

Заброшенный дом

Покосившийся старенький дом,

Занесенная снегом дорожка…

У сестричек-берез под окном

Прошлогодние виснут сережки.

Долбит дятел гнилое бревно –

Гость единственный в этой округе.

У калитки – сугробов полно,

Здесь раздолье буранам и вьюгам.

Где хозяин? В сторонке какой

Ищет лучшую долю, сей странник?

Знак надежды вернуться домой –

Заколочены накрест все ставни.

Что-то не так …

Что-то, Серега, не весело мне:

Душу волнует тревога…

Может, и впрямь, отыщу я в вине

Истину, выпив немного.

Ну-ка, дружище, наполни стакан,

Чтобы дойти мне до сути.

Вот ты ответь: мой народ – истукан?

Всяк им, как хочет, так крутит:

Может ударить его по лицу,

Может закинуть куда-то…

Он лишь ответит тому наглецу

Взором своим виноватым.

Что-то не так… Но скажи, что не так?

Что же с народом случилось –

Разве не он восходил на Рейхстаг?

Может, мне это приснилось?

Может, и «Зимний» брал вовсе не он,

Где же, тогда эти «братцы»?

Бьют господину нижайший поклон,

Иль не хотят просыпаться?

Что ж ты, дружище, вина не дольешь?

Выпьем «За счастье» немного.

Впрочем, в вине – хоть убей – не найдешь

Истины. Только – тревогу.

Старик и скворцы

Капелил март, и солнце улыбалось ярко,

Старик смотрел на возвратившихся скворцов

И говорил им: «Вы видали храбрецов!

Здесь вам не Африка – у нас совсем не жарко.

Снег на полях еще, капель звучит не звонко.

Я вовремя, друзья, вам подготовил кров.

Сибирский край, не вам ли знать, порой, суров –

Простудитесь, и так вон голосочек тонкий.

Теперь одни вы у меня остались, видно…».

Вздохнул и по привычке посмотрел в окно –

Пустыми стеклами ответило оно.

«Старуха вас дождаться не смогла… Обидно».

А птицам что – сидят, в пути пришлось им трудно.

О чем там говорит старик – им все равно.

Они по родине соскучились давно,

По запаху ветров, берез, цветеньям чудным.

Смогли бы сейчас…?

Стою на бывшем браном поле –

Все здесь пропитано кровавой болью…

Где шли бои, цветы весною

Еще все пахнут страшной той войною.

Вокруг так тихо, даже птица

Нарушить эту тишину боится –

Здесь помнит всё о смертном бое…

Не находя в душе своей покоя,

Скорблю, и задаюсь вопросом:

Смогли б сейчас, как рядовой Матросов,

Как Куприянов* в дни лихие,

Как многие друзья их боевые,

Не думая о близкой смерти,

В отчаянной свинцовой круговерти,

Пойти на жало пулемета

И грудью лечь на амбразуру дзота?

Вопрос нелегкий, если честно…

Ведь что сейчас мы видим повсеместно?

Фашисты вновь ползут из тени…

Все подвиги подвергнуты сомненью –

И краснодонцев, и Гастелло…

Вдруг стало черным все, что было белым.

И современные ребята

Не знают, может, Зою** и Марата***…

Не знают, что стояли рядом –

В бою под вражеским свинцовым градом –

И белорус, и русский воин…

И что в могиле братской упокоен

Солдат СОВЕТСКИЙ – гордость века! –

Батыр степей, джигит Казбека…

Здесь, на заросшем браном поле,

Земле хватило и крови, и боли:

Слезинками сверкают росы.

Встают, встают нелегкие вопросы…

И все ж, себе твержу с надеждой,

Что духом также мы сильны, как прежде.

Что жизнь не пожалели б тоже

Вдруг окажись мы в обстановке схожей.

И ни за что – в том нет сомненья –

Пред ворогом не стали б на колени!

*Петр Куприянов, белорус. Партизан. 2 ноября 1944 года на территории Латвии геройски погиб, повторив подвиг А. Матросова.

** Зоя Космодемьянская. Комсомолка. Герой Советского Союза. Приняла мученическую смерть после пыток и истязательств.

***Марат Казий, белорус. Пионер. 11 мая 1944 года последней гранатой подорвал себя и окруживших врагов. Герой Советского Союза.

Жизнь собачья

Верный пес мой сидит

на цепи много лет

И уныло взирает

на розовый свет.

Иногда, завывая,

глядит в небеса,

Дурачок, видно, верит

еще в чудеса.

Жалким воем, мольбой

позовет звездолёт –

Небо волю задаром

пред ним распахнет.

В нем так много простора –

беги и беги,

Что не хватит на это

и пятой ноги…

Меня жизнь привязала

как бедного пса;

Наши с ним раздаются

в ночи голоса.

Мы, обнявшись, немного

поплачем, вздохнем:

И сердца наши вспыхнут

счастливым огнем.

Нет, конечно, дружок,

не для жизни в ярме,

Родились мы на грешной

с тобою земле!

Может, вместе, на пару,

возьмем звездолёт

И отправимся в дальний

веселый полет?

Ветка сирени

Кто-то пышный и яркий сирени букет

Нес любимой весенней порою.

И цветочек упал по дороге – в кювет,

Так остался лежать, сиротою.

Дни бежали да теплые лили дожди…

И пророс он, за землю вцепившись.

– Ой, растет, посмотри… на него! Подожди! –

Ты шептала, к цветку наклонившись. -

Мы посадим его в нашем тихом дворе –

Ты мечтала и верила в это,

Что напомнит он нам о чудесной поре

Ароматом весеннего цвета.

Пролетели года, уж виски сединой

Серебрятся, но ты, как и прежде,

Куст сиреневый наш, удивляешь весной,

И, все также, вселяешь надежду…

Пусть метель…

Пусть метель, но, я верю, наступит весна!

В звонкой, яркой примчится она колеснице –

Отойдет все в округе от белого сна,

Оживятся продрогшие за зиму птицы.

По летам приоткрыта уж осени дверь,

Шаг за шагом – вперед и заказано бегство.

Может быть, потому и люблю я апрель,

Что с весною мне вновь возвращается детство.

И однажды ступлю в предзакатную тишь,

Но сейчас, словно узник, уставший в неволе,

С упоеньем любуюсь сосульками с крыш,

И журчаньем ручьев, первой травкой на поле.

Боль

На далеком, далеком острове

Нет печали и нет забот.

Там не мучают боли острые,

И без горя народ живет.

Нет тревоги и черной зависти

И неведома там напасть.

А улыбки у всех до старости –

Вот куда бы мне, друг, попасть!

Только есть ли, на самом деле,

Острова те и чудеса?

Я от боли держусь еле-еле…

И мечтаю взлететь в небеса…

Надо!

Грязная посуда,

как ледышка, печь.

Женщина в кровати.

И огрызки свеч…

Рядом – самогонка,

словно амулет,

И хранит и греет –

в рай входной билет.

Отопьет немного –

все ей трын-трава –

И глядит уныло,

буйна голова.

– Мама, есть охота, –

просит тихо дочь.

– Где тебе возьму я? –

гонит ее прочь,

И иссякли слезы,

только тихий стон

Из груди ребенка

переходит в звон –

Погребально тяжкий! –

чтоб Россия-мать

Не могла спокойно

больше созерцать

На сыновни муки,

слезы дочерей…

Все вином залито!

Не найти дверей,

Не найти дороги –

всюду этот смрад,

Мрак и безнадега,

и кромешный ад.

Синичка за окном

Синичка стукнула в окно –

Ей зябко быстрокрылой.

Она мечтает об одном,

Чтоб стужа отступила.

Ну, так, давай, ко мне скорей –

Не бойся, моей кошки –

Втроем нам будет веселей.

Есть в доме много крошек.

Поставлю чайник я на газ,

Тебе нарежу сала,

А Мурке строгий дам наказ,

Чтоб коготки держала.

Поговорим о том, о сём,

Затронем то и это…

И даже глазом не моргнем,

К нам вновь вернется лето.

Капали слезы

Грустная осень радужной кистью

Преобразила тихий наш сад.

Капали слезы, падали листья…

Как мне хотелось вернуться назад!

Вижу, вспорхнула звездочка в небе,

Словно крылатый птенец из гнезда.

Я вдруг подумал: о, если мне бы,

Вслед за тобою, как эта звезда!

Только бы рядом, только бы вместе.

Горечь разлуки, так тяжела…

Вновь возвратился на прежнее место –

Память все годы об этом жила.

Словно внимая, ветка березы,

Нежно коснулась щеки и плеча.

Падают листья, капают слезы…

Кажется, было все это вчера…

Ноябрь ночь не спал

Ноябрь ночь не спал – готовил встречу

Преемнице суровой и седой.

Акации снежком укутал плечи,

Чтобы не мерзла в стуже ледяной.

Поля прикрыл, дороги белым ситцем,

И шапочки березам подарил…

Везде успел, но все же не сидится,

Ему на месте, он так полон сил!

С рассветом выпустил мороз на волю –

И смолкли сразу птичьи голоса.

Поземкой быстрой пробежал по полю…

А днем… – сосульки «девичья коса»

Холода

Морозы жмут «под тридцать», на дворе –

Ноябрь разгулялся не на шутку.

Трещат дрова в березовой коре,

И в доме дым весит от самокрутки.

Глядит огромная луна в окно,

Своим холодным прожигает взглядом –

Безмолвна, точно старое кино,

И далека, как женщина, что рядом.

Уже давно все сказаны слова…

Еще бы день прожить, и, слава Богу.

Трещат дрова в печи. Но нет тепла –

Ни в этой комнате, ни за порогом.

Все чувства словно спрятались в норе,

Как ежики, калачиком согнуты.

Глядит луна в лимонной кожуре…

И хочется тепла, хоть на минуту…

Денег нет!

Нас жгут коллекторы,

нас бьет полиция,

Мажор припудренный

смеется в лица нам.

За нами бегают

повсюду приставы,

Семь шкур сдирают с нас

они неистово.

Зовут к смирению

попы лощенные

И молоко, как кровь

сосут сгущенное.

Рабами сделали

работодатели.

А нашей смерти ждут

гробокопатели.

Всегда мы всем должны,

во всем виновные.

Слюна течет у них

на наши «кровные».

Хоть рупь – с голодного,

хоть – нитку с нищего -

И чемодан буржуй

набьет свой тыщами.

Но если вас нужда

Достанет сильная –

Готовьте сразу гроб

С плитой могильною.

У тех, кто в роскоши

Всегда один ответ:

В бюджете денег нет.

В бюджете денег нет!

Вдова

– Вот… – полковник сказал седой. –

Получите награду за мужа…

Если б ты остался живой,

Мы устроили б праздничный ужин…

День с утра сегодня чудной -

Золотится на солнышке нива.

Если б ты остался живой,

Не была бы столь жгучей крапива…

И как прежде над тихой рекой

Посидели бы мы молчаливо…

Если б ты остался живой,

Ты б увидел как здесь красиво!

Тихо лес колышет листвой-

Ветерок пробежался игриво.

Если б ты остался живой,

Разве было бы мне так тоскливо.

Нет на свете медали такой,

Той, что жизни солдатской ценнее.

Если б ты остался живой,

Я б не знала награды милее.

Свет в окне

В окне мерцает свет живой -

В том доме пьют «за упокой»

И тихо тают свечи

В ночи холодной и пустой…

Ничто не вечно под луной,

Сама луна – не вечна…

Но эти мысли, боже мой,

Не ладят с сердцем и душой…

Лечу к тебе навстречу -

Я – окрылен, я – молодой!

И верю, вечны мы с тобой.

Все в этом мире – вечно!

Твой взгляд игривый, озорной.

И ты – жива! ты – здесь, со мной!

И лунный глаз беспечно

Глядит на нас – такой смешной –

Соседствуя с Большой звездой

И жизнью бесконечной…

В окне мерцает свет живой…

А я люблю! О, ангел мой,

Нетленны даже свечи!

В ночи холодной и пустой

Свеча мне кажется звездой,

Где Путь проложен Млечный…

Почему я не гений?

Почему я, скажите, не гений,

Или просто писатель великий?

Тогда смог бы жену в день рожденья

Я свозить посмотреть базилику…

Дом построить, и, может быть, дачу.

Завести «Мерседес» и «Лэнд Крузер»,

Двух красивых служанок – в придачу…

Ну, а так – я для всех только "лузер".

Стихоплетом меня называют

А могли б называть и поэтом…

Ничего они не по-ни-ма-ют!

Все – и точку я ставлю на этом.

Пишу потому…

Я пишу, потому что пишу…

Ни для грусти, ни для утех.

Но всегда почему-то спешу,

Словно завтра выпадет снег,

Да такой, что закроет глаза

И такой, что померкнет ум…

Будто завтра судьбы гроза –

Отвлечет от заветных дум!

Я пишу, потому что хочу…

Мои мысли открыты всем

Больно – плачу, смешно – хохочу.

Я пишу, не зная зачем.

Пройдет и это

Поверь, мой друг, поверь, пройдет и это.

Ты только веры не теряй, и жди…

Казалось бы, недавно было лето

И вот уж разошлись совсем дожди,

Нам, предвещая осени начало,

Пустую суету забот мирских…

Пусть краток путь к последнему причалу,

Но не умрем от грусти и тоски.

Наполним наши тропы вдохновеньем,

Любовью, а не горечью беды.

И, если не заслужим воскрешенья,

То хоть оставим добрые следы.

«Орел» или «решка»

Немного листвы

удержалось на ветке,

Подмерзла земля,

небо стиснули тучи…

Он стоит у окна,

кидает монетку:

«Орел» или «решка»,

надеясь на случай

Счастливый, с которым

засветит удача.

И вместе с «орлом»

превратится в орлана,

Забыв, что похож

на забитую клячу,

Везущую сверху

слащавого пана.

Тащить на себе,

ну, совсем не охота

Хозяина жирного,

жадного очень.

«Какая ни есть,

но и это работа» -

Себя, утешая, везет,

что есть мочи.

«Судьба, эх, судьбина» -

он жалобно воет -

«Я в жизни – не ферзь,

а несчастная пешка»!

Когда же когда,

бедолага, усвоит,

Судьбу не решают

«орлом» или «решкой»?

Открытые двери

Понимаю, что так,

но не хочется верить,

В то, что жизнь – не вечная,

как снегопад.

И уже поджидают

открытые двери,

Где дороги замощены

в рай или в ад.

Не желаю пока

я ни в ту, ни в другую,

Их прикрою плотней

и заброшу ключи.

Я по солнцу, ребята,

душою тоскую,

Что так щедро свои

разбросало лучи.

И по речке грущу,

по березкам, осинкам –

Все никак не могу

навестить их хоть раз.

Зарастают травой

в наше детство тропинки,

Они там, за спиной,

остаются у нас…

Северянинское лето

Ананасы в шампанском –

это так гривуазно!

Только яств инородных

не желаю, мой друг.

Ананасы я выкину,

разойдусь безобразно,

Водку горькую выпью,

обниму всех вокруг.

В ландолете моторном

убегу я из плена,

Этих дам и не этих

прокачу с куражом!

И у синего моря,

где ажурная пена,

Ради Вас я, поверьте,

буду вечным пажом.

Ананасы в шампанском –

это, может быть, вкусно

И забавно, и тонко,

как шелковая нить.

Только сердцу все больно

и тоскливо, и грустно!

И все больше желанье –

убежать и забыть…

Зимы привет

Октябрь что-то рано

Зимы прислал привет.

И смотрит кошка пьяно

В окно на белый свет.

А свет и впрямь весь белый –

От снега во дворе.

Всю ночь метель свистела –

На радость детворе.

Теперь светло и тихо.

Воробушки снуют,

По веткам скачут лихо,

На разный лад поют.

Мальчишки бабу лепят,

Катая влажный снег.

Под нежный ветра лепет,

Разносится их смех.

Дождливый август

Дождливый август, лето на исходе.

Попрятались кузнечики в траве…

И разговоры только о погоде,

Что, мол, пора готовиться к зиме.

Еще и сена подкосить бы надо,

Дров вывезти из леса, но дожди

Который день в селе стоят преградой…

– Погоды с моря нынче жди – не жди,

Похоже, не дождаться к концу лета.

– А там «засентябрит», что – будь здоров…

Я слушаю и не даю советов,

Ведь ими не утешить мужиков.

Герои! сами хоть кого научат -

Не первый год они в селе живут.

И если надо – то разгонят тучи,

Но выход обязательно найдут.

А мне дождливая погода к сердцу,

И лужи пузырят и ветра свист…

Приду домой, закрою глухо дверцу,

Достану из стола бумаги лист…

Эх, бывают же сладкие сны

Трудный путь мне пришлось прошагать,

Я устало прилег на лугу…

И приснились отец мне и мать,

Домик наш на речном берегу….

На земле их давно уже нет.

Но сегодня мы встретились вновь,

И какой-то божественный свет

Озарил мою душу и кровь,

Словно не было горя и трат,

Острых болей в усталой груди.

Я мальчишкой гляжу на закат,

И вся жизнь – еще впереди.

Озаряя лесной островок,

Умывается солнце в реке.

Чуть дрожит на воде поплавок…

Всплески рыбы слышны вдалеке.

Я рыбачу, как годы назад,

Мать похвалит меня за улов,

Пусть не будет улов мой богат,

Лишь бы я был и цел и здоров.

Я проснулся под пташечек звон,

Отрезвляющий ветер весны.

О, какой это чудный был сон!

Эх, бывают же сладкие сны…

Когда ты есть

На душе разгулялось

ненастье.

Но надежда

не кажется зыбкой.

Верю я,

улыбнется мне счастье -

Непременно

твоею улыбкой.

Мне глаза твои снятся

ночами -

И от этого явь

прозаична.

Все такими теперь

мелочами

Предстает, что казалось

первичным.

В жизни всякое было,

бывает…

Пусть невзгоды тревожат

и лихо

Но есть ты –

и они отступают.

На душе моей солнечно,

тихо.

Листья января

Что грустишь,

дорогая осина,

И дрожишь

в забытом дворе?

Ветер воет,

с безжалостной силой

Рвет листочки твои

в январе.

Как же так?

Что случилось такое:

На тебе весь наряд

еще цел?

Видно, осень

обнялась с зимою,

Когда лист

пожелтеть не успел.

В нарушенье

природы закона,

Трогать листья

октябрь не стал,

И теперь

на зеленые кроны

Снежной бури

обрушился шквал.

Видно, зимушка

полная мести,

Довершает

суровый обряд…

Но листва

остается на месте

И хранит

твой зеленый наряд.

Наследство

Отец не имел мой особых доходов,

Корову держал и теленка, и коз.

В наследство он мне не оставил заводов,

Оставил – всю живность, литовку, покос.

Когда наступила пора сенокоса,

Отправился я напрямик на луга.

На утренней зорьке, как бусинки, росы

Сверкали и грели под солнцем бока.

Косу чуть подправил, но – мастерски, лихо -

Ведь с этим-то делом и раньше дружил.