Троянская война

темному.

Хор

Что ж… Поплыли,

там:

СТРОФА 2

Ходил человек к алтарю, торжественен и один,

ходил жертвы принести от щедрот, первин,

носил человек, подкладывал – пей, бог,

дым жирных жертв, а что мало – так всё, чего смог.

Хор (вместе)

Дай, бог, в делах удачи, в летах чтобы полный счет.

Дай, бог, любви и денег немедля, теперь чтоб, вот.

АНТИСТРОФА 2

Ходил человек, похаживал вокруг алтаря туда и сюда,

а за ним ползла шипя-пришепетывая его беда–

змея священная, ядовитая страх.

Хвать его – и он уже не стоит на ногах.

Корифей

Набежали со всех сторон –

поддержи, подложи, перевяжи,

на воздух его неси,

влейте ему вина.

СТРОФА 3

Лечим раны:

насыпь врачевств

едких – выесть всю боль, весь яд.

Зарастает плоть, дело есть

архиятеру: Махаон

возвращает на божий свет,

льет настои целебных трав,

дымом горьким вздохни – бодрит,

неразбавленное вино

пролитУю заменит кровь,

кость, и плоть, и дух укрепит,

вспрянешь лучше, чем был, – жив, прям.

АНТИСТРОФА 3

Но твою злую боль врачеств

наших мази, нож не берут,

не берет и огонь – чадит,

время разве излечит, срок

непостижный, за жизней край

наших кратких, солдатских. Мы

оставляем тебя: еще

неизвестно, чем заслужил

эти язвины, жало в плоть,

ни на ком рядом нет таких.

Будь ты проклят, не проклят, нам

всё равно – разминулись – прочь!

Корифей

Мерим

теперь

по вОлнам обратный путь:

тот, кто проклят и лишний,

тот стал надеждой войска.

Хор (вместе)

Как он там?

Выжил ли?

СТРОФА 4

Черные раны на теле, зной

болезненный, желтый ток

гноя, насквозь пропитавший бинт,

запах его жесток.

На ком из нас нынче нет таких

отметин? Трусы одни

целое тело уберегли,

каждый солдат сродни

другому: тело одно с другим

схоже, неразличим

яд от змеи или яд, самим

естеством сотворен моим.

В разных местах мы одну судьбу

мыкаем, Филоктет.

На краю сцены появляется декорация в виде острова, приближающейся земли. Над островом стелется едкий сизый дым, как будто всё, что рассказывают об устроенных здесь кузницах Гефеста, – это чистая правда.

АНТИСТРОФА 4

Мрачный и дымный остров

Лемнос в тенях багровых.

Откуда плывем, там дымы

такие же, не дровами

кормили костры – своими

порченными телами.

Воздух обставшей смерти

едок, привычен: Лемнос

всюду себе устроили,

не продохнуть, провидеть.

Но попривыкли – все мы

вроде как Филоктеты:

этот калечен богом,

мы – друг другом и сами.

Хор закрывается деревянными щитами (бортами судна).

ЭПИЗОДИЙ 2

Место действия – остров Лемнос.

На сцене лежит Филоктет и напевает песенки, подыгрывая себе на тетиве лука. За долгие годы он в совершенстве освоил этот немудреный инструмент.

Филоктет

Вот по саду с лейкой бродит,

льет, босая, в огороде

по прополотым грядам,

чтоб зреть золотом плодам.

Запрокинет ветки вишня,

яблоки круглеют, слышно

гул с утра взлетевших ос,

разнотравья цвет и рост.

Сад любой, краса-девица,

за заботы даст сторицей,

за весну ответ тебе –

осенью-зимой обед.

Дом богат да сильно царство –

от утрат и лет лекарство,

выбирай между людьми,

хочешь в рай – меня возьми.

Шей убор, на свадьбу-праздник

ткани черной, всякой разной,

залюбуюсь на беду –

от тебя любую жду.

Выглядит он совсем не так изможденно и страшно, как можно было бы предположить. Напротив, он хорошо отъелся и порядком окреп.

Филоктет опускает свою "лиру", откашливается и продолжает.

За тебя войной воюют,

изощренною шуруют

медью – стрелами клюют,

смерти всякие снуют.

Нет меня и там не будет,

на потеху добрым людям

я не встану средь полков,

драный пес среди волков.

Лезет на стены пехота,

до тебя им есть охота,

я ж извелся от глухих

стонов, подавляя их.

Кончен путь мой, все мытарства:

здесь могила, здесь мне царство,

здесь ни слова о тебе,

здесь конец моей судьбе.

На сцене появляется небольшого роста человечек в простой деревенской одежде. Заметив Филоктета, он испуганно останавливается.

Филоктет

Кто ты такой?

Пастух

Пастух.

Филоктет

На свет иди, пастух.

Действительно пастух: повадки, запахи,

ведро для молока… Как ты забрел сюда,

в тишь, глушь лесную?

Пастух

За овечкой малою.

Филоктет

Нашел ее?

Пастух

Нашел, несу от лис, волков

подалее.

Филоктет

Так ты боишься хищников…

Людей бояться надо – заберут овец

и самого убьют.

Пастух

О боги правые!

Филоктет

Не бойся, я не вор, и не убийца я,

другим гостям готовлю стрелы черные.

Пастух протягивает Филоктету кринку с молоком.

Поставь на землю.

Пастух

Я, позволь, пойду назад.

Филоктет

Нет, сядь – вон там, внизу. Чтоб ветер от меня

не дул тебе.

Пастух

Сажусь.

Филоктет

Поговорить хочу

хоть с кем-нибудь: я здесь замуравел совсем.

Пастух

Среди лихих людей, лесных охотников

слух ходит: в дебрях диких, меж зверей, засел

Хозяин леса; всяк, его увидевший,

день ходит без добычи, месяц голодом

сидит, пустой год выйдет бесталанному;

а если кто с ним, с прОклятым, обмолвится

хотя б полсловом, хуже – кто дотронется,

то всё – по гроб удачи не видать тому.

Не врали, значит, сказки.

Филоктет

По твоим словам,

несчастный сам приметой стал несчастливой,

замкнулся круг.

Пастух

О горе мне, о горе мне!

Филоктет

Не бойся: я себе собрал злосчастие,

какое было здесь, какое черными

везли большими кораблями эллины,

какое там найдется, под священною

и обреченной Троей. Я прошел, собрав,

по четырем стихиям. То, что в воздухе,

моим дыханьем стало – пар зловонными

клубами изо рта. В воде что было, то

течет, желтеет сукровицей, раны льют –

источники день-ночь не сякнут гнойные.

В огне беда металась – эта ринулась

мне в язвины гореть, и голова в огне

не знает сна, покоя, а земная соль

и есть тот яд, который зубы гадины

под кожу занесли… Так предсказания

со мною, надо мной сбылись, и сверх того,

предсказанного, – предали, оставили.

А ты боишься…

Пастух

Сколько ж, бедный, маешься?

Филоктет

Десятый год я на проклятом острове

живу, не умираю от проклятых ран:

столь боги долголетия отмерили

несчастному, чтоб обделить счастливого.

Умрет жених за шаг до ложа брачного –

жив Филоктет, ступает, приволакивая.

Умрет младая дева, плоть чиста, цела, –

жив Филоктет, нет места, чтоб нетронутое.

Умрет делец в разгаре дел, избытке сил –

жив Филоктет без сил, без дел, оставленный.

Убьют солдата, сквозь броню ударит медь, –

жив Филоктет, открыт для смерти. Где она?

Пастух

Так ты из тех, кто в Трою крепкостенную

отправился за женщиной.

Филоктет

Жених ее.

Пастух

И здесь мы слухи слыхивали дальние

о Леде, лебединой песне, выводке

два на два – сев бессмертного, сев смертного,

сестра сестре чужие, братья заодно

в бессмертии и смерти. Словно зов какой

прошел по землям варварским и греческим,

по-над водой пластался, горы рослые

с подошв и до вершин их обтекал, звучал:

идите в Спарту, там вашим желаниям,

мужи-герои, будет награждение.

И здесь, в глуши, шум слышали, сорвались с мест

мы было – покачнулись чёлны утлые

у берега, воды черпнули, как нам плыть!

Но долго, долго сердце беспокоилось,

кипела желчь ночами полусонными.

Филоктет

И знал ведь: среди стольких мощных витязей

кто я, кто мне отдаст овечку белую,

не взысканному славой? Меж наследников

царей, владык богатых сиротлив и нищ

ходил, бродил, смотрел я. Всех имений-то

полста дворов, луг да канава, рощица

да кладбище за ней со всеми предками.

Зачем, зачем я Тиндарея старого

просил, припав к ногам, в зятья взять? Хохотом

дворец зашелся: дворня потешалася

над женихом последним. Зол и горд стоял,

недвижим под насмешками – и вдруг она

прыг со скамейки, подошла, взглянула мне

глаза в глаза, ее лукавством тронуты

и ласковой любовью, повела бровьми –

и я пропал. Дала мне кубок махонький –

что было в нем, я выпил, не распробовал,

но и вода колодезная всяких вин

разымчивей, из белых ручек принятая.

Как облила мне сердце нежной влагою,

ни с кем не убоялся состязания,

колчан нащупал, стрелы пересчитывал

и женихов. Я мнил: успею быстрыми,

пернатые взлетят, провоют в воздухе –

у-у-у – на грудь им прянут коршунами,

плоть растерзают белую, жизнь вон из жил –

один останусь с девою, с супругою.

Но отняла воинственность, коснулась лишь

лица, брады моей, я встал смирнехонько

со всеми в ряд. Сверх всяких строгих доводов

надеялся, дал клятву не злодействовать

тому, кого Елена мужем выберет.

Я думал: мне клянутся, а не я клянусь.

Пастух

И кто еще там был?

Филоктет

Вся слава Греции.

Вот он, пространно-властительный царь Агамемнон. Такого

выберешь если в мужья, проклянешь свою женскую долю:

он пересилит судьбу твою, станешь обузой супругу

сильному, но для тебя, может, лучше от Рока укрыться.

Вяжет узлы Одиссей хитроумный, сеть тонкой работы

прочная выйдет – ни малой рыбешке, ни киту-акуле

сквозь не пройти. На тебя ли та сеть? Нет, другая тут ловля:

в мрежи всю Грецию он уловил, сам на суше оставшись.

Бычится, стонет Аякс Теламонид, дуреет под ношей

страхов, обид: проиграть ему страшно, обидно другому

приз уступить, а страшней тебе, юной и дерзкой, достаться.

Станешь насмешничать – честь мужа где? Вся под юбкой цветастой.

Юный спешит Антилох – долго юный и вечно наследник,

век свой, заеденный Нестором, бросит к ногам твоим; мало

платит за девство тебе: не хозяйкой – жиличкой и гостьей

в доме чужом водворишься у свекра под строгим надзором.

Грозный стоит Диомед, разрушивший Фивы, любимец

девы Паллады. Он мужеством пышет, он, кровью несытый,

груб, прям и крут. По душе ли тебе эта честность и злоба?

В лучшем привыкшая обществе жить, ценишь мысли – тут пусто.

Ходят по залу другие, толкутся толпою, их шепот

не прекращается. Толстых, худых, невысоких, высоких,

славных умом и богатством – их сотни, их многие тыщи.

Это народ во всей мощи пришел тебя сватать, Елена.

Пастух

И выбор пал на Менелая.

Филоктет

Тяжкие

в Итаке цепи выкованы – клятвами

владеет Зевс. Я внутрь загнал мучения

любви своей, вернулся тих на родину.

Что выиграл, пути клятвопреступного,

я, побоявшийся…

Зачем не я приплыл богатством Азии

потряхивать, приманивать?.. Сейчас бы сам

выдерживал осаду, бился во поле

с Ахиллом и Аяксом, а устав в трудах

тяжолых, бранных, шел бы к милой женушке.

Пастух

А все жива в нечистом сердце страсть.

Филоктет

Живехонька.

(Наигрывает на луке.)

Молодость моя, молодость,

бесталанное ты мое житье;

холодность ее, холодность,

я, зависящий от нее.

Подлости мои, подлости:

ходы-выходы к ней искал;

доблести ее, доблести,

дородности, а я мал.

В ревности своей, трезвости

незамутненный взор

резвости ее, резвости

видит вдаль и в упор.

Пастух

Что травишь сердце, вспоминаешь?

Филоктет

Погляди, пастух,

как получеловек надеждой тешится,

пускает слюни похоти и ненависти,

ногами неходячими притопывает,

руками ослабевшими похлопывает.

Нечестная моя, нечестная

страсть воет вой, шип шипит –

известная ее, известная

блажь жуть со мной творит.

Ярости мои, ярости

праздно кипят во мне –

жалости малой малости

в сердце ее нет ко мне.

На орхестре происходит какое-то движение, на которое обращает внимание Пастух.

Пастух

Я вижу паруса.

Филоктет

А ведь суденышко

из греческих краев – оснасткой, корпусом,

всем видом говорит: "Из итакийских я,

из дулихийских верфей". Что им нужно здесь?

Еще кого нашли на остров выбросить,

еще кого сочли в народе лишнего,

еще кого удумал Одиссей убрать?

Пастух

А может, за тобой пришли?

Филоктет

Воды набрать

сошли… Когда бы помнили, когда бы жив

был Лаэртид, то семь, семижды семь не круг

им было б верст…

На сцене появляется (сходит с орхестры) Вестник. Хор опускает деревянные щиты.

Вестник

Царь итакийский Одиссей послал меня

узнать, кто здесь живет, из наших есть ли кто,

из греков то есть. Так угодно сильному

царю, по берегам далеким странствуя,

искать, какие есть где соплеменники,

им не чинят обид ли, надо ль помощи –

съестного или денег. Если есть у вас

такой насельник, укажите – доброе

вы сделаете дело.

Пастух намеревается что-то сказать, но Филоктет жестом останавливает его.

Филоктет

Есть такой у нас,

живет в лесах далеких, за горами, за

лугами. Девять лет назад такие же

здесь корабли стояли, он тогда от них

отстал, наверно.

Вестник

Как найти его?

Филоктет

Далекий путь.

Вестник

Жди здесь, старик, я приведу царя, ты сам

нас отведешь.

СТАСИМ

СТРОФА 1

Вот Греция рассылает во все концы света своих мужчин,

Филоктета, говорят, разыщи.

Следы его долгие не мудрено узнать:

ногу приволакивает, толком прямо не может встать.

А еще – кроме нас за ним смерть по пятам,

мертвый воздух окрест, трупы вповалку и тут и там.

Ветки поломаны,

нет птичьего гомона.

АНТИСТРОФА 1

Стрелка им доставь

с оружием – самоё смерть, самоё навь.

В честном бою раз врага нам не смирить, не сбить,

так станем тем, что превыше человеческих сил, направо-налево губить.

Совершенной работы устройство – даже страшно смотреть:

всякий след наш, ихний может с земли стереть.

И надо ж такое нам в руки дать!

За что так караете, боги, дайте знать!

СТРОФА 2

Взяв орудие смерти,

страшное людям

(и стократ страшнее оно богам),

на что Филоктет мог рассчитывать,

на какую-такую судьбу

уповать? Желать

свою смерть, что ли, отдалить,

во благовременье умереть,

детей, внуков обнять,

крепкое им оставить

после себя наследство?

АНТИСТРОФА 2

Если нужно это оружие,

чтобы одолеть врага,

что ж, если по-другому никак –

в честном бою испробованы

все приемы, уменья, тактики,

даш на даш все удары наши да их, –

тогда мы плывем сюда,

приложить чтобы руку к делу

постыдной победы.

Вся Греция с тобой, Филоктет,

славу, позор разделит.

Хор (на разные голоса)

Где ж он приют нашел в краях этих?

Как неуютно здесь, весь год сыро!

Для ран его как плох такой климат!

Не расклеИлся б лук, целЫ б стрелы.

Не разучился бы стрелять. Мы и

проверим на себе его меткость.

На тевкров мы бойца зовем – ну как

не разберется да начнет с греков?

Услышит издали язык свойский,

не закричит: "Э-ге-ге-гей, люди!"

на голос наш – на шумный шаг вскинет

свой верный лук, мы от такой смерти

не увернемся, все как есть ляжем,

и поделом – но умирать страшно.

ЭПИЗОДИЙ 3

На сцене появляется Одиссей, сопровождаемый вестником.

Вестник

Вот старик, который отведет нас.

Одиссей

Отойди. Уж мы пришли. Ну, здравствуй.

Филоктет

Одиссей, друг, ты сюда за смертью

заявился, что ли? Не хватило

возле Трои – или где вы нынче

ратуете, плаваете, – вспомнил

Филоктета, кто не пожалеет

на тебя стрелы? По приговору

или сам сюда? Не чаял встретить,

гость мой дорогой. Тебя ли вижу!

Или глаз обманывает, дымы

местные за друга принимая,

счастье невозможное рисует.

Одиссей

Это я. Ничуть не сомневайся.

Филоктет

Вспоминал я часто, даже снилось,

как сюда приводишь, обещаешь

трав нарвать целебных: славен Лемнос,

дескать, некой травкой, чуть посыплешь

перетертой рану – перестанет

вмиг кровоточить, гноиться, будет

бело-тело чисто, как из бани,

шрамов нет, отметин. Я спокойно

ждал тебя, дружка, с подмогой чудной.

Лишь поутру, как заря зажглася,

паруса увидел в море дальнем,

догадался, что это за травка:

ложь-трава, дурман-трава.

Одиссей

Я думал:

ты найдешь попутчиков, вернешься

в дом, подлечишь раны, в тихий вечер

вспомнишь уговор наш, усмехнешься

над отставшим в бедах Одиссеем,

увлеченным в путь людьми чужими.

Те ватагой ринулись на Трою,

молоды и веселы, война им

подвигом блистательным казалась,

приключеньем, схваткой благородных

воинов: сияют ярче солнца

латы, меч остер, по ветру вьются

перья шлемов. Как в смертельных сшибках

смерть быстра, кровь хлещет молодая,

выпущена раной на свободу,

слава предназначена убитым.

Как им было выдержать зловонье

ран твоих? Почти что небожитель,

каждый тяготился видом плоти,

съеденной болезнью, в язвах гнойных.

Отправляясь в битву как на праздник,

осквернить боялись поле брани.

Кто бы знал, что девять лет войною

нам придется, прОклятой работой,

маяться, стараться, убиваться,

что на теле нет живого места!

Кто из нас целее Филоктета? –

Мертвые, чьи кости перемыты,

сложены торжественно в сосуды.

Филоктет

Я, выходит, выиграл.

Одиссей

Выходит.

Филоктет, ведь я хотел остаться

тут с тобой, меня не отпустили.

Филоктет

Ты хотел остаться?

(Усмехается.)

Я поверил.

СТРОФА 1

Что такое хитрить при столь очевидном деле?

Лучше в упор да в лоб: мол, предали, так хотели,

и нечего больше об этом – в упор и лоб,

чтобы без кривотолков, ясно, понятно чтоб.

Одиссей (не обращая внимания на песни хора)

Вместе бы вернулись, летний воздух

чистый, воды светлые Итаки

смыли бы с тебя проклятье змея;

нет – так есть уютные пещеры,

светлые, сухие; поселившись

в них, ни в чем не знал бы недостатка

лучший гость мой: вина золотые,

яства – дар лесов, полей и моря,

книги – мудрых дар скорбящим душам –

всё тебе б несли в твои пещеры;

боги покарали тебя – люди

сколько можно казнь бы умягчили.

АНТИСТРОФА 1

Даже если все понимают случившееся, аккуратно

укроем ложью его, как будто не здесь швы, пятна:

так легче обманутому, свою сохраняя гордость,

проглотить большую сделанную нами подлость.

Одиссей

Я б к тебе ходил. Да что мне эти

раны: царь пастуший, царь рыбацкий,

я не во дворцах воспитан, видел

и касался всякой жизни, смерти.

Друг не отшатнется малодушно

от страданий друга, друг поможет.

Может, так и будет всё: закончим

мы войну, поселимся в Итаке,

позабудем ссоры, грех невольный,

заживем на зависть, тихо, мирно,

боль вином зальем, тревог не станет.

Ты найдешь себе подругу сердца,

как полюбит – так полюбит раны,

перевяжет нежно, туго стянет.

Филоктет

Ждал речей я разных, но такие…

(Судорожно хватается за лук.)

Одиссей

К гибели готов я. Если б трусил,

то явился разве бы?

Филоктет

В Итаку

звать меня приплыл?

Одиссей

Пока что в Трою –

воевать.

Филоктет

Не справились.

Одиссей

Оружье

мощное в твоих руках осталось.

Хор

Содрогнутся стены Илиона:

тетивы чуть слышный звук разбудит

ото сна войну, когда предстанешь

ты истцом к Троаде правомочным.

Пауза.

Филоктет

Слишком понадеялся, безумный,

ты на ум свой: разве мне докажешь,

что не брошен я или не ранен,

что ты друг мне, что готовит славу

мне война, собравшая под Трою

всех кого ни пОпадя, оставив

лишь меня? Ты говори, мне слушать

легче, чем лежать в немых мученьях.

А умолкнешь – уступи пернатой

воздух: не взыщи, в аду доскажешь,

преданность свою удостоверишь.

Одиссей

Убьешь меня? Давай, Парис пусть властвует

над милою женой. Стреляй, каленую

иззубренную выбери, я прям стою,

не бегаю, не укрываюсь. Только есть

иная цель для стрел, тебе обещана

вещанием слепого старца Калхаса:

то город Троя, славные сыны его

и он, обидчик, вор, прелюбодей, – Парис.

Филоктет

Неужто жив еще?

Одиссей

Живее нас с тобой,

тебя во всяком случае: он сладостно

проводит время в осажденном городе,

он их герой.

Филоктет

Парис?

Одиссей

Он лучшим лучником

считается теперь: прославлен Азией

убивший Ахиллеса.

Филоктет

Вот как судите

вы, боги: отдаете силу сильную

на посмеянье слабому – Парис теперь

сильнее Ахиллеса.

Корифей

Ты сильнее стань.

Одиссей (видя, что Филоктет взволнован, начинает с большим воодушевлением)

Еще раньше он, Парис, сразился

с Менелаем.

Корифей

Как весной на поле

два быка за телку, сшиблись.

Филоктет

Слава

или похоть нудила их к бою?

Или подгоняли их – брат брата –

Гектор, Агамемнон: "Мировую

вам войну затеявшим, первейшим

супостатам, стыдно оставаться

праздными, живыми: круг очертим,

за который ни ногой, и стравим

вас на радость войску; с той и этой

стороны сойдутся на забаву

посмотреть: вот за кого воюем –

пусть и нас потешат. Ух, ревет строй

войск, как перед битвой настоящей,

низкий вой бодрит, зовет к сраженью"?

Одиссей

Сам Парис перед войсками вышел,

потрясал копьем, к единоборству

звал героев греческих – и вскрикнул

Менелай: "Он мой!" Мы уступили:

спор свой пусть решают. Мы и тевкры

край войны увидели недальний.

Корифей

Сговорились мы, что победитель

всё возьмет: Елену и богатство.

Тем войну покончим: Илиону –

век стоять безвредно, в вящей славе

выситься над Азией богатой,

грекам – взять себе пути морские,

крепостцы плавучие поставить

по всему окружью океана.

Филоктет

Как всё было, как происходило?

Одиссей

Два бойца сошлись. Играла ярость

резвая в Парисе, руки, ноги

ходуном ходили – в нетерпенье

умереть, убить врага, окончить

так или иначе… Ярость, трусость

в нем боролись, силы истощали.

Менелай встал грузен и ужасен,

по браде растрепанной клоками

пена с губ: так бешеного зверя

гонят в бой не голод, не опасность,

а желанье сквозь туман прорваться,

теплый, кровью пахнущий, тяжолый,

вынырнуть за ним в простом и чистом

свете белом, солнечном, посмертном,

там забыть кровавые печали.

Отпустил Парис копье на ветер,

воздухом летит, по-над землею,